Фруктовая корзинка

— Алло. — Вставай! Мы нашли Ская! — Где? — Пай проснулся мгновенно, хотя за полсекунды до этого вообще слабо реагировал на всё, что было за рамками его сна. Потому что во сне на морском берегу он обнимал Ская и гладил его выпуклый горячий животик. — На окраине Бангкока, почти провинция, я попросил скинуть координаты тебе, поезжай скорее. Телефон включили ненадолго, но они успели запеленговать сигнал. — голос отца звучал встревоженно, словно он тоже волновался за омегу. — Хорошо, спасибо! Пай никогда так быстро не собирался. Отец позвонил в половине восьмого утра, а без четверти восемь Пай уже седлал мопед и выезжал с парковки у магазина 7-11. Навигатор вёл его к храму, который, как оказалось, был буквально в получасе езды. Совсем рядом. Значит, даже не ощущая истинного, Пай весь день двигался в правильном направлении, и, кто знает, может уже сегодня вечером без посторонней помощи бы нашёл своё Небушко. Он вошёл во двор храма, стараясь сохранять спокойствие, хотя ему хотелось бежать. Нить между ними натянулась до предела и пела радостную ноту. И Пай обшаривал глазами всё пространство перед собой, стараясь увидеть знакомую фигуру. Он осмотрел двор и прошёл в главный зал храма. И там, в дальнем углу… Он встал как вкопанный, боясь обнаружить, что это сон или галлюцинация. Скай утром встал чуть свет, спал он беспокойно, не выспался и был вялым. С трудом заставив себя поесть, он пошёл в главный зал, чтобы посмотреть на росписи. Медленно и неторопливо осматривал он сюжетные рисунки, любовался детально прорисованными одеждами и украшениями, прикидывал, какие именно понадобятся материалы. Он думал о том, что сперва стоит сделать несколько эскизов на картоне, чтобы набить руку и уже потом приступать к подновлению росписей. А потом яркий озон коснулся ноздрей, заставив замереть на месте. Не веря своим ощущениям, Скай оглянулся. На пороге зала стоял Прапай, чётким силуэтом прорисованный в дверном проёме. Скай сделал пару шагов навстречу, не веря ни глазам, ни обонянию, хотя и то, и другое не допускали ошибки. И ноги его внезапно стали ватными, заставив потерять равновесие. — Пи Пай! — голос сорвался на беззвучный писк, Скай протянул руку, и за секунду до того, как он начал падать, Пай сорвался с места. У самого пола он успел подхватить омегу и прижать к себе. Они оба молчали, дышали друг другом вместо каких-то слов, прижимались, согревая, проникая друг в друга каждой клеточкой. Скай начал дрожать, не отдавая себе отчёта. Он словно растворился в этих руках, всё, что он надумал за эти дни, было отменено одним мощным росчерком озона. Его альфа пришёл за ним. Всё остальное было уже неважно. Пай, недолго думая, подхватил Ская на руки и понёс наружу. Послушник, который два дня назад обнаружил плачущего омегу в храме, проводил их взглядом и кивнул сам себе. Как и говорил преподобный — это ненадолго. Пай вызвал такси за воротами храма, а потом позвонил в прокат, где брал мопед, и сказал, что тот на стоянке у храма, а ключи у сторожа. Ская он увёз к себе на квартиру, ещё в дороге сообщив, что нашёл свою потерю, отцу и Пхаю. Скай, которого он ни на секунду не отпускал от себя, молчал и прятал лицо на его плече, и Пай не торопил. Просто радовался тому, что его Небо снова рядом и не отталкивает, а буквально слилось с ним воедино и едва слышно посапывает, напитываясь таким нужным ему феромоном. Он перебирал пряди тёмных волос, гладил расслабляющееся под его пальцами плечо и улыбался. Только в квартире Пай отпустил Ская и позволил ему разуться. Пока омега прошёл, чтобы осмотреться, в большую гостиную, Пай принёс жасминовой воды из холодильника и оставил стакан на столе. — Я приму душ и вернусь. Я весь пыльный. — он говорил тихо, словно опасался спугнуть Ская. — А?! — омега резко повернулся на месте, будто боялся, что Пай исчезнет. — Иди сюда. — Пай раскинул руки и принял в объятия тут же прижавшегося к нему истинного. Они всё ещё не могли надышаться друг другом. — Пойдёшь в душ со мной? Скай испуганно замотал головой, но не оттолкнул. Он сейчас и сам не понимал, что ему нужно, но постоянно тянулся к единственному альфе, которого совсем не боялся. Однако идти в душ… Он ведь так и не сделал ничего с той татуировкой, а мыться в футболке как-то… — Я видел