Зависимость

Жираф дурил. Каждый раз, много и часто. Модди частенько рассказывал пропустившему из–за занятости очередную выходку Пугоду всё в малейших подробностях. Шляпник с интересом слушал, свесив ноги с маленького мостика, соединяющего их дома, в воду, и заключал с соседом пари на то, что же ещё может выкинуть их пятнистый друг. Предугадать, что он во второй раз всё уничтожит, было невозможно. Пугоду кажется, что он навсегда запомнит, как склизкая субстанция взбурлилась под подошвой, поглощая дороги спавна, как из–под ног ушла всякая опора, как он едва успел ухватиться за шляпу, когда скалк утянул в пучину. Он оказывается в полной темноте под давлением толщи вязкой материи, что врывается в нос и рот при попытке вдоха, забивает глотку, приводя к удушью. Пугод чувствует движение заполняющей лёгкие и желудок субстанции, что приторной сладостью обволакивает язык и нёбо, чувствует жжение в трахее, в лёгких, в артериях и венах. Боль пронизывает тело, агония от удушья поглощает рассудок. Пугод думает, что умирает, и это единственное, о чём он может подумать в принципе. Поэтому не сразу осознаёт себя в Новом Мире, просыпаясь на разворошённом берегу. Внезапно вернувшееся сознание и дыхание дезориентируют. Приходится медленно-медленно дышать, расфокусированным взглядом наблюдая за появлением звёзд на небосводе и слушая шум волн. К ночи, когда издалека начинает доноситься рычание зомби, головокружение становится терпимым, а в дыхательных путях уже не свербит так невыносимо. Большая яма у ног кажется давно покинутой — мокрый песок со дна давно высох, следы занесло налетевшими с ветром песчинками. По расположению газовых гигантов над головой определяет стороны света, потому что навигация всегда бывает полезной, и только после завершения мысленных расчётов вспоминает о координатах в передатчике — те, в целом, мало полезного говорят и только подтверждают гипотезу. В голове мысли роятся шумно, анализируя, планируя, торопя куда–то двигаться, и Пугод, словно по инерции, идёт обламывать ветки ближайших дубов и бредёт куда–то вглубь ближайшего леса. Это ещё самое начало, только самое начало, но уже стоит начать строить планы! Чем же заняться на этот раз, где же обосноваться, какой же построить дом? Стоит ли в этот раз тесниться на территории с МоддиЧатом или уйти за пару километров от центра? Необходимо — жизненно необходимо! — нарастить собственную мощь и богатство, устроить себе тонну ферм на любой случай. И, о, хм, джунгли звучат хайпово, в джунглях растут нужные растения, кофе будет близко, и его не придётся покупать! Гениальная идея. А вот монстры в этом мире совсем не гениальные, насколько же они предсказуемы! Пугод даже ни разу урона не получил, уворачиваясь даже от стрел местных скелетов — их траектория была слишком очевидной! О, и возвращаясь к планам, нужно ведь быть амбициозным, так почему бы не попробовать стать обладателем самых первых элитр в этом мире? Энергия ключом бьёт, результативность мозговой деятельности давно так его не радовала! Не уж-то влияние Нового Мира? В прошлый раз совершенно не припоминается… Какой–то внезапный дуб посреди леса почему–то кажется ему идеальным для рубки, и, увлёкшись делом, шляпник пугается внезапного приветственного хрюканья незнакомца. — Мистер Пугод, верно? — голос комфортного тембра, тона и громкости располагает, хотя балаклава оставляет доступ только к глазам. Не шляпнику, конечно, говорить о подозрительности людей со скрытыми лицами. Но из того, что доступно для анализа, Пугод устанавливает у объекта отсутствие враждебности, некоторую робость и растерянность, безграничную учтивость и доброжелательность. — Модди рассказывал о тебе. Упоминание друга помогает обратить внимание на собеседника, и Пугод уже собирается ответить, познакомиться с новичком, но… Внезапно ощущает поднимающуюся по стенкам горла бурлящую жидкость. Головокружение мгновенно проходит, планы и расчёты перестают сумбурным потоком забивать мозг, а тело наконец доносит до сознания все ранее