Фруктовая корзинка

Рейн не мог не злиться, даже демонстративно вцепившись в руку Пхаю. Ведь на другой его руке висел «дружочек» Фанг. Посылать других людей рыжик, конечно же, умел. Немного. Но против непробиваемой наглости и семейных связей этого омеги он не находил оружия. И Пи Пхаю обращался с ним как-то чересчур мягко, что тоже пугало. Едва покинув номер, Рейн рассчитывал, что они как-то сбегут от Фанга, но тот не дал и шанса, а наоборот, притянув к себе за ухо Пхаю, нашептал ему что-то прямо в мозг своими ядовитыми густо напомаженными губами. Рейн так пристально рассматривал лицо соперника, что поневоле пересчитал все его мимические морщинки. Увы, их было меньше пятидесяти. Но, может, это просто хороший тональник? Концерт оказался довольно неплох, на втором ряду среди самых ВИП-гостей курорта Рейн даже углядел парочку айдолов, от песен которых давно фанател. Он затеребил в восторге рукав рубашки Пи Пхаю и запищал что-то про автографы и возможность постоять рядом, но Фанг так откровенно издевательски захихикал над его фанатством, что рыжик сник и угас. Куда уж ему, необразованному малолетке, постигать классическое и возвышенное… Конечно же, он понятия не имел, что Фанг сам чуть не ломанулся за автографом к тем самым айдолам. После концерта Пхаю повёл омег в ресторан. Ему невероятно хотелось собрать вещи и уехать вместе со своим мятным малышом в Сеул, наплевав на лыжи, горы и оплаченные сутки снежного рая. Он бы и уехал уже, но Фанг в лифте успел прошипеть ему на ухо: «С тебя ужин и завтрак, дорогой, а иначе твой папа появится здесь быстрее, чем рана от пореза на пальце». Пхаю неплохо знал и омегу, и отношения их пап. Он прекрасно понимал, что Фанг не соврал ни единым словом, и папа, одержимый его замужеством, непременно примчится сюда первым же самолётом. И тогда Рейн с ним точно порвёт. Сейчас же оставался хотя бы минимальный шанс на то, что он успеет всё объяснить малышу до того, как тот откажет своему альфе. За столом, который был уже зарезервирован для Пхаю и Рейна, рыжик успел занять место рядом с Пхаю, оставив для Фанга место напротив. Увы, но тот вёл себя так, словно всё так и было задумано. Им ещё не принесли никакой еды, а Фанг уже поигрывал бокалом с водой, строил глазки Пхаю и обсуждал концерт подчёркнуто именно с ним, игнорируя раскаляющегося от обиды Рейна. А потом и вовсе принялся рассказывать какие-то вещи про общих знакомых, не давая младшему омеге и шанса поучаствовать в разговоре. И когда на столе перед Рейном появилось блюдо с едой, он был уже взбешён настолько, что, потянувшись за приборами, толкнул свой бокал и опрокинул его в сторону Фанга. Тот всплеснул изящно руками и вскочил, демонстрируя промокшие салатовые брючки. — Вот же криворукий! Дорогой, я отлучусь в туалет, нужно высушить одежду, иначе на этом индийском атласе будут уродливые пятна. — Фанг скорчил гневную гримаску, а Рейн впервые порадовался своей неловкости. — Мне кажется, пятна только украсят это эксклюзивное недоразумение. Жаль, что это была вода, а не красное вино. Вам не идёт салатовый, этот цвет нельзя носить людям старше тридцати. — с улыбкой сказал он в спину убегающему Фангу. — Рейн. — тихо, но напряжённо произнёс Пхаю, накрыв своей ладонью сжатый добела кулачок. — Ты перегибаешь. — Я-а-а? — так же тихо протянул Рейн, глядя в упор на альфу. — Я перегибаю? А он нет? То есть все эти прямые намёки, что моё место в помойке, а его — в твоей постели, это нормально, а я перегибаю? — Умоляю, потерпи ещё немного, я всё тебе объясню. — Не думаю, что своим скудным умом я смогу понять твои объяснения, Пи Пхаю. Я даже не всё понимаю, о чём вы с ним говорите. Я маленький и глупый, я, похоже, совсем не гожусь на то, чтобы быть твоим омегой. Может быть, стоит рассмотреть этого на роль своего спутника? Как я понял, ему уже не впервой. Пхаю нахмурился. Он понимал, что Фанг ведёт себя неприемлемо, он понимал, что Рейн бесится не на пустом месте. Но у мальчика рядом не было того, что вбивали им с Фангом с самого рождения — чтобы ни случилось, сохрани лицо. И это было как горящее клеймо, как огромный амбарный замок, навешенный на дверь, за которой кипел котёл с настоящими чувствами. Наедине с собой ты мог