In pursuit to fireflies

      Очередное полнолуние подбирается незаметно. Давненько Шин не ощущала на своих запястьях тяжелых оков, впрочем, какие-то колодки были и на ногах. Девушка морщится, пока ее отец заканчивает дергать цепь, проверяя на прочность. Убедившись в надежности конструкции, мужчина отряхивает ладони, глядя на забившуюся в угол дочь.       — Не обижайся, ты же понимаешь…       — Понимаю, — отзывается Шин, оглядывая выпущенные когти. Их учили контролю с самого детства, с первого обращения. Тому, что нужно цепляться за что-то, в лучшем случае, за свою человечность, в крайнем — за кого-то другого. Жажда крови не просыпается до пубертатного периода, так что, детские обращения, лишь шалость, не больше. Просто носятся сутки в виде щенков, покусывают, валяются, ничего особенного. А вот когда появляются первые прыщи, гормоны играют, а эмоции перестают балансировать на отметке: «хорошо», вот тут и появляются сложности. Поэтому отец долго и муторно тренировал их, но были случаи, когда из-за эмоциональных колебаний, приходилось в буквальном смысле сажать дочерей на цепь.       Сейчас, ситуация схожа. Рюджин научилась полному контролю в 13, но это был контроль беты. Не альфы. А сейчас, когда пик ее эмоций зашкаливает от напряжения и постоянных метаний, хищник живущий внутри, беснуется похлеще дьяволов в аду, требуя свободы. Заявляет свои права на ее тело и разум, стараясь затмить его инстинктами и жаждой крови. Именно поэтому, к ней приставили охрану. Потому же заковали в цепи. Конечно, нет полной уверенности в том, что это полнолуние она проведет в своей неуправляемой форме. Только вот, нет и обратного варианта. Поэтому, решают перестраховаться.       — Это же потому, что раньше меня держала Йеджи? — Догадывается младшая, пока ее отец оглядывает крепления на ногах.       — Да, — сухо отвечает брюнет. — А сейчас, когда ты постоянно мечешься, плюс ко всему, аутоагрессия и сила, которая чувствует твою слабость… Приводит к подобному. Ничего страшного, у всех такое бывает. Я тоже сложно пережил момент, когда Ян-и меня избегала. Поэтому, не хмурься так, это не делает тебя плохой. Ты же, все же, частично человек, а людям свойственны глубокие переживания, — он похлопывает ее по макушке, ероша волосы. — Еще и девушка, совершеннолетняя. Так что, это нормально.       — Ты повторяешь фразу, что это нормально, уже битый час, — Шин отводит взгляд, сжимая руки и пряча когти. — Разве это нормально, когда я должна быть альфой, защитой, а в итоге, я срываюсь лишь с того, что нахожусь рядом с Йеджи? Я почти накинулась на Юци из-за того, что та просто приветливо себя вела…       — Ага, еще и ноги изранила, — комментирует мужчина мыча. — Знаю. Благо, хватило ума сослаться на самочувствие и уйти.       — Йеджи не верит, и Сон сейчас просто прощупывает почву. Скажи честно, ты попросил Юци так насесть на Хван?       — Догадалась?       — Сразу же. — Рюджин морщит нос. — Ты хотел узнать, насколько хрупкий у меня стал контроль?       — Скорее, сколько придется с этим работать. Понимаешь, все эти года, ты цеплялась за мысль о том, что ты уедешь, станешь жить, как человек, сочинила историю, как вы могли бы познакомиться, что выглядит немного маниакально…       — Пап…       — Да я знаю-знаю. У волков да, с этим трудно. Когда уже выбрал, ничего не можешь с собой поделать и готов на все. Но напоминаю, насилием ты ее не удержишь. Точнее, — мужчина почесывает бороду. — Удержишь, но вряд ли она будет улыбаться, а ее глаза светиться от радости. Только страх, презрение и прочие негативные аспекты.       — А если… — Шин отворачивается, ведя твердым когтем по бетонной стенке. — Если она так и не примет меня?       — Это будет достаточно плохо, — признается мужчина, после недолгой паузы.       — Я не смогу больше влюбиться? — Сипло тянет девушка, ковыряя дырку в стене. Мужчина цокает языком. Садится рядом, отворачиваясь в противоположную сторону.       — Ты можешь быть заинтересована в людях, может, найдешь волчицу, но… Это будет не то. Не любовь. Интересно, что ранее ты не интересовалась тем, насколько преданны оборотни.       — Я не думала, что встанет такая ситуация.       — А если бы она не выбрала тебя и человеком?       Повисает гробовая тишина, прерываемая лишь скрежетом когтя. Рюджин не раз думала о том, как все будет идеально. Как она сможет всю жизнь скрывать свою принадлежность к другому виду. Как они с Йеджи начнут встречаться, постепенно укрепляя отношения, может быть, даже образовали что-то больше, чем просто влюбленную пару. Вот только, настолько ужасное раскрытие своей тайны, она не предусматривала даже в самых плохих исходах.       — Я думала, что все равно добьюсь ее.       — Ну, пока ты увлекательно добиваешь стену, — усмехается мужчина, пока младшая кривит губы. — Чувствуешь что-то?       — В груди словно ком, большой, черный. С кучей шипов. Я не знаю, выдержу ли я. — Девушка нервно откалывает еще кусок.       — Ну ты стену-то не прорывай. Она толстая, долго копать придется, крот.       — Сейчас я опасна для нее?       — Да, — быстро отвечает отец, на что Шин поджимает губы. — Ты же знаешь ответы на все вопросы, так зачем задаешь?       — Надеюсь услышать, то, чего я хочу.       — Лжи? — Мужчина хмыкает, качая головой. — На вранье далеко не уйдешь. Ты можешь обманывать себя долго. Говорить, что тебе плевать, что ты себя контролируешь, что ты сильная и независимая. Придумать себе любовь к кому-то еще или внушить, что не опасна. Только ты же знаешь, что твое нутро только и ждет оплошности. Волк в тебе, выбрал ее. А этот страшный волк и есть ты. Хоть и другая, скажем грубо, версия. — Шин старший тяжело вздыхает. — И ты выбрала ее. Только инстинкты хотят взять все и сразу, силой ли, а может грубостью. А ты, против, но ты так мечешься, что готова уже на все, лишь бы она была рядом.       — Все-все, не загоняй меня еще глубже, я утону.       — Не утонешь, — ее отец задумчиво разглядывает кольцо на своем пальце. — Я также сидел, гадал. Что скажет твоя мама. Даст ли она мне хоть малейший шанс или сбежит окончательно. Я понимал, что найду ее везде. По запаху. Не важно, как далеко она будет, я догоню. Вот только, разве это любовь? Когда ты насильно тянешь ее к себе, лишь делаешь больно. Пугаешь ее и вызываешь отвращение. — Философски тянет мужчина.       — Так, если она не выберет меня, то я останусь одна на всю жизнь. Не то, чтобы раньше меня это так сильно беспокоило, но сейчас, почему-то от одной мысли становится гнусно.       — Не зацикливайся на этом, сейчас, тебе надо овладеть собой. Снова. Волк внутри уже не малыш бета. Это полноценная сила альфы, и то, что раньше она кое-как тебя слушалась, залог лишь стабильности. Чуть платформа покачнулась, а ты поводья сразу спустила. И что? Инстинкты берут вверх.       Рюджин и так это знает, но все равно внимательно слушает. Она не раз слышала от отца истории, когда оборотни сходились с людьми, только вот, не всегда удачно. Опять же, у полукровок, контроль поддается тренировке сложнее. Пускай они и родились такими, их никто не обращал, тогда бы еще сложнее стало, но… Они не чистокровные. У них все в разы сложнее.       — Расскажи мне что-то неприятное, чтобы я возненавидела одну мысль рваться к ней. Пожалуйста…       — Ты хочешь знать, что можешь сделать?       — Примерно, — неопределенно кивает Рюджин. Нутром понимает — не хочет. Только вот, надо забить голову хоть чем-то.       — Я слышал много разных историй. Мы же с твоей мамой, успели попутешествовать. Сама знаешь, наши есть везде. Поэтому, из самых страшных, что я слышал… Наверное, история парня из Германии. Ему было 25, когда он влюбился в 19 летнего, молодого студента. Ухаживал за ним, задаривал подарками. Только вот, несмотря на то, что ему отвечали мнимой взаимностью, он все равно ощущал на нем чужой одеколон, более терпкий. Ну и, начал параноить, накручиваться. Решил, что раз они так и не вступают в отношения, то, все просто. Он ему не интересен. А оборотень уже отдал свое сердце, он не мог смотреть на других. И вот, когда потерял контроль, в одно из полнолуний, у него окончательно от ревности сорвало крышу. Он гнался по запаху парня, найдя квартирку и ворвался, а заметив как вокруг его ненаглядного вьется какой-то высокий мужчина, не стал разбираться. Просто разодрал его.       — Он был в человеческой форме?       — Да, частично измененной, — мужчина вздыхает. — Его обратили и его контроль, из-за эмоций, потерял какое-либо основание. И вот, он стоит на чужой кухне, перед тем, кого любит больше жизни, с окровавленным телом другого мужчины. Конечно же, парнишка испугался. Что там, он был в ужасе.       — Это была ошибка?       — Это был его отчим. Просто он не так давно к ним переехал, а мама была в спальне, наводила марафет. Конечно, вышла на крики, ее постигла та же участь. А после, и парнишку. Потому что оборотень обезумел от жажды получить его полностью. Все его тело, душу… Пытался насильно склонить к сексу, но в итоге, сдавливая шею своей когтистой рукой, разорвал сонную артерию. Парнишка умер почти моментально. Возможно, причина была в том, что он сам по себе был слаб по здоровью, и тут такое. Не каждый здоровый это выдержит.       — Что с ним стало?       — Он пришел в себя, понял что натворил. И, все. — Отец пожимает плечами. — Что делать с тем кого ты убил своими руками? Человека, на которого откликнулся твой внутренний волк. Зная, что больше ты не сможешь найти никого, кто так бы тебя зацепил. — Рюджин кривит губы.       — Он сошел с ума?       — Нет, ну, вернее, обезумев от потери, сам нашел ассоциацию охотников. И его убили.       — Так просто?       — Ну, детали смерти уж не знаю. Но подобных случаев много. Жажда же не всегда ударяется в кровь. Не вампиры, как никак. — Он невесело хмыкает. — Гнев, похоть, все что угодно. Желание владеть — самый главный враг любого оборотня.       — Я бы ни за что… — Шин осекается, ощущая каждой клеточкой тела, как внутри все шевелится. Нет. Она не может ручаться за то, что она бы никогда так не сделала. Уже приветливый диалог с Йеджи, когда это делала Юци, стал проблемой. А если на ней был бы чужой запах… Рюджин даже не хочет думать, что она могла бы натворить на горячую голову.       — Вот видишь. Ты говоришь одно. Твое нутро –другое. — Шин цепляется за свои волосы, почти рыча. — Прекрати. Тем что ты будешь истязать себя, твои желания не изменятся. Это нормально, ты девушка, которая влюблена достаточно долго, ты хочешь отдачи, касаний, внимания, большего.       — Спасибо, что не грубо сказал, — фыркает едко дочь.       — Подбирал слова, — с ухмылкой отвечает ей отец. — Ты поняла, о чем я. Просто все это, человеческие желания, а под гнетом эмоций, и страха потери, все перетекает в базовые инстинкты. Еще страшных историй?       — Валяй, все равно, скоро луна взойдет и ты уйдешь, — Рюджин невесело усмехается.       Так, она узнает еще три байки. В одном случае, девушка убила своего парня, просто потому, что не совладала с эмоциями, ее давили на работе, родители, друзья. В итоге, беднягу просто разорвали, потому что тот не вовремя начал спор, переросший в ссору. И вот, исход весьма печален, но какой имеется. Во второй, парень убил своих родителей из-за ревности к рожденному младшему брату. В третьей, как назло, история с девушками. Красивые ухаживания, долгие и казалось бы крепкие отношения, разрушились в один миг, когда одна из пары решила ступить на кривую дорожку. Конечно, такое от оборотня не скроешь и вот, вновь. История повторяется. Концы везде одинаковые, теряя близких, оборотни либо кончали жизнь самоубийством, не самым лучшим и приятным способом, если таковые вообще существуют. Кто-то пил аконит, что выжигал все изнутри и отравлял организм. Кто-то стрелял в себя, специальными пулями. Другие сдавались охотникам.       