Фруктовая корзинка

Он открыл глаза и попытался понять, где находится. Над ним белый потолок, справа, похоже, окно, оттуда дует лёгкий ветерок. — Проснулся? Ну и напугал ты их всех. Совсем головой не думаешь? Тебе теперь есть нужно больше и чаще, чем раньше. И так на мощи похож. Я, кстати, преподобному рассказал, что ты беременный, он не очень довольный, но выгонять тебя не станут, не волнуйся. — к его кровати подошёл Нью с сыном на руках. Карапуз весело гукал и тянул папочку за пышную косую чёлку. Нью вроде и улыбался, но в глазах у него была настороженность. — Я… — Пить хочешь? — Да. — Скай с трудом приподнялся и сел, откинувшись на стену позади себя. Нью подал ему стакан с водой и сел на кровать. — Рассказывай давай. Только без вранья. Ты почему сбежал? Украл что-то? Ребёнок не от мужа? Может, с родителями мужа разругался? И не бойся. Отсюда тебя вряд ли в полицию потащат, но преподобный вранья не терпит, помогать не станет. Говори. — Я не замужем. И ничего не крал. — голос Ская было еле слышно. Стыда он не испытывал, нечего было стыдиться, только страх, что он снова всё испортит. — Я просто не готов быть папой. Не должен. — Ага, но всё равно будешь. Или ты собираешься на аборт? — Не знаю. Не здесь. Здесь меня сразу найдут. — Это почему? — Альфа… Он истинный. — Ты дурак? — М? — Ну, от истинного сбежать. Ты дурак? — А ты? — Скаю стало обидно, Нью не знал о нём ничего, но осуждал. — А что я? Я не сбегал, меня выперли. Я любимому и дорогому пузом портил карьеру и имидж. Поэтому он сейчас снимается в новом сериале, а я с Лу живу при храме. Но мой-то Зи не истинный, просто, а у тебя дело другое. — Прости. — Скай замолчал, глотая воду. Хорош правдолюбец, тоже накинулся на человека. Пай, почему всё так? Зачем это случилось? — Забей. Я тоже хорош, не позаботился о безопасности, поверил красивой истории, думал, мы будем счастливы вместе. Ну, не вышло. Зато сыночек красивый. Лу, хочешь к дяде Скаю? У него и волосы длиннее моих, есть за что ухватиться, а я скоро облысею с тобой. Держи-ка, привыкай. — Нью снова сунул младенца Скаю на колени, и тот тут же обхватил растерянного омегу за шею, прижимаясь мокрыми губами к щеке. Стакан Нью забрал, чтобы тот не разбился. Эти маленькие ручки, пыхтение и тихие звуки прямо около уха, этот аромат детского тела — запах молока, детской присыпки, чистого белья, всё это кружило голову и заставляло одновременно напрячься и расслабиться. Лу повозился немного, сел удобно в кольце испуганных рук и положил голову на грудь Скаю. — Посидите пока, я еды принесу, а то потом до вечера только за свой счёт есть можно. — Нью посмотрел на парочку и вышел из комнаты, а Скай, наконец, огляделся. Это была не та келья, где они ночевали с Нью. Более просторная и с мебелью, кроме кровати. Здесь был шкаф белого цвета, раковина и стеклянная витрина с книгами. Скорее всего что-то типа медпункта. В ответ на шевеления Лу Скай приобнял его и стал покачивать тихонько, гладя по спине. Зачем — и сам сказать не мог. Чувства его всё ещё были в замешательстве. Он попытался почувствовать Прапая, но в нём самом было столько всего, что он не мог различить — где чей страх. Нью принёс пару тарелок и бутылочку со смесью для Лу. Подвинул стул к кровати, поставив тарелку для Ская, а сам сел в ногах и стал кормить притихшего сына. — Ты сознание потерял, когда на кухню сторож зашёл. Хотел остатки еды забрать, а там и не осталось ничего. Ты его увидел, когда он до тебя дотронулся, заорал и рухнул ему под ноги. Вот он испугался. Выбежал на двор и орать начал. А меня отпустили рано, света не было, я забрал Лу и пришёл. А ты уже тут. Преподобный не знал, что с тобой делать, думал, может в бесплатную больницу попросить отвезти, но я рассказал, что ты беременный, и он оставил тебя тут. Ты глупостей только не наделай, хорошо? Скай слушал и не понимал и половины сказанного, словно спал с открытыми глазами. Вчерашний стресс обернулся сегодняшним ступором. Он бы позвонил Рейну. Или доктору Йиму, но, во-первых, боялся, что не сможет говорить, а во-вторых, предполагал, что и они будут стараться его вернуть. Хотя… Доктор Йим в этом плане всегда казался ему более понимающим и непредсказуемым. — Ты поешь. Я тут у тебя пока Лу положу, ладно? — Нью покачивал уснувшего сына, а потом осторожно уложил его в изножье поперёк кровати и прикрыл краем