Фруктовая корзинка

— Пи Па-ай! — рядом с ним снова было пусто. С того момента, как альфа привёз его в свою квартиру, Скай либо спал, либо нежился в его руках, либо звал отлучившегося по тем или иным делам. И Пай тут же приходил, чтобы обнять и прижать к себе. Казалось, омега и минуты не может провести без острого запаха озона и прикосновения больших заботливых рук. Прапай с ума сходил от счастья, потакая любому желанию Ская, следя за тем, чтобы он вкусно ел, достаточно пил, не простудился под кондиционером и не отлежал себе руку или ногу во сне. Самому ему столько сна не требовалось, и он сперва очень забеспокоился, когда Скай уснул мёртвым сном после их страстного занятия оральным сексом. Сам он тоже едва не потерял сознание, но Скай… Что бы в тот момент ни делал с ним Прапай — протирал влажным полотенцем, заново одевал, как безвольную куклу, укладывал и укрывал одеялом, целовал в тысячный раз — Скай не проснулся. Встревоженный Пай позвонил доктору Конгсакулу. И тот сказал, что после сильного стресса плюс беременность, плюс наверняка недосып, это нормально, посоветовал следить за температурой тела, не перегревать и не переохлаждать омегу, окружить его феромоном для улучшения самочувствия и включения процессов регенерации. Также доктор согласился, что пока Скай не придёт в себя окончательно, лучше его в клинику не привозить. А если случится что-то, выходящее за рамки нормы, доктор сам приедет к пациенту. Поэтому с чистой совестью Пай окунулся в заботу о своих малышах. Да-да, до него, наконец, стало по-настоящему доходить, что в его руках уже не один, а два самых драгоценных существа на свете. И заботы они требовали неподдельной. Пай половину холодильника забил соевым молоком, которое чаще всего предпочитал еде Скай, он выбрал из своих вещей самые мягкие и уютные, тщательно натерев их о свою железу, чтобы Скай всегда мог завернуться уютнее и чувствовать себя увереннее. Но больше всего его радовало, насколько омега теперь тянулся к нему сам. Если Скай открывал глаза и не видел Прапая, он тут же начинал звать его. И Пай бросал всё. Потому что и сам хотел быть с ним рядом постоянно. Скай чувствовал себя сонным, ленивым и нуждающимся. Все давешние мысли и сомнения он попросту «забыл», купаясь в комфорте объятий своего альфы. Самое первое пробуждение в кровати Прапая открыло им обоим маленький секрет, которым альфа уже начинал злоупотреблять, но их обоих это устраивало полностью. Проснувшись тогда крепко прижатым к груди Пая, Скай некоторое время рассматривал его лицо почти вплотную, с трудом выпростав руку, осторожно касался пальцами щёк и губ спящего, отчего тот внезапно прижал его сильнее и перевернулся на спину, затаскивая омегу на себя. Скаю это самоуправство по вкусу не пришлось, и он напрягся всем телом, стараясь оттолкнуться от груди, к которой был прижат, но… Пай открыл сонные глаза, улыбнулся нежно и лизнул его в нос. Дрожь пронизала Ская от кончика носа до самых пяток, и он без сил рухнул на грудь Паю, полностью расслабленный и неподвижный. Они посмеялись над этим и решили, что это случилось от неожиданности, но нет. Когда через час, собираясь покормить любимого, Пай в шутку снова лизнул Ская в нос, тот сделал ровно то же самое — потерял подвижность, обмяк и откинулся ему на руки, даже немного испугав. Поэкспериментировав, они пришли к выводу, что ни поглаживания носа, ни поцелуи, ни облизывание других частей лица и тела такого эффекта не дают. И Прапай стал внезапно обладателем совершенного и очень приятного инструмента для успокаивания любимого. Теперь-то он точно знал, что делать, если Скаем завладеет страх. Когда Скай снова крепко уснул, Прапай позвонил доктору Йиму и поделился с ним происходящим, надеясь, что тот подскажет, как ему подольше сохранять в омеге покой и расслабленность. Йим, подумав недолго, посоветовал только наблюдать, любить и заботиться, а в случае каких-то слишком острых эмоций обязательно звонить. Пай успел и с другом связаться и вкратце рассказать все новости, но тут его отвлёк проснувшийся и скорее всего очень голодный Скай. Сбросив звонок, Пай поспешил в спальню. — Пи Па-ай! — его встретили жалобные глаза и скорбные губки в окружении одеяла и пары подушек. Когда только он успел навертеть вокруг себя это постельное гнездо? Пай сел на край кровати и аккуратно начал