Фруктовая корзинка

Всё стало похоже на сказку. В списке Ская оказались Рейн и Пи Пхаю, вся «Корзинка», включая и Нью с сыном, а также доктор Йим с мужем и, после недолгих раздумий, доктор Конгсакул. Кхун Вайю, получив список, был в восторге. Он уже начал переговоры с храмом, поиск ещё восьмерых монахов и обдумывание банкетного меню. Скай чувствовал себя прекрасно, готовился к очередному посещению своего омеголога, планируя в этот раз попробовать сходить самостоятельно, хотя по-прежнему слишком боялся. Спустя пару дней Прапай ещё раз сделал ему предложение, теперь уже как положено — с колечком. Оно, несмотря на то, что было чрезвычайно простым — тонкий серебристый ободок и небольшой голубой камушек с тысячью граней — Ская привело в невероятный восторг. Он боялся, что кольцо будет ужасно дорогим и огромным, но это изящное колечко идеально ему шло. Конечно же, Прапай ни слова не сказал о стоимости коллекционного голубого бриллианта в белом золоте. Он просто надел его на подрагивающий пальчик и назвал осколком небесной синевы для любимого персика. Всё это время Скай много учился на выбранных курсах, рисовал картины на заказ, спал и ел фрукты в острых соусах, а когда Прапай возвращался с работы — спешил поцеловать своего альфу и вдохнуть острый запах озона, по которому скучал весь день. Их жизнь казалась идеальной и уже семейной. Словно не они сидели по разные стороны ширмы в лаунж-кафе. Словно не им пришлось преодолеть неизвестность, страхи и неверие. Прапай каждый раз принимал в объятия своего истинного, как дар. И буквально за пару недель безоблачного счастья уверовал в то, что их жизнь теперь идеальна. Они часто занимались любовью, и Пай был всегда нежен и внимателен, стараясь сдерживать истинные желания, чтобы не испугать своего персика. Но Скай раскрывался с каждым днём всё ярче и откровеннее, становился всё смелее в страсти, и Прапай следовал за ним. Это случилось, когда до марта оставалась пара дней, а до свадьбы буквально три недели. Всем приглашённым были разосланы открытки, нарисованные и подписанные Скаем собственноручно. Кхун Вайю… Нет, папа Вайю запланировал для Ская небольшой показ отобранных им свадебных одежд, как в традиционном стиле, так и западного образца, на ближайшую субботу. Скай старался не слишком часто отвечать на сотни сообщений в чате «Корзинки» о том, не хочет ли он устроить мальчишник перед свадьбой. Особенно старались Фан и Нью, которые спелись неведомым для него образом. Иногда к ним присоединялся Пи Сиг, обещая уломать Пи Сома и выделить под это дело кафе. Скай устал отнекиваться и решил делать вид, что разучился читать и писать. Это случилось потому… Наверное, потому, что они все потеряли бдительность в этом океане счастья и светлых надежд. Кхун Вит… Нет, отец интересовался, где в своей «крохотной халупе» они намерены выгородить детскую и не нужно ли просто купить соседнюю квартиру. Папа Ю присылал фото букетов и спрашивал, нравится ли сыночкам этот цвет, или стоит заменить алебастровый оттенок на античный белый. Это случилось поздно вечером, когда после ужина Прапай усадил к себе на колени Ская и нежно целовал его с разгорающимся в них обоих желанием, расстёгивая рубашку и лаская омегу руками и ртом. Они оба стонали всё громче и откровеннее, Скай с трудом удерживался, стараясь теснее прижаться, сильнее открыться и глубже прочувствовать альфу, Пай давно стащил с него домашние шорты и бельё, стараясь как можно бережнее подготовить, но сладкий сливочный персик так кружил ему голову, так сводил с ума. И этот голос, звенящий в ушах, эти мольбы… — Да, давай же, кричи для меня! — его движения стали резче, и в первые пару секунд он даже не обратил внимания на то, как внезапно застыл Скай. А потом в нос ударила яркая горечь миндаля, его мальчик соскользнул с его коленей на пол и, как в страшном сне, отталкиваясь ногами, начал ползти спиной назад, глядя на него совершенно стеклянными, расширенными от ужаса глазами и крича. Пай потянулся к нему, чтобы поднять и защитить, но получил хлёсткий удар по руке, а крик Ская стал ещё отчаяннее. Он попытался звать его по имени, уговаривать, подступиться хотя бы на шаг, но каждый раз всё становилось только хуже. Скай забился в дальний угол гостиной у выхода на балкон