Гранат и асфодель

Гарри показалось, будто внутри лопнула туго натянутая струна. Боль, которую причиняла Метка, не шла ни в какое сравнение с мукой, разрывающей сердце. С его губ сорвался горький смешок, больше похожий на всхлип: ну разумеется, Волдеморт не стал упускать такую возможность продемонстрировать свою власть, свое превосходство над поверженным врагом. Гарри обнял себя за плечи, изо всех сил впившись ногтями в кожу, надеясь хоть ненадолго отвлечься на физическую боль и не сорваться в унизительную истерику. Надо выдержать, надо это просто пережить… Дорога к кабинету Волдеморта как будто была устлана острыми осколками стекла. Гарри она показалась бесконечной и ужасающе короткой одновременно. Заставить себя сделать последний шаг было почти невозможно, и Гарри несколько секунд стоял, сжимая ручку двери побелевшими пальцами, но затем колоссальным усилием воли постучал — прерывисто и нервно — и все-таки вошел внутрь. Волдеморт сидел в кресле у камина, и все вокруг было словно проморожено его магией, какой-то особенно ядовитой и стылой. — Ты сегодня в черном, я смотрю? — протянул Лорд, смерив Гарри немигающим змеиным взглядом. — Большинство моих мантий черные, милорд, — ровно ответил Гарри, привычно опустившись на колени. — Подойди. Ты же хочешь доставить удовольствие своему хозяину, верно, Гарри? — Да, милорд, — голос прозвучал абсолютно равнодушно, безэмоционально. — Ну так приступай, — пренебрежительно бросил Волдеморт. Гарри судорожно сглотнул, на мгновение зажмурившись до разноцветных звездочек перед глазами. Он в принципе ненавидел, когда Волдеморт, пребывая в каком-то почти меланхоличном настроении, приказывал ему делать все самому, хотя в такие моменты у Гарри была относительная свобода действий, а Лорд не делал ему больно. Он вообще почти ничего не делал. Гарри коробило от демонстративного безразличия Волдеморта, отстраненного и явно погруженного в свои размышления. Это и близко не воспринималось как свобода или реванш — напротив, в такие моменты Гарри всегда ощущал себя шлюхой, вынужденной ублажать того, кто к нему совершенно равнодушен. Более того, вынужденной делать это молча: Лорда раздражали стоны или попытки поговорить, они отвлекали его, сбивали с мысли. Все это было даже более унизительно, чем когда Волдеморт заставлял Гарри ползать перед ним на коленях. Сегодня же подобное и вовсе казалось просто невыносимым, хуже любой самой изощренной пытки. Впрочем, очевидно, выхода у него не было. Гарри механически расстегивал многочисленные пуговицы на одеждах Лорда, привычно касался губами его ледяной кожи — и не чувствовал ничего, кроме тоски и мучительной выворачивающей наизнанку боли в груди, от которой перехватывало дыхание. Внезапно Волдеморт ухватил Гарри за подбородок, заставил запрокинуть голову, заглядывая в его потускневшие, будто мертвые глаза, а затем, усмехнувшись, недвусмысленно толкнул его вниз, ставя на колени. Гарри ощущал себя куклой, марионеткой на ниточках, жертвой дементора — просто покорным телом, лишенным души и воли. Он послушно склонился, скользя языком по члену Темного Лорда и тут же заглатывая его, гораздо глубже, чем обычно делал по собственному желанию. А затем, случайно скользнув взглядом вбок, Гарри вдруг увидел, как Волдеморт вцепился когтями в подлокотник своего кресла, оставляя на нем тонкие белесые царапины. Гарри знал Темного Лорда достаточно хорошо, чтобы понимать, что причина вовсе не в похоти: просто, как и он сам, Темный Лорд пытается сдерживаться изо всех сил. И внезапно Гарри понял причину: сегодняшний день был тяжелым не только для него. Волдеморт тогда потерпел самое сокрушительное поражение в своей жизни, на долгие годы лишился тела, став абсолютно беспомощным. Как же, должно быть, ему унизительно об этом вспоминать!.. Теперь, зная, что искать, через их связь Гарри смог ощутить тщательно скрываемые эмоции Темного Лорда. Пусть и по