разворачивать своё сокровище. — Есть или пить? — Писать. — ответил омега и обнял его за шею, мол, неси. И Пай ничуть не возражал против такого способа передвижения по дому. И даже то, что до ванной комнаты было не более десяти шагов, ничего не значило. Скай хочет кататься на альфе — Скай будет на нём кататься! И точка. Он отнёс омегу в ванную, откуда его тут же вытолкали, рассмеялся и пошёл готовить еду. На часы он вообще не смотрел, они жили сейчас по какому-то странному собственному режиму, который даже никак не соотносился со временем суток. Важным было только одно — быть рядом, видеть и слышать друг друга. Телефон Скаю они выбрали вместе, Пай настоял на хорошей модели. Симку восстановили и заказали доставку курьером. И вот у Ская снова появилась возможность связаться с внешним миром, но он не торопился. Ему было так хорошо, как никогда. Он не хотел ни думать, ни вспоминать, ни размышлять о будущем. Окутанный феромоном, согретый одеялами и Прапаем, он жил настоящим. И оно его полностью удовлетворяло. Кроме, пожалуй, одного… Когда Пай снова заглянул в спальню, Скай нахохлившимся воробышком сидел на кровати с недовольным лицом. — Мой хороший, ты чего-то хочешь? — улыбаясь, спросил Пай, и омега кивнул: — М! — А чего? — лицо Ская тут же стало очень-очень грустным, он прикусил губу и заёрзал, поглубже закапываясь в одеяло, так что Прапай поспешил сесть рядом и обнять его, усадив на колени. Он подумал, что Скай по каким-то причинам не может сказать о своём желании вслух, а значит, он станет угадывать. — Мой Скай хочет пить? — это была шутка, потому что ранее такие просьбы у омеги затруднения не вызывали, но ведь нужно было с чего-то начать? И Пай начал с самого безопасного. Скай отрицательно покачал головой. — Скаюшка хочет поесть? Снова молчаливое отрицание. — Мой малыш хочет принять ванну? — энергичное мотание головой и жалобный взгляд в глаза, от которого буквально сердце зашлось на миг. Но игра должна была продолжаться. — Ты хочешь ванну с ароматной пеной? — тихим вкрадчивым голосом, приближая лицо почти вплотную, жадно вдыхая густеющий сладкий персик. Как же это сводит с ума. Кажется, он догадался, о чём никак не могут сказать эти сладкие губы… Скай ощутимо толкнул его в плечо, обиженно мотая головой. Последняя попытка, Пай. Ну же! — Ты хочешь… меня? — щёки стремительно розовеют, набирая пунцовости, губы приоткрываются, выдыхая. Тонкие пальцы вцепляются в ворот футболки Прапая, а голова дуреет от того, что ему согласно кивают: — М! Не сказал. Не попросил — пока ещё не может, но смог признаться. И Пай награждает своего смелого мальчика поцелуем в губы, закрывая глаза и забывая, что в общем-то хотел предложить чая. Чай может и подождать. Их секс сейчас самый неторопливый и нежный, который может себе позволить перевозбуждённый альфа. Пай чувствует себя снова школьником, у которого встаёт не только на мысли об одноклассниках, но даже на очертания теней на асфальте, напоминающие член или попку омеги. Он хочет Ская всегда, этот жар в его крови большую часть времени перекрыт заботой и нежностью, но стоит колыхнуть гладь, как из-под неё рвутся языки пламени. Пай горит своим истинным. И знает теперь, видит, что тот горит в ответ. Сотни поцелуев, ласки, взаимные стоны и прикосновения. Скай не остаётся в стороне, он обнимает и целует ничуть не меньше. И это нужно ему. Как только в голове всплывает мысль о будущем — Прапай очень нужен ему, чтобы перестать об этом думать. «Не думай много». — вспоминает он слова преподобного и снова целует альфу. Истинного. Отца своего ребёнка. Человека, которому он… доверяет? Пожалуй, он подумает об этом потом, а пока: — Пи Па-ай, ещё! Пожалуйста! И все мысли смывает шквалом их общих эмоций и ощущений. И между ними не остаётся ни клочка ткани, ни сантиметра пространства, только любовь, глубокая и огромная как море. Скай снова спит, убаюканный альфой после сладкого и прекрасного акта любви, а Прапай снова заботится о нём, переодевая и укладывая удобнее. Он заказал температурные пластыри и осторожно клеит один на лоб омеге, чтобы проверить температуру. Она в норме, и Пай с облегчением ложится рядом, напоследок взглянув в телефон. Суббота, семь вечера. Но они лягут спать, потому что так хотят. А нормальная жизнь начнётся чуть позже, когда Скай будет к ней готов. Они