Фруктовая корзинка

Мятный малыш так сладко сопел рядом, иногда хмурясь во сне и жмуря чуть опухшие от поздних рыданий глаза, что будить его совсем не хотелось. Но… Время близилось к полудню, и Пхаю прогуливал свою работу сегодня по двум вполне уважительным причинам. Ещё вчера ему позвонил отец и велел в приказном порядке прибыть в семейный особняк для разборок. Папу Пхаю мог бы уломать, но с отцом такое бы не прокатило. И, конечно же, Рейн, безостановочно переживавший из-за поисков друга. Сегодня — третий день, как Скай исчез из клиники. И второй, как Пхаю рассказал своему омеге о беременности Ская. В каком состоянии всё это время находились Прапай и его родители, Пхаю и думать не хотел. Пи Сом, узнав о том что Скай сбежал из-за нервного срыва («Корзинке» пока о беременности решили не сообщать), тоже разволновался и сам предложил Рейну пока на смены не выходить. Не отменилась для брюнета только учёба на курсах, которая подходила к завершению. Тут уже сам Рейн заявил, что хоть и боится услышать в любой момент плохие новости, но бросать учёбу не станет, ведь Скай его по голове за это не погладит, когда вернётся. Телефон звякнул, и Пхаю, не вставая, дотянулся через спящего до своего смартфона. И, едва прочитав сообщение, тут же растолкал Рейна: — Просыпайся, малыш! Скай нашёлся! Прапай забрал его домой!!! Они оба в порядке! — М-м-м, — спросонья Рейн ничего не понял, и Пхаю пришлось всё повторить. Он показал фото, тёмное и нечёткое, на котором в салоне машины можно было рассмотреть Пая и прижавшегося к нему Ская. После этого Рейн скакал по кровати минуты две и просто орал. А Пхаю ждал ещё хоть каких-то сведений. Но так и не дождавшись, попробовал позвонить. Как и ожидалось, телефон друга был отключен. Пхаю отправил омегу в душ, а сам пошёл готовить завтрак. Теперь, после хороших новостей, казалось, что рассказать о сегодняшнем визите в дом родителей будет проще, но… Рейн погас, как только услышал об этом. Он не противился, не возражал, просто сидел и ковырял ни в чём не виноватый желток яичницы вилкой. — Рейн, я не хочу больше тянуть с объявлением родителям о том, что у меня есть любимый омега, который станет моим мужем. — на это почти-предложение Рейн тоже не среагировал. Его одолевала тревога. Помня инцидент с Фангом и его угрозы, он не считал, что объявление Пхаю станет большой семейной радостью. И сам себе сейчас казался ничтожным. К тому же, на лице Пхаю только слепой не прочёл бы крайнего беспокойства. — Я понимаю, Пи. — Мы не останемся там больше необходимого. — Да. — Нам же ещё Ская проведать. — Да. — Рейн. — альфа наклонился через стол к Рейну и погладил его по щеке. — Не волнуйся, маленький. Никто не может изменить моё отношение к тебе. Я люблю тебя. — Я тоже. — Рейн вскинул глаза, и Пхаю поразился той твёрдости, которая была в его взгляде. — Я пойду собираться. Через сколько выезжаем? С того момента, как Пхаю рассказал Рейну о пропаже Ская, омега жил у альфы дома. Оставаться одному в квартирке ему было страшно и тоскливо. Спали они вместе, но между ними пока сошли на нет даже поцелуи. Пхаю лишь всё время утыкал Рейна носом в свою шею, подпитывая его феромоном. И сам то и дело водил носом по мятным прядям. Одежды у Рейна было прихвачено немного, и, подумав, они решили заскочить в торговый центр и немного приодеть омегу для официального визита. Родители Пхаю, оба наследники старинных семейств, которые могли легко проследить родословную на пять-шесть поколений вглубь, воспитывали сына в своей, рафинированной и даже слегка снобской манере. Однако, вольный шторм его студенчества и свободный ветер друга выдули всё это из головы, оставив накрепко заученную маску для семьи и их ближнего круга. Когда Пхаю исполнилось двадцать пять, папа занялся подбором женихов из подходящих по статусу и финансам семей. И жизнь Пхаю превратилась в смесь цирка и ада. Он отказывал всем, не делая исключений, и очаровательный и пошлый Прапай немало помогал ему в этом, беря на себя соблазнение тех, кого ему то и дело подсовывали папа и нанятые специально свахи. Задержался только Фанг, потому что их родители успели сдружиться и даже заключить пару взаимовыгодных сделок. Отец семьи Сарут Митхипатхана был человеком строгим, удачливым в бизнесе и счастливым семьянином. Сына он воспитывал так, чтобы мальчик как можно