выплеснуть всё, но на публике обязан быть идеальным. И Пхаю был. Но не Рейн. Он комкал салфетку и давился слезами обиды и разочарования. — Рейн, потерпи немного, в номере я тебе всё объясню. — Пхаю попытался ещё раз. Но напрасно, это была та самая соломинка, что сломала спину верблюду Рейнова терпения. — Терпеть? Для чего? Лучше я дам вам спокойно продолжить. Есть мне что-то расхотелось, а в номере можно посмотреть телевизор и попить водички. Пока Пи, я даю вам полную свободу, можете меня больше в расчёт не принимать. — рыжик вскочил, швырнув белоснежную салфетку прямо в блюдо с нетронутым овощным рагу и быстрыми шагами поспешил на выход из ресторана. На полпути он увидел идущего навстречу Фанга и от души толкнул его плечом, мечтая, чтобы его салатовая задница парканулась в чьё-нибудь жирное блюдо с несмываемым соусом. Вернувшись в номер, он запер дверь и упал, рыдая на кровать. Наплакавшись досыта, сходил умыться, а когда вернулся из ванной, услышал стук в дверь. Слишком деликатный для Фанга — решил он и спросил: — Кто там? — Открой пожалуйста, Рейн. — это был Пхаю, и обида накатила с новой силой. Наелся, значит. А теперь пришёл проситься к нему. Ну да. Рейн осмотрелся. В большой комнате места было навалом. Но если пустить сюда альфу, то ему придётся провести ночь в ванне, потому что лечь спать больше было некуда. Но почему он должен спать в ванне? — Нет. Я не хочу быть с тобой в одном номере. Зато Фанг… — его голос предательски дрогнул. — Фанг от такого счастья точно не откажется. Можешь переночевать у него, Пи Пхаю. — Рейн! — Я говорю — нет. — а сам обхватил себя руками и отошёл от двери, чтобы не сдаться ласковому любимому голосу и не открыть. Он так хотел, чтобы сейчас всё решилось за него, чтобы дверь открыли снаружи, чтобы запах дождя окутал его, а губы альфы вымаливали прощение до самого утра, но… Скай всегда твердил ему: «Не давай альфам обидеть себя, Рейн! Альфы думают, что ты слабее и покоришься любому их решению. Будь стойким и гордым. Будь сильным.» Рейн собрался быть сильным прямо сейчас. Он пошёл к кровати, схватил телефон и сунул в уши дешёвые наушники, врубив Спотифай на вкладке «рок». Теперь ему было не слышно, что происходило за дверью. Он открыл Лайн, тихонечко всхлипывая. От Ская в чате висело фото с видом на море, и Рейн разревелся сильнее. Ему было завидно и еще — стыдно за свою зависть. Нужно было порадоваться за лучшего друга, а он… Жаловаться Скаю он не стал. Ливень: «Привет. Что делать, если твоего альфу хочет увести другой омега?» Огонёк: «Хренасе! Кто этот смертник? Где это происходит?» Вертолёт: «Убей. Мы поможем закопать.» Ливень: «Я в Корее. Меня же посадят?» Вертолёт: «Да, это будет международное преступление… Тогда побей его кимпабом.» Огонёк: «Не слушай братца. Кимпабом не больно. Намажь ему трусы кочудяном. Особенно спереди. Интересно, этот придурок обрезанный?» Ливень: «При чём тут это?!» Огонёк: «Ох, малыш. Это будет адски больно!» Вертолёт: «За это тоже могут посадить, братец. Рейн, солнышко, расскажи Фану, что стряслось.» И Рейн принялся рассказывать. Его пожалели, похвалили, а потом мягко пожурили за то, что не запер своего альфу в номере, чтобы тот извинялся языком всю ночь, а выпнул в чужие загребущие ручонки. Но пообещали по возвращении в мгновение ока подобрать ему хорошенького альфу получше этого заносчивого придурка. Ливень: «Он не заносчивый. Он хороший.» Огонёк: «Что не мешает ему быть придурком». Вертолёт: «Завтра ты обязан сверкать как звезда. И висеть на Пхаю как драгоценная брошь». Ливень: «Я всё ещё злюсь». Вертолёт: «Злись и виси, кто ж тебе мешает. Можешь даже его покусать. Увидишь, этот ублюдок-разлучник сам уползёт». Ливень: «Из-за поцелуев?» Огонёк: «Ага». Ливень: «Спасибо, вишенки, вы меня очень утешили…» Вертолёт: «Ложись спать и патчи под глаза не забудь, пандой должен быть тот старикан, а не ты». Наутро Рейн тщательно накрасился, оделся просто, но так, чтобы не выглядеть дёшево. Подумал… И решительно надел одну из футболок Пхаю, хоть она и была ему слишком велика. Однако хрупкие ключицы в вырезе плотного трикотажа выглядели куда привлекательнее, чем в обычной омежьей блузке. Он отпер дверь и осторожно выглянул в коридор, но он