In pursuit to fireflies

      Рюджин входит в класс одной из последних, прекрасно зная о том, что Йеджи уже сидит за партой. Вчера Шин здорово досталось и нотаций, и ударов от Дана, так что сегодня у нее едва ли есть силы на нормальный диалог, но тем не менее, лучше попробовать, чем ничего не сделать. Потому брюнетка уверенно садится к Хван, видя, как та почти подскакивает с места. Приходится дернуть ее за запястье, заставляя занять место рядом.        Йеджи нервно набирает в грудь больше воздуха, но больше младшая ничего не делает. Буквально — ничего. Заняв место рядом, раскладывает свои принадлежности, прокручивая ручку меж пальцев и внимательно наблюдая за педагогом. Тот спокойно объясняет тему, рисуя мелом на доске все необходимое для понимания.       Рюджин выглядит не привычно. Молчалива и собрана, все действия, словно заучены. Что с ней происходит? Йеджи хмурит брови, стараясь сосредоточиться на теме урока, вот только оборотень, сидящий рядом, не может не пугать. Шин не делает ничего, абсолютно. Никаких касаний, улыбок, взглядов, глупых комментариев. Словно привычная Рюджин куда-то пропала. В какой-то момент это начинает раздражать.       Хван хмурит брови, глядя на Шин, а той плевать, не обращает на нее ни малейшего внимания. Просто сидит рядом и послушно записывает все с доски. Юци сидит перед ними вместе с Джису. Втроем они напоминают какой-то своеобразный щит от внешнего мира для Йеджи.       В конце урока старшая резко выдыхает, сжимая кулаки сильнее и стискивая зубы. Родители всегда учили ее смотреть страху в глаза. Значит ли, что пришло время завести разговор? Хотя бы просто потому, что разговаривать-то ей больше не с кем. Все ведут себя с ней так, словно она ребенок.       Если не Рюджин, то никто другой не поможет ей разобраться в этом сложном мироустройстве и всем происходящем. Особенно после вчерашней картины с Миен и Юци. Боже, да кому здесь вообще можно верить? Йеджи своим глазам-то не до конца доверяет.       Остается всего два урока и все у Миен. Значит, не стоит ждать лучшего времени для разговора, а начать его сразу. Все равно Рюджин вьется рядом, пускай и молчит. Йеджи стискивает сильнее лямку рюкзака, замирая посреди коридора и окликая младшую. Шин оборачивается, удивленно приподнимая бровь.       — Нужно поговорить, иди за мной, — шепчет Хван себе под нос, быстрыми шагами удаляясь прочь. Когда она выходит из школы, то слышит, как дверь повторно хлопает.       — Теперь используешь знание о волчьих штучках в своих целях? — Замечает Рюджин, быстро нагоняя ее у ворот школы. — Недурно.       — Смысл кричать на весь коридор, если тебе достаточно шепота? — Пожимает плечами Йеджи, все еще напряженная. — У меня есть много вопросов. И я требую на них ответы, сейчас же. Потому что пока, мне кажется, что я схожу с ума и попала в глушь, где все поголовно издеваются надо мной. Напоминает большое представление в театре, у всех свои роли, каждый знает, что делает. Только я не понимаю, какая у меня миссия во всем этом представлении.       — Я понимаю. Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но, по моим ощущениям, ты до сих пор видишь во мне врага.       — Твое чутье тебя не обманывает, если ты об этом, — равнодушно кидает Йеджи, ускоряя шаг. — Мы идем ко мне, родители до вечера не дома, но это не дает тебе права использовать волчьи штучки, ясно?       — Ладно-ладно, как скажешь, — поднимает руки Рюджин, послушно кивая.       — И сохраняй, пожалуйста, дистанцию, — просит Хван, на что младшая лишь закатывает глаза, но смиряется.       Оставшуюся дорогу идут молча, вплоть до самого дома. Зайдя, разуваются, стягивая с себя куртки и водружая на крючки. Проходят в кухню, где Шин усаживается на стул, сразу устраивая руки на столе. Сплетает пальцы, задумчиво глядя на шатенку, что подходит к кухонным тумбам, поднимая изящный графин и наливая два стакана морса.       — Я не просила. — Замечает Шин.       — Я не спрашивала, — парирует Йеджи, ставя под ее нос стакан и занимая место напротив.       — Давно ты инициатор сбегания с уроков?       — Когда эти уроки ведет псевдо-учитель, лишь чтобы следить за мной, то да, давно, — язвит Йеджи. — Так, что это за театр?       — Я не знаю, чего ты хочешь от меня, чтобы отвечать на твои вопросы, — Рюджин все же притрагивается к налитому морсу, перед этим поднеся его к носу.       — Не отравлено. Я наливала на твоих глазах из одного графина. — Напоминает Йеджи, видя прищур.       — Что не ядовито для тебя — может быть ядовито для меня.       — Волчий аконит опасен для людей, — морщит нос шатенка. Видя удивление, Йеджи лишь протяжно выдыхает. — Я вычитала в интернете.       — Неплохо ищешь, — замечает Рюджин. — Что еще читала?       — Что если увидишь альфу, то труп.       — Ну, — Рюджин разводит руками. — Ты видишь меня, четко и ясно. Я тебя. Трупов не наблюдаю, — заключает Шин.       — Может, меня спасает «это»? — Йеджи вытаскивает из кармана переплетенные три свечи, обваленные в каких-то листьях.       — Что? Дай сюда, — Шин легко выхватывает и судя по напуганному кошачьему взору, эта штука должна была ее чуть ли не убить. Рюджин принюхивается. — Тимьян, розмарин и шалфей? Прости, ты хотела избавиться от меня или сделать стейк?       — Я… Я читала…       — Воск никак на меня не повлияет, а уж тем более, такая идиотская скрутка. Я же не дьявол, Йеджи, я оборотень. Знаешь, острый красный перец, ядреный, был бы и то действеннее, — Рюджин делает пару глотков. — Так, ты хочешь поговорить.       — Да, ты же говорила о том, что если я захочу, ты расскажешь мне все. — Йеджи выдерживает паузу, обдумывая случившееся. — Все от начала до конца.       — Раз сказала, значит, исполню. Задавай любые вопросы, — Рюджин удобно откидывается на спинку стула, вытягивая ноги. Йеджи роется в портфеле, вытягивая оттуда блокнот. Младшая присвистывает. — Даже так?       — Даже так, — Хван кладет его на стол, толкая так, что блокнот прилетает прямо в руки брюнетки. Рюджин хмыкает, качая головой. — Там есть все. И я хочу знать ответ на каждый вопрос.       — Ого, а здесь много исписано, — Рюджин быстро пролистывает странички пальцами. — Так, ладно, начнем с начала. «Сколько их?». — Озвучивает Шин. — Ну, сотни, тысячи, не знаю. Учет оборотней не вела, да и вряд ли кто-то таким занимается. — Замечает она.       — А здесь?       — Здесь? Ну, достаточно для данной глуши, — Йеджи щурится, складывая руки на груди.       — Ты обещала быть честной. А значит, говорить всю правду, если тебе, конечно, не плевать на меня.       — Манипуляции? — Изгибает бровь Рюджин.       — С волками жить — по волчьи выть. Раз у меня нет твоих фишек, придется использовать хотя бы мелочи. Ты так против?       — Как тебе будет угодно. Хорошо, давай посчитаем по пальцам. — Рюджин кладет блокнот, выставляя первую руку. — Я — альфа. — Загибает один палец. — Дальше, моя семья. Не все они оборотни, только отец и Юна.       — Трое. Четвертая — Юци. — Утверждает Йеджи. Рюджин согласно кивает, подтверждая ее слова.       — Как ты уже выяснила, ни Миен, ни Джису не являются частью стаи. Дальше, пришедшая стая.       — Еще одна? — Удивляется Йеджи. — Зачем так много?       — Это другой вопрос, мы идем по порядку, — напоминает Шин. — Так вот, там четверо. И, возможно, новообращенный и еще один альфа.       — Десять?! — Йеджи удивленно хлопает глазами. — Нет! Это же…       — Слишком много или мало? — Не понимает реакции Шин. Йеджи неопределенно мотает головой. — Ладно, пока ты перевариваешь это, идем дальше. Так. «Повышенный ли рост волос? Есть ли они на лице или спине?». — Рюджин прыскает. — Серьезно? Тебя волнует это? — Йеджи смущенно отводит взгляд.       — Это просто мысли, которые я записала, давай следующий. — Отмахивается шатенка, нервно потягивая морс из стакана.       — Так, что у нас тут. Ага, вижу. «Аконит, тимьян, розмарин, шалфей, хлоро…хро… — Рюджин цыкает.       — Хлорофитум, — помогает Йеджи. Шин щелкает пальцами.       — В точку. Так, по списку зеленых «идиотов». Аконит — да. Тимьян, розмарин, шалфей, ромашка, гибискус и вот этот вот, хлоро-что-то — абсолютно точное нет.       — Только аконит?       — Нет, есть еще растения. Белладонна, боярышник, рябина.       — Ягоды?       — Листья и пепел, — поправляет Рюджин. Йеджи тяжело вздыхает. — Тебе подать ручку и что-то еще?       — Нет, у меня неплохая память, просто я стараюсь обрабатывать информацию. Сложно запомнить то, во что не веришь. — Объясняет Хван.       — Кстати, нет, обильного роста волос у нас нет. Так, идем дальше. «Серебряные пули». Нет, а вот пули с аконитом вполне себе. Стрелы или даже ножи, которые замачивают в аконите, рябине, и других растениях, которые я перечислила ранее, могут навредить.       — А правда про быстрое заживление ран? — Сразу переходит к следующему вопросу Йеджи.       — Правда.       — Так, ладно, хорошо. Что насчет того полнолуния? Они ведь случались и до этого, но мне ты сказала, что ничего не помнишь. И в чем же тогда разница? — Не понимает шатенка.       — А, значит, копаем сюда. Ладно, раз так, то, это объяснение будет длиннее. — Рюджин набирает в грудь больше воздуха, после приступая к своему рассказу. Долго поясняет про фазы луны, превращения, хотя Йеджи все равно переспрашивает по сотне раз.       При полном лунном затмении — силы оборотней теряются. Это Хван запоминает быстро. А вот разницу в обращении у новичков, природных оборотней и полукровок, осознает не сразу. Девушка хмурит брови, жестикулируя.       — Так, значит, у нас есть новообращенный оборотень, — девушка громко ставит салфетницу на стол. — У них проблемы контроля, ужасающая жажда крови и мяса, неутолимый голод, идущий от пробуждения внутри хищной части. Инстинкты давят на их нутро, и это буквально выворачивает их наизнанку. Потому действие луны на них самое сильное. Они проворные и дикие. — Рюджин кивает. Хван ставит полу-пустой стакан следом. — Полукровки. Рожденные от союза оборотня и человека.       — Ага. Такие как я и Юна.       — Если я правильно поняла, то продолжение рода с людьми, никак не влияет на сверхспособности.       — Да, там всегда вероятность рождения оборотня пятьдесят на пятьдесят. Тем не менее, по силе это никак не будет отличаться от любых других. — Поясняет Рюджин.       — Вы уже рождаетесь с инстинктами и человеческим разумом. Ну, в том плане, что вы сразу имеете как бы две личности.       — Ну личностями их называть слишком пафосно. — Задумчиво тянет Рюджин. — Личность — это что-то про свое мнение и интересы. Волк же — это часть меня. Он не живет отдельно от меня, хоть мой отец и может его олицетворять. Тем не менее, волк напоминает подсознание. Это все еще я. Входя в транс, я могу видеть его силуэт, формы, но это не более чем игра фантазии. Проще же общаться с собой, представляя какой-то вид, нежели обращаться к воздуху. — Поясняет Рюджин. — Следовательно, «волк» сам по себе это лишь набор базовых инстинктов, развитое чутье и подсознание. Он отражение меня, которое лишь направляет. На самом деле, его нельзя назвать личностью. — Заканчивает Рюджин.       — Ага, так, новообращенные просто теряют себя из-за появления инстинктов?       — Из-за этого в том числе, новая сила, слух, запахи — все это сбивает и раздражает. Эмоции начинают кипеть, а от непонимания, что это за чертовщина, реакция становится более яркой. Это все трудно объяснить в один день, чтобы ты не запуталась. Поэтому, пока остановимся на коротких определениях. Так, дальше у нас «природные» оборотни. Рожденные таковыми…       — Нет-нет-нет, с историей потом, я так полагаю, там слишком много информации, меня сейчас волнуешь ты и твое обращение. Мы же только обсудили контроль, значит, ты раньше держала себя в руках. Что произошло? В чем разница быть бетой и альфой? И что значит, тебе сказали, что ты помнишь, но при этом, ты не помнишь. Как это вообще понимать?       — Мне нужно почувствовать запах, или, может, вкус, с той ночи, чтобы разблокировать воспоминания. Тогда я была движима лишь эмоциями и инстинктами, а оттого, потеряла связь с реальностью и все, как в тумане, размыто и ничего не видно.       — Значит, запах или вкус способны открыть воспоминания за то перевоплощение. И если ты это вспомнишь, то сможешь осознать, убивала ли кого или нет. — Йеджи хмурит брови, после вскакивая с места и быстрыми шагами подходя к кухонным тумбам. Роется там, довольно оглядывая пакет с яблоками. Еще не все истратили. Если верить словам мамы, в ту ночь Рюджин была с ней. Раз так, то… — Лови, — младшая ловко цепляет летящее яблоко, непонимающе оглядывая его. — Сейчас еще, подожди. Закрой глаза.       — Что? Что ты хочешь сделать?       — Просто закрой глаза, Рюджин, — повторяет старшая, уходя из комнаты. Возвращается, замечая фигуру, что послушно прикрыла веки и сидит недвижимо на стуле. — Не дергайся резко, я не хочу что-то разбить.       — Не знаю о чем ты, но я не пошевелюсь, пока ты не разрешишь. Делай, что хочешь, — пожимает плечами Шин.       — А если в моей руке нож?       — Я излечусь, — хмыкает Рюджин. — Достала аконит за пару мгновений? Им не пахнет. Но…       — Вот, — Йеджи подставляет флакончик прямо под нос оборотня, что сама вздрагивает. Шин хмурит брови, внюхиваясь. — А теперь, это, — второй рукой она подносит яблоко. — Чувствуешь что-то?       — Запах яблока и чего-то сладкого, это все?       — Значит, внюхивайся лучше, сосредоточься на этом, — Йеджи тяжело вздыхает. — Рюджин, если ты хочешь как-то глупо пошутить, то это яблоко будет вместо кляпа.       — Что я должна почувствовать? — Не понимает Рюджин, на что ей пихают фрукт еще ближе. Альфа набирает в грудь больше воздуха, скрещивает руки и старается понять к чему Йеджи занимается всем этим. Чем должно помочь яблоко и, судя по всему, парфюмированое масло или лосьон для тела. Старается сконцентрироваться на меняющихся запахах, очищая разум. И вот тут, что-то начинает всплывать в голове.       