диаметрально противоположным причинам, но больно сейчас было им обоим. И унижая Гарри, заставляя его ублажать себя, Волдеморт пытался забыться, обуздать свои чувства, вернуть контроль. Но почему именно так? Обычно Темный Лорд не стеснялся вымещать свой гнев на окружающих. Видимо, поэтому в резиденции было так пустынно: никто из Пожирателей не хотел попасть под горячую руку. Хотя… Гарри вдруг осознал, что сегодня — единственный день, когда Волдеморт не может позволить себе срываться, не может выпустить наружу свою ярость, ведь это было бы однозначным свидетельством его слабости. Именно поэтому сейчас он вынужден изображать равнодушие, хотя желает совершенно другого. Впору было позлорадствовать, но внезапно Гарри осознал, что не хочет этого, а хочет… Пришедшая в голову мысль была ужасающей, безумной, но Гарри было слишком плохо, чтобы задумываться об этом, чтобы размышлять и что-то просчитывать. Он выпустил изо рта член Лорда и выпрямился, глядя Волдеморту в глаза. — И почему мы остановились? — тут же процедил Волдеморт. Гарри промолчал, и Лорд окинул его тяжелым давящим взглядом. Алые глаза посветлели от ярости, став очень яркими, точно свежая артериальная кровь. — Тебе сейчас, должно быть, очень больно, Гарри? — вкрадчиво протянул Волдеморт. — Но ты должен быть мне благодарен — если бы твои родители были живы, они бы все равно от тебя отреклись. Гарри подался вперед, прижимаясь щекой к колену Волдеморта и не отводя взгляда. Казалось, будто каждый из них пытался загипнотизировать другого. — Да, мне больно, — тихо ответил он. — А вам? Сила Темного Лорда, прежде застывшая ледяным стылым туманом, взметнулась вверх, обрушиваясь на Гарри точно цунами, прибивая его к земле. — Как думаете, милорд, если бы вы сейчас меня пытали, вам стало бы легче? — спокойно спросил Гарри. — Предлагаешь проверить? — угрожающе прошипел Волдеморт. — Да. Это было бы честнее, чем то, что вы делаете сейчас, — ответил Гарри, думая о том, что, возможно, легче стало бы и ему тоже. Сейчас казалось, что только физическая боль сможет вытеснить душевную, позволит забыться. Гарри даже не поморщился, когда Лорд схватил его за волосы и резко дернул на себя. — Что заставило тебя думать, будто ты имеешь право давать оценку моим действиям?! — кажется, последний раз Гарри ловил на себе настолько лютый, бешеный взгляд, когда Волдеморт увидел в его воспоминаниях смерть Тома Риддла из дневника. Воздух низко загудел, с тихим звоном лопнула чернильница на столе, разлетевшись хрустальными осколками, мелко задрожали оконные стекла. — Так накажите меня, мой Лорд, — отчаянно выдохнул Гарри. — Пожалуйста. А в следующую секунду Волдеморт ухватил его рукой за горло, вздернул на ноги и стремительно впечатал спиной в ближайшую стену. От силы удара и нехватки кислорода у Гарри потемнело в глазах. — Да я тебя сейчас просто убью, — глухо прошептал Волдеморт ему на ухо. — Разорву на мелкие кровавые ошметки. — Я даже не против, милорд, — прохрипел Гарри, не узнавая самого себя — в него точно вселилась безумная тварь, ведомая неистовым голодом. — Все, что хотите… Все, что угодно. Волдеморт тихо зарычал, утягивая его за собой в водоворот аппарации. Гарри был готов оказаться в пыточной камере, но, когда перемещение закончилось, он понял, что Темный Лорд переместил их в свою спальню. И тут же магией ударил Гарри под дых, швыряя его на пол. Сила Волдеморта прижала Гарри словно прессом, не давая пошевелиться, а в следующий миг вся его одежда разлетелась мелкими клочьями. Темный Лорд приблизился — тоже уже обнаженный — и сел на его бедра. Почувствовав, что вновь может двигаться, Гарри быстро приподнялся на локтях — и Волдеморт тут же отвесил ему пощечину, такую сильную, что в ушах зазвенело. Раздался тихий треск — на кончиках пальцев Темного Лорда вспыхнули маленькие ярко-синие молнии. Гарри затаил дыхание, Волдеморт, заметив это, усмехнулся и медленно провел ладонью