был пуст. Подспудно Рейн ожидал увидеть у двери спящего Пхаю или хотя бы букет из тысячи и одной розы, но… Узорчатый ковролин и тележка уборщика через три двери от него, увы. Интересно, подумал рыжик, а Пи Пхаю ночевал у Фанга? В ресторане он прошёл решительно к их с Пхаю столику у окна, но не доходя, встал как вкопанный. За столом сидели Фанг и альфа. Его-пока-ещё альфа. Любимый, между прочим. Рейн прикусил губу. Что ж, он давал шанс. И сердцу стало безумно больно. Но это следовало сделать прямо сейчас. — Если поел — выметайся. — он оскалился на Фанга, а потом повернулся к Пхаю. — Я. Хочу. Домой. Отвези меня в аэропорт и посади в самолёт. Сам можешь продолжать. Жду тебя через полчаса, пойду соберусь. Он схватил блинчик с тарелки опешившего альфы и пихнул себе в рот, чтобы не закричать от боли. Это был невозможно обидно и жестоко — рвать по живому, когда хотелось выплакаться на широкой груди под защитой этих, так недавно заботливых и любящих, рук. Рейн развернулся на пятке и, стараясь не сорваться на бег, зашагал в номер, нервно жуя блин. Его пришлось выплюнуть в унитаз, потому что проглотить из-за спазма Рейн так и не смог. Он собрал свой небольшой чемодан, умылся, проверил документы и сел ждать альфу. Пи Пхаю что-то не торопился. И из-за этого Рейн снова заплакал, вытирая слёзы дрожащими пальцами и злясь на себя. Он всё сделал правильно. Первая любовь всегда неудачная. Фаер обещал найти ему самого лучшего альфу. Фаер не врал, обязательно так и сделает. В номер вбежал Пхаю и бросился на колени перед сидящим на кровати Рейном. — Малыш! Прости! Я идиот! — Да. — Мне никто не нужен кроме тебя! — Да. — Я улечу вместе с тобой. Рейн молча пожал плечами. Если наедине с собой ему было безумно обидно и больно, то глядя на Пхаю, он испытывал раздражение и злость. Зачем он сейчас валялся в ногах и просил прощения? Для чего? Да, Рейн слишком молод и неопытен, но это не означало, что он будет держаться за этого альфу, как за свой единственный шанс быть счастливым. Деньги ему были неважны. А любовь… Она оказалась какой-то странной на вкус. Сперва слишком сладкой, а потом… После горечи Рейн хотел того же, о чём обычно говорил Скай — покоя. Пожалуй, значение любви слишком преувеличено. Она не спасает и не радует, она калечит. Пхаю всё ещё заглядывал в красные, но уже совершенно сухие и безразличные глаза. А потом встал и тоже собрал вещи. — Наш самолёт через четыре часа. Может быть, ты сходишь поесть, ма… Рейн? — Не хочу. — Я задержался потому, что заказывал нам билеты и такси. И выписывался из номера. И… Я его послал. Рейн не удержал смешок. Он прочитал так много романтических книжек и посмотрел так много красивых фильмов. И то, что делал Пхаю, было таким стереотипным, таким… таким глупым. Глупенькому Рейну достался глупый альфа. Но у омежки хватило ума понять, что он не хочет играть в такие игры. Он сделал свой выбор. Теперь бы вернуться домой поскорее. И обнять друга. Ему нестрашно признаться в том, каким глупым он оказался. На груди Ская его сердце наверняка снова станет целым. Они не обмолвились ни словом… Точнее, молчал Рейн. Всю долгую дорогу домой он не говорил с Пхаю и даже мысленно не называл его Пи. Не смотрел на него. Бездумно листал фото, которые Скай сбрасывал в чат и тихо радовался, когда замечал на них какую-нибудь часть его альфы. Тот всегда был рядом. Это было ужасно мило. Вишенки тоже строчили в чат — то Фан, то Фаер. Один слал мемы про альф-козлов, второй — фотки своих знакомых с курсов и наставников из универа. Это тоже было мило. Когда они приземлились в аэропорту Бангкока, Рейн сухо попрощался и пошёл на выход. Ему повезло, на линии выдачи его чемодан приехал первым. Пхаю пришлось остаться ждать багаж. И хотя он мог заставить альфу довезти его домой, Рейн этого не хотел. Он вызвал такси. Дома было пусто и тихо, поэтому он включил телевизор и отыскал канал с музыкальными клипами. Сделав погромче, разобрал вещи и отнёс грязное в стирку. А потом заварил себе чай с мятой и сел перед телевизором. Скай вернётся завтра утром. А он уже будет в кафе, там и увидятся, наверное. И поговорят. Хотя в понедельник обычно не до разговоров. Плакать Рейну больше не хотелось. Но легче так и не стало.