Фруктовая корзинка

— Милый. — Да, дорогой. — Приезжай за мной. — У тебя голос дрожит. Что случилось?! — Я ударил человека. Пациента. — Боже, Йим, я буду через десять минут. Йим сбросил звонок и без сил опустился на стул в своём кабинете. То, что он сделал, с точки зрения медицинской и человеческой этики, его личной этики, было недопустимо, невозможно, за гранью. Он с удивлением посмотрел на ладонь, которая всё ещё зудела от хлёсткой пощёчины. А потом вспомнил пустые глаза Ская. И понял, что сделал бы это снова. За чёрную пустоту, за сердце, которое погасло всего за секунду. За то, что сейчас переживают оба истинных, за то, что им ещё предстоит пережить, прежде чем они смогут всё восстановить. Всё, что было построено немалым трудом. Но руки его всё ещё дрожали, когда из холла позвонил Тор и сказал, что приехал. Йим велел ему подниматься и вышел из кабинета. Только Тор сейчас мог вернуть ему уверенность в себе. Поднявшись с пола, Паначай, придерживая руками гудящую челюсть и ноющий пресс, согнувшись, выбрался из кабинета. Он, в принципе, понимал беспокойство присутствующих о сбежавшем омеге. Только считал его преждевременным и гиперболизированным. Что может случиться с умным мальчишкой в цивилизованном городе? Пара звонков старшего Фаттира в полицию — и пацана тёплым доставят в их особняк, кланяясь и извиняясь. Лицо горело, и тому было две причины. Рука у Йима оказалась куда тяжелее, чем можно было заключить по его внешнему виду. И эмоции, которые он позволил в его адрес. Равнодушный человек не стал бы… Чай дошёл до туалета и открыл воду, чтобы она была похолоднее. Сперва просто умылся, а потом достал и намочил платок, чтобы приложить к уже опухающей щеке. На смуглой коже хорошо был виден отпечаток ладони, и Чай машинально положил свою ладонь сверху. Какие у Йима маленькие руки. Он знал правила рабочей этики, которые запрещали личные отношения с пациентами. Он знал, что после завершения терапии должно пройти не менее трёх лет, прежде чем он сможет перевести их отношения с доктором Йимом в другой статус. Он готов был ждать, если необходимо. И пусть сейчас его чувство было не слишком эмоционально окрашенным выбором, сделанным разумом, он понимал и отдавал отчёт, что и сам готов больше раскрыться. Приложив холодный компресс к щеке, он вышел из туалета и встал как вкопанный. В холле у стены доктор Йим прижимался к незнакомому альфе так, словно искал в его руках убежища от самого ужасного ужаса в своей жизни. Альфа же, просто одетый в какой-то рабочий замызганный комбез и клетчатую рубашку, нежно гладил его по голове и спине, недвусмысленно давая понять, какие отношения их связывают. И чтобы окончательно расставить точки, альфа глубоко и долго поцеловал доктора, заставляя сердце Паначая рассыпаться плохо скреплённой лего-моделькой. Значит, ему не нужно ждать. Значит, доктор Йим уже… Он хотел было пройти мимо, но психотерапевт выбрался из слишком крепких объятий своего альфы и заступил ему дорогу. — Я… — Йим не сразу совладал с голосом. — Я приношу вам свои извинения, кхун Паначай. Моё поведение было непрофессиональным и непростительным. Поэтому с этого момента я не смогу больше проводить с вами сеансы. Но в течение недели непременно подготовлю вам список других специалистов в этой сфере, чтобы вы могли выбрать, с кем продолжать работать. Надеюсь, что у вас всё будет… — он сделал невольную паузу, чтобы соврать. — Будет всё хорошо. Прощайте. Он отвернулся и с облегчением шагнул в объятия своего мужчины, утыкаясь в его грудь лицом. Отголоски его боли задели и Паначая, но он, сохраняя лицо, насколько возможно, повернулся и покинул клинику. Ему нужно было всё это обдумать и попытаться понять. Кхун Вайю позвонил мужу, чтобы просить его помощи, но стоило лишь рассказать Виту, что случилось, как тот замолчал на несколько долгих минут, которые Вайю заполнял как мог обрывками информации, покаяниями и оправданиями. — Ю. — один звук его имени заставил омегу замолчать тоже. — Я понял. Ты облажался. Ты подвёл и своего сына и того, кого хотел им видеть. Я позвоню по своим каналам. А