In pursuit to fireflies

      — Тебе идет, когда ты сверху, — хитрая улыбка растягивается на лице младшей Чон, вгоняя Рюджин в ступор.       — Что, прости? — Старшая быстро слезает, хмуря брови.       — Просто пошутила, остынь. Шарахнулась, как от охотника, — девушка отводит руки назад, ставя стопы на землю, коленями вверх. Размахивается, катаясь на спине и после, с прыжка резко поднимается во весь рост, отряхивая ладони и плечи. Только сейчас Рюджин замечает на ее лопатке небольшое темное тату.       — О, тебе уже набили символ стаи? — Решает сменить тему Шин.       — А? — Чон теряется, а после кивает. — Да, примерно после того, как ты стала альфой. Недавно, считай. До сих пор не могу поверить, что ты альфа. В голове не укладывается.       — Ну, никто же не верил мне раньше, вот, — разводит руками Шин. — Я еще в 13 лет, когда училась управлять собой и была бетой, находясь в трансе видела волка с красными глазами.       — Тем не менее, полноценно альфой ты стала лишь в 18, — хмыкает девушка. — Хотя папа говорил мне, что пробудить в себе новые силы едва ли возможно, особенно в наши дни.       — Потому что с каждым годом люди всё больше хотят власти, жестокость растет, а алчность и вовсе, кружит всем головы. Так что, — Шин разводит руками. — Да, вот такая я удивительная.       — Ну, — Минчэ склоняет голову. — Ты правда удивительная. — Повисает неловкая тишина, в которой Шин даже не знает, что может сказать. Лишь нервно сглатывает. Хочется верить, что все эти фразочки, и правда, не более чем шутки. Вот только, судя по сверкающим глазам напротив, догадки старшей действительно имеют место быть. Только влюбленной девушки ей не хватало. У нее с Хван только что-то начало налаживаться, пускай и достаточно медленно. — Кстати, все хотела спросить, почему у вас нет знака стаи?       — Знак стаи, — задумчиво тянет Рюджин, прислоняясь спиной к дереву и скрещивая руки на груди. У южно-западной стаи, и правда, он был. Причем это тянулась уже давно, из глубин. Их стая, в отличие от семейства Шин, была разношерстной во всех смыслах этого слова. Их история в разы длиннее. Потому и герб был куда более вычурным. Рюджин видела его лишь раз, несколько лет назад.       При этом помнит его детально, возможно, стоит сказать спасибо памяти. Большое алое полотно, которое символизирует отвагу и мужество. Еще с тех времен, когда не было даже телефонов. Его придумали вероятно даже сотни лет назад. Конечно, сейчас его модернизировали, тем не менее, задумка осталась прежней. Основная идея лежала в пресловутом балансе, конечно же, какая другая тема может быть у оборотней. Особенно у стаи, которую основали обращенные.       Сам центр герба — ромб. Даже у этой фигуры было значение. Основателями стаи были женщины, а ромб использовали как раз для обозначения пола в средние века. Помимо этого, речь шла о справедливости и равновесии. Внизу располагался круг Инь-Ян. В центре витиеватое древо, это о том, что корни тянутся достаточно глубоко, уходят в дальние века. Семья, родство не обязательно кровное. А вот вверху ромба, символ стаи, который набивали, вернее, выжигали при помощи горелок, на телах оборотней. Из-за быстрой регенерации, бить тату бессмысленно, все заживет. А вот если использовать мощное пламя и мазь, которая временно замедляет регенерацию, то знак останется на все время. И вот, у стаи Чон, это был витиеватый узорчик, напоминающий треугольники, а может, и стрелы. Смотря с какой стороны смотреть. Ну и куда без голов волков, которые расположены по бокам. С агрессивно открытыми пастями и острыми зубами. Ну и само большое полотно, украшено такими же металлическими резными узорами. Одним словом, все упиралось в баланс и равновесие. В целом, неплохая сторона мышления для оборотней. Можно даже сказать — основная.       — Ну да, разве это не классно иметь знак стаи? — не понимает младшая.       — Классно, но не для нашей семьи. Нам трудно потеряться, поверь на слово. — Шин вежливо улыбается. — Я думаю, ты на этом все. А у меня еще кросс и пара-тройка упражнений.       — Я с тобой! — Вызывается Чон. — Если ты, конечно, не против компании.       — О, ну, — Шин чешет затылок. — Если хочешь. Только, когда я тренируюсь, предпочитаю молчать. Когда бегаешь по лесу, хочется сконцентрироваться на мыслях. Так что…       — Да, да-да, конечно, мне подходит. Ну что? Побежали?