игнорируемые болевые сигналы. На ногах получается устоять едва–едва, кашель сдерживать ещё труднее. Жестами объясняется с парнем, имя которого планирует позже узнать ещё раз, потому что слух улавливает только эхо сердцебиения, и уходит вглубь чащи, подальше от слегка взволнованного взгляда, где сгибается пополам от бесконтрольного кашля. Глотка горит, выталкивая наружу сгустки скалковой жижи, застрявшие в трахее, облепившие голосовые связки и стенки желудка. С трудом отплевавшись, он ещё долго сидит на земле, под раскидистой берёзой от враждебной фауны спрятавшись, и в себя приходит. К рассвету, хоть и истощённый, снова ощущает своё тело привычным образом, а чрезмерная наблюдательность и ускоренные мыслительные процессы улетучились. Дышать стало проще, спокойнее. Снова обычнее. Мир меняется, крутится, вертится; врываются новые люди, бесследно исчезли несколько старых знакомых. Пугод действительно находит для себя уголок за два километра от спавна в тёплых тропических джунглях, подальше от МоддиЧата — стоит поменьше зависеть от него. Как в издёвку, Жираф и Модди зовут его вместе лутать Древний город, недалеко от центра обнаруженный, предлагают построить общий магазин. От рейда Пугод отказывается — он только начал устраиваться на новом месте, у него ни нормального оружия, ни брони нет до сих пор, да и самочувствие всё ещё скачет от полного истощения к лёгкому недомоганию. Но на совместный проект соглашается, хоть и только ради интереса к будущим выходкам товарищей. Из–за этого МоддиЧат умудряется взять его в рабство на эксперимент по выведению козлов — спустя полные сутки установки полублоков и ковров в нужном радиусе на чёртовой горе, их поджога и повторного размещения Пугод заявляет, что главный козёл здесь теперь официально сам Модди — и теперь Пугод одновременно занят тремя проектами, что высасывают из него все силы. Ему определённо нужен энергетический буст. Как было на заре Нового Мира, примерно так. С этой мыслью приходит озарение: пока остатки скалка находились в его организме, он определённо мог себе позволить думать раза в три быстрее и продуктивнее, одновременно с этим игнорируя потребности организма. А ужасное самочувствие связано с первым отходняком от прихода. Пугод хочет испытать эту продуктивность на своих проектах. Хочет испытать её ещё раз. Пугоду необходима эта продуктивность. В Тёмные глубины спускается в одиночестве. Осторожно и тихо проходится по глубоким ущельям, вдыхая смешанный с сыростью едва уловимый сладковатый запах скалка, покрывающего каменные своды. Поблёскивающая в темноте плесень мало напоминает ту самую вязкую бурлящую субстанцию, поглотившую их старый мир, но Пугоду думается, что исправить это нетрудно. Умирающие рядом мобы оказываются захвачены ожившей материей, поглощающей их трупы. Отчасти зрелище даже завораживающее. Пугод собирает Надзирателей. Тематику подкидывает ненавязчиво, помогает Жирафу с чертежами Пирамиды, Модди тыкает, чтобы работал. В собственной зельеварочной образцы чистого природного скалка под микроскопом изучает. Строительство своим чередом идёт. В один из дней мимо пролетает Нео — этот визит для Пугода становится началом нового вектора в развитии в этом мире. Столкновение двух самоуверенностей и амбициозностей приводит к большому спору о Мега–базах, что определённо увеличивает объём работы. Но это теперь вопрос чести и гордости — доказать, что может быть лучше! И скалковый энергетик определённо поможет в этом. Исследования выходят на новый виток, пары́, издаваемые веществом, начинают не очень позитивно отражаться на состоянии свежеоформленных помещений. Пугоду нужна новая лаборатория в другом месте. Жираф на просьбу о помощи в поиске тайного помещения реагирует с энтузиазмом, тащит к своему искусственному водопаду и показывает скрытый водой проход в небольшую пещерку. Система с парочкой тупиковых галерей Пугоду нравится. Он обустраивает её в стиле будущей Пирамиды — чернитом обкладывает, мебель из искажённого дерева расставляет — и