In pursuit to fireflies

      Правила созданы для того, чтобы их нарушать. Так ведь? Именно поэтому, несмотря на запрет, Рюджин уходит с утра пораньше в школу, дожидаясь начала уроков. Конечно, Юци тоже примчалась следом, уже наверняка доложив обо всем отцу. Шин уже каждой мышцей ощущает, как ей влетит на тренировках, но ничего с собой сделать не может. Она хочет хотя бы попытаться поговорить с Йеджи. Лучше же рискнуть, чем мучиться от придуманных исходов, так?       Поэтому, Рюджин дожидается середины дня, когда их классу необходимо перейти в другой корпус. Йеджи идет одна, конечно же, как иначе. Судя по всему, она избегает всех, в том числе Юци и Джису. Забавно получается. Их она боится, а бродить одна между корпусами нет. Рюджин выплывает из-за угла, видя, как старшая замирает. Даже спиной чувствовала. Может, у нее все же есть глаза на затылке?       — Хватит за мной следить, — цедит девушка, прижимая книги к груди и не рискуя оборачиваться. Хотя зачем. Ее дрожь и так видна, да и сердце стучит так, что еще немного, и от этого звука у Рюджин начнет дергаться собственный глаз. — Я ощущаю твой взгляд.       — Да что ты, — Шин фыркает. — И как давно?       — Достаточно, чтобы отличить твой от других. — Хван шумно выдыхает резко оборачиваясь. — Что тебе нужно?       — Поговорить, если ты не поняла это сразу. Можем отойти?       — Тут тоже никого нет. — Замечает старшая. Ну еще бы кто-то водился за одним из корпусов, разве курильщики какие. Только таких сразу легко находят по терпкому запаху местного табака, а легкие сигареты тут добыть проблематично. Разве что, в город за ними кататься, но не у каждого есть такая возможность. Про электронные и вовсе стоит забыть в такой глуши. — Чего тебе?       — Разговор. Один. Табуретку припасла или что получше? — Шин играет бровями.       — А тебе все скажи, как же, — Йеджи морщится и держится на расстоянии. — То убийство, твоих рук дело?       — Что? — Младшая хмурит брови. Ну вот и начали разговор, прекрасно. Правда нота у него фальшивая. — С чего ты взяла?       — С того, что я ощущала твой взгляд, Рюджин, я его не спутаю ни с кем другим.       — Вот как, — Шин разминает шею, отводя взгляд. Медлит поджимая губы и осматривая голую землю. Совсем скоро появятся первые ростки травы, и погода потеплеет. — И что же ты чувствовала?       — Что даже когда я находилась на втором этаже, ты смотрела на меня. Объяснишь это?       — Паранойя, милая, паранойя, — Рюджин фыркает. — Как бы я могла это сделать?       — Это к тебе вопрос, но я слышала, как твои когти скрежетали по крыше.       — Почему сразу мои. Может, это кошка какая.       — Размером со здоровый мотоцикл? Покажи мне такую кошку, ага, — Йеджи непреклонна. Она хмурит брови. — Хватит врать мне, ты разве не достаточно уже наплела? А? Ловкая, сильная, просто потому что тренируешься. Как же. — Она сжимает книги в руках сильнее. — Глаза горящие, оборотни, это все сказки. Да? Сказки, Рюджин? А давно ли ты стала сказочницей?       — Не успела опубликовать первые книги, прости, могу дать автограф, — пытается шутить младшая, но обстановку это ни капли не сглаживает. Она выдыхает, качая головой. — Что ты хотела слышать?       — Как минимум, не ложь. С лжи люди знакомства не начинают.       — Ох ты… А Дунхен? По-твоему он ангел?       — Получше твоего, — огрызается старшая.       — Да что ты? А я по-твоему убийца, да? — Вспыхивает Рюджин.       — Да! — Яростно выпаливает Йеджи, делая шаг назад. — Ты была в ту ночь у моего дома, Рюджин, ты разве сама не знаешь?       — Не знаю! — Признается младшая. — Я ничего не помню, довольна? Так тебе живется легче? — Она набирает в грудь больше воздуха, стараясь сконцентрироваться на мечущемся чувстве внутри себя. Волк рвется наружу, но девушка, пока, успешно его подавляет. — Твои коленки трясутся, и губа тоже. Ты вот-вот заплачешь.       — Потому что ты не человек!       — А ты кричи громче! — Повышает голос младшая. — Давай, чтобы все это услышали! — Она размахивает руками.       — А ты дальше дави на меня! — Загорается в ответ Хван. В ее глазах виднеется гнев и презрение, смешанные со страхом, что ранят сильнее слов. — Давай, ты же только это делать и умеешь!       — Когда я давила на тебя?!       — А залезать и пялиться на меня своими красными глазами в окно по-твоему нормально?! Я думала умру от страха, Рюджин! Ты ненормальная!       — Я не знаю, что я делала! Я ничего не помню! А вместо того, чтобы поговорить, ты кричишь на меня! — Оправдывается младшая, но все слова пролетают мимо Хван, что лишь сильнее хмурит свои брови, сводя те на переносице и щуря глаза.       — А после, нашли труп. — Сухо замечает Йеджи. — Думаешь, я бы спутала тебя? Я лежала на кровати и тряслась, пока ты просто смотрела. Ты ведешь себя словно помешанная и на голову больная! Ты еще и не человек, как мне, блять, быть спокойной? — Она заметно тише говорит это, видимо, чтобы не привлечь лишнего внимания, но Шин с ее слухом, улавливает это настолько отчетливо, что внутри все сжимается. — Прекрати, Рюджин, ты достаточно сделала. Ты лгала мне все это время, ты прикрывалась добротой, а в итоге, оказалось, что ты можешь без доли угрызений совести разорвать даже одноклассников!       — Это была не я! — Непроизвольно рычит Рюджин выходя из себя, чем еще больше пугает старшую. Ее запах становится резким и теперь, она больше напоминает и правда какую-то добычу. Ее нутро прекрасно чувствует это вязкое, липкое чувство, что охватывает тело Йеджи, заставляя ее руки мелко дрожать, пока легкие судорожно набирают больше воздуха. — Вспомни ту ночь, Хван, раз ты так уверена что я убийца, то, просто мозгами пораскинь. — Девушка наступает, не специально, на эмоциях. Лишь желая оказаться хоть чуть ближе, пока кровь закипает в жилах, а в легких все сильнее сдавливается, отдаваясь жаром в голову. — Я была с тобой. Все это, блять, время я была с тобой. Лишь с тобой.       — Не подходи! — Йеджи визжит, ударяясь лопатками о стену и роняя книги. — Не трогай! Пожалуйста не надо… — Шин замирает совсем рядом, видя, как девушка начинает испуганно жаться к стенке, оседая и дергаясь от нехватки воздуха. Рюджин поднимает к лицу свои руки и вздрагивает сама, видя обнаженные когти. Язык невольно ведет по до этого ровному ряду зубов, ощущая острые клыки. Она отшатывается от шатенки, что хватается за грудь. Хочется помочь, но воспаленный рассудок вмиг охлаждается, так резко, что Шин мутит. Если она коснется Йеджи сейчас, то лишь сильнее напугает ее. Такая реакция вполне обоснована. Отец был прав. Хван видит в ней лишь машину для убийств и накручивает свои мысли на уже имеющиеся факты, которые невозможно опровергнуть. Рюджин сглатывает, делая шаг назад. Взгляд невольно цепляется за отражение в окне и девушка окончательно теряется. Глаза горят алым пламенем, лицо искажено от ярости, а острые клыки и взъерошенные волосы лишь дополняют образ «убийцы». Она отшатывается, хватаясь за голову и рыча. Впивается когтями прямо в кожу, пока кровь просачивается в волосы. Снова. Она сделала это снова. Напугала.       Она же просто хотела поговорить. Что она снова сделала не так? Почему Йеджи жмурится и корчится от панической атаки, отмахиваясь от нее книжкой, словно от какого-то дьявола.       Нервы попросту сдают, а внутренний зверь, ощутив слабость хозяйки, вырывается. Шин отпрыгивает в сторону, обращаясь на ходу и позволяя одежде порваться. Она сбегает в лес, массивными лапами отталкиваясь от земли и пробиваясь сквозь колючие кусты.       — Твою же мать, Рюджин! — Юци выбегает за долю секунды, как Шин скрывается на опушке, бегло оглядывая сидящую в углу шатенку и решив, что отпускать альфу в таком состоянии чревато, особенно с ее-то провалами в памяти, решает раскрыться. Попросту перевоплощается, убегая следом за скатившейся с катушек брюнеткой, потому что если она упустит ее из вида, а та натворит дел, прилетит именно Сон, которую и приставили, чтобы следить за младшей.       — Идиоты, — резюмирует Миен, что наблюдает за всем этим из окна кабинета. Она убирает журнал, бегло собираясь. И почему никто из этих оборотней никогда не думает о чувствах людей? Идут напролом, даже время бедной девочке не дали в себя прийти. Она закусывает губу, выходя из кабинета и бегло спускаясь по ступенькам. Надо как можно быстрее натянуть на лицо вид обеспокоенной учительницы, чтобы Йеджи не сошла с ума окончательно. Чем Рюджин думает? А вторая? Дали же ей головную боль, мало того, что приходится возиться с какими-то учениками, так еще и два оборотня, не считая Юны. Она самая адекватная. Хочется, по крайней мере, в это верить.