татуировку. — шепнул Пай и коснулся губами покрасневшего мгновенно ушка. Он правильно истолковал замешательство Ская. — Мы уберём её, чтобы она больше тебе не напоминала о прошлом. Если ты захочешь. Тут две ванных комнаты, и ты можешь сходить во вторую. Просто… Я не хочу тебя отпускать. — М. — отозвался Скай и вцепился в футболку Прапая сильнее. Он тоже не хотел разжимать рук. А потом он подумал о Рейне и вздрогнул. — Я уже написал Пхаю, он сообщит Рейну, что ты в порядке. Позже закажем тебе новый телефон и симку, и ты сам сможешь с ним связаться. Хорошо? Побудешь сегодня только со мной? — Пай не прекращал гладить и перебирать волосы Ская, касаться губами то виска, то лба, то щеки. Аромат персика смешивался с его собственным, и слаще этого он ещё не вдыхал. — И завтра. — тихо сказал Скай, заставив Прапая вытаращиться в стену. — Что?! — С тобой. — Конечно, мой хороший. Всю жизнь. Всегда. Наконец, Скай решился и осторожно, разжав пальцы, оттолкнул от себя Прапая, смотря в пол. — Иди. Я тоже пойду. — Хорошо. Правая дверь — моя спальня, ванная там. Возьми любую одежду в гардеробной. — М. — Скай развернулся и на миг застыл на месте, и тут же снова попал в плен объятий альфы. — Ещё чуть-чуть, Небушко, я так долго тебя искал. — ладони легли бережно на пока ещё совершенно плоский живот, заставив Ская вздрогнуть. — Прости-прости… Я уже иду. Оставшись в ванной в одиночестве, Скай сразу же почувствовал, что ему не хватает воздуха. Точнее — озона. И сил сдерживать слёзы, которые текли по щекам и капали на грудь. Всё было так, как он хотел. Как он не должен был хотеть. Как он не заслуживал. В нём не должно было быть ни капли этого тяготения к чужому теплу, пока он сам незавершён и несовершенен. А он уже никогда не станет таким. Он просто стоял, позволяя воде течь по лицу и телу, смывая слёзы. А потом вышел и вытерся, натянув футболку, найденную не в шкафу, а брошенную на кресло у кровати. Те, из шкафа, пахли ополаскивателем, а ему по-прежнему, если не ещё больше, хотелось озона. Футболка и трусы — он совершенно забыл про штаны и хотел было натянуть те, в которых приехал, но внезапно передумал. Очень хотелось спать. Положить непросохшую голову на тёплое плечо, смежить усталые глаза и слушать мерное дыхание и гулкий стук сердца под самым ухом. И чтобы руки не выпускали ни на минуту… Он вышел из ванной, когда Пай рылся в гардеробной, подбирая одежду. На альфе было только небольшое полотенце на бёдрах. Капли воды с волос покрывали плечи и спину, стекали на пол, озон мешался с персиковым запахом геля. Скай встал как вкопанный в дверях ванной. Это было красиво. Это было опасно. Это было желанно. Он прикусил губу, не решаясь подать голос или отступить, и перехваченно вздохнул. Пай молниеносно повернулся к нему и выронил из рук всё, что вынул с полки. Казалось по его взгляду, что в шкафу он искал Ская, но внезапно обнаружил его за спиной и от радости позабыл обо всём. Он перешагнул стопку футболок на полу и приблизился к Скаю, не отрывая взгляда от его лица. — Скай. — … — Ска-а-ай. — … — Скаюшка. — М? — Скай не смог сдержать улыбки, глядя в сияющие абсолютным счастьем глаза. Прапай положил руки ему на плечи и чуть огладил их. — Можно? — Скай кивнул, он не был точно уверен, о чём просил Прапай, но сейчас позволил бы ему многое. Всё. Пай сделал ещё крохотный шаг навстречу и наклонился, нежно проводя носом по нежной бледной щеке, которая тут же покрылась пятнами яркого румянца. И по другой. Пай ласкал лицо омеги, касаясь лишь кончиком носа, руками придерживая его плечи, не давая отступить. Повторяя тихим шёпотом: — Скай. Ска-а-ай. Скаюшка. Ска-а-а-ай. И в какой-то момент этих неторопливых тягучих ласк неожиданно для себя Скай ответил, потеревшись тоже. И наградой ему стал счастливый смешок, упавший как в вату, в тишину квартиры. — Пойдём. — Пай приобнял его за плечи и отвёл его в своей огромной кровати, накрытой тёмно-синим хлопковым покрывалом. — Сядь, пожалуйста. И когда Скай послушно сел на край кровати, альфа встал рядом с ним на колени, оказавшись лицом к лицу. Он бережно, как драгоценность, поднял кисть Ская и принялся нежно целовать её, палец за пальцем, косточку за косточкой, запечатав поцелуем в середину подрагивающей ладони. А потом двинулся губами вверх по