свободное время отдаёт на исследования. Воодушевлённый. Запасов скалка, набранных за тот единственный одиночный поход, достаточно, чтобы провести ряд экспериментов. Пугод с удовольствием наблюдает за кипящей в зельеварке субстанцией, наслаждаясь сладковатым запахом и предвкушением собственного эмоционального удовлетворения. Определённо, поглощать чистый скалк — рыхлый, как вспаханная земля, — идея безумная. По крайней мере, как и каждую, её для начала необходимо проверить, проведя ряд подробных тестов. Тонна кроликов, обитающая в их пустыне, стала прекрасными подопытными. Чистый сухой скалк при попадании в организм приводит к параличу и полному заражению клеток в течении десяти минут. Смертельно. Прокипячённый высушенный скалк — тот же эффект в течение двадцати минут. Смертельно. Прокипячённый вязкий скалк — тот же эффект в течение часа. Всё ещё смертельно. Благодаря возросшим показателям времени напрашивается вывод о необходимости кипячения и разведения вещества. Далее в записях подразумевается как базовый ингредиент; предыдущие для экспериментов более не используются. Добавление в мутное зелье убирает эффект паралича, увеличивает время полного заражения до двух часов. Смертельно. Прочие базовые зелья — тот же эффект в течение двух часов. Смертельно. Необходимо усложнение смеси дополнительными ингредиентами. — Пугод, ты должен заценить это! — рвение КлэшРейка чувствовалось и сквозь чат, в котором он спамил, не прекращая, а теперь, при личной встрече, он прямо–таки окружает своим нетерпением. Тянет их с Пилигримом по болотной топи куда–то под обсидиановский завод, и Пугод начинает подозревать неладное, жалея, что решил сделать перерыв от рытья дополнительного пространства в базе. Навязчивый запах пороха, знакомый и въевшийся в носовые пазухи из–за тонны работы с расчисткой территорий, заставляет напрячься — и не зря. От последствий взрыва приходится отправляться долго. Огромный шрам на спине — обида за разлетевшиеся в щепки первые элитры. Пугод под слоями одежды прячется — рубашка, жилет, пиджак, плащ — и запирается в проектах безвылазно. Больше обустроенных комнат Мега–базы. Завершение работ над концептом Пирамиды. Полировка диоритовых мостов. Был бы заряд энергии, было бы проще. Проведён ряд экспериментов по добавлению прокипячённого вязкого скалка в различные виды зелий. Записи о результатах распределены в порядке от наименее к наиболее успешным. Зелье скорости. Ускоряет течение мутации, заражая весь организм в течение сорока минут. И усиленное, и зелье второго уровня сокращают время полного заражения до двадцати минут. Смертельно. Зелье мгновенного урона. Полное поражение клеток организма заражением и последующее его разложение в течение часа после приёма. При использовании зелья второго уровня время сокращается до получаса. Смертельно. Зелье исцеления. Кратковременный эффект защиты от заражение, повышение уровня адреналина. Спустя час после приёма сопротивление исчезает. Полное заражение организма в течение одного часа после ослабления эффекта. Смертельно. Зелье отравления. Заражение клеток организма и частичное разложение в течение двух часов. При использовании зелья второго уровня время сокращается до одного часа; усиленного — расширяется зона разложения, время увеличивается до трёх часов. Смертельно. Зелье слабости. Частичное заражение всех клеток организма — оставляет после себя не полностью поглощённый скалком труп. При использовании усиленного зелья объект превращается в скалковую массу и сохраняет остатки рассудка. Необратимо. Зелья прыгучести, невидимости, подводного дыхания и огнестойкости не меняют эффект после смешивания — заражение клеток скалком в течение двух часов после приёма. Необратимо. Смертельно. Зелья замедление и плавного падения приводят к одинаковому результату. Частичное медленное заражение организма скалком, прекращается спустя три часа после приёма, останавливая прогресс. Может возобновиться после повторного приёма. Усиленные зелья увеличивают время до пяти часов