в дюйме над его подрагивающим животом и ниже… Гарри внезапно осознал, что, во-первых, он возбужден, а во-вторых, если сейчас Лорд опустит руку на его член, он, вероятно, умрет от болевого шока. Волдеморт явно почувствовал чужой страх, и его ухмылка стала еще шире. — Что, Гарри, уже не такой смелый? — прошипел Лорд. — Но поздно. И опустил руку ему на живот. Острая обжигающая боль выгнула Гарри дугой, заставив вскрикнуть. По телу прокатывались электрические разряды, сводя мышцы судорогами. Сердце заходилось в бешеном ритме, билось о клетку ребер и, казалось, вот-вот остановится… Но тут все прекратилось. Однако, прежде чем Гарри успел прийти в себя, Волдеморт поднялся на ноги и, грубо намотав его волосы на кулак, потянул за собой, швыряя на кровать. Ведомый каким-то странным азартом, Гарри забился под ним в безуспешной попытке освободиться. — Будем играть в изнасилование? — насмешливо прошептал Волдеморт ему на ухо, прежде чем начать покрывать шею болезненными укусами. Такое он делал и раньше, и обычно Гарри в ответ не издавал ничего громче сдержанного шипения, максимум — тихого стона. Но сейчас терпеть не хотелось, и он метался под Волдемортом, вскрикивая каждый раз, когда чужие зубы сжимались на его коже. — Правильно, Гарри, — вкрадчиво произнес Волдеморт. — Обещаю, сегодня ты будешь много кричать. — И хорошо, — отчаянно выдохнул Гарри, подаваясь ему навстречу. На несколько мгновений они замерли, глядя друг другу в глаза, так близко, что их дыхания смешивались в одно, общее. В глазах Темного Лорда Гарри сейчас видел не столько гнев, сколько необузданное желание, безумную жажду, которая, наверное, была сродни той, что мучает вампиров, почти физическую потребность подчинить, сломать, причинить боль. И, хотя его мнения никто не спрашивал, Гарри все равно едва заметно кивнул. А затем Волдеморт впился в его губы поцелуем, кусая до крови. Гарри обнял Лорда, пальцы судорожно скользили по его спине, оставляя царапины от ногтей. Волдеморт прервал поцелуй, бросил демонстративный взгляд через плечо и опасно улыбнулся: — А вот это ты сделал зря, мой хороший, — протянул он. И без того острые когти Волдеморта вдруг засверкали серебром, удлиняясь, становясь похожими на маленькие кинжальные лезвия. Гарри судорожно сглотнул. По венам словно тек чистый адреналин, в ушах гулко шумела кровь. Холодная сталь коснулась его шеи, и Гарри покорно запрокинул голову. — Я могу перерезать тебе артерию одним легким движением, — тихо произнес Волдеморт, ведя кончиком когтя вдоль бешено бьющейся линии его пульса. — Будет очень много крови… Рука Волдеморта скользнула ниже, вспарывая кожу на груди. С губ Гарри сорвался протяжный стон, но, разумеется, Лорд не остановился. Приподняв голову, Гарри увидел, как длинная тонкая рана стремительно заполняется кровью. Волдеморт наклонился, медленно проведя по ней языком, и Гарри зажмурился, бессильно сминая гладкую ткань простыни. — Повернись и не смей дергаться, — приказал Волдеморт. Гарри подчинился, сдавленно зашипев, когда металлические когти заскользили по его спине. Он чувствовал, как по коже медленно скатываются капли крови, спина и ягодицы горели огнем — уже скоро Гарри казалось, что на них не осталось живого места. Кажется, иногда Волдеморт специально наносил новые раны поверх старых, чтобы было еще больнее. Гарри трясло, он изо всех сил сжимал зубами подвернувшийся уголок подушки, но из его горла все равно рвались громкие стоны. Периодически касания металла сменяли длинные скользящие движения языка — Волдеморт пил его кровь, и в эти моменты Гарри приходилось напрягать все свои силы, чтобы оставаться на месте. — Что вы там вырезаете, свое имя? — с трудом спросил он срывающимся голосом. — Хорошая идея, жалко, ты слишком поздно предложил, — весело ответил Волдеморт. — И не грызи мою подушку — лучше кричи. Гарри исполнил его приказ, когда Лорд сделал новый порез, кажется, прямо