Фруктовая корзинка

Тор вёз домой своё сокровище и переживал. Он за все годы не видел Йима в таком состоянии. Нет. Видел. Точнее, впервые встретил. И уже тогда ужасно за него переживал. Если бы Тор мог, он бы уничтожил виновного. Но Тор не умел убивать. Он умел только любить. И сейчас всей силой своей любви разгонял пробки на пути к дому и торопил машину. Дома в их спальне он непременно сможет разморозить своего неумолимо холодеющего любимого. Йим был сильным, очень сильным. Но сталкиваясь с прошлым или болью, иногда просто не успевал выстроить защиту. Йим был нежным. Как редкая орхидея. Он нуждался в заботе, и Тор знал, что никто лучше него не позаботится об этом раритетном цветке. Лишь в его руках Йим цвёл в полную силу. Йим лежал на переднем пассажирском в пикапе Тора, обхватив себя руками и даже не стараясь скрыть своё состояние — с мужем такие номера не прокатывали с самого начала. Ещё при самой первой их встрече около семи лет назад Тор увидел его насквозь. Тогда, накануне Сонгкрана, когда на улице стояла удушающая смертельная жара, у Йима сломался кондиционер. Он готовился к итоговому экзамену по специальности и с трудом мог сосредоточиться, а все ремонтные конторы, которые он обзвонил, отвечали, что заявка на ремонт принимается только на дни после праздников. Столько без прохлады он бы точно не выжил. Йим даже подумывал потратить небольшую накопленную с подработок сумму на то, чтобы снять номер в гостинице, но быстро сообразил, что и гостиницы сейчас наверняка забиты под завязку. Буквально накануне он встретил на улице знакомых их семьи, которые, конечно же, не преминули высказать ему претензии о том, как он непочтительный сын и недалёкий омега, что пренебрёг прекрасным шансом выйти замуж и бросил пожилых родителей на пороге старости. То, что его родителям не было ещё и пятидесяти, конечно же, не считалось уважительной причиной. Облитый незаслуженным презрением и не посмевший посреди улицы спорить с действительно пожилыми людьми, Йим проплакал всю ночь, кутаясь в мокрую простыню, а утром с больной головой и распухшим носом снова сел за учёбу. Это был его последний экзамен, после которого он стал бы стажёром в клинике на полную ставку, а там, года через два, уже бы вёл собственную практику. Нужно было только сдать. Почувствовав, что простыня и майка на нём снова высохли, он решил сходить в магазинчик внизу за льдом — даже вода из крана текла почти горячая. Голова с утра болела, и Йим решил, что нужно будет прихватить ещё какой-то энергетик и обезболивающее, чтобы хватило сил до вечера. Он даже одеваться не стал, сунул ноги в резиновые шлёпки, прочесал густую спутанную шевелюру пятернёй, не глядя в зеркало и, захватив кошелёк, спустился в магазин. Там-то он и встретил Тора, который только что закончил чинить холодильник в отделе с мороженым. Они одновременно подошли к кассиру, Йим с мешком льда, банкой напитка и пластырем от головной боли и Тор с ремонтным чемоданом, грязными руками и нарядом на ремонт, который следовало подписать работнику магазина. Пока Йим оплачивал свои покупки, чувствовал, как незнакомый парень пялится на него. Это раздражало и напрягало. Неужели и этот в курсе? Как далеко расползлись слухи о мальчике из хорошей семьи, что даже какой-то мастер-ломастер уставился на него, как на звезду экрана? — Чего смотришь? — буркнул он, забирая с кассы пакет с покупками. — Нравится. — ответил незнакомец и улыбнулся так, что Йим чуть не ослеп. — Пф-ф-ф-ф-ф! — отозвался омега, сделал пару шагов от прилавка и начал заваливаться в обморок в лучших традициях дурацких дорам и романов. Очнулся он уже дома. Потёр лицо с трудом поднятой вялой рукой, осмотрелся. Он лежал у себя в квартире на диване в гостиной. Ноги выше головы, кстати. Голова без подушки. На лбу — пластырь, на груди в области сердца влажное полотенце. Вне поля его зрения кто-то тихо насвистывал навязчивый мотивчик и чем-то звякал. Йим попытался сесть, но сил не хватило. Из-за спинки дивана появилось лицо