***

      — Почему я не удивлен, — старший Шин потирает переносицу, оглядывая виновато опущенную голову шатенки. — Юци, ты настояла на том, что проследишь и что?       — Я не знала, что она решится подойти! Я клянусь, она обещала, что просто посмотрит на нее издалека, убедится что Йеджи в порядке и…       — И мы имеем в итоге сбежавшую неуправляемую альфу после полнолуния. Отличная работа, Юци, — мужчина вздыхает. Жена касается его напряженных плеч, растирая. — Дорогая, не смей ее защищать.       — Я не защищаю, — вклинивается Лим. — Но, ты же знаешь характер нашей дочери. Чему ты удивлен? Она влюблена в нее с детства, себя вспомни в ее годы. Будто ты имел в своей голове стоп-кран, как же.       — Ну, зато мы знаем, что наша дочь прошлую ночь была у Йеджи. Спасибо, что эта напуганная девочка никого не вызвала. Иначе, Рюджин могли убить, или, как минимум, всадить в нее половину обоймы. Представь хаос, который мог бы получиться. Поселок небольшой, все на ушах, Рюджин мишень. Что нам делать?       — Но этого же не случилось. — Успокаивает Янгми. — Все же обошлось.       — Да? А думаешь эта девчонка теперь сможет вообще думать о чем-то без подозрений? Додумалась, поговорить после полнолуния! Сама не знает, где шлялась, и пошла к своей ненаглядной! И что? Что ей это дало? Ну напугала она ее еще сильнее, довела до панической атаки, думает, что Йеджи теперь ей на шею будет вешаться? С любовными речами? — Мужчина тихо рычит, когда получает легкий подзатыльник.       — Хватит, она еще ребенок.       — Ей 18! Она альфа стаи!       — И что? Дорогой, ей 18. Ты сам это сказал, на нее свалилась ноша, которую не каждый взрослый выдержит. Себя вспомни, пожалуйста, как ты ночи напролет не спал, коря себя. Сначала ненавидел за то, что поддался, и не понимал, как дочь обошла тебя. А после уже, злился за свою слабость и то, что совершенно не понимаешь, что делать? Не ты ли мне читал нотации о том, что стать альфой, когда ты полукровка едва ли возможно? А? — Напоминает женщина, пока Юци тихо уходит, оставляя старших. — Ты же знаешь это ощущение. Я понимаю, что тебе не хватает твоей силы, но ты должен быть горд за Рюджин.       — Я горжусь, я правда рад, что моя дочь имеет такой стержень, что смогла пробудить в себе такую силу. Но как мне быть спокойным? Ян-и, как? Я не знаю, чего от нее ожидать. — Мужчина ставит локти на стол, пряча лицо в широких ладонях. — Я никудышный отец. Мне столько лет, а я иногда веду себя, как молодняк.       — Все люди имеют право на чувства, и оборотни тоже, — добавляет женщина, пальцами забираясь в волнистые пряди. — Она твоя копия, Минхо.       — В этом и проблема. — Он сильнее цепляется за свои волосы, несмотря на успокаивающие поглаживания. — Ян-и, в этом вся разница. Мы были старше, когда ты узнала. Ты, как минимум, была частично, но подготовлена.       — К этому нельзя быть готовой. Уверена, Миен тоже была в панике, но просто ее защитный механизм иной. Дорогой, ты же понимаешь, что Рюджин уже выбрала ее. Ее нутро выбрало Йеджи.       — И это пугает, — Шин тяжело вздыхает. — Ты же знаешь, что делают с неуравновешенными альфами. Теми, кто либо потерял голову от любви, либо потерял своего партнера и не смог оправиться.       — Конечно, я помню эти рассказы. Поэтому ты меня так оберегаешь. И меня, и семью. Потому что, если она сойдет с ума и начнет убивать, то нам… Тебе. Тебе как отцу придется ее убить. — Янгми поджимает губы. — Я помню, дорогой.       — Я этого и боюсь. Она мала, да, она совершеннолетняя. Да она вправе делать многое. Только вот, Йеджи человек, простая девочка, ничуть не лучше нее самой. Год разницы не играет им никак на руку. К тому же, Хван городская, для нее наша глушь в целом, скорее напоминает заточение, а тут еще и такие прелести природы.       — Я тоже человек, мне это не мешает.       — Сколько тебе лет… — Мужчина шипит, получая удар ощутимей. — Я же не к этому!       — Я знаю, — Лим качает головой. — Я тоже не меньше твоего переживаю. Хватит давить на нее. Рюджин может быть, вспыльчивая, эгоистичная, может быть делает быстрее, чем думает. Только она не убийца. Она бы никогда не причина кому-то вреда.       — Да? Ян-и, она разодрала ногу Юне! Она свихнулась на этой Йеджи, я могу ее понять, как оборотень, но не как здравомыслящий человек. Пускай там от человека у меня и едва ли что есть. Она начинает идти слишком близко к той грани, где может потерять себя.       — Она наша дочь, с Юной они не первый раз друг друга ранят.       — Ты точно любишь всех детей? — Фыркает мужчина.       — Дорогой, я понимаю, что ты нервничаешь и тупые шутки у тебя заложены где-то на генном уровне, но сейчас, это звучало, как оскорбление. Я выносила их всех 9 месяцев, отмучалась как не знаю кто, как ты думаешь? — Она сильно нажимает на мускулистые плечи. — Если я не говорю про Юну, не значит, что я люблю ее меньше. Она тоже мечется, я вижу. И Джису из-за этого переживает. Только пока, там ситуация как минимум, не критичная. На Юну не давишь ни ты, ни титул «главы семейства». А Рюджин вы жмете со всех сторон. С одной ее внутренний зверь, с другой ты, с обвинениями, там же и обиды Юны, а верхушкой айсберга является Йеджи.       — Ты права, да, прости, я погорячился, — мужчина стирает со лба пот. — Рюджин хороша во многом, она отлично училась у меня контролировать бету и может легко заметать следы. Искать ее нереально. Если она хочет побыть одна, то даже прочесав весь лес, мы ничего не найдем.       — Дай ей время. Не дави на нее всеми этими обязанностями, титулами и прочим. Она и сама понимает, как сложно быть альфой. Она еще и девушка. Не забывай про это. Наша Рюджин-и ни за что бы не напала на человека, она бы не навредила Йеджи. Уверена, сейчас она сама винит себя. Мы учимся на своих ошибках, помнишь? — Она улыбается, тиская мужа за щеку и оттягивая ее. Тот морщит нос.       — Брякнул лет двадцать назад, ага, — он фыркает. — Додумался же.       — Она твоя дочь, так что, обвиняя ее в убийстве, подумай и о себе.       — Но, она была у дома Йеджи, Хван сама это сказала ей. И к тому же провалы в памяти….       — Себя вспомни, как ты пришел ко мне ночью, весь в крови и совершенно не помня, что случилось. А оказалось, тебя сбила машина. — Янгми вздыхает. — А я тоже много чего придумать успела, пока ты пытался просить помощи. И что? Было бы лучше, если бы я поверила тому, что придумала?       — Поверь, Ян-и, я тоже не хочу думать о том, что наша дочь могла бы кого-то убить, но…       — Что «но»? Ты не знаешь Рюджин? Она в пубертате, когда сложно было себя контролировать, не нападала даже на животных! А тут человек.       — И Йеджи рядом, которая…       Дверь громко хлопает привлекая их внимание. Мужчина подскакивает, пока жена рядом ошарашенно прикрывает рот руками, отшатываясь. А вот и та, о ком они так долго говорили. Едва ли стоит на ногах, тяжело дыша и все еще порыкивая. Волосы слиплись от крови, на руках с когтями размазана алая жидкость, что тянется по всему телу, особенно на груди. Рюджин поднимает глаза, что ярко сияют алым.       — Боже, Рюджин-и! — Женщина охает, понимая, что дочь с ног до пят в крови, едва ли держится на ногах. А вот Шин старший хмурит брови, готовясь ко всему. В том числе, к нападению.