И вот отец уходит, запирая железную дверцу на три замка. Рюджин теперь еще более напряжена, ведь перед тем как уйти, он заявил, что ее глаза горят. Плохой знак. Она совершенно не может найти, за что ей зацепиться. За свою человечность? Разве желание обладать не намного больше, чем какие-то моральные нормы?       Шин ударяет стену, стараясь прогнать противно снующие туда-сюда мысли. Она тяжело выдыхает, видя как содранные костяшки быстро заживают. В полнолуние — регенерация в разы быстрее. Потому что сила находится на пике. Только вот, и инстинкты дают о себе знать, ползущими лозами расползаясь по телу, заставляя начать метаться. Лишь бы ночь прошла спокойно. Лишь бы ничего не произошло.       Проходят минуты, часы, а может это лишь миг? Рюджин не знает, ведь сейчас, ее затуманенный рассудок хочет лишь одного. Она дергается, стараясь сорвать цепи, даже на шею ошейник тяжеленный натянули. Кто бы знал, что под мастерской, у них такая подпольная пыточная. Шин рычит, пока звенья громко звенят, то и дело ударяясь о холодный пол. Ее слух достаточно обострился, а в нос ударяет мнимый аромат Хван. Этого достаточно чтобы… Первая цепь пала

***

      Рюджин просыпается у себя в комнате, совершенно не помня, что произошло ночью. Сперва, она и не понимает, что не так. Вот только, в голове мелькает мысль, что проснуться она должны была в оковах, а не на мягком матрасе. Девушка резко подскакивает, оглядывая себя. Одежды нет. Она точно обращалась, но и запаха крови нет. Значит ли, что обошлось без жертв? Или же…       Наспех накинув на себя рубашку, Шин кидается к шкафу за домашними штанами и бельем, судорожно одевается, после чего, спрыгивает на нижний этаж своей комнаты, решая, что лестница это долго. Отворяет дверь, выбегая и рыская глазами. Она не чувствует ни усталости, ни каких-то переполняющих душу чувств. Словно она сделала все, что хотела… Хотя, нет, что-то еще ее тревожило.       — Пап! Папа! — Девушка перемахнув через перила, спрыгивает на первый этаж, выбегая в столовую, где уже чаевничает Миен и ее мама. Обе удивленно переглядываются, так, словно увидели призрак. Шин замирает. — Где папа?       — Лучше скажи, где была ты, — ее мама приглядывается к ней, щуря глаза. — Мы заглядывали к тебе полтора часа назад и тебя не было.       — Я… Я не знаю. — Признается Рюджин, но видя мрачное лицо Миен, внутри все сжимается. — Так… Где все?       — Юна в школе, Муёль тоже, Юци с твоим отцом сейчас, пошли на место… Не важно, лучше, давай, садись. Позавтракаешь.       — На какое место, мам? — Шин подходит ближе. Женщина заметно напрягается, поджимая губы. Миен же, опустив чашку на стол, поднимает глаза выше.       — На место убийства. Ночью кто-то разодрал пьяного мужчину. В клочья.       Сердце пропускает рваный удар.

***

      — Юна-я, — зовет Джису, пока младшая неотрывно смотрит в одну точку, даже не притронувшись к еде на подносе. — Что-то не так?       — Нет, ничего, — брюнетка, мотает головой. — Просто задумалась.       — Йеджи выглядит очень одиноко, — замечает блондинка. Она окидывает взглядом сидящую за дальним столиком Хван, что отвернулась от них. — Она перестала со мной говорить.       — Жаль, наверное. — Сухо отвечает Юна. Старшая вскидывает голову, вглядываясь в чужое безэмоциональное лицо.       — Что-то не так? Мы, между прочим, не обсудили тот день и…       — Забей, я просто была на нервах, — отмахивается младшая, закусывая губу.       — Юна?       — М? — Девушка поворачивает голову.       — Ты никогда себя так не вела. Это из-за Рюджин? — Шин кривит губы. — Я права? Что-то случилось?       — Если ты хочешь говорить о Рюджин, говори пожалуйста напрямую с ней, — почти рычит Юна, поднимаясь из-за стола.       — Юна? — Не понимающе произносит старшая, но от брюнетки и след простыл. Лишь быстро хлопнувшая дверь дает понять, куда направилась Шин. — Да что происходит… — Чхве устало потирает виски, качая головой.