просыпаются утром ужасно голодные оба, но Прапай безумно этому рад. Он постоянно беспокоился о том, что Скай плохо ел и капризничал, перебирая едой. Его, к счастью, не тошнило, но простой рис и тёплый чай не выглядели слишком убедительной едой. Прапаю всё же удавалось, кормя с рук, запихивать в омегу крохотные кусочки варёных креветок и рыбных фрикаделек, но это казалось недостаточным. А тут у Ская проснулся настоящий аппетит, и Пай поспешил на кухню, пока Скай ушёл в ванную. Когда омега, вытирая волосы полотенцем, вошёл на кухню, был поражён количеством разных тарелочек и мисок с едой. Казалось, еда тут была на любой вкус. Но его внимание сразу же почему-то привлёк контейнер с яблоками и персиками, порезанными дольками. Подвинув его к себе, Скай воткнул вилку в облюбованный фрукт и с аппетитом начал жевать. Через пару минут он обратил внимание, что Прапай ничего не ест, а смотрит на него, открыв рот. — Я испачкался? — поинтересовался он у альфы, и тот как-то заторможенно отрицательно покачал головой. — Н-нет… А тебе… Тебе ТАК вкусно? — Как? — Скай недоумённо нахмурился. Он не понимал, что странного в том, что он ест яблоки и персики вместе. — Ну… Ты ешь фрукты. — Ага. — С соевым соусом и чили… Это вкусно? Скай внимательно посмотрел сперва на свою вилку, на которой всё ещё оставалась половинка ломтика персика. Он был в соусе и хлопьях чили. Озадаченно он осмотрел стол перед собой: контейнер с фруктами, уже полупустой, стакан воды, соусник с соевым соусом и рядом маленькая плошка с хлопьями чили, которая, видимо, стояла тут для того, чтобы можно было сделать поострее рисовый суп. Который он даже не заметил. Скай опять посмотрел на персик в руке и осторожно откусил, опасаясь почувствовать сумасшедшую остроту и жжение. Но нет, вкус был очень приятный, пряный, а солёность соевого соуса изящно оттеняла сладость фрукта. Пай как загипнотизированный наблюдал, как омега доедает свой остро-солёный персик и накалывает на вилку яблоко, снова окунув его в соус и обваляв в перце. — Вкусно же! — убедительно сказал Скай и, откусив сам, поднёс остаток яблока Прапаю. Тот, ни секунды не сомневаясь, снял яблоко с вилки и тут же залился слезами от жжения во рту. Вкуса яблока он не почувствовал вообще, и принялся заливать водой пожар во рту, пока Скай, пожав плечами, продолжил есть свою странную еду. Потом Прапай отлучился к раковине, чтобы смыть слёзы, и принёс Скаю его любимое молоко, за что ему сказали «Большое спасибо», зажевав его очередным персиком с чили. Что ж, на еду своего любимого Пай больше не претендовал, отдавая предпочтение более традиционной кухне. Пока Прапай мыл посуду и прибирал на столе, Скай побрёл в гостиную, намереваясь как следует осмотреться, прежде чем ему снова захочется спать. И обнаружил на невысоком столе большой блокнот и упаковку цветных карандашей. Как он мог забыть о том, что так любил! Через пятнадцать минут Прапай увидел, как сидя на диване в позе лотоса, Скай увлечённо рисует, и похвалил себя за то, что додумался заказать вместе со всякими бытовыми мелочами ещё и альбом с карандашами. Он был рад видеть, как Скай занимается своим любимым делом, а ещё стало интересно, что именно он там рисует, и Пай тихо подошёл, стараясь не заслонить собой свет от большого окна. И обмер. Весь лист был покрыт им — его глаза, его лицо, его руки и тело, по отдельности и он сам во весь рост. Словно Скай видел рядом с собой только его одного. Наброски были сделаны в разных техниках, будто Скай искал то, что лучше всего запечатлит и проявит качества альфы. Скай заканчивал штриховать тень на сильной большой кисти, когда почувствовал рядом с плечом тепло чужого тела и обернулся. — Ты подсматриваешь. — Это всё — я? — Это всё ты. — Почему? — Я так хочу. — Почему? — Пай смотрел на него лукавыми и тёплыми глазами, и Скай понимал, что ему не нужны объяснения и аргументы, он просто дразнится и играет в игру. И ему самому хотелось в неё играть. — Потому что я всегда рисую свой мир. — Значит, это я — твой мир? — Пай взял ладонь Ская и бережно её поцеловал, не отводя взгляд. И глаза Ская в ответ наполовину прикрылись веками, чтобы призывно и влажно сверкнуть в ответ: — Да. Думаю, да. Альбом был оставлен на диване, карандаш укатился под стол, а альфа унёс своего омегу в спальню, чтобы показать ему все грани своей любви.