***

      — Йеджи! Вот ты где, — парень подбегает к ней весь запыхавшийся. — Я хотел предложить тебе послезавтра пойти со мной в команде. Я вроде как неплохо ориентируюсь. А еще по секрету у меня есть маршрут на этот год. За окном плюсовая температура, — радостно оповещает Дунхен, вертясь возле Йеджи. Сегодня нет настроения с самого утра, потому Хван не пытается даже натянуть на лицо улыбку.       Просто поднимает глаза, тупо пялясь на брюнета. Тот продолжает ослепительно улыбаться. Машет перед ее носом своим телефоном.       — Ну так, ты, я, послезавтра на забеге? — Предлагает парень. — Карта, заранее обдумаем, как преодолеть все и забрать спрятанные флажки? Ты «за»?       — Дунхен, я… Я не думаю, что я буду участвовать в забеге, да и… Прости, мне кажется, тебе стоит обсудить это с друзьями. А идти с ними, я ни за что не соглашусь. Сам понимаешь.       — Это из-за случая в душевой? — Хван кивает. — Да ладно тебе! — Вскидывает руки брюнет. — Это когда было! Они же извинялись.       — Они не извинялись, — Йеджи хмурит брови.       — Да нет же, точно извинялись. — Настойчиво повторяет Дунхен, уверенный, судя по всему, в своей правоте. Хван отрицательно мотает головой. — Да ну, не могло такого быть, чтобы они не извинились. Они лично мне говорили, что…       — Вот именно, Хен, они лично говорили тебе, а не мне.       — Ты сегодня не с той ноги встала? — Хмурится парень. — Что за недовольный взгляд?       — Ты серьезно?       — Да, Йеджи, серьезно. Ты такая бешенная сегодня, ПМС что ли? — Йеджи сжимает руки в кулаки, вспыхивая в тот же миг. — Ладно, если передумаешь, напиши или позвони, целую! — Парень машет рукой, удаляясь прочь, его в коридоре тут же подхватывают прихвостни, что утягивают за собой дальше, оставляя растерянную и обозленную шатенку одну. Злоба кипит в жилах, и Хван нервно выдыхает.       — Долго там пялиться будешь? — Шепотом произносит девушка. — Смешно тебе?       — Очень, — подает голос Рюджин, выходя из своего укрытия. Она потягивает излюбленную газировку, довольно ухмыляясь. — Лови, грозная девушка с ПМС, — она кидает ей вторую банку, которую шатенка легко ловит, пренебрежительно фыркая.       — У меня…       — Да я знаю твой цикл, боже, не утруждайся, — закатывает глаза Шин. — Я пошутила. Что-то случилось? — Она обеспокоенно склоняет голову, подходя ближе. Хван тут же выставляет руку. — Расслабься, я помню. На расстоянии вытянутой руки. Так… Что стряслось?       — Всю ночь уснуть не могла. Ворочалась, кошмары снились. — Признается старшая. — У меня было такое ощущение, словно кто-то ходит около дома.       — Ты типа экстрасенс? — Ерничает брюнетка.       — Нет, я типа подошла к окну, — пародируя тон Шин, произносит Йеджи. — Мне не спалось, я встала за водой. В окне был силуэт.       — Я всю ночь тренировалась, — сразу выдает алиби Рюджин, видя, как старшая морщит нос.       — Я и не говорила, что это была ты. Просто, показалось, что это был чей-то силуэт. Не знаю, может быть, мне уже чудится. С открытием твоей тайны я стала параноиком.       — О, это меньшее из зол. — Вздыхает Шин, продолжая делать глотки газировки. — А что за силуэт-то хоть?       — Я же говорю, не знаю, просто что-то темное мелькнуло. Вроде бы. Может, показалось. Все же темно было, да и я как-то не желаю знать, что или кто это был.       — Ну, Юна вчера точно была у Джису. Мой отец, дома с другом играл в карты. Я бегала по лесу, так что… Черных особо больше и нет.       — Кстати, об этом. — Хмурится Йеджи, приваливаясь поясницей к подоконнику. У них сейчас длинная перемена, так что, можно было не торопиться. Прохожих тут было мало, ибо большая часть школьников была в столовой, ну или, радуясь потеплению, гуляли на территории. — Цвет вашей шерсти разве не у всех черный?       — А? — Удивленно тянет Шин.       — Ну, волосы же, такого же цвета как шерсть? — Уточняет Хван.       — А, мы вернулись к теме допросов. — Смеется Рюджин, понимающе кивая. — На самом деле, отчасти. В том плане, что это не всегда так работает. В большинстве случаев, шерсть и правда такого же цвета, что и волосы оборотня. Бывают и исключения, это называется «особенность».       — Особенность? — Эхом отзывается Йеджи.       — Да, по поверью, есть люди, у которых скажем так, есть окрас души. И потому, вторая форма имеет отличия. Также это работает с крашенными, допустим, твой цвет волос черный, ведь так? — Объясняет попутно Шин, пока Хван кивает.       — Конечно, я же кореянка. Разве есть варианты?       — Ну, мало ли, — кривляется Рюджин. — Вдруг у тебя в роду были метисы, мне откуда знать. Мы не углублялись в семейные древа, пока разговаривали. — Хван лишь открывает банку, никак не реагируя на это. — В любом случае, если бы, чисто гипотетически, ты была оборотнем, то с вероятностью в процентов 96, а может даже, 98, твой цвет был бы черный, несмотря на каштановые пряди.       — Ага, но есть и обратная сторона, так?       — Именно, например, когда нет краски на волосах, но якобы есть душевная окраска, то вторая форма принимает ее. Естественно, речь идет о натуральных цветах, никаких красных и зеленых.       — Жаль, я бы на такое посмотрела. — Язвит Йеджи. — Почему ты здесь, не с Джису, Юци, Юной, — перечисляет девушка, отводя взгляд в сторону.       — Потому что я услышала, как быстро растет твой пульс от гнева. И решила присмотреть, мало ли во что ты влипла, — ведет плечами Шин. Она допивает баночку, легко сминая ее.       — И, про мой цикл, ты серьезно?       — Боже, Йеджи, мы не будем серьезно обсуждать эту тему, — молит Рюджин.       — Нет уж, раз заикнулась, то говори. — Требует старшая, для пущей убедительности хмуря свои брови.       — Вот, — Шин указывает на свой нос, стуча по нему пальцем. — У меня острый нюх. Так тебе живется легче? Потому что, судя по растерянным глазам и стремительно краснеющему лицу — нет. — Шин усмехается, слыша звонок. — Пошли, сейчас родной язык.       — Ты… Ты… — Йеджи даже заикается от нервозности и смущения. — Да как ты! — Рюджин лишь смеется, направляясь к кабинету и по пути избавляясь от сжатой ранее банки.

***

      Очередная ночь, в которую Рюджин отправляется с отцом в лес. Девушка бежит в одном легком топе, вся вспотевшая, даже собранные в хвост волосы не помогают. Шорты неприятно липнут к ногам, но она уперто преодолевает милю за милей. Отец трусцой бежит чуть впереди, пока Рюджин то добавляет темп, то вновь снижает. Иногда переходит на бег спиной, прикрывая глаза и доверяясь ощущениям. Нужно хорошо знать лес, ощущать биение сердец окружающих обитателей, ловить все запахи и чувства. Этому ее учили еще с детства. Ты и лес — единое целое. Поэтому Шин так хороша в ориентировки на местности. Это ее территория. Здесь она в разы сильнее, ловчее и увереннее.       — Мне кажется, тебе стоило взять мои утяжелители, а не брата, — с ухмылкой на губах замечает старший, когда Рюджин оборачивается, переходя на спринт и чуть наклоняя корпус. — Ты слишком легко бежишь.       — Эй, если ты не заметил, мое тело стало рельефней, — отвечает Рюджин, ловко обгоняя отца и вновь оборачиваясь, продолжая бежать спиной вперед. — Я теперь высушенная словно рыба.       — До скумбрии тебе далеко, так, сардина. — Отец подмигивает ей, ускоряя темп и догоняя. — Что там у тебя с младшенькой Чон, а? Она вокруг тебя так и трется.       — Не напоминай, прошу, — Шин выдыхает, отворачиваясь. Смотреть в такой ситуации в глаза отца не хотелось. Знает она этот взгляд и, пляшущих в отражении луны, бесят. «Я все вижу, я все знаю, я самый мудрый. А она к тебе катит, ну что, когда свадьба?». — Я едва отвязалась от нее сегодня. Или ты думал, я с тобой пошла бегать лишь для разговора отца и дочери?       — Ай, разбила старческое сердце, — громко хватается за грудь мужчина.       — Не забудь скупую мужскую слезу, па, — ерничает Рюджин. — Не говори про Минчэ таким тоном, молю тебя.       — Каким таким тоном?       — Вот именно таким, — просит младшая. — Ты же знаешь, мне нужна только Йеджи. Минчэ хорошая девушка, да, она милая, но… Она не то. Нет.       — Нет? — Эхом отзывается отец.       — Точно нет. Пап, я знаю, что ты хотел бы более тесную связь со стаей Господина Чона, но, увы, Юна уже с Джису, она точно не бросит ее. Муёль завязывает романтические узы с Госпожой Кан. А я…       — Да-да, Йеджи головного мозга. Я помню. Давай-ка, перерыв на берпи. Взбодрись, ночь еще впереди.       — Боже, ты хочешь сделать из меня терминатора. — Останавливаясь и переводя дыхание, шепчет Рюджин.