без изменения скорости заражения. Зелья второго уровня замедляют прогресс без изменения времени. Совместимо с жизнью. Необратимо. Зелье силы. Увеличивает сопротивление организма к заражению. Уменьшает площадь частичного заражения. Действует на протяжении трёх часов. Совместимо с жизнью. Необратимо. Зелье черепашьей мощи. Соединяет эффекты от зелий замедления и силы. Действует на протяжении трёх часов. Совместимо с жизнью. Необратимо. Зелье регенерации. Обнуляет и ослабляет силу и скорость заражения. По завершении действия эффекта регенерации спустя три часа после приёма заражение медленно останавливается до полной остановки спустя час. Итоговое время действия: четыре часа. При использовании усиленного зелья время увеличивается до шести итоговых часов: первые четыре с половиной из них с действием эффекта регенерации. Совместимо с жизнью. Необратимо. Пугод доволен, Пугод знает теперь, в какую сторону должны двигаться следующие эксперименты. Радиация разносится по миру, заражая всё природное и не очень — даже Жирафа умудряется затронуть так, что тот теперь радиоактивный. В лаборатории появляются тщательно защищённые шалкера с чистой водой для исследований и дополнительный вход, не перекрытый потенциально опасной жидкостью. Услышав о сбоях в работе элитр, Пугод бросает силы на накопление запасов необходимых для строительств и исследований ресурсов. Недовольства нарастают. Даже Обсидиан Тайм — хозяин подорванного завода — страдает от последствий экологической катастрофы, хотя известен своим отношением к природе. Пугоду нужно больше сил, чтобы справиться с этим. Ему необходима энергия, заряд бодрости, что–то, что дёрнет переключатель в его мозгу. Секби собирает суд. Пугод намешивает очередную смесь: добавляет разбавленный мутным зельем скалк, несколько наиболее успешно показавших себя реагентов и оставляет очередного кролика переваривать всё это в одиночестве под присмотром реплей-камеры. Самому пора на заседание — пострадавший он или кто, в конце–то концов. И суд заканчивается грёбаной катастрофой, выливающейся из цирка. Пугод в бешенстве отслеживает панику вокруг кратера, откуда пытаются достать подорванного, истекающего кровью судью, слушает обвинения в сторону паникующего Заквиеля и идеологические визги об исцелении сбежавших заражённых. Никто ни слова не говорит о чёртовой радиации. Он в лицо Альцесту и КлэшРейку кричит о том, какие они все узколобые придурки, и все определённо таким поведением шляпника шокированы. Модди удерживает его за плечи, пытаясь угомонить, но у самого взгляд из–под капюшона молнии мечет — не ему Пугода успокаивать. Жираф сплёвывает под ноги Дровосекам радиационной ядрёно-зелёной слюны, выражая надзирательскую позицию — плевать они на общее решение хотели — и уходит следом за соклановцами. Они все вместе на базу Надзирателей возвращаются в поисках планов для дальнейших действий. Через диоритовые мосты стучат каблуками в сторону водопада. Пугод их в лабораторию запускает, чтобы избежать прослушки, и в изумлении наблюдает за невредимым подопытным кроликом в клетке. Измотанным, истощённым, но живым и внешне признаки заражения не демонстрирующим. Пугод благодарит свою многозадачность, с которой в состоянии одновременно вести обсуждение, проверять запись с камеры и проводить вскрытие. Результат будоражит его, заставляя утонуть в восторге. Успешно. Расчёт необходимой дозировки давно произведён; Пугод в нетерпении вводит субстанцию в собственную вену под настороженными взглядами товарищей и обещает им шоу. Вязкая смесь ощутимо несётся по сосудам организма, смешиваясь с кровью. Сердцебиение ускоряется; Пугод слышит, как стук эхом в ушах отдаётся. Дыхание учащается, приводя к лёгкому головокружению. Тело топит в странном ощущении, почти позабытом за долгие месяцы нового витка. Жираф с опаской дотрагивается до пугодовского плеча, поражаясь жару, просачивающемуся сквозь несколько слоёв костюма, и Пугод улыбается ему в ответ уверенно, слегка безумно, осознавая в полной мере новое