Фруктовая корзинка

Скай закончил отмывать кухню уже довольно поздно. Монотонная работа не давала думать, а боль в спине и руках мешала сосредоточиться на страхе, который кошмарил его с той минуты, как он услышал кхуна Вайю. У этого всего был и ещё один плюс — выложенная белым кафелем кухня при храме никогда не была чище. Он последний раз ополаскивал руки перед тем, как слить грязную воду и закончить уборку, когда в помещение зашёл давешний послушник. — Пойдём, я покажу тебе место для сна. — он окинул взглядом стены и столы и остался явно доволен. — Завтра займёшься внутренними помещениями храма. Скай кивнул и пошёл следом за послушником по едва освещённым переходам, пытаясь запомнить дорогу. Они вошли в небольшую пристройку. — Здесь туалет, там помывочная, спать будешь тут. Это келья на двоих, ты второй. Одежду можешь взять вон в том шкафу, старая, но чистая. Если можешь — купи себе одежду сам. — послушник был сух, но менее всего Скаю сейчас была нужна жалость и теплота. Ему хотелось одиночества и отстранённости. Если не рядом с истинным, то лучше полная изоляция. Он снова кивнул, показывая, что понял, и послушник покинул пристройку. Скай взял в шкафу то, что было проще достать, не обращая внимания ни на фасон, ни на цвет, ни на размер, и прошёл в помывочную. Длинное помещение с ёмкостью посередине, наполненной водой. Ни душа, ни подогрева. Ему было всё равно. Он разделся и взял небольшой таз с черпаком и мыло со стеллажа у стены. Раздевшись, облился водой и тщательно вымылся мылом с таким кричащим запахом, что он забил его нос почти до полной заложенности, даже голова заболела. После, прямо на мокрое тело натянул новую одежду, которая оказалась ему довольно велика. У шортов пришлось сильно затянуть шнуровку, а в футболку бы запросто влез ещё и Рейн. Свою одежду Скай оставил в корзине, куда, как он предположил, складывали грязное те, кто жил в пристройке. Теперь нужно было устроиться и поспать. Он осторожно зашёл в комнатку, где едва помещались две кровати и два стула. На одной уже кто-то спал, завернувшись в одеяло и издавая слабый приятный запах, Скай из-за мыла не мог понять, какой, но ему отчего-то понравилось его вдыхать. Он аккуратно забрался на вторую койку и прилёг, стараясь не шуметь и не разбудить соседа. Снова начали болеть руки и спина. И в голове вертелись мысли о Рейне. Он уже наверняка в курсе, что Скай сбежал и бросил его. Потому что он не умеет заботиться о других. Потому что эгоист. Потому что трус… «Пай» — он не сказал этого вслух, но прохныкал в своей голове. Пай, забери меня. Это была очень глупая мысль. Даже не стоило пытаться. Его, Ская, место именно тут, в храме. Он будет каждый день мыть, стирать, чистить, лишь бы выдался случай выбраться из Бангкока и уйти неизвестно куда/на юг, неизвестно за чем/за покоем. Усталость взяла своё, и Скай уснул, но спал беспокойно, вздрагивая, тяжело дыша, пугаясь собственных снов. — Привет, ты новенький? — последний раз за эту ночь он проснулся от приятного голоса своего соседа по комнате. Ещё не открыв глаза, он понял, насколько разбит, и не столько физически, сколько морально. Возвращаться в реальность не хотелось. — Привет. Меня зовут Нью. Помоги мне. — в голос незнакомца вплелось тихое хныканье. Скай открыл глаза и сел на кровати. Перед ним в коротких джинсовых шортах и белой футболке стоял невысокий черноволосый омега с грудным ребёнком на руках. Малыш держался рукой за ворот футболки папы и хныкал. — Вот, подержи Лу, мне в туалет нужно. Нью сунул в руки несопротивляющемуся Скаю сына, отцепил крохотную ручонку от футболки и вышел из комнаты. Это было… Скай посмотрел на ребёнка в своих руках. Крепенький щекастый малыш с пухлыми губками и золотисто-карими глазами, белая кожа, яркий румянец на щёчках, ручки в перетяжечках, на бодике нарисован подсолнух. На пальчиках рук и ног жемчужные розовые ноготочки. Малыш издал писк. Скай машинально качнул ребёнка. Тот замолк и уставился на омегу. Ему было не по себе от этого изучающего взгляда, от горячей живой тяжести в руках. Скай никогда раньше не держал