***

      — Собачий свисток? — Миен слабо улыбается, оглядывая закутанную в найденный в шкафу плед сильнее, потягивая чай. — Зачем его носить с собой?       — Мне… Папа подарил, — Йеджи поджимает губы, отводя взгляд.       — Ну я же не собака, на мне его тестировать, — смеется старшая. — Ладно, ты была в таком ужасном состоянии когда я тебя нашла. Вовремя же я вышла на улицу. — Темноволосая склоняет голову, опуская свисток. — Держи, не потеряй. Хотя, я не видела здесь у вас бездомных собак.       — Это скорее… Аксессуар, на всякий случай, — Хван натягивает на губы улыбку, на что Миен сосредоточенно кивает, создавая иллюзорность доверия. Конечно же, аксессуар, как же. Вот только по сводкам Чо, Хван его потеряла. Неужели нашла? А может, просто попросила новый. Значит все еще проверяет школу на наличии оборотней, не хорошо.       — Так что случилось? Ты все еще трясешься, словно увидела призрака. Я так перепугалась, когда нашла тебя! Подумала, может быть приступ астмы, или вовсе, эпилепсия, — старшая поднимается со своего кресла, обходя стол и после, опираясь на него. — Что-то стряслось?       — Нет, просто… Такое случается. Перенервничала. — Йеджи отводит взгляд. Врать не умеет. Ну, по крайней мере, это понимает Чо, а вот понимают ли другие уже хороший вопрос. Рюджин тоже не выдает, еще одна галочка в личное дело для этой перепуганной малышки.       — Сложный день, да? — Подсказывает путь отхода в чистую ложь старшая.       — Да, просто плохо спала… Вы же слышали, говорят, у нас водится большой медведь…       — Да, слышала, правда, узнала только после переезда, — Миен слабо улыбается. — Такое случается, иногда медведи и правда просыпаются раньше, а может, какие охотники хотели найти легкую добычу и потревожили его, вот теперь он тревожит нас. — Пожимая плечами рассуждает Чо. — Думаю, его скоро отловят и все наладится. Вряд ли зверь сунется в дневное время суток блуждать по улицам, полной людей.       — Ну, здесь не так уж много людей, — напоминает Хван с нервной усмешкой. Миен качает головой.       — Да уж, это не привычный город.       — Как вы сюда попали? В такую глушь, разве кто приедет сам? — Чужой прищур словно старается сканировать насквозь, но Миен была к этому готова, а потому слабо улыбается.       — У меня здесь бабушка, очень старая, живет там, на окраине. Ты, наверное, туда и не ходишь. Там рядом тот самый злополучный лес. — Хван кивает, все еще не доверяя. — К сожалению, у нее со здоровьем уже совсем плохо. Поэтому, я как ее единственная внучка приехала, присмотреть, помочь если что. Родители с ней в ссоре, а я к ней часто в гости приезжала. Так что, благо сеть тут какая-никакая ловит, работать можно и из дома репетитором, ну и, чтобы не отвыкнуть от социума, решила, попробовать вспомнить, что такое преподавание тет-а-тет. А тут и школа, так что… Выбор был простым. Его не было. — Она пожимает плечами, видя, как Йеджи заметно расслабляется.       — Сколько лет вашей бабушке?       — О-о, ей уже 96, она едва ли ходит, суставы болят, спина согнута сильно. Режим тоже сильно сбился, когда я ухожу, она ложится спать, а после, примерно к обеду, когда я возвращаюсь, просыпается. За ней надо много ухаживать, поэтому я могу быть такой нервной на уроках. Надеюсь, ты не злишься, что в прошлый раз я вызвала тебя к доске?       — Нет, что вы, вы же учитель, — Хван усмехается. — Как я могу на такое злиться.       — Ты выглядела напуганной, я уже после пожалела, что потревожила. Сама перенервничала и ткнула в первую фамилию, а я тогда, только познакомилась с классом и… — Миен кривит губы. Видимо, врет убедительно, раз Йеджи все больше расслабляется.       — Все в порядке, я и правда, очень много думаю в последнее время…       — Тревожные мысли? — Догадывается старшая.       — Да, безумно тревожные. — Йеджи поджимает губы, убирая локоны за ухо и глотая приятный чай.       — Поделишься или личное?       — Я… — Хван медлит, еще раз окидывая взглядом Миен. — Знаете, я кажется, просто пересмотрела ужастиков, вот и надумала себе каких-то монстров. А от смены обстановки и не то примерещиться может. — Отшучивается Йеджи.       — Переживаешь из-за экзаменов, да?       — Да, есть и это. Там все вместе. — Йеджи сжимается, оглядывая кабинет обставленный различными книжными шкафчиками. На столе видит кофе и небольшой чайник для заварки, из которого ей и налили ароматный напиток ранее.       — Понимаю, я тоже много переживала, когда была младше. Но… Разве у тебя нет здесь друзей? Я сколько раз тебя не видела, ты почти всегда одна. — Хван вздрагивает, сильнее сжимая ладошками кружку. Она отрицательно мотает головой. — Ладно, поняла, не трогаю. Просто, если захочешь поговорить, то я и учительница Кан, всегда готовы выслушать. Мы тут, трое с города, надо держаться вместе, ага? — Ободряюще улыбается старшая. Она отворачивается к столу, шурша пакетиками и после, подает Йеджи небольшую баночку с смесью чая. — Вот, мне очень помогает ощущать себя лучше. Еще лучше с лимоном, его запах снимает стресс. Попробуй, — Йеджи благодарно кланяется. — Не стоит, лучше, попробуй расслабиться, да? До конца учебного года еще достаточно времени, уверена, все будет хорошо. Так что, не загоняй себя так сильно, ага? Выше нос, — Миен мягко касается кончиком пальца чужого носа. — Вот так. Даже взгляд стал добрее, а то, когда я тебя привела, ты от меня шугалась, словно я ведьма. — Миен смеется. — У тебя еще остались уроки?       — Да, последний… Я пропустила два, пока сидела с вами…       — Ничего страшного, у меня все равно окно было, а так, — она улыбается. — Хоть с кем-то из учеников познакомилась. Но, это не значит, что на мои уроки можно не готовиться, ясно? — Чо подмигивает, видя ответную улыбку. — То-то же. Давай, допивай и пойдем. Тебе куда?