раньше стал самостоятельным, развивал его навыки и поддерживал в бизнесе. Светским воспитанием и прочими атрибутами занимался папа Витхун. И мягкий утончённый омега временами казался собственному сыну куда более жёстким, чем отец. Особенно это касалось морального облика, чести семьи и брачных перспектив. Пхаю рано вырвался из-под опеки родителей и стал жить отдельно, но количество визитов в отчий дом было строго регламентировано папой. Последние полгода, погрузившись в отношения с Рейном, Пхаю стал откровенно пренебрегать этим расписанием, отговариваясь занятостью на работе и тем, что развивает абсолютно новое направление. Но долго неведение родителей длиться определённо не могло. И вот теперь наступала развязка. Как бы там ни было, Пхаю был уверен в том, что с готовностью откажется от всех привилегий семьи Митхипатхана для того, чтобы заключить брак с Рейном. Он с осторожностью и не раз уже заводил с омегой разговоры, но все они были ещё до корейской поездки, и теперь, стараясь вернуть доверие любимого, он понимал, что легко ему между двух, а то и трёх огней, не будет. Но был счастлив уже от того, что Рейн ехал к родителям вместе с ним, и лицо его мятного чуда было ничуть не менее воинственным, чем в вечер его неудачного похищения. — Отец, папа, позвольте представить вам моего омегу и будущего мужа Рейна. — сам Рейн, до ушей залитый румянцем, стоял чуть правее плеча, прячась за спиной своего альфы и, откровенно говоря, бешено трусил. Огромный особняк, не в пример более скромному дому Фаттира, высокий и сухощавый альфа-отец и такой же высокий моложавый омега-папа его любимого альфы довели впечатлительного Дождика почти до потери сознания. Как он и боялся — их пара была абсолютным мезальянсом принца и нищего. Уже второй раз за сегодня он от волнения пропустил слова Пхаю о браке. И сложно его было в этом винить. — Добрый день. — учтиво отозвался отец, оглядывая слегка бледного (не болен ли чем?) и привлекательного омегу. Рейн сделал самый почтительный вай из всех, которые знал, поставив корзинку с традиционными подарками у ног. По правилам этикета её полагалось вручить омеге семьи жениха. Но, судя по лицу, Витхун дары принимать не собирался. — Слишком молодой. Слишком тощий. Слишком… Мальчик, ты из какой семьи? — кхун Витхун, похоже, не собирался пускать гостя дальше холла. От услышанного глаза Рейна вспыхнули, а Пхаю нахмурился так, что в доме потемнело. — Папа! — Да, милый. А чего ты ожидал после того, как унизил друга семьи? После того, как всё это стало достоянием сплетников? После того, как имя семьи Митхипатхана начали полоскать в разных жёлтых пабликах? — Не я, и уж тем более не Рейн унижали Фанга, он сам виноват, потому что накинулся первым и даже не на Рейна. Думаю, всех подробностей тебе не рассказали. И вообще, вы нас так и будете у двери держать, как собачек? — Пхаю с трудом себя контролировал. Он не желал, чтобы Рейну снова сделали больно. Но, похоже, именно за этим их и пригласили сегодня. Блюдо дня — парочка альфы и омеги, Пхаю и Рейна. И куча вилок и ножей, чтобы воткнуть их все. — Пойдёмте. — отец первым пошёл в сторону гостиной, и папа вынужденно последовал за ним. В доме Митхипатхана со старшим альфой не спорили при посторонних. Подхватив Рейна за руку, Пхаю пошёл за родителями, поглаживая холодную, сжатую в кулачок ладонь. Когда они сели за стол, накрытый к чаю, кхун Витхун разлил по чашкам чай самостоятельно, сделав небольшую паузу для Рейна. Но тот достойно выдержал невербальную агрессию. Слугам дома было запрещено присутствовать при серьёзном разговоре. — Итак, сын, ты говоришь, что это, — Витхун бросил уничижающий взгляд на Рейна, гипнотизирующего чайный настой. — твой будущий муж. Представь же его как следует. Расскажи о нём. Вдруг это действительно сокровище со дна океана. На словах «будущий муж» Рейн вздрогнул и покрылся мурашками. Не так он себе представлял самый романтический момент в жизни. Обыденно и и даже издевательски это звучало из уст кхуна Витхуна. Было обидно за то, что Пхаю снова не удосужился проявить внимание к чувствам самого омеги… Но, с другой стороны, это был единственно возможный способ представить его семье. Рейн настолько завис в размышлениях, что пропустил большую часть разговора о себе. — Значит, вы планируете как можно скорее выйти замуж за