и не давал к себе приблизиться, он побелел и постоянно кричал что-то так, что у Пая звенело в ушах и останавливалось сердце. Он не знал, что делать и выбежал на кухню. Схватив лежащий на столе телефон, он набрал доктора Конгсакула. — Простите, что звоню так поздно, но Скай! — он не мог собраться с мыслями и описать то, что сейчас происходило. Но доктор услышал, как кричит Скай и коротко ответил: — Выезжаю. Позвони доктору Кханасаве! Пай трясущимися руками едва не выронил телефон, набирая номер доктора Йима. И даже не успел произнести «Алло», как был понят без слов: — Еду, у меня есть ваш адрес. Буду через двадцать минут. Первым приехал доктор Конгсакул, но и его Скай к себе не подпустил. Совершенно чёрные глаза из-за предельно расширенных зрачков и белое лицо, и этот открытый в крике красный искусанный рот — Прапай сходил с ума от того, что это именно он сотворил такое со Скаем. И от того, что ничего не мог исправить. Потом пришёл Йим и сразу же присел на пол рядом со Скаем. Он был в уютной домашней пижаме, и это делало происходящее совсем неправдоподобным. Доктор Конгсакул увёл Прапая на кухню, достал небольшой кожаный чехол и вынул из него шприц. Затем тщательно вымыл руки. Крики стихли. Из гостиной теперь слышался только тихий спокойный голос доктора Йима. — Успокойся. Теперь всё будет хорошо. Это срыв. Такое может случиться. — доктор Конгсакул взял шприц и выглянул в гостиную. Кивнул и быстро вышел из кухни. Прапая начало трясти. — Тебя, может, тоже уколоть? — доктор вернулся с пустым шприцом. — Им нужно ещё немного времени, подождём. Не переживай, этот препарат разрешён для беременных. Уколоть? Пай кивнул, его больше не держали ноги, и он рухнул на стул. Доктор достал из чехла второй шприц и сделал укол альфе. — Он скоро почувствует сонливость, и его нужно будет уложить. Ты — нет, для тебя доза маловата, но станет намного спокойнее. Ты уложишь его спать, а завтра утром напишешь мне, как он. И там решим, нужно ли его везти в клинику. — Док. — прохрипел Прапай. — Это из-за меня? — Нет, мой мальчик. Это из-за его прошлого. Ты не виноват. Более того, ты сейчас — его наилучшее лекарство. — А ребёнок? — Надеюсь, с ним тоже всё в порядке. Но будь внимательнее, хорошо? Ужас разжал наконец горло Прапая, и он впервые смог нормально вздохнуть. На кухню заглянул доктор Йим, усталый и растрёпанный. — Кхун Прапай, помогите его уложить. Он почти уснул и больше не будет кричать, не волнуйтесь. — Хорошо. — Пай попытался встать, но сразу справиться не смог. Пришлось держаться за стол, ожидая, пока ноги перестанут подгибаться. В гостиной, в которую он шагнул со страхом, была тишина. В углу на полу, завёрнутый в плед, с закрытыми глазами лежал Скай. Тихий. Неподвижный. Пугающе бледный. — С ним всё хорошо сейчас. — быстро и тихо сказал Йим, видя, как покачнулся и побледнел альфа. — Его нужно поднять и уложить в постель. — Да. — Пай осторожно поднял омегу и понёс в спальню. Доктор Йим шёл следом. — Он проспит до утра. Утром непременно узнайте, нет ли у него болей в животе и груди, не дрожат ли руки, спросите, не болит ли и не кружится ли голова. Давайте больше пить. Ваш феромон — это его защита. И кричал он не из-за вас. Вы меня услышали? — Да, доктор, спасибо. Я понял. — Пай поудобнее укладывал хрупкое тело, заботливо укрывал одеялом. — Утром осмотреть и спросить про голову, давать пить. Позвонить вам. — Хорошо. Вы молодец. Ложитесь тоже. Мы с доктором Конгсакулом закроем дверь. Не провожайте. — Йим вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, словно отрезая окончательно тот кошмар, который только что творился в гостиной. Прапай осторожно лёг рядом со Скаем, боясь даже коснуться его, но тот сам подкатился к нему под бок. И засопел громко. «Феромон» — вспомнил альфа. И помог любимому лечь на своё плечо. Тихий и доверчивый, уткнувшийся ледяным кончиком носа в шею — словно не он несколько минут назад кричал диким зверем и дрался с Прапаем. Пай услышал, как клацнула входная дверь — оба доктора ушли. Он был безумно благодарен им обоим за то, как быстро и без раздумий они оба пришли на помощь. Если бы не они, что было бы со Скаем? Что так напугало его? Почему он начал кричать? Его прошлое было страшнее ада, но Пай думал, что ему