***

      Джису нервно вырисовывает на полях тетради какие-то каракули. Она уже была наслышана от Муёля, что стряслось. Рюджин снова натворила дел, Юци из-за этого так быстро раскрылась, не продержавшись даже недели, Юна и вовсе, сама не своя. Последнее ее беспокоило больше всего.       Младшая слишком остро реагировала на все, что касалось ее старшей сестры. Чуть задень ее имя в разговоре, как Юна тут же вспыхивала и предпочитала уйти. Не отвечала на смс, а если делала это, то отправляла в ответ или смайлик, или базовый набор слов. Вроде: «хорошо», «ладно», «ясно». Даже отказалась от того, чтобы они позанимались вместе математикой. У Юны с ней было больше всего проблем и она первая подходила к Чхве, с просьбами посидеть с ней тот или иной вечер, а тут, выросла стена. Джису подходила, а Юна ссылаясь на дела, пропадала из поля зрения. Вот и что тут думать?       Чхве оглядывает торчащую из сумки баночку с мазью, ее она научилась готовить от своей мамы, что предпочитала народную медицину, нежели «химию». Заживляющая, между прочим, и правда, рабочая. Только вот, отдать младшей она так и не смогла. Когда тут про это говорить, если Шин постоянно от нее убегает.       Обычно Юна липла к ней, не давала прохода, а сейчас, полностью отстранилась, закрывшись в себе и словно убегая от своих мыслей. Муёль лишь вздыхал на это все, сетуя на сестер. Что мол, что одна, что вторая, как два сапога — пара.       Да и рана от той ссоры с Юной все еще была свежа. Старшая много раз прокручивала в голове брошенные фразы брюнетки, так и не находя на них ответа. Она же не идиотка, давно знает, что к ней чувствует эта неуемная девчонка, не знающая слова «покой». Ей только дай волю и она перевернет мир вверх-тормашками.       Только вот, почему-то ответных действий в свою сторону, Юна не замечала. Конечно, она всегда была той еще невнимательной растяпой, но Джису уже неоднократно намекала на то, что все взаимно. Конечно, разница в возрасте и факт того, что Шин несовершеннолетняя, давали о себе знать, но тем не менее, Чхве давно жила с мыслью о том, что ей нравится этот ураган, который приносил с собой не только проблемы, но и тысячу историй. Взять хотя бы момент, когда Юна была младше и ночью заявилась к ней, стуча в окно, чтобы срочно рассказать о том, как они наперегонки гонялись с Рюджин по лесу, а после, наткнулись на светлячков. Причем, было очень холодно, их не должно было быть в это время года. Но, чудеса природы удивительны. И ей надо было срочно, ну безумно срочно, показать их Джису, а потому, Чхве пришлось мало того, что менять приятную теплую пижаму, так еще и проехаться на спине несносного волка, добрых полчаса, чтобы увидеть потрясающее зрелище. Юна тогда, была самой довольной, ластясь к старшей и позволяя гладить себя за ушами, пока они в кромешной темноте сумрачного леса, наблюдали за порханием этих светящихся жучков.       Разве Джису согласилась бы пойти с кем-то еще в черти знает сколько ночи в такую даль? А когда они катались вместе к водопадам? Сколько она времени провела в объятиях Юны, там и сбиться со счета можно, Рюджин еще много подтрунивала, кривляясь и ворча. Мол, развелись тут, любовные парочки.       Да с какого черта младшая себя так ведет? Что ей в голову ударило? Ну явно же не табуретка Хван отрикошетила во вторую сестру! Может, этот опыт с побоями не так уж и плох? Стоит попробовать, а то поведение Юны порядком раздражает.       