***

      За окном поздняя ночь, но Йеджи вновь не может уснуть. Она устроилась в пледе и одеяле, завернувшись в этот своеобразный кокон. На кровати лежит открытая пачка чипсов, которую шатенка с легкостью уминает в одно лицо, хрустя и пачкая пальцы. Сериал до одури скучный, но позволяет отвлечься от дурных мыслей. Такими темпами, ей придется смотреть пресловутое «Сверхъестественное». Правда, не сказать, чтобы Хван была фанаткой подобного, но, мало ли, и там найдется какая-то информация. Вон сериал «Волчонок» чем-то схож с реальностью, так что…       В какой-то момент, картинка и наигранные улыбки начинают достаточно сильно раздражать Йеджи, так, что она поднимается, отворяя дверцы шкафа и оглядывая содержимое. Сейчас на улице достаточно холодно, так что выбор сам падает на утепленные темные джинсы, светлый вязанный свитер и джинсовую куртку с мехом. Цепляет с собой излюбленные наушники, которые ей радушно отдала Миен на днях. Телефон, на котором виднеется серая картинка заслушанного до дыр плейлиста и первые ноты, звучащие из подключенных наушников.       Папа храпит, спя без задних ног. Маме пришло в голову сделать теплицы для посева, а потому, он целый день трудился, не покладая рук. Так что неудивительно, как быстро и крепко его сморило. Тем не менее, решая не играть с судьбой, Хван спускается по лестнице на цыпочках, вот только, скрип входной двери заставляет лицо скривиться. Закрыв ее за собой, она может, наконец, вставить наушники в уши и погулять. Раз дело в оборотнях и в частности в полнолуниях, сегодня она в безопасности. На небе уходящая луна, а значит, можно проветрить голову, от всего навалившегося за последние недели. Да и она не будет уходить далеко от дома, так, вдоль улочки пройдется и обратно. Будто ей много нужно.       Хотелось простого человеческого — уединения. Без суеты и масок, без попыток внушить себе пресловутое «все под контролем». А главное — без паранойи. Именно она изводила Хван, заставляя чуть ли не в каждой тени видеть злого оборотня или хитрого охотника. Кстати о них, она никогда не задумывалась о том, чем они охотятся. Ну раз есть пули, значит, логично, что есть и пистолеты или ружья. А помимо этого? Луки, арбалеты? Может, есть что-то еще? Сработает ли какой медвежий капкан?       Да и вся эта неразбериха. Откуда новообращенные? Могла ли Рюджин что-то недоговаривать? Тоже сомнительно, вроде как она давала достаточно информации, впуская Йеджи в свое личное пространство.       Ноги сами бредут по протоптанной дорожке прочь от домиков, но, дойдя до опушки, становится не по себе. Она долго и пристально смотрит на большие колючие кусты, грея руки в карманах. Песня переключается одна за другой, лишь сильнее вгоняя в тоску. Закусив губу, девушка разворачивается. В душе не спокойно. В этой глуши, пора начать верить собственным внутренним ощущениям. Она спешно направляется прочь от леса, кутаясь в куртку. Вот только, от негорящего фонаря становится еще страшнее.       — Черт, — шипит Хван, когда из-за неловкого движения руки, пытаясь заправить локоны за ухо, умудряется уронить наушник. Она тут же останавливается, оборачиваясь. Вот только, стоит одному уху остаться открытым, как до подкорки доходят странные звуки из-за угла. Девушка быстро вытаскивает смартфон, ставя на паузу трек. Поднимает заледеневшей ладонью светлый наушник, пряча в карман. Туда же прячет второй, замирая и вслушиваясь в звенящую тишину, прерываемую лишь каким-то чавканьем. Или это… хлюпанье? Йеджи не может точно описать то, что слышит сама. Напоминает одновременно хруст, шлепанье по лужам или вовсе, смесь этого. Хван передвигается на носочках, заслышав рык. Неужели это Рюджин что-то вытворяет? Конечно, кому же еще рычать возле ее дома, пользуясь тем, что лампа не горит, а густая черная шерсть хорошо сливается с обстановкой, скрывая ее от лишних глаз. Это же не полнолуние, значит, опасность новообращенных мала, если Йеджи все правильно поняла. Она включает фонарик, выдыхая. Значит, Шин опять проказничает? И вот так она соблюдает данное слово не приближаться близко? Да уж, хорошенькое дело, обхаживает дом, чем-то там еще чавкает.       — Эй, Рюджин, — первым, что видит Хван, является темный, ходящий из стороны в сторону, волчий хвост. Ну точно Шин. — Рюджин, я что говорила?       Шин тихо порыкивает, виляя хвостом активнее. Йеджи лишь хмыкает, качая головой. И вот они снова будут ссориться, ну или может, поговорят. Все равно, Хван достаточно напугалась качающихся кустов и мешающихся под кроссовками крупных камней.       — Мне сколько раз еще тебе повторить, что это не место, куда нужно приходить каждую ночь. Никто же меня не… — Хван осекается, когда направляет светящий фонарик от телефона выше, освещая всю фигуру. Тело коченеет. Парализуется, как от удара током. Ее лицо само кривится от неприятно окутывающего, скользящего по замерзшей коже — страха. Она видит раскинутые в стороны голые ноги, на одной из которых еще виднеется домашний тапочек с большим помпоном.       Она точно влипла.       Волк не особо велик в размерах, но все равно не идет в сравнение даже с самой крупной собакой. Явно больше. Худощавый, с поджарыми боками. Хван прикрывает свободной рукой рот, тараща глаза на залитую кровью морду, по которой проходится алеющий язык в свете фонаря. Она сглатывает, но тошнота все больше подкатывает к горлу, вставая в нем жгучим комом. Рвано вдыхает грудью воздух, который, кажется, не добирается до легких, испаряясь где-то в гортани.       Ей конец.       Противный аромат крови и свежего мяса режет ноздри, заставляя сморщить нос и нахмурить брови. Во рту тоже становится сухо, а вот глаза наоборот, намокают. Ее сердце бьется сейчас быстрее, чем у какого-то кролика, загнанного в угол. Руки дрожат, отчего свет тоже начинает потряхивать. Хватка на телефоне становится стальной, будто ее ладонь приклеили к нему. Защитная реакция организма, вцепиться мертвой хваткой, вот только… Ноги приросли к земле, совершенно не двигаясь. Холодный пот вмиг появляется на спине, морозя кожу. Ладони становятся липкими, пока Хван осматривает то, что расположено прямо в паре шагов от нее самой. Становится дурно.       Бежать. Нужно бежать. Почему ноги не двигаются?       Осознание пришло еще на том моменте, когда Хван удалось рассмотреть целостно фигуру. А сверкнувший в полной темноте отблеск горящих желтых глаз, лишь дал ей подтверждение ее рваной и, мельком проскочившей в голове, мысли.       Это не Рюджин.       Зловещая уходящая луна освещает большие деревья, что поскрипывают, покачиваясь от ветра. Их кроны шелестят так громко, вот только в ушах Йеджи слышит только собственный пульс, что учащается с каждой секундой. Она, словно замершая фигура, вперившись взглядом в стоящее перед ней чудовище, медлит, не в силах пошевелить даже мизинцем.       Давай же, беги. Нужно развернуться и побежать. Это все еще твое тело. Беги. Йеджи просто беги.       Судорожный ворох мыслей напоминает жужжащий рой, который давит на черепную коробку, соревнуясь со стуком сердца в том, что сведет ее с ума. С каждой секундой противный запах все больше въедается в память. Раскинутые безвольные руки, стекающая почти что рекой, темно-алая, заливающая белую рубашку с птичками.       Сейчас стошнит. Нельзя терять сознание. Если потеряешь — умрешь. Нужно добраться до дома и запереться. Нужно лишь заставить себя сдвинуться с места. Нужно…       От такого зрелища под ложечкой неприятно засосало, а лицо исказилось от ужаса. Еще немного и волосы станут белыми. Противный запах плоти мешается с ощутимым собачьим запахом. Этот оборотень буквально воняет какой-то тухлятиной.       Нужно хотя бы закричать. Просто завопить во всю глотку. Вот только… Он подойдет раньше, чем Хван и пискнуть успеет.       Родители ничего не успеют даже понять, не говоря уже про действия. А судя по выражению лица, то… Соседи, вернее, сосед, ей уже точно не поможет. Несмотря на рваные царапины, что вспороли кожу, Йеджи и так узнает этот горбатый крючковатый нос. Пускай и… Обглоданный.       Да сделай ты уже хоть что-то!       Хван вскипает сама на себя. Здоровый рассудок буквально вопит ей так, что его почти что можно услышать своими ушами. Паралич отпускает тело, вот только, теперь, оно лишь трясется. Хуже, чем осиновый лист. Вроде бы землетрясения нет, но вот на ногах Хван едва ли держится.       