и не трогал детей. Он старался держаться от них подальше. А сейчас сидел и смотрел, как к его лицу тянется крохотная розовая ладошка. Шлёп! Его ударили? Он поджал губы и нахмурился, а малыш распахнул беззубый рот и засмеялся. А потом шлёпнул снова, не по щеке, а прямо по губам. Скай держал ребёнка крепко, боясь, что он может резко дёрнуться и выпасть на пол. Но вместо этого карапуз медленно извивался у него на коленях и сучил голыми ножками. Шлёп! Шлёп! Последний удар пришёлся в нос и был довольно ощутимым. Скай сердито рыкнул, и лицо младенца мгновенно изменило выражение, став плаксивым. Крохотные бровки вздёрнулись домиком, а уголки рта опустились. Пуговка носика несколько раз шевельнулась, как у кролика, И Скай вдруг почувствовал что-то иное внутри, словно тепло, исходящее в сторону незнакомого малыша. — Лу? — спросил он, будто и вправду рассчитывал на ответ. — О, смотри-ка, да вы подружились! — сказал, входя, Нью и забрал сына из рук Ская. И тепло внутри него угасло. — Неужели, Лу, ты нашёл своего истинного? В ответ на шутку Скай вздрогнул, вспоминая о Прапае. Тот где-то там чувствовал боль и растерянность. И это была вина Ская. — У меня уже есть истинный. — хрипло сказал он соседу по комнате. — Меня зовут Скай. Мне разрешили тут пожить. — Понятно. — отозвался Нью. — Я пошутил, Лу — омега, как и ты. Мы здесь только ночуем, пока я не встану на ноги. Постараемся не беспокоить тебя ночью. Но пока Лу ещё мал, чтобы спать всю ночь. — Ничего. — отозвался Скай. — Сколько ему? — Пять месяцев. Он уже ползать пытается и сидит понемногу. Но врач из волонтёрской больницы говорит, что ему ещё рано. Интересно, как я это должен остановить. — говоря, омега уложил сына на кровать и ловко подоткнул валик одеяла под матрас, чтобы получился бортик. Лу тут же перевернулся на живот и червячком пополз вперёд. Нью же взял со стула вещи и быстро переоделся. — А ты? — Я работаю в библиотеке. А Лу оставляю в платных яслях неподалёку от храма. Дедуля хоть и старый, но за пятью карапузами пока поспевает. Собирайся тоже, в трапезной сейчас будут еду давать, а то может и не хватить. А тебе нужно питаться хорошо. — По… почему? — Ну ты же беремен. Я по запаху понял. Сливочный. Пошли скорее. — А… Да… Странно, но услышанное от Нью совершенно не причинило ему боли. Может, оттого, что этот омега ничего от него не ждал? Может, оттого, что у него уже был ребёнок? Они пришли в трапезную, где Нью взял свою порцию еды и маленькую баночку для Лу, а Скай немного растерялся. Кругом было большое количество разных людей, и это его пугало. Он даже не подошёл к раздаче, хотя есть, безусловно, хотел. Нью уже неподалёку, сидя на лавке, кормил сына и только головой покачал, когда увидел, как Скай выскользнул из трапезной. Он направился к единственной хорошо знакомой ему комнате и первым делом как следует намочил и вымел полы, а затем помыл их. Затем снова начал мыть столы и посуду, которая была навалена в раковинах. Это неплохо отвлекало от чувства голода. Немного позже в кухню занесли пустые кастрюли из-под утренней еды. Остатков Скаю вполне хватило, чтобы приглушить голод и с новыми силами взяться за уборку. На ближайшие несколько дней он решил остаться здесь, чтобы продумать, что ему делать дальше. Телефон включать он боялся, чтобы его не нашли, симку из него выкинул ещё накануне. Значит, вот как себя чувствует папа, держа ребёнка на руках? Скай машинально покачал в руках сковороду, которую ополаскивал от мыла. Лу так здорово смотрелся и ощущался в руках. Каких-то особых эмоций Скай испытать не успел, но теперь знал, какими тяжёлыми и хрупкими могут казаться маленькие человечки. И сколько силы может быть в крохотной ручонке. Он продолжил полоскать посуду, думая о малыше Лу. Интересно, почему Нью здесь? И где отец Лу? *** Пай переночевал неподалёку от того места, где ужинал, сил идти дальше не было, а искать на машине он не хотел, потому что боялся потерять еле ощутимый след. Наутро, завтракая там же, он спросил у хозяина, есть ли рядом прокат мопедов. Этот вариант подходил ему больше прочих. От отца он