Джису сама по себе спокойный человек, компанейский. Точнее, раскрывается лишь с теми, кому доверяет. Сестры Шин, явный показатель этого. Сколько она с ними уже прошла. От первых обращений, до срывов. Ярких эмоций, когда они прыгали с водопада вниз, в лазурное озеро, до негативных, где Юна постоянно мучилась от навязчивых мыслей. У нее был период отторжения своего внутреннего «я». Она тогда, долго не хотела признавать, что может причинить кому-то боль. А виной всему — Чхве. Они игрались тогда, и Юна случайно полоснула когтями по краю ладони. Там даже шрама не осталось, а все равно, загналась так, что после, обходила ее стороной еще, как минимум, месяца два. Пока Джису ни капли не злилась и переживала, Шин в своей голове нарисовала картину, в которой старшая чуть ли ни чистым матом ее поливает, не желая видеть. Были у Юны такие тараканы, да.       Да и зависть к сестре присутствовала. Как никак, Рюджин первый оборотень в их семье, поэтому, когда она взрослела, ее обучали первой. Постоянные сестринские ссоры, игры на то, кто быстрее, сильнее, проворнее. Там если пытаться посчитать все случаи, сколько они сцеплялись словно дворовые собаки, то можно сойти с ума. Джису уже привыкла ко всему. К тому, что эти сестры постоянно чуть что, раздеваются, чтобы обратиться. Собирать за ними рваные вещи, если что-то пошло не так. Заметать следы. Благо, в семье Шин к ней всегда тепло относились, чуть ли не каждый божий раз выпроваживая исключительно с пакетом выпечки, чая и трав. Все гостинцы собрала, даже как-то принесла соленья домой, на что ее мама пошутила, что такими темпами, дочь поселится в доме семейства Шин. А такое, не исключено, учитывая, как Госпожа Лим, то и дело предлагала ей свободную комнату.       Только вот, сейчас все кардинально изменилось. От ворчащей Рюджин, что едко шутила и громко хохотала, не осталось ничего. Она была измотанная, злая, в частности на себя, нервная. Юна тоже, погасла, пряча свои собственные надуманные страхи в голове и решая, погружаться в мир образов, а не решаясь поговорить. Конечно, Джису могла бы побегать за младшей, вот только, за оборотнем попробуй угнаться. Если девушка хочет отдалиться, хорошо, раз ей легче это главное. В любом случае еще выдастся случай обсудить то, что так сильно ее тревожит. А видимо, тревожит ее многое, в том числе сестра.       Сейчас их головная боль — Рюджин. А вот у самой старшей Шин, одна мигрень и имя ей Хван Йеджи, что теперь, стала напоминать отшельника-параноика, то и дело сжимая в руках прикрепленный к джинсам собачий свисток, что прятала под длинным низом коричневого свитера.       Еще и все эти убийства. Конечно, просто так не расслабишься, особенно зная, весь «потусторонний» мир. Жить легче не становится, даже понимая, что из себя представляют близкие люди. Единственное, что забавляло старшую, это то, как Юна каждый божий день провожала ее до дома. Она, наверняка, уверена в том, что ее никто не видит. Вот только черный хвост среди кустов, и шелест листьев, выдают ее сполна. Даже обижаясь и избегая, защищает ее. А потом она кричит и возмущается, если сравнить ее с Рюджин. Муёль прав. Два сапога — пара. Обе ведут себя как идиотки, которые кружат вокруг да около, одна не может подступиться, вторая, делая резкие шаги вперед — оступается. Стоят друг друга. Сразу видно — сестры.