руке, оставляя на тыльной стороне, на самой тонкой и чувствительной коже, влажные следы. Скай следил за ним глазами, полными слёз и изумления, он был словно в трансе. Дойдя до плеча и оставив на нём влажный отпечаток, Пай бережно пропустил руку сквозь рукав футболки, и она оказалась внутри одежды. Затем всё то же он проделал с другой рукой. Потом он коснулся низа футболки и вскинул на Ская медовые глаза: — Могу я? — Да. — одними губами ответил Скай и позволил снять с себя футболку. Он не искал в себе ничего и не чувствовал паники. Его зрение резко стало туннельным, позволяя видеть лишь лицо альфы. Его слух ловил лишь прерывистое дыхание их обоих и собственное сердцебиение, приближающееся к первой космической. Его рецепторы купались в смеси их феромонов. Тело отзывалось на каждое прикосновение. — Смотри на меня. Только на меня, умоляю. Твои глаза ярче звёзд и нежнее шёлка. Не отводи глаз, Ска-а-ай, в них вся моя жизнь. Пай стоял перед ним на коленях и будто бы молился ему всем телом. Кончиками пальцев коснулся щеки и скользнул на напряжённую шею, огладив, помогая расслабиться, уложил горячую ладонь на гортань и согрел. А потом коснулся поцелуем полуоткрытых губ осторожно и не торопясь. Лоб, виски, глазницы, переносица, щёки и скулы, над и под губами, по контуру нижней челюсти и, заставляя откинуть послушно голову, под подбородком на пути к шее — казалось, не осталось ни единого непоцелованного места на лице трепещущего омеги. Нежно-бережно, кажется, Пай даже перецеловал все реснички и волоски в густых бровях. Скай плыл в этих поцелуях, как в невесомости, пока горячие ладони не окатили его острые плечи, скользнув по ключицам и спустившись ниже. Кожа на груди стала в разы чувствительнее, и первое же касание осыпало его мурашками, заставило колени разойтись, и Пай тут же придвинулся ближе, мешая им вновь сомкнуться. Теперь смотреть на него Скаю было сложнее, но Пай исправился, спускаясь касаниями и поцелуями всё ниже. Он не добивался от Ская яркого возбуждения, он укачивал своего истинного нежностью, лаской, он запоминал каждый сантиметр светлой кожи, он отдавал, не требуя ничего взамен. Скай вздрогнул, когда мягкий язык лизнул его ключицу. Затем он очертил грудину и через линию рёбер вернулся вверх к складочке подмышки, не настаивая, но отметив её своим вниманием. И то же внимание было оказано другой стороне тела. Живот Ская, согласно его рваному дыханию, двигался неровно и, как только дело дошло до него, панически прилип к спине, но Пай мягко уронил потерянного в ласках Ская спиной на покрывало. И склонился к его ногам. Так же, как и руки, они были поцелованы и облизаны пальчик за пальчиком, до колена и выше до кромки белья. Которое вскоре исчезло будто бы само, разнеженному до предела Скаю было уже неважно. В первый их раз не было того, что стало между ними теперь. Связь позволяла им чувствовать друг друга полностью, и Пай перестал спрашивать разрешения, потому что получал его заранее. А Скай… Когда он понял, что бездонное, кружащее голову удовольствие, неторопливое, но расплавленное как золото, желание и бесконечное счастье принадлежат не только ему, — застонал, вскрикнул удивлённо и восхищённо, окунаясь с головой в то, во что не мог поверить разумом. Он исток и он же — сосуд. Пай пил его и погружался, и наполнял своей любовью, своим счастьем, своим желанием. — Ска-а-ай… — он приподнялся на локтях, чтобы увидеть, как Пай касается поцелуями его живота, глядя глаза в глаза и заставляя сходить с ума от желания не останавливаться, не… Он даже сразу не понял, что произошло, настолько это выпадало из его картины мира. — Нет! — это слово не было запретом, они оба знали это, и Пай продолжил ласкать омегу, чувствуя, как тот наливается горячим и твёрдым желанием, начиная дышать громче и пытаясь двигать бёдрами, которые тут же пришлось нежно зафиксировать обеими руками, поглаживая острые косточки и шёлковую кожу. — ДА! — Скай не продержался долго, потому что его удовольствие удвоилось и скрутилось в острую рвущуюся на свободу спираль. И когда Пай сам, не коснувшись себя, почувствовал грань, их связь обрушилась им на головы, заставляя обоих кричать от невозможного, обжигающего, единого на двоих оргазма. И мир померк ненадолго, чтобы вернуть их друг другу полностью.