вдоль позвоночника. Внезапно Волдеморт дернул Гарри за волосы, ставя его на колени, и протянул свою руку, покрытую кровавыми разводами. — Вылизал, — отрывисто приказал Лорд. — Начисто. Гарри подчинился, пьянея от вкуса собственной крови. В голове царила пряная черная пустота. — Как думаешь, твоя кровь сможет заменить нам смазку? — прошептал Волдеморт ему на ухо. Гарри мелко задрожал в его руках и обернулся, через плечо кидая на Лорда мутный зовущий взгляд. Волдеморт положил ладонь между его лопаток и надавил, заставляя опуститься грудью на кровать. Гарри вскрикнул и выгнулся, пытаясь уйти от прикосновения к изрезанной плоти. Смазку Волдеморт, кажется, все-таки наколдовал, но совсем немного, поэтому каждое движение его члена приносило волну обжигающей боли. Гарри судорожно подавался ему навстречу и уже даже не стонал — скулил. Он не знал, чего хочет больше: чтобы этот кошмар побыстрее закончился или чтобы он не заканчивался никогда. Они с Волдемортом словно обезумели, пытаясь утопить одну боль в другой. И, как ни странно, это работало: сейчас, почти теряя сознание, Гарри парадоксальным образом чувствовал себя удивительно живым, ему казалось, точно своей кровью он смог смыть терзающую его душевную муку и чудовищное чувство вины. Через их связь он ощущал эмоции Волдеморта и понимал, что ему хорошо, что он сейчас тоже не вспоминает… Темный Лорд заставил Гарри поднять голову и изогнуться, прижался к его изрезанной спине. А затем сдавил рукой его горло, перекрывая кислород, одновременно срываясь на очень быстрые жесткие толчки. Гарри вцепился рукой в бедро Волдеморта, впиваясь ногтями в его кожу. Он задыхался, из глаз катились слезы — разумеется, это была просто рефлекторная реакция организма на боль и удушье, ничего больше. Гарри казалось, что Волдеморт тащит его куда-то за грань, туда, где ждет то ли мучительная смерть, то ли райское блаженство. Толчок — и мир опрокинулся, роняя Гарри в бескрайнее беззвездное небо. Когда Гарри пришел в себя, то обнаружил, что лежит на спине, бессмысленно глядя в высокий потолок спальни. Кровать под ним мягко покачивалась, и казалось, что он вдруг очутился на палубе корабля, дрейфующего посреди бесконечного океана. Гарри лениво повернул голову. Волдеморт лежал рядом, пристально глядя на него своими бордовыми глазами. — И все сгорело, — задумчиво произнес Гарри. Волдеморт протянул руку и по-хозяйски уверенным, но в то же время почти нежным движением откинул смоляную прядь волос, упавшую Гарри на лицо. Гарри тихо вздохнул: он был даже не удивлен, что они дошли до такого — не после того, как до этого Лорд чуть не сжег его заживо. — Наверное, мне пора? — тихо шепнул ему Гарри. — Иди, — кивнул Волдеморт. Гарри слез с кровати и, пошатнувшись, сдавленно выругался, только сейчас осознав, насколько сильно у него все болит. Волдеморт же лишь усмехнулся и поманил его к себе. Стиснув зубы, Гарри медленно обошел кровать, задержавшись взглядом на кровавых пятнах, покрывавших некогда чистые простыни. Когда он опустился перед Волдемортом на колени, в глазах потемнело от боли. В руке Лорда точно из ниоткуда возникла волшебная палочка, вспыхнула ярким светом, и Гарри изумленно распахнул глаза, ощутив, как по телу прокатилась волна исцеляющей магии. Он чувствовал, как стремительно заживают все его раны, как уходит боль. Волдеморт впервые лично вылечил нанесенные им раны. Внезапно вокруг точно закружился черный смерч: клочки разодранной Темным Лордом одежды слетелись к ним со всех концов спальни, и пару секунд спустя на плечи Гарри опустилась его мантия, точно такая же, какой была прежде. — Спасибо, Повелитель, — прошептал Гарри, мягко целуя руку Волдеморта. Темный Лорд только надменно кивнул в ответ. Гарри не запомнил, как добрался до своей спальни. Закрыв за собой дверь, он залпом выпил несколько стаканов воды и, не раздеваясь, рухнул на постель, тут же проваливаясь в глубокий сон.