Бежать. Бежать. Бежать.       — Твою же мать… — Хрипло тянет Йеджи, пока дрожащие ноги предательски подкашиваются от животного страха. Она падает на землю, больно ударяясь коленками о камни. Телефон падает на землю, пока в голове все еще отчетлива видна картинка растерзанного тела соседа, которому разорвали глотку, объедая мясистую часть. Хван, преодолевая рвотный рефлекс, зажимает сильнее рот, второй ладонью, что буквально ходит ходуном, тянется за гаджетом. Она лежит прямо фонариком вверх. Вот только, стоит ей немного наклонить корпус, как чужая окровавленная пасть оказывается в поле досягаемости фонаря. А это… Меньше, чем вытянутая рука Йеджи.

***

      Девушка идет с сияющей улыбкой по лесу, засунув руки в карманы джинсов. Наконец-то, жизнь стала чуточку, а вернее, в разы лучше. Юна вся сияет изнутри, готовая осветить весь мир даже темной холодной ночью. Благо, тело достаточно горячее, чтобы не поддаваться потокам пронизывающего до костей ветра.       Она еще после уроков сразу ушла к Джису, где почти прописалась. То с ночевкой остается, нежась в теплых объятиях и глядя вместе со старшей дораму. Сегодня родители старшей были в городе, а потому, они успели вместе приготовить вкусную пасту с морепродуктами. Правда, Юна много косячила и чуть было не пережарила креветки. Чхве лишь смеялась, ласково ероша осветленные волосы, и попутно советуя средства по уходу и восстановлению волос. Хоть регенерация оборотней и была потрясающей, тем не менее, дополнительные средства никогда не помешают.       Постоянные объятия, поцелуи, касания. То как Юна валит ее с ног на кровать, мягко покусывая клыками и озорно светя желтыми глазами под довольный звонкий смех Джису, что старается обнять ее крепче, давя ладонями на лопатки. Шин позволяет повалить себя. Словно малые дети, катаются по кровати, сбивая покрывало и одеяло. Делают друг другу маски для лица, устраивая спа-день. Едят маршмеллоу, стараясь поджарить его на одной несчастной зажигалке. Одним словом, после честного разговора — все стало в разы проще.       Теперь Юна была уверена в том, что к ней чувствует старшая. А главное, могла не просто фантазировать ночами об их совместном будущем, а действительно строить планы, обсуждая с Джису детали. Они уже запланировали поездку после окончания экзаменов. Стоило бы развеяться перед поступлением, да и просто создать больше воспоминаний. Давненько они никуда не выезжали. Пора исправлять.       Еще не забыли обсудить предстоящий забег. То, что две Шин и Джису бегут в одной команде — не обсуждается. Это традиция. Потому, Юна лыбится, шагая широкими шагами по лесу, направляясь домой. Сегодня нужно явиться домой, а то родители сами с нее шкуру сдерут и будут использовать вместо коврика.       Юна позволяет глазам светиться в полной темноте, решая пробежаться. Неплохая разминка перед сном. Она на миг прикрывает глаза, вслушиваясь в происходящее. Какая-то белка скрипит длинными зубами во сне. Ее сердцебиение беглое, для грызуна, но спокойное для крепкого сна. Шум листвы, в каком-то доме кто-то печатает по клавиатуре. Юна сосредотачивается, упираясь рукой в поваленное дерево и ловко перемахивая его. Кто-то ругается, другие, громко храпят. Она совсем рядом с жилой зоной.       А вот у кого-то громко стучит сердце. Юна хмыкает. Ох уж эти любовнички. Два сердца, что бьются словно маленькие барабаны. Шин хотела было побежать с улыбкой дальше, вовсю пользуясь своими способностями. Вот только, ее осеняет настолько внезапно, что она спотыкается о какой-то сучок, падая навзничь. Юна резко поднимается на ладонях, поворачивая голову и усиливая слух. Лицо кривится от злобы, а рык непроизвольно вырывается из груди, клокочущим звуком.       — Сука, — выругивается младшая. Не церемонясь с одеждой и сразу с прыжка обращается. Отталкивается мощными лапами от твердой земли, срываясь с оскалом вглубь леса.       Она узнала это сердцебиение и тихий, едва различимый голос. Это была Йеджи. И с кем бы она не находилась, она точно в опасности.       