***

      — Меня тоже освистишь? — Слышится легкий смешок из-за спины и Йеджи замирает, привычно сжимая свисток. — Ну точно, эй, мы так долго не общались, а ты ведешь себя так, словно за тобой кто-то охотится. Судя по всему, стая бешеных собак, — гогочет парень, касаясь плеча ладонью. — Ты как? Совсем лица нет.       — Что за тупые шутки, — морщится Йеджи, отшатываясь.       — Да просто слушок пошел, что ты к этому свистку приросла, вот я и… Прости, — он почесывает затылок. — Я просто не знал, как подступиться. Ну, если тебе станет спокойней, можешь и дунуть в него. Не знаю уж, чего ты там с ним хочешь найти.       — Ритуал такой, — сочиняет на ходу Йеджи. Но все же решает свистнуть, видя что парень хмыкает. — И ты не слышишь.       — А должен? Разве там не чистоты которые слышны лишь собакам? — Он улыбается, не со злобы, скорее немного растеряно. — А, постой! Я понял! — Хван напрягается всем телом, хмуря брови. Такими темпами, у нее на переносице складка образуется и станет ее личной отличительной чертой. — Ты просто решила провести эксперимент, да? Я тебя раскрыл! — Парень мягко толкает ее в плечо, смеясь. — Типа, по той байке, что есть люди, которые слышат чистоты подобного рода, имеют слух лучше чем «абсолютный»?       — Да-да, по той байке. — Хван убирает прибор в карман. Вздыхая. Ну по крайней мере, Дунхен не оборотень, хоть здесь, все чисто. — Но, как видишь, пока меня считают лишь сумасшедшей.       — Ну, честно, я и сам только сейчас вспомнил про это. Не думаю, что в такой глуши, найдется подобный экземпляр, даже ученые опровергли подобные слухи. — Он пожимает плечами, равняясь с девушкой и указывая на дорогу. — Я провожу? Или ты против?       — Нет, как тебе удобнее, — Йеджи слабо улыбается.       — Отлично. А то, ты как повелась с Рюджин, я и подойти к тебе не мог. Она постоянно вокруг тебя как хищник какой кружит. Я шаг, а она уже из воздуха появляется, — он смеется, не замечая, как Хван опускает голову, закусывая губу. Только не разговоры про младшую. Ей хватило сегодняшнего дня и прошлой ночи, чтобы окончательно убедиться в своих мыслях о том, кто же кроется под зловещей маской убийцы. — Оу, вы поссорились? Она поэтому прогуливает?       — Мы не… Да, да мы поссорились. Ты сегодня меткий. — Врет Хван, стараясь сделать голос как можно более убедительнее. Парень щелкает пальцем.       — А я всегда меткий, — он делает из пальцев пистолет губами выдыхая «паф», прикрыв один глаз. — Тот еще стрелок.       — Значит, любишь стрелять? — Решает перевести тему шатенка, цепляясь за последнюю фразу, словно за спасательный круг. Она готова обсуждать все что угодно, хоть тригонометрию, хоть истоки космоса и тайну появления Египетских пирамид, лишь бы не трогать Рюджин и ее семейку.       — Да, мой дядя опытный охотник. Он иногда к нам приезжает с подарками, как-то привез рога огромного оленя. Они у нас в гостиной висят. А еще, он обожает рыбалку, знаешь, у нас тут не так много развлечений, так что, не сочти меня каким-то полоумным ублюдком, что расстреливает животных. Я исключительно раню стеклянные и жестяные банки. Ставлю их и иногда балуюсь отцовским ружьем. Хотя, хотел бы себе винтовку.       — Так значит стрелок с опытом? — Смеется Йеджи. — И сколько «банок» на твоем счету?       — Больше чем волос на голове, — он ерошит длинную шевелюру довольно растягивая губы в улыбке. — Ну вот, и сама повеселела. А то вся хмурая ходила. Хочешь как-то пострелять? Знаешь, помогает снять стресс и все такое, — он крутит рукой в воздухе.       — Мне кажется, давать в мои руки огнестрел, самая худшая идея, — признается Хван.       — Да ладно тебе! Это весело. Посоревнуемся кто больше банок собьет, а? Ну давай, соглашайся! Обещаю, не приставать! — Он задорно улыбается, поднимая руки. — Только стрельба по баночкам.       — Стрельба по баночкам говоришь…       — Ну да, реально станет легче. Когда ты стреляешь, то выбрасываешь негативные эмоции. Это правда сильно помогает. Если что я обучу тебя, как и что, — радушно предлагает брюнет. Хван пожимает плечами. — Это «да»?       — Когда?       — Да хоть завтра, у меня как раз отец сейчас в город уедет, а маме все равно, у меня домик недалеко от поляны, там просторно и ты никого в случае чего не ранишь. После уроков ко мне, попьем чай, поедим и приступим, а? Ну же, соглашайся.       — Ладно-ладно, так уж и быть. — Сдается Йеджи, решая, что отвлечься и правда стоит. Особенно после всего, что на нее навалилось. — Но с условием. Во-первых, никаких приставаний, во-вторых, без твоих дружков.       — Без проблем, я и сам знаю, что они те еще дебилы, так что… — Он усмехается. — Но в этой глуши, нет особого выбора с кем общаться, не так ли?       — И правда… Нет выбора… — Эхом отзывается Хван, набирая в грудь больше воздуха. Продолжение следует…