***

Сидя в своем кабинете, Гарри самоотверженно пытался вникнуть в мудреный документ, полный зубодробительных формулировок и множества непонятных цифр. Его страдания прервал торопливый стук в дверь. — Войдите! — крикнул Гарри, стараясь сообразить, кто это может быть. В кабинет заглянула девушка, довольно молодая и, кажется, абсолютно незнакомая. — Мистер Поттер, доброе утро! — протараторила она. — Меня зовут Салли Прис, мистер Яксли назначил меня вашей помощницей — я оформлю документы, которые вам надо передать в Визенгамот, ну и вообще, если у вас есть какие-нибудь поручения… — Ого… — протянул Гарри, — что ж, приятно познакомиться, мисс Прис. — Мне тоже очень приятно, мистер Поттер! — ответила Салли, почему-то сияя, точно начищенный галлеон. — В моем кабинете довольно тесно, так что вы пока располагайтесь, а я прогуляюсь, — заявил Гарри, решив воспользоваться этой возможностью, чтобы сбежать от своих ужасно нудных документов. Гарри несколько раз бесцельно прогулялся по этажу, а затем вспомнил о том, что, по словам Рудольфуса Лестрейнджа, в хранилище Аврората до сих пор оставались какие-то его вещи, и решительно направился туда. — Простите, мистер Поттер, — покачал головой служащий архива, выслушав его просьбу. — Не положено. Для того, чтобы выдать что-то из архива гражданскому, нужно разрешение, подписанное главой Аврората. — Это мои вещи, — холодно произнес Гарри. — И вы не имеете никакого права их удерживать. Разве я осужденный преступник или нахожусь под следствием? Или, быть может, мои вещи проходят как улики по какому-то делу? Нет? Тогда верните их. Немедленно. — Не могу, мистер Поттер, — покачал головой клерк — на него речь Гарри, кажется, не произвела никакого впечатления. — У меня четкие инструкции: необходимо разрешение с подписью главы Аврората… Гарри заметил, что вокруг потихоньку собирается толпа зевак, и был близок к тому, чтобы заскрежетать зубами от ярости и унижения. — А может, не стоит мелочиться? — процедил он. — Может, мне стоит привести сюда самого главу Аврората — пусть лично отдаст мне мои вещи, раз уж вы на это не способны? Или сразу позовем Темного Лорда? Хотите? Впервые на невозмутимом лице служащего промелькнула легкая тень страха. Гарри холодно улыбнулся и медленно потянул вверх рукав своей мантии, обнажая Темную Метку. Среди толпы зевак пробежали тихие испуганные шепотки. — Так что вы решили? — спросил Гарри, занеся правую руку над Меткой. — Стойте! — воскликнул клерк, побледнев как мел. — Не нужно, сэр, не зовите его! Я сейчас все принесу! — Великолепно, — усмехнулся Гарри, незаметно переведя дух. Он понятия не имел, что сделал бы, если бы работник архива не купился на его блеф. Гарри с трудом сдержал нервный смешок, представив, какое лицо было бы у Волдеморта, если бы его и правда выдернули в Министерство из-за такой ерунды. Впрочем, в реальности Гарри очень быстро стало бы не до смеха… И зачем он вообще ввязался в этот спор, когда мог спокойно получить от Долохова нужное разрешение?.. — Вот, сэр, прошу вас, — пробормотал служащий, ставя перед ним небольшую коробку. — Большое спасибо, — с нескрываемой издевкой ответил Гарри. Он обернулся к зевакам, и те поспешно устремились в разные стороны, точно мелкие рыбешки, шарахнувшиеся от брошенного в воду камня. Когда Гарри вернулся в свой кабинет, оказалось, что Салли уже успела подготовить все бумаги для Визенгамота. — Спасибо вам огромное — сам я наверняка возился бы с этим весь день, — улыбнулся ей Гарри. — Не за что, сэр! Я была рада вам помочь, для меня это большая честь. — Да неужели? — тут же помрачнев, спросил Гарри. — И почему? — Ну как же? — удивленно переспросила Салли. — Вы очень смелый: когда вы поняли, что ошибались, то решились просить Темного Лорда о возвращении на родину, и сейчас работаете на благо нашей страны… Ну и ваши… отношения… — она покраснела точно гриффиндорский флаг и замолчала, стыдливо опустив глаза. — О да, наши отношения — это просто сказка и пример для подражания!.. — с нескрываемым сарказмом протянул Гарри, невольно вспоминая о том, что произошло два дня назад, в годовщину смерти его родителей. Он не знал, чего