***

      — Давай, еще кружок, поднажми, — подгоняет отец, двумя руками подзывая истощенную дочь. — Ну же, ты альфа или подбитая омега без стаи? Где пылающий взор? Сдулась?       — Ты отдал мне свои утяжелители! — Пыхтит девушка, стирая ладонью катящийся градом пот. — Я скоро вообще без воды в организме останусь. — Жалуется Рюджин. — Была бы я несовершеннолетней, подала бы лично на опеку.       — Да кто бы тебя приютил, с твоим характером. — Гогочет отец. — Ну же, последний круг.       — А потом еще бежать до дома.       — Дам тебе фору, можешь бежать волком. — Отзывается шутник.       — Я останусь спать в лесу, у меня все ноги ломит. — Скулит Рюджин. Она останавливается, наклоняясь и опираясь на свои колени. — Все. Дальше как хочешь, я не побегу. — Грузно выдыхает младшая, почти валясь с ног. Она прикрывает глаза, стараясь успокоить бешенное сердцебиение.       — Сдалась, и ты еще альфа, — мужчина хлопает в ладоши.       — Альфа измеряется не в выносливости и физической силе, а в этом, — Шин указывает пальцем на висок. — И если обезвоживание и изнуряющие тренировки, в какой-то момент начали тренировать мозговые извилины, то я, видимо, упустила этот момент. Обязательно наверстаю на досуге.       — Ну вот, один урок ты уже усвоила, — гордо произносит отец. — Ты правильно сказала. Дело в…       Шин замирает, пропуская мимо ушей учения отца, но лишь сильнее обостряя свой слух.       Частое дыхание, нервный глотки, учащенный пульс.       Бешенное сердцебиение.       Шин в миг теряет сдержанность и рациональность. На кончиках пальцев выступают длинные когти, что впиваются в собственную кожу, раня. Клыки давят на губу, когда грудь чуть вибрирует от источающегося рыка. Громкого. Такого, что это пугает даже отца, который в миг замолкает. Рюджин поднимает голову, позволяя ему увидеть ярко-алые глаза, что горят яростью.       — Рюджин? — Встревоженно произносит отец. Но дочь не отзывается, разгибаясь в полный рост и позволяя себе обратиться, вмиг срываясь с места. Лишь бы успеть. Шин же тысячу раз говорила ей о том, что ночью опасно! Чем она вообще думала! Какого черта ее сердце так бьется?! Это же не может быть от ужастика, если только, Хван не напоролась на приведение в своем доме.       В голове сразу мелькает воспоминание с дня, когда Йеджи откровенно делилась своими подозрениями о паранойе и постоянном чувстве преследования. Шин втягивает носом воздух, стараясь сконцентрироваться на нем. Кровь. Даже отсюда она чувствует ее. Много крови.       Ей нужно лишь пару минут, чтобы преодолеть часть леса. Она оглушающе рычит, не боясь привлечь внимание охотников. Пусть только сунутся. Рискнут напасть на нее. Шин без зазрения совести и какой-либо человечности разорвет их в маленькие клочья.       Если речь идет о защите Йеджи, Рюджин готова стать самым кровожадным монстром. Лишь бы она была цела. Продолжение следует…