Запястье Хван случайно касается ее подбородка. Холодное, почти ледяное. Но кандалы в ту ночь были в разы холоднее. Тяжесть, злоба, ревность, агрессия, что нарастает с каждой секундой. Как ее когти удлиняются, а тело, ощущая прилив силы, рвется вперед. Противный звук двери, что слетает с петель, когда яростный удар плечом приходится в нее. Она не обращается полностью, хоть мир и видит сквозь пелену алой призмы.       Она бежит по лесу, плечами цепляясь за деревья, падая на землю и громко рыча. Словно опьяненная. Ноги заплетаются, а Рюджин оставляет на коре, со скрежетом, царапины. Ею движет лишь злоба. А потому, она в затуманенном рассудке плетется к дому Йеджи. Слоняется рядом, цепляясь за волосы и стараясь прогнать навязчивые мысли. Одна часть ее хочет обладать Хван, всецело и в сию же минуту, а вторая, боится причинить боль и напугать. Рюджин ударяется лбом о фонарь, что и так противно мигал, а тут, и вовсе устроил шоу для эпилептиков. В тот момент она и слышит чьи-то неспешные шаги, тяжелые вздохи и тонкий шлейф. Запах. Точно такой же какой у нее под носом. Что-то очень сладкое, но аромат яблок сильно въедается в памяти. Бубнеж, грохочущее в груди сердце, а после оклик.       — Рюджин? — Шин резко вздрагивает, выдыхая и корпусом невольно поддаваясь вперед. — Боже мой! — Йеджи отскакивает от нее дальше. — Ты молчала и я… Я начала переживать. — Оправдывается шатенка, находясь на достаточном расстоянии. — Ты что-то вспомнила?       — Да! — Шин оборачивается, но видя, как Йеджи бледнеет, сразу осознает в чем дело. Глаза. Ее глаза начали светиться от сильных эмоций. — Прости! — Спешно произносит Рюджин, поднимаясь. — Я вспомнила! Это было полнолуние, меня заперли, но в момент восхода самой луны, я вырвалась. Меня повело по лесу, я скиталась достаточно долго, так и не обратилась. Воевала с собой и своими желаниями, если можно так выразиться… — Тараторит Шин. — А после, мои ноги сами привели к твоему дому. Там я еще бродила около пары минут, прежде чем услышала запах яблок. Вот этих яблок, — Рюджин подхватывает с пола упавшее яблоко. — Точно тебе говорю. И я помню, что говорила с женщиной. Твоя мама, она несла большой пакет, — Шин бешено жестикулирует попутно пересказывая то, что помнит. — После, она звала меня к вам, но я боялась, что могу сделать хуже. Мы еще недолго поговорили и она, поблагодарив, ушла. Тогда…       — Тогда? — Спрашивает Йеджи, видя на лице младшей сомнения. Рюджин сглатывает.       — Все что я скажу сейчас, останется между нами, я могу тебе доверять? — Хван кивает. — Йеджи, я серьезно. Это не шутки.       — Ты убила его?       — Нет, в ту ночь, я услышала запах чужака. Ты слушала музыку, и он явно бродил рядом. Я не придумала ничего лучше, как остаться у твоего дома. Это был инстинкт защищать. В ту ночь, я до утра была у твоего дома, слушая стук сердца и, когда чужак показался возле вашей территории, хватило сверкнуть глазами. Так как солнце начало вставать, я понеслась за ним следом. В итоге… Я потеряла его. И дальше, все еще на эмоциях, я чудом дошла до дома. Где обратилась в человека.       — Стой-стой, ты гналась за ним уже волком?       — Да, — Рюджин вздыхает. — Но, видимо, на что-то отвлеклась или дело в том, что это другой новообращенный, потому как в скорости ему было не занимать.       — Так значит, того мужчину убила не ты, — заключает Йеджи. — А ученики?       — Мне напомнить, что я была с тобой?       — А после?       — Спала, Йеджи, мне нужно спать также, как и людям, — сухо напоминает Рюджин. — Как ты узнала про яблоки?       — Ты с таким голодом на него смотришь, — замечает Йеджи. — Можешь есть, дать тебе шарлотку или вы, оборотни, имеете утонченные вкусы?       — Я всеядная, почти, — Рюджин хрустит яблоком, пока шатенка суетится возле холодильника. После ставит перед ней тарелку с двумя кусками.       — Моя мама сказала мне о том, что видела тебя ночью. Я начала ее расспрашивать, но вся картинка не строилась в голове. Потому, я вспомнила о нашей, скажем грубо, ссоре. В ней ты сказала о том, что не помнишь ничего в ту ночь. Я хотела рассказать тебе все напрямую, но сегодняшние слова о «воспоминаниях» и запахах… Просто проверила, насколько твое подсознание готово с тобой «говорить».       — Получается, ты помогла мне, — замечает Рюджин.       — Ты тоже помогала мне. Вернула долг, не строй замки на наше общение, хорошо? — Йеджи поджимает губы, отворачиваясь к тумбе и цепляясь за нее сильнее.       — Твое сердце говорит о другом, — хмыкает Рюджин.       — Никаких волчьих штучек! — Напоминает Хван, краснея. — Все, на сегодня хватит. Мне нужно переварить все, что я узнала. И да, передай Миен и Юци, чтобы не целовались так беззаботно в кабинете, когда любой может зайти. — Шин, что доедала второй кусок, лишь усмехается.       — Так вот, как ты поняла, что Миен с нами. Ладно, я так полагаю, это тема для другого нашего диалога. Что думаешь про объявленный забег, кстати?       — А? — Йеджи все же оборачивается.       — Забег, его же решили перенести на ближайшую дату. Аж на субботу. Так, как ты смотришь на то, чтобы пойти в одной команде? — Предлагает Рюджин.       — Я же сказала, не строй планы на наше общение, — Йеджи вздыхает. — Уходи, пожалуйста, не заставляй меня кричать или…       — Ладно-ладно, но присматривать я за тобой на забеге все равно буду. Полиция это хорошо, вот только, они не знают и доли того, что происходит в этой глуши. От охотников или оборотней тебя эти человечки в погонах не спасут.       — Если ты хоть пальцем меня тронешь, наше временное перемирие сойдет на нет.       — Лады, — пожимает плечами Шин, добираясь до прихожей и обуваясь. — Кстати, если захочешь, я могу починить тот браслет, я знаю, что он лежит у тебя в коробочке на столе. Она открыта и хорошо видна из окна. В ту ночь, когда я караулила твой дом…       — И наблюдала за мной, — закатывает глаза Йеджи.       — И «присматривала» за тобой, — поправляет Рюджин. — Я заметила его. Так что, будет настроение — отдай мне, я легко починю его.       — Хорошо, оборотень-мастерица.       — Не язви, тебе не идет, — Рюджин накидывает легкую куртку.       — И зачем ты прикрываешься, если температура твоего тела всегда выше?       — Чтобы люди не придумали лишнего, — Шин вздыхает. — Если что-то случится, просто позови меня. Я услышу из любого места леса, ладно? — Просит брюнетка, уже за дверью. Йеджи долго смотрит на нее, не давая ответа. — Слушай, я понимаю, что ты все еще боишься и не веришь мне. Но я клянусь, что не причиню тебе вреда. Йеджи, если не дай бог, ты будешь в опасности, ты можешь полностью положиться на меня. Я приду в тот же миг. Поэтому, просто позови, даже шепотом. Я услышу и буду рядом. И, спасибо за помощь, а еще, еду, — Шин салютует, разворачиваясь и быстро уходя прочь. Уже зайдя в лес, что здесь был под боком, она слышит тихое, едва различимое.       — Если ты соврала мне, то я научусь пользоваться аконитом. — Голос Йеджи звучит с улыбкой, и Шин невольно ухмыляется. Значит, Хван все же согласна на такие правила. Это уже неплохой исход.