уже знал про наказание для папы и про то, что телефон Ская поставлен на слежение, как только омега включит аппарат, его сразу постараются вычислить. Но пока сигнала нет. Пай сожалел, что не догадался подложить своему персику GPS-метку, по которой бы его можно было отследить. Но потом вспоминал его недоверчивость и понимал, что это могло быть расценено как нарушение свободы. И радовался, что ему даже в голову не пришло следить за истинным. Он позвонил доктору Конгсакулу и попросил ещё раз подробно рассказать о беременности Ская. Доктор успокоил его тем, что по анализам и обследованию беременность развивается нормально и без нарушений. И добавил, что по исследованиям того-о-ком-не-хочется-говорить, у истинных дети рождаются куда более здоровые и крепкие, чем у обычных пар. А потом добавил, что кхун Вайю всю ночь обзванивал больницы и морги, поспал всего пару часов, выпросил успокоительное и поехал на опознание в три места. Пай попытался сказать, что Скай жив, но доктор прервал его и сказал, что так надо. И, несмотря на огромную обиду на папу, Прапаю внезапно стало его очень жалко. Арендовав самый новый с виду мопед в маленьком гараже, Пай медленно покатился вслед за своим ощущением Ская. Словно тонкая ниточка связала их, она дрожала от постоянно меняющихся эмоций истинных, то едва чувствовалась, то вспыхивала ярко, как светодиодная лампа. Настроение Ская менялось, но одно Пай знал точно — его персик сейчас в безопасности, его жизни ничто не угрожает… Не угрожало! Внезапно чувство паники чуть не опрокинуло его на асфальт. Пай резко свернул к обочине и затормозил. Внутри полыхало пламя смешанных эмоций, Ская и его собственных. Самым громким среди этой мешанины стало внезапно его имя — «Пай!», словно его выкрикнули прямо в ухо. Хорошо, что мопед уже стоял на обочине. А потом шум внезапно умолк. И в голове стало пугающе пусто. Пай растерялся, не понимая, что произошло. Он чувствовал страх, но впервые за эти пару дней он был только его собственный. Скай пропал. *** Рейн рыдал на плече своего альфы уже полночи, представляя себе то ужасы о пропавшем Скае, то его будущего милого сыночка, для которого он, конечно же, будет дядюшкой Рейном, а потом, много позже — Пи Рейном. Было то горько, то сладко, то жарко, то холодно. Пхаю показалось, что у омежки поднялась температура, и он перерыл всю их скудную аптечку в поисках охлаждающего пластыря, но так его и не нашёл. Пришлось намочить маленькое полотенце для рук и прикладывать его к опухающему личику. Новостей от друга не было, а звонить его папе Пхаю бы не стал, кто знает, в каком состоянии сейчас будущий дедушка. Он с трудом уговорил Рейна принять душ и лечь спать, того уже просто шатало от усталости и слёз. Пришлось взять себя в руки и самому вымыть любимого, оставив его ради целомудрия в трусах под душем. Бельё Рейн сменил позже сам, стыдливо косясь на дверь ванной, за которой исчез Пхаю, и шмыгая покрасневшим носом. Когда он вышел в любимой пижамке, его тут же подхватили на руки, поцеловали в лоб и отнесли в постель. В спальне было прохладно, а в одеяле, в которое его завернул альфа, — уютно. И уже закрывая глаза, убаюканный тёплыми объятиями, Рейн успел спросить: — Пи, Скай ведь найдётся? — Конечно, найдётся, малыш. Прапай найдёт его, где бы он ни был. И вернёт себе любимого и тебе друга. — И сыночка? — И сыночка. Рейн душераздирающе зевнул и засопел, пока Пхаю решал, что сейчас лучше — раздеться и забраться под одеяло к омеге, а наутро получить по ушам, или оставить всё как есть, просто потеснее обнять маленького и укачивать его всю ночь. И решил всё же, что стоит остаться одетым. Беспокойство за судьбу Ская и Пая помешало ему заснуть сразу. Он плохо представлял себе чувства омеги, но зато отлично мог поставить себя на место Прапая. И это место ему совсем не нравилось. А ещё было ужасно жаль Рейна, который переживал за друга ещё сильнее, чем недавно — сам за себя. Пхаю уткнулся носом в мятные пряди растрепавшихся волос и закрыл глаза. «Будда милосердный, сбереги этих двоих ото всех бед и дай им сил найти согласие».