незнакомца из магазина. — Эй, ты очнулся. Не вставай, у тебя, похоже, тепловой удар. Принести воды? — Да, пожалуйста. Через полминуты к его носу поднесли соломинку, опущенную в воду со льдом. Со стоном наслаждения он сделал первый глоток. Парень терпеливо держал стакан и ждал, пока Йим напьётся. — Хорошо. Минут через двадцать, когда я разберусь с твоим динозавром, станет прохладно. — Динозавром? — очень хотелось спать и ныла голова, Йим перевернулся набок, так было удобнее смотреть на незнакомца. — Ну да, иначе эту древность и не назовёшь. — он улыбнулся снова. — Тебе повезло, я уже сталкивался с такими блоками, знаю, что там и как, починю быстро. — Ты — мастер? — Можно и так сказать. — Откуда… — Откуда я узнал твой адрес? Администратор в холле подсказал, когда я тебя принёс, а в здание отправил кассир магазина, сказал, что знает тебя. Ты — Йим. — А ты? — Тьютор. Лучше — Тор. — Тор. — Да. Ты в порядке? — Спать хочу. — Тогда спи, я пойду поработаю. Йим хотел что-то возразить, но мысленно махнул рукой. Жара давила сильнее прежнего, но хотя бы жажда не мучила. Едва он задремал, как почувствовал, что компресс на груди сменился на холодный, а чужая рука мимолётно скользнула по лохматой голове. Но даже не приоткрыл глаз, настолько плохо себя чувствовал. Проснулся снова он, когда за окнами было уже темно, а в комнате царила живительная прохлада. Но холодно ему не было — гость укрыл его заботливо одеялом, взятым из спальни. Йим с детства был мерзляком, но жару переносил всё равно плохо. Сейчас, пусть и на диване, ему было уютно. Первая же попытка сесть закончилась для него всплеском головной боли и громким стоном, на который из кухни примчался встревоженный… — Тор?! — Не вставай, у тебя температура была, ты бредил. Наверно, простыл ночью с мокрыми простынями. Ты не переживай, я ничего не украл. И жаропонижающее купил на свои. Лежи, я тебе бульон сварил, нужно немного поесть. — Тор… — Погоди. — ремонтёр утопал на кухню и загремел там чем-то. Йим никак не мог уложить в своей голове произошедшее. Вернувшись с большой кружкой, в которой Йим иногда готовил свой любимый кекс-в-кружке, Тор поставил её на журнальный стол, а потом помог Йиму принять полусидячее положение, касаясь его аккуратно и через одеяло, за что омега ему был отдельно благодарен. С момента окончательного своего разрыва с «этим» он старался избегать любых прикосновений. — Вот, пей. — ему вручили тёплую кружку в руки и положили на грудь салфетку, чтоб не пачкался. Словно он был в какой-то элитной больнице с вышколенным персоналом. — Я починил тебе кондиционер, это недорого, не волнуйся. Ещё у тебя барахлил выключатель на кухне. И кран подтекал в ванной. Но это я так. Бульон варил из того, что нашёл в морозилке. Надеюсь, это была не мраморная говядина вагю? Йим улыбнулся и помотал головой. Он представил, как бы сейчас сам, с температурой и болью в мышцах, полз на кухню, чтобы из обмороженных останков курицы сварить себе бульон. И от этого и благодарности Тору глаза наполнились слезами, а сердце незнакомым теплом. — Спасибо. — хрипло отозвался он, давая себе передышку. — Когда допьёшь, позови, я таблетку принесу. У тебя на кухне стол расшатался, я хотел подкрутить, но боялся беспокоить, пока ты спал. — У меня… — Дело не в деньгах. — Тор встал и зажёг торшер, накинув на него полотенце, чтобы свет не резал глаза больному. Йиму захотелось повыть в голос… — А в чём? — Я хотел тебе помочь. У тебя случилось что-то плохое, да? — он не собирался ничего рассказывать первому встречному, он знал все эти приёмы снятия нервного напряжения, упражнения, всю эту премудрость психологическую. Да он работал полгода на телефоне доверия, чёрт возьми! Йим был сильным. Очень сильным и… очень одиноким. И сейчас ему просто необходимо было всё рассказать Тору. Они проговорили несколько часов. Тор сходил за ужином для них, купив Йиму жидкую рисовую кашу с курицей, он заварил больному чай с какими-то травками, который тоже принёс с собой. Он подкрутил