***

             Вернувшись домой, Рюджин рассказывает все отцу, благо чужая стая сегодня гостит у них за очередным мясным пирогом, так что… Информация доходит сразу до всех нужных ушей. Спасает отсутствие надоедливого Дана, которому в прошлый раз надрали задницу. От когтей альфы, он еще долго будет заживлять раны.       Отчитавшись, Рюджин оповещает о том, что идет тренироваться, выходя из дома. Юна после уроков милуется с Джису, а Миен и Юци решили уйти на прогулку. Даже не с кем поговорить. Брат и вовсе решил проветриться и поехал на встречу с друзьями в город, так что его не будет еще день-два.       — Эй, классный пресс, — Рюджин не вздрагивает, потому как уже на третьем ударе в висящую грушу, почувствовала присутствие. — Ты такая хмурая… постоянно. — Замечает девушка.       — А ты, как всегда, проницательна. — Шин делает очередной выпад.       — Потренируемся вместе? — Предлагает Минчэ. Она была младшей дочерью Босона, примерно ровесница Юны.       — Тебе не хватает трех братьев волков? — Удивляется Рюджин, поворачиваясь. Девушка с темно-каштановым оттенком волос, среди которых виднелись белеющие прядки, улыбается.       — Хватает, но в этом и проблема. Они парни. У них все игры и разборки касаются тупых шуточек.       — Вон оно как. Значит, хочешь потягаться с альфой? — Рюджин играет бровями.       — Да, почему нет. — Девушка поднимается со ступенек. — Я думаю, спарринг, куда лучше бесполезного битья, подвешенной на сосне, груши. Даже звучит странно «груша» на «сосне». — Чон стягивает с себя футболку, оставаясь в одном спортивном топе. — Ну что? У меня вроде тоже неплохая форма, а?       Рюджин оглядывает подтянутую фигуру, очертания пресса, рельефные, но тонкие руки. Волосы, что чуть ниже лопаток, которые она ловко собирает в высокий хвост. Привычные стрелки и легкая помада.       — Не хочется портить твой макияж, — замечает Шин.       — Значит, готова поддаться? И это та самая молодая альфа? Рюджин, ты можешь не сдерживаться, я тоже не так проста, — подмигивает ей Чон. — Давай, — встав в боевую стойку, деловито произносит девушка. — Нападай.       — Сама напросилась, — замечает Шин, делая выпад. Первые удары наносит легче, да и Минчэ достаточно вертлявая. Рюджин улыбается, сверкая алыми глазами, видя чужой отблеск ярко-желтых. — Ты хочешь драться или бегать?       — Я уклоняюсь, — замечает младшая, когда кулак Шин пролетает в миллиметрах от заострившегося уха. — Давай, эта вся твоя мощь? Рюджин, я же сказала тебе не сдерживаться.       — Если я войду во вкус, то ты пострадаешь, а у нас вроде как тренировочный спарринг, не больше, — напоминает брюнетка.       Они не меньше часа обмениваются тычками и ударами, рычат, стараясь свалить друг друга на землю. А когда подсечка от Рюджин достигает ног младшей, то они, сцепившись, катятся по земле, стараясь захватить друг друга. Судя по всему, Чон нравится. Ее глаза прямо-таки сияют, пока Шин обнажает длинные клыки, прижимая оппонента к земле сильнее. Еще бы она проиграла бете. Как же.       — А тебе идет, — усмехается девушка, когда хватка Рюджин становится слабее. Она победила, ей нет смысла давить сильнее.       — Что? — Переспрашивает Шин, стараясь выровнять дыхание. Все же, такая вертлявость неплохо ее измотала. Учитывая, что до этого она еще тренировала с раннего утра, до школы. Сейчас силы были на исходе, а парочка кусков в желудке не спасали.       — Тебе идет, когда ты сверху, — хитрая улыбка растягивается на лице младшей Чон, вгоняя Рюджин в ступор.       Продолжение следует…