ты… — Я? Я готов сделать что угодно! — Ты сядешь и будешь обзванивать морги и больницы. Все. И пригородные, и благотворительные. Все. Ты должен усвоить урок. — Хорошо! — Вайю хотел сказать, что очень виноват, но муж уже повесил трубку. Хорошо, хорошо, он будет обзванивать больницы и… Морги? Наконец, до омеги дошло. Ему предстояло искать Ская среди покалеченных и мёртвых омег мегаполиса. Сколько бы ни было больниц и моргов в Бангкоке, сложно было представить, какое количество людей ежедневно оказывается в них… Вайю снова разрыдался, жалобно глядя на доктора Конгсакула. Но тот лишь отстучал что-то в рабочем компьютере и вывел на принтер длинный список, который занял три с половиной листа. Эти листы он молча положил перед омегой и вышел из кабинета. Кхун Вайю дрожащими пальцами принялся набирать первый номер в списке, который уже казался ему самым страшным в его жизни. *** Пай сорвался из клиники в никуда, и только выскочив на улицу к машине, понял, что торопится, поиски следовало начинать прямо тут. Он вернулся к администратору и объяснил, что именно ему нужно. Семья Фаттира была известными благотворителями и давно обслуживалась в этой клинике, поэтому проблем у Прапая не возникло, а когда он упомянул, что ищет истинного, видео с наружных камер ему показали незамедлительно. На покадровом воспроизведении они с охранником смогли частично разобрать номер машины и увидеть приметный амулет, приклеенный сзади на багажнике. Теперь дело было за малым — найти такси.Однако, в службе заказа такси дать точную информацию сразу не смогли. Там работали не только с таксопарками, но и с частниками. И иногда у одной машины могло быть два-три водителя, которые работали по очереди. Ему нужно было либо ждать пересменки и сдачи отчётов, либо… — Передайте моё сообщение всем своим водителям, пожалуйста. Я заплачу сколько угодно. Мне очень нужно найти этого человека. Он… Мой истинный. — Конечно, я передам. Пай сел рядом с диспетчерами в большой комнате, где ни на секунду не умолкали голоса, принимающие заказы и объявляющие машину. Омега, который вызвался ему помочь, сперва набрал текст и разослал его, а затем сделал объявление голосом: — Водитель, который сегодня утром забрал молодого омегу лет 20 от клиники на улице Тонг Лоу Роад, пожалуйста, свяжитесь с диспетчером. И потекли минуты ожидания. Только сейчас Прапай начал осознавать ситуацию. Раньше всё, кроме фразы «Скай сбежал» скользнуло по краю разума, почти его не задев. Но теперь, когда его окружал белый шум диспетчерской, он словно заново услышал слова доктора. Беременность. Его ребёнок. ИХ ребёнок. И побег Ская связан с этим. В принципе, Прапай мог понять омегу. Считающий себя ущербным и негодным для отношений, он вряд ли бы решил, что будет хорошим родителем. Будда, как хотелось сейчас оказаться с ним рядом и обнять, окутать феромоном и успокоить, убаюкать в руках, а потом научить радоваться новой жизни. Пай думал об этом и не замечал, что плачет. Это заметил диспетчер и протянул альфе бумажную салфетку. — Кхун, пока никто не отозвался. Но вы не отчаивайтесь. Иногда водитель уезжает в соседний город или берёт большой заказ и может не сразу увидеть объявление. Надеюсь, тот, кого вы ищете, сейчас в безопасности. Прапай тоже на это надеялся. Его мальчик. Его Скай где-то вдали от него плакал так жалобно, словно звал его. И Пай ёрзал на месте, не в силах усидеть спокойно, будто мог как ищейка, по одному запаху, по следу в своей голове, отыскать истинного. — Кхун. У нас есть ваш телефон, как только кто-то свяжется с нами и даст информацию, мы вам тут же сообщим. — диспетчер мягко, но настойчиво постарался от Пая избавиться. И альфа подчинился. Вышел и тут же набрал Пхаю. — Привет, тут такое дело. Нужно, чтобы ты выведал у Рейна, не связывался ли с ним Скай. — Что случилось? — голос друга зазвучал встревоженно. — Не говори своему парню. Скай сбежал. — Блять. — Примерно так. Я сейчас его ищу. Попробую использовать связь, но не знаю, получится ли. — А этот ваш спец по истинности… — Пхаю даже договорить не успел, как Пай зарычал в трубку: — Даже не говори о нём! Проклятый ублюдок! Это из-за него. — Понятно, тише, я сейчас поговорю с Рейном. Он пока на занятиях. — Хорошо. Сообщи мне сразу, я на связи. Сбросив звонок, Пай бесцельно побрёл по улице, всё ещё осмысливая их со Скаем новый статус. Родители. Пусть ещё совсем крохотная, но эта жизнь принялась внутри самого драгоценного человека, и одна мысль о Скае, который держит в руках их сына, превращала альфу в персиковое желе. Он решил следовать за собственным инстинктом и шёл наугад. Но видимо, Скай успел уехать далеко, и через три часа Прапай сел в придорожном кафе попросив лапшу и воду. Посмотрев на усталого, потного и грязного альфу, хозяин макашницы добавил в миску лапши побольше мяса и положил пару фрикаделек. Обнаружив их в миске, Пай чуть снова не разрыдался, но тут зазвонил телефон. Торопясь ответить, он даже не взглянул, кто звонит. — Алло! — Сын? — Отец! — Что-то нашёл? — Скай уехал из клиники на такси. Я нашёл службу, за которой закреплено это такси, конкретно машину не знаю, но диспетчер разослал всем водителям объявление с просьбой откликнуться. — Я тоже ищу. Мы его найдём, сын. Он же ничего не сде… — Даже не думай об этом! Скай сильный, и я его чувствую! Только не знаю, где он может быть. Он очень напуган и разочарован, но он будет жить. И мы его найдём. — Скинь мне информацию о такси, я подключу свои связи. И объяви награду в полмиллиона бат. И… держись, сынок. Пай застыл с телефоном в руках, поражённый тоном отца. Даже в детстве он не мог вспомнить столько тепла, сколько было сейчас вложено в это «сынок». Отложив телефон, Пай принялся за еду. *** — Малыш, как ты? — Только закончились занятия, Пи Пхаю. Ты звонишь по делу или снова извиниться? — Просто так. Услышать тебя. — Хорошо, Пи. Я просто совершенно вымотан этим странным английским. Но он мне нужен, и я его победю… Побежу… Одолею! — Отлично. У тебя есть планы на вечер? — Нет вроде. Думал домашку поделать. — А прогуляться? — Пи, ты что-то задумал? — Речную прогулку. Ты, я и много мостов над Чаопрайя. — Это должно быть красиво. Скаю бы понравилось. — Как он там? — Пи, я не знаю. Я был на учёбе весь день. Будда, я даже ещё не поступил, а уже большую часть времени учусь! А Скай как с утра уехал в клинику, так и не звонил и… Погоди минутку… Да, даже не писал. Ой, Пи, а вдруг с ним что-то случилось? Он странно выглядел, пока мы были на море. И не ел почти! Пи!!! — Успокойся, маленький. Я спрошу у Прапая, кто лучше всего может знать, что со Скаем, как не его истинный. — Но Пи! — Рейн. — Пи! — Я сейчас же позвоню Прапаю, хорошо? И потом тебе. Кладу трубку. Люблю тебя. Несмотря на дикое беспокойство за Ская Рейн покраснел как питахайя от слов Пхаю. С момента возвращения с побережья альфа вёл себя безупречно. Он теперь уговаривал омегу познакомиться со своими родителями, но Рейн просил отложить разговор хотя бы до момента, когда он поступит в университет на выбранную специальность. Не хотелось в глазах благородного семейства выглядеть безродным и тупым бесперспективным омегой. К тому же, его наверняка стали бы сравнивать с тем же Фангом, сто бананов ему в рот. Рейн написал в чат Ская, не дожидаясь звонка от Пхаю. Сердце чуяло, что что-то было не так. И что от Рейна что-то скрывают. Сообщение осталось непрочитанным, но как раз это не вызывало беспокойства. Скай мог увлечься рисованием и позабыть о телефоне. Теперь Рейн ждал звонка альфы. Пхаю перезвонил через десять минут, когда омегу начало потряхивать от собственных фантазий. — Рейн. Только не волнуйся и подожди меня. Я приеду сейчас к тебе, скинь мне геолокацию. — Пи Пхаю! Что случилось?! Быстро сказал!!! — Метку, Рейн. Это не телефонный разговор. Но Скай жив. И даже относительно здоров. — Пи Пхаю!!! — Я выезжаю, скинь геолокацию. Глядя со злостью и паникой на умолкнувший телефон, Рейн дрожащими пальцами скинул в чат свои координаты и задумался. Жив — ещё не значит здоров. Но жив — это же хорошо? Теперь молчащий с утра чат теребил сердечко и совесть. Хреновый ты друг, Рейн, если не почувствовал неладное раньше. Что же случилось со Скаем?