стало лучше. Видимо, нет. Он осторожно прижал к себе Ская и позволил ему вдоволь дышать озоном. Сна не было ни в одном глазу, увы. Как и сказал доктор Конгсакул. Пай осторожно достал из кармана брюк вибрирующий телефон. Звонил Пхаю. И это было очень не вовремя. Почти не задумываясь, он сбросил вызов. Перезвонит утром и извинится. Но через несколько секунд телефон зазвонил снова. И потом ещё раз. Пай не мог понять, что такого неотложного может быть у друга в полпервого ночи. И когда телефон завибрировал в четвёртый раз, принял вызов. — Да, Пхаю, ты сейчас не очень вовремя. — Пай говорил шёпотом, отвернувшись от Ская, боясь его разбудить. — Это Рейн, Пи Пай! Я не знаю, что делать! Помогите! — голос омеги звенел паникой, и Пай понял, что дело действительно серьёзное. — Что такое, Рейн? — Я не знаю, что делать, Пи Пхаю очень плохо. Он лежит на кровати и стонет. — Яснее, нонг, пожалуйста. — Ему, кажется, нужно в больницу… Но… Я никогда… — Понятно. Скорую я сейчас вызову. Вы в спальне? — Да, Пи! — Помоги ему спуститься вниз. И ждите скорую. Возьми его документы и телефон, зарядку и воду, кинь в сумку пару нижнего белья. — Хорошо. — Потом, когда за вами приедут, позвони мне. — Ты не приедешь, Пи?! — Я не могу, Скаю стало нехорошо. Я постараюсь приехать утром. Вас привезут в клинику доктора Конгсакула, не переживай. — Хорошо, Пи. Пай сбросил вызов и позвонил в клинику, чтобы они прислали машину домой к Пхаю. Что могло случиться с другом? Хорошо, что мятный омежка был рядом. После вызова машины, Пай написал сообщение в чат с Пхаю: «Машина выехала, ждите». И тоже стал ждать. Благо, Скай за всё это время даже не проснулся. Примерно через час Прапай получил сообщение с телефона Пхаю: «Пи положили в палату и сделали уколы, чтобы он спал. Я остаюсь с ним». «Буду утром». — ответил Прапай и закрыл болящие от напряжения глаза. Спать не получалось, но отдохнуть было жизненно необходимо. *** Ган был в бешенстве. Как посмели они пойти наперекор? Что за внезапное неподчинение?! Ещё буквально вчера Лок был его правой рукой, а теперь внезапно оказывается, что он всё это время работал на соседнюю банду? Ту самую, где во главе стояла тошнотворная семейная парочка Ау и Бум?! Твари! Предатели! Особенно он терпеть не мог Бума, который сбил Ау с пути, когда вышел за него замуж. Да где это вообще видано — главарю уличной банды взять замуж омегу?! До женитьбы они с Ау пересекались иногда на общих сходках, но близко не сходились, в том было слишком мало сумасшедшей свободы, которой буквально захлёбывался Ган. Ему можно было всё. Он протягивал руку и брал то, что хотел. И когда протянул руку к большеглазому омежке… Тот оказался недоступен. Ау заступил его и сказал, что этот омега — его. Тогда их пути разошлись. Теперь же, когда выяснилось, что Лок работал на Ау, что все сбои поставок наркотиков и оружия, шедших через территорию Гана — дело рук соседней банды, Ган просто пылал ненавистью. Их всех следовало уничтожить — Ау, Лока, Бума с его щенками. Особенно Бума, за то, что когда-то посмел спрятаться за чужую спину и смотреть оттуда своими невозможными глазищами. За то, что не стал принадлежать Гану. Необходимо было ещё уладить дела с полицией. Отдел по борьбе с наркотрафиком слишком сильно активизировался, и поток денег для банды Гана начал мелеть. Партнёры искали других исполнителей, тех, что не вызывали такого пристального внимания властей, а на территории банды облавы и задержания шли одно за другим. Ган после побега Лока провёл чистку рядов, собственноручно назначая виновных, пытая и убивая их, если они признавались. Тех, кто не признался, он тоже убивал, но без удовольствия. На месте каждого он представлял Бума. Хотелось, чтобы тот валялся в грязи у ног, вымаливая жизнь своей семье. Хотелось смотреть, как по разбитому красивому лицу текут слёзы вперемешку с кровью. Слушать, как хрустят кости в переломанных пальцах. Чувствовать то самое жаркое опьянение полной власти над человеком, которое ему дарил взятый взамен недоступного омеги Скай. Они не были похожи между собой, и это бесило ещё сильнее. Когда-то Гану хватало замены. Теперь же — ему нужен был только оригинал. Впрочем, вернуть игрушку тоже было бы неплохо. Потом. Позже. Когда он уничтожит Ау и Лока.