одеяла, которое было сложено и повешено на спинку стула. — Поешь обязательно, еда ведь хорошая. Скай кивнул и стал машинально подносить ложку ко рту. Нью тоже ел, привычно уже торопясь успеть, пока сын спит. — Мне теперь нужно будет уйти? — внезапно спросил Скай. — Ну откуда я знаю. Это тебе преподобного нужно спрашивать. Пока вроде не гонят. — Наверное, я уйду. Просто нужно в себя прийти. — Он такой плохой? — Кто? — не понял Скай. — Ну альфа твой. Он злой? Пьяница? Нищий? Игрок или наркоман? — Не-е-е-ет, — Скай даже улыбнулся, настолько всё сказанное было далеко от истины. — Страшный? — Нет. — Так а чего ты? — Нельзя. Нью фыркнул и доел свою еду, тогда как у Ская на тарелке осталось больше половины. — Так дело не пойдёт, ты снова сознание потеряешь. И тогда тебя точно отправят в больничку. А оттуда живыми редко выходят — припугнул его Нью и собрал свою посуду. — Доедай и присмотри за Лу, я сейчас. Есть не хотелось, а внутри плескалась тоска. Действительно — а чего он? Прапай же не Ган, он же не сделает Скаю ничего НАСТОЛЬКО плохого. Может быть… Может быть ему стоит вернуться, выносить этого ребёнка, отдать его кхуну Вайю и уже тогда исчезнуть? Так они не заметят его отсутствия, ведь у них будет кроха на руках. От тоски в душе его начало подташнивать, и он осторожно отставил стул с тарелкой подальше. И встал с кровати. Стоялось вполне сносно, только голова ныла и очень хотелось спать. Сегодня он уже, наверное, не сможет отмыть кухню, но завтра нужно будет всё сделать на совесть. Глаза его то и дело возвращались к ангельски спящему Лу. Такой красавчик. Наверное, этот Зи тоже красавчик, раз снимается в кино. Злой и красивый. Разве можно отказаться от собственного сына? Эта мысль полоснула его раскалённым лезвием, и он опустился на колени у кровати, безудержно плача. Разве можно? Но вот он, который собирается сделать то же самое, только ещё хуже. — Эй, тебе плохо? Зачем встал? — Нью вернулся и кинулся помогать ему встать с колен. — Не плохо. — выдохнул через слёзы Скай. — Я… — Поплачь. — внезапно сказал Нью и погладил его по плечу. — Тебе нужно, я же вижу. Дуракам нужно много плакать, тогда мозги становятся концентрированнее, а дураки временно умнеют. По себе знаю. Скай плакал и не мог остановиться, но эти слёзы словно облегчали его, давали свободу от тоски и боли, от обвинений, которые он придумывал себе сам. А Нью покачивал его и похлопывал ритмично по спине, как он сам недавно убаюкивал Лу. Наверное, это какой-то рефлекс. Безусловный, как чихание. Спустя время, когда Скай успокоился и даже умылся, в комнату заглянул послушник и велел идти за ним. Преподобный хотел поговорить с ним.Они беседовали на берегу реки, сидя в тени большого баньяна. Преподобный смотрел на текущую мимо реку и задавал скупые вопросы, выслушивая ответы Ская. Он не судил, не предлагал, не ставил условий. Просто слушал, просто спрашивал. — Ты собрался уходить? — Да, преподобный, мне просто нужно несколько дней, чтобы собраться с силами. — Ты слаб. — Я смогу. Я могу работать, я не болен. Я упал в обморок потому, что испугался. — Ты слаб. — Я знаю. — Скай опустил голову. Он, наконец, понял, о чём говорил преподобный. Он действительно повёл себя как слабый человек. И, наверное, стоило всё же связаться с кем-нибудь. С Рейном. С доктором Йимом. С Прапаем? — Подумай о многом, но не думай много. Что ты умеешь? — Я? — Скай слегка завис, пытаясь сообразить, что от него хочет преподобный. — Я умею рисовать. Делать домашние дела. Готовить, но немногие блюда. Стирать. — Сегодня отдохни, а завтра осмотри наш главный зал. Там давно пора обновить роспись. — Хорошо, преподобный. — Скай поклонился, а монах встал со своего места и ушёл, так и не взглянув на омегу, но это не задело его. Он остался у реки, глядя на её волны и чувствуя покой. Сейчас ему совсем не хотелось плакать. Он подумал и решил, что всё-таки пойдёт и купит хотя бы одноразовую симку и сделает один-единственный звонок. А потом примет окончательное решение о себе и об этом ребёнке, который растёт тихонечко в его животе. Ближе к вечеру Скай сменил футболку на более подходящую ему по размеру, выстирал свою одежду и стал искать телефон, который клал под подушку. Но так и не нашёл. Он даже не огорчился, хотя телефон одновременно был и его кошельком. Наличные в количестве пары тысяч бат остались