нашего сына? — эти слова вырвали его из размышлений и вернули в реальность. — Нет. — твёрдо сказал Рейн. — Для начала я хочу получить образование и начать работать, чтобы смочь себя обеспечивать. Я думаю, пока говорить о браке очень рано. Жаль, что Пи Пхаю не обсудил это сперва со мной. Витхун растерянно посмотрел на не менее растерянного сына. Всё запланированное представление, затеянное с целью поставить нищего золотоискателя на место, пошло не по сценарию. — Но… — Простите меня, кхун Сарут и кхун Витхун, но я не думаю, что готов к браку с вашим сыном. — внутри Рейн буквально умирал от ужаса и чувствовал, как седеют задорные кучеряшки в паху, но остановиться не мог. Всё это богатство, эти неоправданные ожидания давили на него, заставляя чувствовать себя ничтожным муравьём, покусившимся на честь и состояние древнего рода. А он отказывался таковым быть. — Думаю, Пи Пхаю согласится со мной. Надеюсь, вы простите меня за то, что поневоле ввёл вас в заблуждение. «Ска-а-а-а-а-ай, забери меня отсюда!» — скулил внутри него маленький перепуганный омежка, а изо рта лились складно красивые слова, не зря он до посинения смотрел всякие романтические дорамы и читал любовно-лирические романы. Пхаю смотрел на любимого, не отрываясь, а Сарут с интересом слушал. — И на кого вы планируете выучиться? — смог-таки выдавить из себя вопрос Витхун, но интонация вышла скорее вопросительная, нежели саркастическая, как планировалось. — Я поступаю на факультет управления и администрирования в университет М, буду учиться на управляющего, делопроизводителя и личного секретаря. Думаю, это направление наиболее мне подходит. Сарут сделал сыну знак закрыть рот, и Пхаю потрясённо сглотнул, подтягивая безвольную нижнюю челюсть на место. Кажется, сейчас он влюблялся в совершенно нового Рейна. Уже который раз. — Выглядит неплохо, но сперва нужно закончить университет. — Витхун не сдавался. — Кто знает, как будет даваться вам учёба. — У меня есть замечательный стимул, кхун Витхун. Ваш сын. Думаю, мне стоит равняться в своих стремлениях на него, чтобы соответствовать вашим ожиданиям. Витхун начинал злиться. На сына, на Фанга, который наплёл в своём рассказе про омежку сына каких-то небылиц, которые вообще не соответствовали реальности. Сидящий перед ним мальчик, безусловно, не был голубых кровей, не отличался манерами, но при этом мыслил здраво, животом вроде бы в брак затянуть любимого сыночка не собирался, и вообще, если его помыть, почистить и одеть, стал бы нестыдным дополнением семьи Митхипатхана. Витхун потряс головой, вытряхивая крамольные мысли. Фанг, хоть и повёл себя не слишком красиво, всё же был идеальным кандидатом в мужья. А его враньё можно было списать на банальную ревность. Интересно, не постельными ли талантами окрутил этот омежка его дорогого сыночка? — Скажите, Рейн, — прогудел внезапно Сарут. — Вы уже живёте с моим сыном? Я имею в виду, делите ли вы с ним постель? — Отец!!! — Сарут! — Витхун кривил душой, потому что и сам хотел это знать. — Нет. Не могу сказать, что мы с Пи не… — Рейн запнулся, краснея и подбирая слова. — Но я всё ещё девственник. Пхаю со всей силы саданул себя по лицу ладонью, заставив вздрогнуть отца и подпрыгнуть папу. Это было уже последней каплей. — Извинитесь. — Что? — отец посмотрел на него с недоумением, а папа вздёрнул брови. — Я сказал — извинитесь перед моим любимым за то, что устроили здесь. Как вы могли? Взрослые уважаемые люди принялись унижать омегу только за то, что я посмел предпочесть его вашему гербарию из сушёных добродетелей. Если не извинитесь — мы покинем ваш дом и не будем поддерживать связь до того, как услышим извинения. — Сын! — Пхаю! — Понятно… Пойдём, любимый. Нам здесь не рады. Думаю, этим людям нужно немного времени, чтобы понять, где именно они просчитались. Пхаю поднялся из-за стола, подал руку Рейну, низко опустившему голову, и когда тот встал тоже, прижал омегу к себе и поцеловал его в лоб, приподняв лицо за подбородок. — Пхаю! — вскочил с места папа, но сын отмахнулся. — Я знаю, где выход. Мы справимся сами. Прощайте. Не дав Рейну обернуться на родителей, Пхаю увёл его из дома и усадил в машину. Сев за руль, он громко выругался и саданул ладонями по рулю. Рейн положил руку на его колено и чуть сжал. — Спасибо. — тихо сказал он и улыбнулся. — Ты защитил меня.