хочет больше: то ли истерично расхохотаться, то ли схватить эту наивную дурочку за плечи и трясти до тех пор, пока ее голову не покинут все идиотские мысли. — Сходите в кафетерий, мисс Прис, отдохните, — произнес Гарри, не сделав ни того ни другого. — А документы секретарю Визенгамота я передам сам. Оставшись в одиночестве, Гарри опустился в свое кресло и вздохнул, с силой проведя ладонями по лицу. — Какой-то театр абсурда… — пробормотал он, а затем подвинул к себе коробку, которую забрал из архива. Внутри оказался один-единственный предмет — мешочек из кожи ишаки, который подарил ему Хагрид, кажется, тысячу жизней назад. Запустив руку внутрь, Гарри достал старый лист пергамента. Сердце прошила острая боль: это было давнее письмо Лили, которое он когда-то нашел в доме Блэков. Перед глазами тут же вспыхнули строчки — оказалось, что он все еще помнит его наизусть. Гарри бережно спрятал письмо в карман. Он помнил, что еще в мешочке хранилась Карта Мародеров, но сейчас ее не было. А это значит, что сам Волдеморт или кто-то из Пожирателей рылся в его вещах. И наверняка читал письмо… Гарри сжал зубы так, что на челюсти вздулись желваки. Осознав, что еще немного — и он начнет крушить кабинет, Гарри достал из ящика стола позаимствованные у Беллатрикс сигареты и закурил, отметив, что меньше чем за неделю пачка почти подошла к концу. Немного успокоившись, Гарри вновь запустил руку в мешочек. Пальцы коснулись чего-то холодного. Это оказался завещанный Дамблдором снитч. Гарри достал его и, глядя, как беспомощно трепещут тонкие крылышки, вдруг осознал, что если то, о чем однажды ему сказал Волдеморт, правда, если Дамблдор действительно планировал его смерть… Гарри судорожно сглотнул: горло будто сдавила невидимая удавка. Если все действительно так, то, кажется, он знал, как открыть снитч, и знал, что именно хранится внутри него. Гарри зажмурился и сжал мячик до побелевших пальцев. Нет! Пусть это трусливо, пусть малодушно, но он не может сейчас сделать это и подтвердить свои самые страшные подозрения. Если он сейчас окончательно убедится в том, что все эти годы Дамблдор — человек, которого Гарри безмерно уважал и которому доверял — цинично и расчетливо растил его на убой, ему просто не хватит сил для того, чтобы бороться дальше. Гарри резким движением вернул снитч обратно в мешок. Он проверит свою догадку, но только после того, как все закончится, после того, как Волдеморт будет мертв. Гарри выкурил еще одну сигарету, прежде чем снова заглянуть в мешок. Там оставался только… кошелек. Гарри вздрогнул, как от удара Жалящим проклятием, и поспешно вытряхнул на стол горсть монет. Если Волдеморту не пришло в голову проверять деньги… Гарри схватил один из галлеонов и пристально осмотрел его со всех сторон, чувствуя, как быстро заколотилось сердце. Сомнений не было: на его ладони лежала одна из тех монет, которые четыре года назад для Отряда Дамблдора зачаровала Гермиона. В груди разлилось тепло: он может связаться с друзьями, может все им объяснить!.. Гарри потянулся было к волшебной палочке, но тут же замер: а что, если одна из монет попала в чужие руки? А что, если кто-то из Отряда предатель?! Тем более, заколдованный галлеон был, например, у Мариэтты Эджком… Нет, им стоило воспользоваться только в самом крайнем случае. Но все равно от осознания, что теперь это возможно, на душе стало гораздо легче. Спустя какое-то время Гарри все-таки отнес документы в Визенгамот. Он неспешно возвращался обратно, подмечая, как торопливо расступаются перед ним министерские работники. Стоило признаться хотя бы самому себе, что презрение — это все, что Гарри чувствовал к этим людям. Сейчас даже Пожиратели вызывали у него меньше отвращения: да, они хранили верность чудовищным и извращенным идеалам, но у них эти идеалы хотя бы в принципе были… — Гарри! — раздался за спиной знакомый голос. Он остановился, словно наткнувшись на невидимую стену, пораженный внезапным ощущением дежавю. Но этого же просто не может быть! Волдеморт не стал бы, он же отказал… Гарри обернулся — позади стояла Лаванда Браун, все такая же истощенная и очень бледная, но живая и свободная.