состояние организма. Зашкаливающая энергия, десяток мыслительных процессов, ускоренный метаболизм и восторг под рёбрами. То, что было нужно. То, что он искал. Лёгкий полубезумный смешок срывается неосознанно. Идеи топят мозг одна за другой, и Пугод начинает раздавать указания — если не начать действовать сейчас, после будет поздно. Диамкей пишет ему лично; предлагает помощь с координатами друзей, и надзиратель потирает руки. О, да, он устраивает грязь. МоддиЧат на связи; следует чёткой инструкции и предварительные приготовления завершает быстро, пока Пугод с упоением прорубается сквозь слой плотного обсидиана, запечатывающего привал беглецов. Жираф занимается всеобщим отвлечением и готов сообщить, если за напарниками возникнет погоня. Пугод задыхается в адреналине, вытягивая «дуэт злодеев» из обсидиановой тюрьмы, и объясняет план торопливо, но уверенно. И за ним летят над бэдроком куда–то вдаль, послушно ступают в подготовленный портал, чтобы оказаться за тысячи километров от эпицентра скандала. Всё проходит успешно — не без пары эксцессов в виде забытых эндер–пёрлов и неправильно установленного механизма, но успешно. Судья временно в отключке, Дровосеки за ними угнаться не успевают, Якудза оказываются поглощены внутренними распрями, а после организации и вовсе скрещивают между собой топоры и катаны. Идеально. Пугод чувствует власть. Он стал вершителем судеб, мастермайндом, взял в свои руки всё, он сможет всё!.. Адреналин в крови подскакивает чересчур сильно; Пугод обнаруживает это, возвращаясь в лабораторию за дополнительной дозой, потому что ему надо ещё, надо продлить это чувство, ему нужна эта власть над телом, над разумом, миром. Но на пороге чувствует переизбыток сигналов, поступающих в мозг. Сначала думает — отходняк, как тогда, в первый раз, но ошибается. Ясность ума тонет в тумане, адреналин вызывает ускорение метаболизма, тот терморегуляцию ломает, и всё это стакается с возвращением сигналов от тела, и!.. Пугод судорожно стягивает перчатки, шляпу отбрасывает куда–то в сторону, зачёсывая мокрые от пота волосы. Тянет циановый галстук слабеющими пальцами, чтобы расстягнуть пуговицу на горловине рубашки — воздуха не хватает, ему нужен воздух. Стена из чёрного камня охлаждает немного, Пугод по ней скатывается на пол, пытаясь отдышаться. Шум водопада отходит на задний план, стук сердца оглушает. Он прислушивается к ощущениям, стараясь игнорировать переизбыток тактильных сигналов, и пытается найти причины такого состояния — ошибки в формуле быть не могло, а истощение обычно влияет на организм иначе. Скалк в венах бурлит миролюбиво, заражения не чувствуется. Тогда в чём дело? В чём причина? Что не так? Почему–почему–почему? Почему трение костюма о кожу заставляет дрожать, почему касание сквозняка щёк вызывает мурашки, почему его шумные вздохи звучат как тихие стоны? Почему всё его тело ощущается оголённым проводом? — Пугод, мать твою! Звон голосов как сквозь толщу воды; взгляд дымкой подёрнут, не фокусируется. Его тела касаются четыре знакомые руки: мозолистые пальцы проверяют его пульс и температуру, а пятнистые кисти придерживают за плечо и талию, пытаясь привести в чувства. Сознание захлёстывает взрыв. Пугод откидывает голову, ударяясь о стену затылком, поджимает дрожащие ноги, неосознанно скользя пятками по полу, царапая чернит, пытается уйти от прикосновений. Вскрикивает громко, задыхается. Секунда, две, тридцать, минута. Он дышит загнанно, пряча глаза за сгибом локтя, и на ощупь цепляется за плащ Модди. — Побочка… — шепчет дрожащим голосом, не слыша себя совершенно. — Афродизиак… Оплошность. Единственная ошибка. Спешка по глупости. Слегка прояснившийся взгляд различает, как нервно замирают товарищи. Пугод чувствует, как недолгое облегчение отступает, вновь уступая место усиливающемуся побочному эффекту, и дёргает Модди за рукав чуть сильнее. — Пожалуйста… — и смотрит в открытую, не боясь умолять — расплата за жадность и спешку. — Мне нужна помощь. Адреналин сменяется возбуждением.