стол, успевая ухаживать за Йимом, следя за его самочувствием, которое к ночи снова стало ухудшаться. Он позволил плакать у себя на руке, а потом закатал повыше мокрый клетчатый рукав. Он задремал вместе с Йимом, сидя на полу у дивана, чтобы омега мог держать его за руку. А утром ушёл, вымыв посуду и оставив записку с телефоном на столе. «Позвони, если понадобится помощь. Ты мне нравишься». Йим не звонил пару недель. Он сдал экзамен на отлично. Сменил статус на работе. Навёл порядок в квартире и перестирал все вещи, обнаружив среди них незнакомое полотенце, которое, наверное, забыл здесь Тор. Он обнаружил, что спит с этим полотенцем, ещё через три дня. И вспыхнул от неожиданного ощущения тоски по Тору. Заботливому и вместе с тем совершенно ненавязчивому. Но позвонить просто так? Он не мог. И боялся завязнуть в этой заботе как муха в манговом джеме. Тор был настолько честным, что даже не взял телефон Йима. И три недели спустя омега решил, что в общем-то ремонтник про него уже и забыл. Но записку с телефоном не выбросил, а убрал под прозрачное покрытие на рабочем столе. В следующий раз они столкнулись у лифта в кондо. Йим надеялся, что Тор его не узнает, но напрасно. — Привет! — просияла на лице ремонтника всё та же улыбка. — Как ты? — Х-хорошо. Спасибо. — Кондиционер работает? — Д-да. — А кран? — Не течёт, спасибо. — Ой, погоди. Сейчас. — Тор поставил на пол лифта свой чемодан с инструментами и полез в сумку на плече. — Вот, держи. Сегодня испёк утром. Чаю попьёшь. — А ты? — неожиданно для себя спросил Йим. — Что — я? — не понял Тор. — Хочешь чаю? — Хочу. — Тогда пошли. — Я сперва работу сделаю, ладно? Это недолго и на твоём этаже. Подождёшь меня? — Подожду. — ответил Йим, и лифт звякнул, останавливаясь на их этаже. Они стали встречаться очень нескоро, ещё год Тор ухаживал за омегой, пока однажды просто не пришёл к нему, попав на период течки. И, как ни старался, не смог уйти. Йим был благодарен тогда за его удивительную деликатность и тактичность во всех вопросах, за ту любовь, которую рассмотрел, наконец, за ярким сиянием очаровательной улыбки. Йим позволил себе жить в этих руках. Он знал, что Тор никогда не оставит его наедине с жизнью и всегда будет частью его мира, даже если он нечаянно разрушит этот мир. Тор — мастер починки, он починит любую поломку. И сбережёт сердце своего омеги. *** Домой он занёс любимого на руках, уложил в кровать и помог раздеться. Согретая подушечка с вишнёвыми косточками, чай с мятой и массаж с лавандовым маслом — рецепт был отработан годами, пусть раньше и применялся по менее значимым поводам. — Как ты, маленький? — Тор поцеловал Йима в плечо, неторопливо разминая мышцы руки. — Лучше. — честно ответил Йим, кривить душой было бесполезно. Они не были истинной парой, но каким-то образом Тор всегда знал, когда Йим что-то утаивает от него. И не обижался, а просто ждал, когда омега раскроется. Как и обещал когда-то давно: не лез в душу, но всегда был на расстоянии вытянутой руки, рядом, чтобы помочь, подхватить, обнять, прикрыть собой. Йим не представлял, как бы жил, если бы много лет назад не вышел в магазин за льдом и пластырем от головы. Если бы не встретил своего альфу. — Хорошо. Поспишь? — Вместе. — и Тор тут же помог ему лечь удобнее, опускаясь рядом, позволяя Йиму дышать своим феромоном и согревать ледяной кончик носа в своей шее. Вместе — это было самое правильное. Что бы ни сделал его омега, Тор всегда был уверен, что это было самое правильное решение. И готов был отстаивать его против всех. Он медленно целовал висок и лоб Йима, поглаживая его через одеяло, позволяя окончательно расслабиться. Он чувствовал, как утихает буря в его сердце и был рад этому. Сегодня они мирно уснут, а завтра поговорят обо всём и решат, как именно стоит поступить дальше, кто во всём виноват и можно ли исправить ущерб. Тор — мастер, он был уверен, что сможет починить что угодно. И наверняка всегда сможет помочь своему любимому. Пусть даже тот не холодильник и не кондиционер.