при нём, и он решился выйти из храма, чтобы купить поесть и что-нибудь в подарок Лу. Ему хотелось отблагодарить как-то Нью за поддержку, и Скай подумал, что можно это сделать не напрямую, а через сына. Район, где располагался храм, был небогатый, и магазинов тут было немного. После заката почти все они закрывались, но под стенами храма с обратной стороны открывался небольшой ночной рынок со всякой всячиной. Там Скай и нашёл для Лу симпатичного небольшого то ли дракона, то ли оленя, так и не смог понять, сколько ни рассматривал. Продавец сказал, что это мифический Цилинь, он символизирует долгую жизнь, празднество, великолепие, радость, знаменитых потомков и мудрость. Скаю это понравилось, и он купил неведомого зверя. Потом он взял немного фруктов для себя и Нью, купил рис в листьях пандана и без приключений вернулся в храм. Глаза Нью сверкнули, когда он протянул игрушку и поблагодарил за оказанную поддержку, но омега так ничего и не сказал, забрал цилиня и отдал сыну. Лу тут же попытался оторвать зверю один из рогов. Пока омеги ужинали на пороге пристройки, а Лу сражался с цилинем, Скай рассказал, что завтра должен будет осмотреть и подремонтировать роспись главного зала, но опасается, хватит ли ему умения. — А ты художник? — Ещё нет. Я только собирался поступать в Школу Искусств. Но теперь, видимо, не смогу уже это сделать. Нужно будет много работать, поэтому будет не до учёбы. — Значит, ты всё же решил оставить ребёнка? Ты молодец. Это правильное решение, Скай. — Я не знаю, Нью. Я ни в чём не уверен, и мне нужно время, чтобы понять, что делать дальше, как поступить правильно и не сделать зла. — Ну какое зло ты можешь сделать, а? — всплеснул руками Нью. — Ты себя вообще видел? Добра, конечно, с тебя тоже немного, а если ты не будешь есть, то и вообще ничего не станет. Ни плохого, ни хорошего. Поэтому все эти фрукты ты должен съесть сам. А мне пора купать Лу. Оставшись в одиночестве, Скай вяло поковырял фрукты в контейнере. Он решил? Он решился? Разве он справится? Нью справляется, но он другой. И… Скай нахмурился, ему не нравилось думать так, но он был несправедлив. В отличие от него самого, Нью был в более сложном положении. У Ская всё ещё был Прапай. Тёплый, истинный, единственный. В глубине души Скай держал все воспоминания о нём, его запах, его глаза. Взяв палочку для фруктов, он, вместо того, чтобы доесть порезанную грушу, начал чертить в пыли у ног. И спустя пару минут на него смотрели глаза, полные любви. Тёплые медовые глаза, всегда наполненные заботой. Глаза, по которым он так скучал. — Пойдём спать, я уже уложил Лу. — Нью потрепал Ская по плечу, вынимая из сладких воспоминаний. — Ты так и не доел фрукты. Оставь их в кухне, иначе в комнату всякая дрянь набежит и покусает нас. Скай кивнул и понёс контейнер на кухню, где оставил его в холодильнике. Когда он шёл обратно, сердце внезапно окатило невероятной печалью, и он тут же откликнулся, потянулся к её далёкому источнику и мысленно прижался щекой к щеке, потёрся о неё носом и тихо прошептал про себя «Пи Па-ай», словно обещая, что всё непременно будет хорошо. И печаль притихла, хоть и не исчезла совсем. Этого было мало им обоим, но это всё, что сейчас было у них. *** Пай весь день сходил с ума от тревоги, он звонил отцу, Пхаю, он говорил с Кхемом и даже папе позвонил, но всё ещё не слышал Ская. Не слышал. Не чувствовал. Не ощущал. Он был уверен, что его омега жив, но отчего-то вне эмоционального доступа. На телефон пришло сообщение с незнакомого номера: «Здравствуйте, это служба такси, мы выяснили, что за машина подвозила вашего омегу, но телефон водителя вне доступа, он по семейным делам уехал в провинцию. Простите». Пай почувствовал себя так, словно все эти препоны на его пути — неизбежность. И только вечером, снова сняв номер в недорогом гест-хаузе, приняв душ и открыв банку пива, купленного вместе с порцией лапши в небольшом кафе, он позволил своей тоске вспыхнуть в полную силу. На экране пузатого телевизора из прошлого века кто-то пел грустную песню о разлуке, а Пай смотрел сквозь экран и видел Ская. Грустного. Испуганного. Затравленного. Счастливого. Улыбающегося. Сгорающего от страсти. И спустя миг он почувствовал, как Скай тянется к нему, ластится без капли сомнения, прижимается ближе, зовёт его. И поверил в то, что теперь всё у них станет хорошо.