***

      — Мне нужно увидеть Йеджи, — в сотый раз заявляет Шин, на что отец лишь сильнее сводит брови на переносице. — Пап!       — Что «пап»? — Мужчина задирает подбородок. — Рюджин, ты сорвалась, порвала цепи, снесла с петель железную дверь с тремя замками. Выбила вторую, которая ведет в мастерскую, хотя она не была заперта. — Он сурово смотрит на рвущуюся дочь. — А ночью, совершено убийство. На нем не было твоего запаха, но там, знаешь ли, такое мясо, что в целом, ничего кроме железа на нюх не разобрать. Абсолютно. И мочу, разве что. Я, видимо, совсем недооцениваю твою силу и контроль. Сила растет, а контроль, наоборот, заметно падает.       — Пап, я должна увидеть ее! — Младшая подскакивает со стула, порываясь уйти, но громкий рык оглушает ее.       — Я сказал сядь на место, Шин Рюджин! — Басит на нее мужчина, сжимая ладони в кулаки. Он нервно выдыхает.       — Перегиб, — замечает Юци. — Но я согласна с твоим отцом. Мы не знаем, сделала ли это ты, или тот, новообращенный. Юна точно была дома, я была с Миен. А вот ты, пошли проверять, а следа нет. Что нам еще думать?       — Я не убийца!       — Рюджин, никто не говорит, что ты убийца, — отец нервно потирает переносицу, прикрыв глаза. — Но тебе нельзя сейчас видеться с Йеджи. Твой контроль нестабилен. Он расшатался настолько, что ты сама ничего не помнишь. Ты хоть обратиться сейчас можешь?       — Могу, — уверенно заявляет младшая.       — Хоть так. — Он вздыхает. — Рюджин, это не шутки. Ты сейчас опасна. Ты альфа. Молодая, потерявшая разум от любви и страданий, с жаждой власти и полного контроля, тебя выбешивает один факт того, что Йеджи боится тебя. Ты готова сделать все, чтобы она была с тобой. Это уже не человечно, это инстинкты говорят за тебя…       — Я контролирую себя! — Вспыхивает Шин.       — Нет! — Рычит в ответ отец, а его глаза желтеют. — Ты не контролируешь себя. — Глаза тухнут.       — А ты?! — Вопит в ответ дочь.       — Это потому, что сейчас ты давишь на меня аурой альфы, заставляя проявить сущность. Я твой бета. Понимаешь это? Твои глаза горят, поэтому я реагирую на это. Остынь. Ты не контролируешь себя, признай это.       — Мне нужно…       — Нет, я сказал и точка. — Мужчина выдыхает, нервно зачесывая назад волнистую челку. — Ты не должна видеться с ней. Ради ее же блага.       — Она в порядке?       — В полном, — заверяет Юци. — Живая, что удивительно, здоровая. Этого достаточно?       — Нет, но вы же меня не выпустите так, а если я применю силу, то меня точно запишут в шизоиды. — Невесело фыркает младшая.       — Именно так и сделаем. Рюджин, достаточно скоро придет чужая стая. Ты альфа, даже три беты не могут в полной мере тебе противостоять. Особенно на пике. Поэтому, давай до выяснения всей ситуации, ты пока не будешь с ней никак контактировать.       — А школа?       — Заболела, грипп, температура высокая, — предлагает Юци, на что старший Шин щелкает пальцами.       — Именно.       — Уже все подготовили. Серьезно считаете, что я его убила? — Шин кривит губы, складывая руки на груди. Ее отец и Юци многозначительно переглядываются. — Вы издеваетесь? Еще скажите, что это я обратила кого-то.       — Мы это отрицать не можем.       — В ту ночь, я не отходила от Йеджи. Ни на шаг. — Отчетливо чеканит брюнетка.       — Это ты так думаешь.       — Я все помню. — Хмурится дочь.       — Рюджин, может быть в этих моментах был пробел, о которым ты попросту не помнишь. Ты могла бы укусить кого-то до этого, на эмоциях. Или что-то еще. — Предполагает ее отец.       — Я бы узнала запах своего беты…       — Нет, у новообращенных он не всегда четкий, и сложно выяснить какому альфе он принадлежит. Но одно известно точно, беты, в большинстве случаев, в первое обращение, идут к своему вожаку. Стараются быть рядом. Из оборотней, к тому же альф, в лагере была лишь ты.       — Знаете, эти обвинения начинают меня раздражать, — предупреждает младшая.       — Мне тоже неприятно это говорить и думать про это. Я знаю, что ты разумная девушка, но инстинкты могли взять вверх.       — Я бы не причинила вреда одноклассникам.       — Да, а тому парню, что косится на Йеджи? — Шин резко поворачивает голову на Юци и шатенка вздрагивает. — Точно, тебе нельзя в школу. Совсем никак. Ты теряешь голову.       — Я вполне в своем уме, я просто на тебя посмотрела, — спорит младшая.       — Твои глаза и выпущенные когти, говорят об обратном. Про клыки упомянуть или сама их ощущаешь?       — И что дальше? Сделаете чугунную клетку? А поверх нее еще одну? Все с цепями, ошейниками и полной изоляцией? Или может, с шипами, чтобы я пошевелиться не могла? — Злится брюнетка. — Что придумаете? Ну же!       — Прекрати пылить, Рюджин. Если ты сделаешь с ней что-то, то точно потеряешь себя и…       — Я никогда не причиню ей боли! — Рычит альфа, становясь в защитную стойку. — Я быстрее себя убью, чем попытаюсь…       — Господин Шин, можно нам на пару слов с вашей дочерью? — Мужчина поднимает руки, удаляясь. По нему и так видно, голова забита вопросами, предположениями и опасениями. Стоит ему удалиться, как Юци серьезно смотрит на младшую. — Рюджин, прекрати. Ты не можешь обещать того, что не контролируешь. Твоя человеческая часть, не хочет ей вреда. Ты хочешь любви.       — Опять бредни про то, что любовь перетекает в насилие? Отлично, сделайте из меня монстра! — Бесится Рюджин.       — Видишь, как остро ты реагируешь? — Юци вздыхает. — Та ситуация окончательно вышибла почву у тебя из-под ног, и вместо того, чтобы встать, ты барахтаешься, как младенец.       — Я похожа, по-твоему, на убийцу или насильницу? Думаешь я бы приложила силу, чтобы затащить ее в постель? Типа, такая любовь мне подходит? — Морщится Шин, которой становится противно от одной подобной мысли. Сон держится спокойно. Хотя, она бета, к тому же, с чужой стаи. Влияние Рюджин на нее не такое сильное, так что, ей проще.       — Я не говорю о том, что ты плохая или монстр. И твой отец тоже. Мы оба не знаем что и думать. Ты достаточно сильная, раз порвала цепи. Но, помимо пика луны, и твоих инстинктов, было что-то, что вело тебя ночью. Попытайся вспомнить, с чего все началось?       — Я не знаю, — Шин одергивает себя, остывая и убирая когти. Распрямляет плечи, отводя взгляд и стараясь порыться в закоулках подсознания. — Я помню, как с папой сидела там, он рассказывал эти байки. — Юци кивает. — Потом он ушел. Время перестало иметь вес и какой-то подсчет.       — О чем ты думала?       — Как будто у меня много вариантов. — Фыркает младшая.       — Значит, о Йеджи. Ты помнишь что-то? Запахи, ощущения, внутренние желания?       — Нет, ничего. — Шин сдается. — Юци, я понимаю чего ты хочешь. Но я правда, без понятия, что было ночью. Я даже не помню, как сорвала цепь. И где я была, что делала, тоже. — Рюджин разводит руками.       — Запах Йеджи? Может быть, ее эмоции? Голос? Шепот? Что-то из этого?       — Не помню, — вторит младшая. — Сколько раз мне это еще сказать? Ни запах, ни эмоций, ни голоса, ни шепота. Ни-че-го. Просто, закрыла глаза и открыла уже у себя.       — Твой отец так встревожен, потому что пьяный мужчина, был растерзан, совсем недалеко от дома Йеджи. Тут в целом селение не особо большое, но тем не менее. Есть шанс того, что ты шла к ней. Неосознанно. И могла среагировать на запах алкоголя и…       — Я не пахла кровью.       — Рю, тебе ли не знать, как это бывает.       — Слушай, ты с Миен уже сколько?       — Три года, — быстро отвечает Юци, не понимая к чему этот вопрос.       — Ты хотела хоть раз сделать ей больно? Ранить ее?       — Нет, — также бегло отзывается шатенка. Она хмурит брови. — К чему это все?       — К тому, что тоже самое я чувствую к Йеджи. Я не хочу ранить ее. Не важно, я это, или моя другая сущность. Никто из нас не хочет ее боли.       — Ты так в этом уверена? — Шин морщится. — Рю, это не шутки, никто из нас не хочет думать, что ты как-то причастна к этому, просто пока, вариантов других нет. Разве, заблудший альфа, но таких, очень мало. Сама знаешь, кочующих стай в помине нет. Особенно в Корее.       — То есть, поверить в то, что виноват зашедший альфа, сложно. А в то, что это я убиваю всех, нет. Классная логика. Потрясающая.       — Рюджин, ты завелась уже когда я говорила с Йеджи. Ты чуть в меня не вцепилась, — напоминает девушка. Шин морщит нос.       — Это было случайно, — мнется младшая.       — Да? И это твоя реакция, зная, что я в отношениях с Миен. Что было бы, будь это кто-то другой? — Шин молчит. Она и сама не знает, что на нее находит в последнее время. Как будто бы подменили. Инстинкты дурманят рассудок, не позволяя мыслить здраво. Рюджин сжимает руки в кулаки, опуская голову. — Ты должна…       — Никому я ничего не должна, — недовольно бросает младшая, разворачиваясь и уходя. Юци цокает языком, отталкиваясь руками от напольной тумбы и разводя руками.       — Ну не должна, так не должна, что еще сделаешь тут. — Бубнит под нос старшая.

***

      — Правда думаешь, что это может быть Рюджин? — Миен сидит на кровати, лениво листая сочинения в тетради. Юци, что валяется рядом, пожимает плечами.       — Без понятия. Не могу сказать, что эта теория беспочвенна, но и не могу сказать, что как-то верю в нее. Очень все странно. Вроде как, Рюджин уверена до одури, что ту ночь, когда были первые нападения, она была с Йеджи. И в волчьем обличии, и в человеческом.       — Тогда о чем речь? — Не понимает Миен, на что младшая нудно пересказывает то, что они до этого обсуждали с Рюджин и с ее отцом. — Все равно не понимаю, зачем вы так на нее давите. Она и так боится, что потеряла эту девушку, а вы еще нагнетаете и делаете из нее неуправляемую машину для убийств. Тут и правда, хочешь не хочешь, а начнешь параноить. Вы перегибаете.       — Я также сказала, — усмехается шатенка. Старшая щелкает ей по носу, чтобы не зазнавалась. — Ну, а что мы можем сделать? Что если все же, инстинкты и злоба берут вверх, и Рюджин теряет контроль.       — Бред, — морщится брюнетка. — Не верю в то, что Рюджин на такое способна.       — Зай, ты в принципе мало во что веришь, ты в целом, — Сон крутит рукой в воздухе. — Очень странная.       — В сотый раз про это, — Миен вздыхает. — Да, мне с детства нравились мультики про оборотней, вампиров, всю эту мифологию. Драконы тоже.       — Я помню, — фыркает Юци. — Но, не такой я реакции ожидала, когда обратилась при тебе.       — Лучше было бы если я кричала или также огрела тебя табуреткой? — Изгибает бровь старшая, откладывая очередную тетрадь. Сон поджимает губы.       — Ну-у, знаешь, крик «Вау»! Тоже мало вписывается в картину адекватности. Реакция Йеджи понятна, мамы Рюджин тоже, а вот твоя. Прямо эксклюзив. — Миен звонко смеется, прикрывая рот ладошкой.       — Вообще, я тогда подумала, что это сон. Ну, а потом, конечно, я была в шоке. Просто, мы изначально в разных категориях с ними. Ты мне сразу приглянулась, когда я с тобой пересеклась. А ты нос воротила. Так что, — Чо пожимает плечами. Тонкий атласный халат цвета фисташки чуть сползает, оголяя больше медовой кожи. — Не вижу проблем. Хотя, я долго не понимала, как вы туда-сюда оборачиваетесь.       — Ага, — Юци заинтересованно оглядывает оголенное плечо. — Поэтому, завалила меня вопросами. Честно, мне уже кажется, что табуретка была бы лучше. Чем когда ты уточняешь, есть ли блохи, можем ли мы понимать собак, и что ты там еще задавала…       — Много чего, в том числе, как часто ты линяешь. — Фыркает старшая. — Ну, а что? Нет, если ты конечно хочешь, я найду табуретку и на годовщину, вместо подарка, огрею тебя по затылку.       — Пожалуй, откажусь от такой «заманчивой» авантюры.       — Зря, очень зря, — усмехается Миен. — Так и что? Каков дальнейший план действий? Запереть Рюджин в замке, охраняемом драконом, и ждать, пока Йеджи приживется с мыслью о том, что Шин у нас немного не человек?       — Ну, не так, но примерно да. Я думаю, Господин Шин, сейчас начнет активно с ней заниматься. Его сильно подкосил тот случай.       — Когда он поддался чужой власти, а его дочь единственная, кто смог отстоять честь их семьи? — Уточняет Миен, отмечая что-то ручкой в тетради и закрывая ее, откладывая в стопочку на комоде.       — Именно. Представь, ты взрослый мужчина…       — Оу, нет, пожалуй, откажусь, от такой «заманчивой» авантюры, — возвращает фразу Чо с улыбкой, пока Юци кривляется в ответ, недовольно тыча ей в бок. — Ладно-ладно, что дальше?       — Вожак стаи, отец троих детей, чью гордость мешают с грязью, прям на глазах у всех. И он сдается, а вот его средняя дочь, единственная, кто не поддалась. И на его глазах, она становится их вожаком. Казалось бы, низкая, на вид хрупкая девушка. И альфа.       — Ну, да, учитывая какое ЭГО у мужчин, знатно его подкосило.       — Поэтому он разбирался в себе и своем поведении, потому, объяснив базу, решил потянуть. Никто же не знал, что Йеджи вернется и станет тем самым «криптонитом» для Рюджин. — Юци поднимается, заглядывая через плечо. — Тебе не лень это все читать?       — Это моя временная работа, мне придется заниматься подобной нудятиной. Потому что раз ты здесь, я не хочу сидеть на расстоянии и ждать вестей. — Юци улыбается, обнимая со спины и ласково касаясь губами плеча. — Так, у меня еще 6 тетрадей.       — Разве они лучше чем я? — Играет бровями Сон, ведя губами по коже. Миен облокачивается на младшую. — Ну и?       — Сначала тетради, а потом ты. — Сурово произносит брюнетка. Юци недовольно мычит, морща нос. — Ну не обижайся, я вообще-то, учитель в больших кавычках, так что, это просто спасибо нехватке кадров. — Миен поворачивает голову, чмокая в щеку. — Сейчас, я быстро закончу и можешь делать, что захочешь. — Реакция не заставляет себя долго ждать.       — Все, что захочу? — Эхом повторяет шатенка, довольно расплываясь в хищной улыбке.       — Именно так, но сначала…       — Тетради, так точно, Учитель Чо.       — И без ролевых… — Добавляет Миен, слыша как Юци недовольно цокает языком, наверняка еще и закатывая глаза.       Продолжение следует…