In pursuit to fireflies

      Очередной день в школе проходит довольно буднично. Только теперь Йеджи еще пристальнее следит за Рюджин. Она уточнила у Дунхена, что он видел, а тот признался, мол, когда Йеджи убежала, он остался разбираться с учителем Шин. Никаких зацепок нет, младшая в течении дня ведет себя как обычно. Пьет газировку, травит какие-то шуточки, лениво валяется на парте. Поведение обычной ученицы старших классов.       — Что-то не так? — Внезапно спрашивает Рюджин в конце учебного дня. Хван вздрагивает, оборачиваясь.       — Нет, что ты… Я просто…       — Не доверяешь мне? — В лоб спрашивает брюнетка, и старшая неопределенно мотает головой. — Даже так… Тебя все еще смущает мое отношение к тебе? — Теперь уже кивок. Рюджин поджимает губы, отводя взгляд и явно о чем-то размышляя. Почесывает затылок, а после отмахивается. — Ладно, раз так, то хочешь погулять?       — Погулять? — Переспрашивает Йеджи, получая утвердительное мычание. — Где здесь гулять, разве что…       — Да, в лесу, — подтверждает чужие мысли брюнетка. — Не переживай, с нами ничего не случится. — Обещает. — А потом зайдем ко мне, — пожимает плечами Рюджин, так, словно это мелочь. Только вот Йеджи удивленно пялится на Шин, что кажется не догоняет причину такого экспрессивного лица. — Что? Опять не так что-то?       — Я… Не думала, что ты когда-то пригласишь меня к себе, — признается Хван. Брюнетка прыскает.       — Я тоже, так что, ты пойдешь? Или с Дунхеном? — Она косится на парня, стоящего поодаль. Шатенка даже не оборачивается, отрицательно мотая головой.       — Пойдем, но если мы потеряемся в лесу… — Йеджи грозит ей пальцем.       — Милая, если мы потеряемся в лесу, я куплю тебе машину, — закатывает глаза Шин разворачиваясь и довольно ухмыльнувшись, идет вперед. Хван замирает на месте. — Ну что? — Недовольно тянет девушка.       — Милая?       — Ну, хочешь, не милая, — пожимает плечами брюнетка. — Глупая, устраивает? — Шин довольно усмехается. — Давай уже, пошли. — Ворчит, явно недовольная промедлением, ну а Йеджи ничего и не остается, как, закатив глаза, двинуться следом за явно повеселевшей брюнеткой.       Рюджин уверенно заводит ее в чащу, ведя по каким-то тропинкам. В этой части леса Хван еще не была, а потому она оглядывается, стараясь приметить хоть что-то. Тут даже телефон плохо ловит. Кошачий прищур прожигает чужую спину. Сердце неприятно ускоряет бег, потому что в голове вновь неразбериха. «Если вы встретили альфу — вы труп». Йеджи поджимает губы, следуя за Шин, пробираясь все дальше.       — Ты боишься, — фыркает Рюджин, равняясь с девушкой. Та напускает на лицо уверенный вид.       — Ни капли. Что за вопросы? — Хмурит брови шатенка.       — Это было утверждение, — Шин неспешно идет рядом, отвлекаясь на разглядывание кустов и деревьев, так, будто видела их впервые. — У тебя такое лицо, знаешь, с субтитрами.       — Да кто бы говорил, — язвит в ответ Хван.       — Ну давай, задавай их, — вальяжно машет рукой младшая, вызывая лишь немой вопрос. — Ну, доставай свой блокнотик-опросник. Ты же явно хочешь устроить мне допрос. — Объясняет Шин. — Только я тебя прошу, давай без этого клише из американских сериалов. «Сколько тебе лет?».       — Я знаю сколько тебе, ты на год младше, — уверенно отзывается шатенка, хотя даже в этом она полностью уверенной быть не может. Рюджин усмехается.       — Я парадировала Беллу, но ладно, опустим.       — Ты занимаешься спортом? — Решает начать с простого Йеджи.       — Да.       — Значит, очень выносливая?       — Как видишь — да. — Шин довольно улыбается.       — Тебе нравятся животные?       — Частично. — Коротко отвечает девушка.       — Собаки? — Напирает Хван.       — Кошки, — флегматично отзывается Рюджин. — Они мурлычут, маленькие и с ними не надо гулять с утра. Плюс ко всему, они не такие активные как собаки. А ты?       — Я всегда хотела собаку. Но в квартире держать крупного пса проблематично, а маленькие мне не очень нравятся. Просила среднего размера, но родители все откладывали, а потом и я перегорела. — Рассказывает Хван, пиная носком кроссовка камушек. — Куда мы идем? К тебе?       — Пока нет, но оттуда, где мы окажемся, до моего дома рукой подать. — Спокойно отзывается брюнетка.        — Так значит вас в семье трое?       — Ну считать ты умеешь, — смеется младшая. — Да, Муёль старший, потом я, следом Юна.       — Твои родители дома?       — Без понятия, вряд ли. — Шин разминает плечи, потягиваясь на ходу. — Отец скорее всего ушел на рыбалку, он любит проводить время в одиночестве. А мама, вероятно, на работе в городе.       — Значит дома только Юна и Муель?       — Нет, значит дома никого, — бесцветно отвечает Шин, а видя заминку усмехается. — Что-то не так?       — Нет, все нормально, — Хван встряхивает руки, стараясь снять нервозность и старается искренне улыбнуться. — Ну чего встала? Мы идем? — Рюджин лишь играет бровями, после чего разворачивается, направляясь дальше.       Они неторопливо идут по каким-то тропинкам, пока Хван лишь больше хмурится. Кажется, они все глубже заходят в чащу. Если Черныш где-то неподалеку и учует ее запах, это точно будет фиаско. Йеджи ускоряет шаг, надеясь, что сегодня волк решит погулять подальше и не сунется, завидев ее с Шин.       — Ты какая-то напряженная, о чем думаешь? — Интересуется Рюджин, подавая руку, чтобы помочь перелезть через завалы из деревьев. Хван принимает помощь, ловко соскакивая вниз.       — О том, что в этом лесу слишком много поваленных деревьев, они еще и странные, — сводит тему Хван, приглядываясь к ободранному стволу. На нем видны какие-то рваные следы, словно от когтей. А рядом деревце и вовсе, по ощущению, выкорчевали с корнем при помощи какой-то нечеловеческой силы. Ну или, не уходя в ее шизофренические наклонности, которые видимо развились от чрезвычайного недостатка городской жизни, скорее всего вытащенные рабочими. Хотя пригнать сюда технику было бы крайне сложно.       — Катаклизмы, у нас иногда бывают сильные ветра, несмотря на горные склоны, — пожимает плечами Шин. — Зато, мы почти пришли. Думаю, тебе понравится. Здесь можно подумать и успокоиться. В нашем лесу много таких мест, главное знать где. — Рюджин прикрывает своей ладонью глаза старшей, оказываясь слишком близко. И как она только успела переместиться за спину? Тихий смешок обжигает ушную раковину, кажется младшая очень довольна своей выходкой. — Давай, пару шагов осталось. Не бойся, доверься мне.       — Я пытаюсь, — честно произносит старшая. Она вытягивает руки вперед, словно ребенок, боязливо шагая. Теплые ладони Шин согревают и Хван чуточку становится легче. — Долго еще?       — Пара секунд. Готова? — Йеджи согласно мычит, не понимая, чего ей ожидать. Но стоит чужой руке скользнуть с лица, как Хван замирает, удивленно приоткрывая рот. Хлопает пару раз глазами. Перед ней небольшая поляна, которую разделяет тихо бурлящий, довольно большой ручей, возле которого много мелкого поросшего желтого рапса. Чуть ниже виднеется заболоченное озерко, с довольно пышными кустарниками рядом. Старенький небольшой мостик из темного дерева, расписанный всякими маркерами, кое-где видны небольшие трещинки от старости, а пауки явно облюбовали низ, сплетя там большую паутину. Вокруг лишь сосны, и невдалеке виднеется какая-то старенькая беседочка, с резной крышей. На тонкой перекладине усаживаются птички, что воркуют между собой, забавно дергая хвостиками. Йеджи оглядывается, видя самодовольную ухмылку.       — Здесь очень красиво! — Ошарашенно тянет старшая, продолжая оглядываться. Наверняка летом, когда все цветет, тут и вовсе глаз не оторвать. А этот небольшой мостик похож на те, что обычно бывают в фильмах. Шатенка подходит к нему ближе, проводя кончиками пальцев по древесине. Она медленно наступает на плотную дощечку, проверяя на прочность, а после увидев одобрительный кивок Шин, медленно идет по мостику. Рюджин облокачивается на край, заглядывая в бурлящий ручей, что стекает в озерцо. — Но купаться тут я бы не стала. — Младшая смеется.       — У нас есть поблизости река и водопад, обычно купаемся мы там. И вода приятная, свежая, не то что тут. Здесь так, просто атмосферно, — она пожимает плечами, улыбаясь и демонстрируя ямочки. Склоняет голову, наблюдая за тем, как старшая ходит туда-сюда по мостику. Радуется словно ребенок, хлопая в ладоши и улыбаясь. Она с интересом оглядывает каждую дощечку, присаживаясь и разглядывая трещинки и надписи. — Что-то интересное нашла?       — Да, — Хван ухмыляется. — Судя по всему мостик и правда старый. Тут есть инициалы знакомые. О, даже твои. Друзья навек значит? — Смеется девушка видя по темным иероглифам.       — Да, Юна написала, — хмыкает Шин. — Там чуть ниже можно найти любовные страдания ее. А, черт, ты же не знаешь, — брюнетка замолкает почесывая затылок. Хван уже с интересом оглядывает ее лицо. — Нет, я не могу это оглашать.       — Но ты начала! — Канючит старшая. Шин кривит губы.       — Вырвалось.       — Ладно-ладно, не буду напирать, раз не хочешь говорить. — Хван идет к беседке, улыбаясь. Рюджин тянется следом. Пока Йеджи разглядывает резьбу по дереву на беседке. — Так красиво.       — Я старалась, — Шин замирает, видя ошеломленный кошачий взор. — Да что такое, все с языка слетает.       — Ты вырезаешь по дереву? — Удивленно спрашивает старшая. Рюджин смущенно кивает, отводя взгляд. — Вау, серьезно?! — Хван разгибается, рукой хватая предплечье младшей. — Правда-правда?       — Да, ну, знаешь, в лесу все же парка аттракционов нет, да и с кино большие проблемы. Можно конечно, на центральной площади выкатить этот несчастный, старый, уже потрепанный проектор, но он барахлит хлеще карбюратора в машине Муёля. Так что, развлекалась как могла… Ты многое не знаешь, я же говорю. — С таинственной ухмылкой произносит Шин.       — У тебя дома есть поделки? — С горящими глазами спрашивает Хван, дергая ее за предплечье. Рюджин хмыкает кивая. — Покажешь?       — Пойдем, а то ты мне руку оторвешь, — заливисто смеется брюнетка, видя, как старшая смущенно убирает свои ладони.       Под множество расспросов от шатенки, они наконец-то добираются до дома Рюджин, и Хван, признаться честно, расплывается в глупой ухмылке. Такая себе, большая хижинка, но в современном стиле. Довольно красиво, особенно учитывая лесной массив. Хван указывает на большие панорамные окна на втором этаже. Рюджин хмыкает, с довольной улыбкой кивая и оповещая, что это ее комната.       — Пойдем, я же сказала никого нет, — открывая дверь ключом, младшая пропускает шатенку вперед. Та осматривает прихожую. Здесь множество разной обуви, среди которой пара туфлей смотрится несуразно, особенно учитывая количество кроссовок и кед. Большой шкаф из темной древесины закрыт, а на дверцах имеются большие зеркала, то что нужно чтобы быстро поправить прическу. Дальше по коридору ответвления, налево кухня, направо большая гостиная. Как поясняет Рюджин, за гостиной дальше комната родителей. Шин ведет ее сразу на верхний этаж, проводя мини-экскурсию. Хван удивленно указывает рукой на голову оленя, на что младшая спокойно напоминает о том, что отец заядлый любитель охоты и рыбалки. Пол чуть скрипит, но это не портит общего впечатления от громадного дома. В коридоре на стене есть множество фотографий, которые Хван с интересом рассматривает, пока следует за Рюджин.       Здесь и правда есть много снимков с рыбалки. Йеджи задерживается около одной рамки, рассматривая. Рюджин точно больше пошла внешностью в отца, его улыбка. Мужчина высокий, статный, с подтянутой фигурой, которая выступает через обтягивающую футболку. Волосы у него не как у Муёля, не ежик, а довольно густые, чуть ниже ушей, но на этой фотографии завязаны в неряшливый хвостик. Несмотря на то, что многие корейцы придерживались гладковыбритого лица, например, как Хван старший, тем не менее, отец Рюджин наоборот, предпочитал щетину. На фотографии он присел возле детей, с счастливой улыбкой придерживая леску удочки, которую держала Рюджин. Ей тут, наверное, лет 8, может быть чуть больше. Она удивленно смотрит на большую рыбу, которую выловила, а футболка в полосочку лишь забавляет больше. Длинные гетры, короткие шортики и эта дурацкая челочка. Юна же еще малышка совсем, стоит рядом, с удивленными глазками, держась за штанину отца. Муёль самый старший, довольный в объятиях мамы, у него тут светлые волосы, судя по всему крашеные. Женщина рядом с ним с длинными темными локонами, у нее в руках корзинка с яркими цветами. Просторное летнее платье с широкими пышными рукавами, цвета хаки, темный тонкий пояс на талии. Выглядели как счастливая семья.       — Что ты там так долго рассматриваешь? — Рюджин подходит ближе, заглядывая через плечо. — Ах, боже, самую худшую фотографию. Я здесь как чертенок, — хмыкает младшая. — Хотя нет, на фоне братца, очень даже ничего.       — Особенно гетры в сердечки, — смеется Хван. Шин кривит губы. — Ты очень милая в детстве, — заключает шатенка, разворачиваясь и вновь следуя за хозяйкой дома.       — Только в детстве? — Чуть оборачивает голову брюнетка.       — Нет, — закатывая глаза и улыбаясь, отвечает старшая. Рюджин хмыкает. А после открывает дверь. — Добро пожаловать в скромную обитель, с подъемом на чердачную часть, где продолжение комнаты, — объявляет Шин. Позволяет пройти шатенке, после чего закрывает дверь.       Здесь много различных вещей, большой рабочий стол с ноутбуком и яркой охлаждающей подставкой, небольшая рамка с фотографией, судя по всему с одной из поездок. На ней уже взрослый Муёль в обнимку с каким-то незнакомым парнем, посередине Юна и Джису, младшая стискивает в объятиях светловолосую, а сбоку всей этой феерии находится Рюджин, что сложила руки на груди недовольно нахмурив брови.       В углу валяется насос, какой-то темный чемоданчик, из которого выглядывают инструменты. Шин отмахивается, объясняя, что пыталась безрезультатно реанимировать старый компьютер, но, увы, все пошло не по плану. На стенке плакаты рок групп и каких-то игровых персонажей. На большом стеллаже кучи книг, некоторые выглядят довольно потрепанными, особенно корешки. На столе можно увидеть резного большого волка на древесной подставке, смешанной с эпоксидной смолой, имитирующей воду. Йеджи сразу забывается обо всем, подходя ближе и присаживаясь перед столом, словно ребенок удивленно разглядывая фигурку.       — Это ты…       — Сама, да, 3 дня плотной работы, потом отдала Джису, она любит заниматься эпоксидкой, так что не обошлось без украшений. Пара дней, сохнет все, а потом вот. Осталось покрасить, но пока руки не доходят. — Шин отмахивается. — Может разденешься?       — А? — Щеки загораются, и Йеджи тут же отрывается от деревянной фигурки волка. Шин подмигивает, а после, видя как еще больше теряется чужое лицо, несдержанно смеется.       — Ты в теплой толстовке, а у нас с отоплением все в порядке. — Указывает рукой Шин, и Йеджи тушуется, кивая головой. Растерянно стягивает с себя верх, путаясь и слыша довольный смешок. Когда с толстовкой наконец покончено, Йеджи поправляет волосы, не зная куда положить вещь. Шин радушно помогает с этим, попросту вешая на свой компьютерный стул. Хван замечает большой штатив с лупой, прикрученный к краю стола, и удивленно указывает на него рукой.       — Это так, баловалась новым увлечением. Ничего серьезного, — отмахивается младшая.       — Показать второй этаж? — Хван кивает. — По лестнице лазать умеешь? Или тебя подстраховать? — Шин играет бровями, на что шатенка лишь фыркает. Уверенно подходит к лестнице, цепляясь за нее, начинает вскарабкиваться выше, но, как зло, отвлекается на очередную едкую шутку, соскальзывая.       — Рюджин! — Кричит девушка, срываясь и едва ли не падая, но Рюджин вовремя цепляет ее, точнее, поддерживает. — Это все твои шуточки! — Ворчит старшая, испуганно цепляясь за перекладины. Шин хмыкает. — А теперь, убери пожалуйста свои руки с… Просто убери, — нервно выдает девушка.       — Откуда-откуда? — Подначивает Шин с хитрой ухмылкой.       — С моей задницы, Рюджин, — морщит нос шатенка. Вновь ставя вторую ногу на перекладину. — Руки. — Строго напоминает девушка, и младшая наконец-то повинуется, все еще ехидно лыбясь. Хван наконец забирается на второй этаж, где и располагается уже спальная зона. Матрас одиноко забит в уголок, возле него лежат какие-то книги, очередные непонятные инструменты, названия которых Йеджи не знает. Что-то мелкое, скорее всего для резьбы. Где-то на краю, валяются куски древесины с наметками карандаша и чего-то еще. Серый плед, скомканный, лежит на краю матраса, там же, где и две одиноко-забытые подушки. Рюджин забирается следом, нервно почесывая затылок.       — Ну, здесь не так прибрано, как внизу… Сюда кроме меня никто не забирается. — Поджимая губы и отводя взгляд, объясняет Рюджин. Хван лишь поворачивается, приподнимая бровь.       — А Юна?       — А Юна знает, что в лоб получит, если залезет, — со вздохом информирует младшая. — Один раз уехала в город, с братом, а эта решила тут тусовку устроить. В итоге я пол дня искала свои приборы. В общем, не ее это территория, не суется. Иногда разве что, в нижнюю часть комнаты приходит, и то, со стуком. — Пожимает плечами.       — Что читала? — Хван подходит ближе к постельному месту, поднимая одну из раскрытых книг. — Романтика?       — Так странно? — Хмыкает Шин. — Иногда тоже хочется… Чего-то подобного почитать. Так, раз в пять лет, — как можно недовольней фыркает брюнетка. — Ну что?       — Да нет, ничего, — Йеджи улыбается, откладывая книгу. — Это ночник? — Указывает рукой на небольшой шарик, что подключен к протянутому удлинителю, но не включен. Рюджин кивает.       — Мне нравится смотреть на звезды, а он как раз в виде них. Очень хорошо светит, особенно ночью. Если повезет, когда-то покажу. Сейчас недостаточно темно.       — Хорошо, — Хван улыбается, рассматривая обитель младшей. Довольно пустовато, учитывая характер Шин. Хотя большая часть, вроде комода, стола и стеллажа располагались в основной комнате, наверное поэтому кажется, будто здесь намного больше пространства. — Ты волнуешься? — Удивленно спрашивает старшая, видя кивок. — Почему? Все же в порядке.       — Я впервые кого-то домой привела, — закатывает глаза Шин, сразу принимая защитную позу в виде скрещенных на груди рук и нахмуренных бровей. Хван лишь подходит ближе, решаясь коснуться темных взъерошенных волос, чтобы слегка погладить.       — Приятно это слышать, — Хван склоняет голову, улыбаясь. — Я думала, твоя комната похожа на мастерскую.       — Раньше была, потом мама начала ворчать. А маму в семье слушают все, — смеется младшая. — В общем, чтобы дом не полетел на воздух от наших перепалок, отец оборудовал сарай для меня. Хочешь покажу? — Хван кивает головой. — А поесть?       — Не отказалась бы, — хмыкает старшая.       — Тогда пойдем сначала на кухню, а то как-то негостеприимно получилось. Давай я первая спущусь, а то вдруг, вновь соскользнешь, — Шин подмигивает.       Кухня оказалась очень уютной. Тут все прибрано, чистенько, хорошая гарнитура, явно привезенная с города. Вытяжка, небольшие комнатные растения, такие крохотные, но очень симпатичные. На полочках видны множество специй, в том числе до одури острых, с которых Йеджи даже удивляется. Шин отмахивается, говоря, что в ее семье есть два любителя безумно «горячих» блюд.       — Ты и твой отец? — Предполагает Хван. Шин удивленно оборачивается от набитого холодильника.       — Неплохо, почти метко. Я и моя мама, — Рюджин оглядывает различные тарелочки, кастрюли и миски. Она слышит удивленный возглас. — Что?       — Твоя мама? — Удивляется Хван.       — Ну да, она ест очень острое, отец тоже поражался всегда. Она еще на первом свидании привычно взяла себе токпокки в остром соусе, а после попросила добавить приправ и перца. Папа не знал, хотел пофлиртовать. Наколол немного, мол, мама украла его сердце, может же он позволить себе наглость, в виде украденного лакомства. — Шин смеется.       — Так вот в кого у тебя такие глупые подкаты, — хмыкает старшая. Рюджин вновь оборачивается, играя бровями.       — Салат, суп, мясо или сладкое? — Подмигивает нагло брюнетка.       — Странно, что не добавила «себя», — закатывает глаза Хван, удобно сидя на темном барном стуле. Рюджин хмыкает.       — А ты так хочешь?       — Пожалуй, откажусь, — с елейной улыбкой произносит Йеджи, но щеки все равно горят от подобной словесной перепалки.       — Жаль, так что будешь? — Уже серьезно спрашивает Шин. — Я так холодильник разморожу.       — Давай что-то простое.       — Могу сварить рамен, — пожимает плечами младшая. Хван согласно кивает. — Острое не любишь?       — Не очень, — признается старшая.       — Значит приготовим не острое, — брюнетка открывает одну из полок, и Хван давится воздухом. Там вся тумбочка от и до забита цветастыми упаковками различной быстрозавариваемой лапши. Шин присаживается, проводя пальцами по ним. — Сырный? С морепродуктами? Чачжамен?       — Сырный, спасибо. Так, а что в итоге?       — А? — Переспрашивает Шин, отвлекаясь от сатейника.       — Ну твой отец украл токпокки и? — Напоминает Хван. Брюнетка понятливо ухмыляется, кивая, быстро завязывает волосы в неряшливый пучок, принимаясь за готовку.       — И просидел с больным желудком на туалете оставшуюся часть свидания. Правда, уже в квартире мамы, краснея то ли от смущения, то-ли от жгучего перца. — Хмыкает Рюджин. Хван тихо смеется.       — Ему, наверное, было неловко, — подмечает старшая.       — Не то слово, благо организм у него довольно сильный, а потому оклемался, но, конечно, с тех пор, у мамы из-под носа ничего не таскает. Из ее тарелки, в частности. — Хмыкает Рюджин. Она ловко мешает рамен палочками, засыпая тертый сыр и свежие колечки зеленого лука. Через пару минут перед Хван уже стоит большая аппетитная порция, куда Шин по ее просьбе добавила несколько кусочков ветчины и грибов. Шатенка благодарит девушку, принимаясь за трапезу, довольно мыча и показывая большой палец вверх. — Ты вся испачкалась.       Рюджин мягко стирает сухой салфеткой остатки рамена с уголков рта, пока Хван сдерживается, чтобы не закашляться. Лишь внимательно смотрит за движениями младшей, что ласково улыбается.       — Твои родители выглядят так, будто они соулмейты, — выдает Хван, пока Рюджин лакомится бутербродами, привалившись поясницей к столешнице. Брюнетка фыркает, усмехаясь, на что старшая хмурится. — Что?       — Забавно это слышать. Просто ты не видела их, когда они рядом. Это очень забавная картина. Мой отец сам по себе, в прошлом военный, и поэтому,всегда старался держать себя на массе, привык уже. — Объясняет Рюджин. — Пробежка с утра, подтягивания. На фоне мамы, он буквально шкаф какой-то. У него корни не совсем корейские, он метис, а поэтому и ростом вымахал, — делится младшая. — А мама маленькая и кажется хрупкой на его фоне. Только вот в прошлом она занималась легкой атлетикой и поэтому в скорости не особо-то ему и уступает. Да и в целом характер у нее жестче, как бы странно не казалось, но в семье в основном последнее слово всегда за ней. Она не давит, просто влияет на отца очень сильно. — Хмыкает Рюджин. — Но они не всегда были такой слаженной командой. Они сначала долго ругались и на дух друг друга не переносили. Мама была в научном клубе, а папа любил дразнить, называя ботаниками. Ну, один раз что-то пошло не так, и ему прилетело. С тех пор, видимо, что-то в голове перемкнуло и их баталии превратились во что-то странное, между флиртом и недовольством. А там завязалась дружба, потом отец долго за ней бегал, и она еще вначале отказывала. Дала шанс, он его два раза умудрился потерять. Только мама в итоге все равно его выбрала. Сказала, привыкла к его дурости и характеру. — Пожимает плечами младшая, наливая себе сок в стакан и делая пару больших глотков. — Так что, это сейчас у нас что-то вроде идиллии. Они ссорятся, готова поставить на это голову, просто не делают это при нас. Ни в детстве, ни когда стали старше.       — А как твой отец умудрился эти шансы потратить? — Хмурится Йеджи. — Что-то серьезное? — Если бы. Глупые шуточки и второй раз просто наговорил много из-за ссоры. Он в молодости был очень импульсивным и вспыльчивым, — Рюджин улыбается.       — Вы с ним копии, — подмечает Хван.       — Ты так думаешь? — Младшая подходит ближе, опираясь ладонями на столешницу и наклоняясь к шатенке почти вплотную.       — Уверена, — не теряется Хван, хмыкая. — А мама? Она была в молодости спокойной и уравновешивала его? — Рюджин отдаляется, пока ее глаза довольно блестят. Она невольно прыскает со смеху, качая головой.       — То, что мама была в научном клубе, не делает из нее тихоню. Она еще более вспыльчивая, чем отец. Ему столько раз по голове прилетало от нее. Он как-то додумался смешать какие-то там ее колбочки в научной этой штуке. А оказалось, что это готовилось долго. Ну, мама узнала, запустила в него, наверное, все книги с полки, которые под руку попались, почти попала железным штативом. — Хван удивленно смотрит на Шин. — Да-да, сейчас моя мама напоминает тихого ангелочка, вот только, что-то пойдет не так и все, там сразу дьявольская сторона показывается. — Рюджин хмыкает. — Понравились истории?       — На самом деле да, — младшая удивленно вздергивает брови, ведь тон девушки был серьезным, а вопрос отличался, там читалась усмешка. — Я не вру.       — Я знаю, — Шин отворачивается, но Хван успевает заметить, как стушевалась девушка. — Так, дальше в мастерскую. Там идти недолго, но, если ты быстро мерзнешь, могу дать накинуть что-то, чтобы наверх не подниматься. — Бубнит под нос младшая, закидывая тарелку в раковину.       — Все в порядке, пойдем. Мне очень хочется посмотреть, где ты работаешь. — Йеджи довольно улыбается, видя, как Рюджин ее передразнивает, кривляясь.       

***

      В мастерской у Рюджин намного захламленней, здесь в углу лежат различные породы деревьев, как объясняет младшая, существуют более мягкие и более твердые. Первые хороши для новичков, но Муёль и с ними не справился, а Юне не понравилась монотонная работа, а потому в итоге за отцом в этом ремесле пошла лишь средняя дочь. Как оказалось, те резные клумбы, которые Хван мельком заметила перед входом в дом, были сделанны старшим в семье. У мужчины точно были золотые руки, ведь после историй Рюджин о том, сколько предметов в их доме сделано в этом маленьком сарайчике, становилось даже завидно. Хван не особо занималась чем-то раньше, так, ходила на танцы с подругами, могла прогуляться до зала, где занимала беговую дорожку или прыгала на скакалках в стороне. Пыталась рисовать, но что-то у нее не вышло. Как, впрочем, и вышивание, готовка чего-то сложнее тостов и рамена, ну и прочих обыденных дел.       А вот Рюджин точно в отца, своими золотыми руками. Ведь Йеджи, удивленно гуляя по названной мастерской, почти открывает рот. Здесь и большие фигуры, которые точно делались не пару дней, некоторые все еще незаконченные. Вот на столе, например, в тисках сейчас кусок, как сказала Шин, ольхи. Довольно мягкая и подходит для сложных фигур. А судя по обрезанной фигурке, это был чей-то силуэт. Хван старалась вглядеться, но слишком сложно распознать что-то в едва ли обработанном кусочке дерева, который явно только подготовили к самому сложному этапу. Рюджин хмыкает, подходя со спины.       — Нравится?       — Пытаюсь понять, кто это, — хмурит брови Йеджи, а после сдается. — Покажешь, когда закончишь? — Шин согласно кивает. — О, спасибо! — Хлопает в ладоши, словно ребенок, после чего с широкой улыбкой продолжает ходить по мастерской, тыча пальцем во все непонятные приборы. И как у Рюджин только хватало выдержки объяснять все это.       — Резцы, стамески, — называет брюнетка на указанные приборы. — Это для создания различных узоров и форм. — Хван кивает, а после переводит палец, вопросительно мыча. — Штихели. Видишь, у них есть небольшие резцы с острыми лезвиями? — Кивок головой. — Они нужны для точной резьбы. Когда очень мелкие детали. А вот это долото, разных размеров, подходит к грубой обработке.       — Это как вот… — Она указывает рукой на фигурку в тисках.       — Именно, — подтверждает младшая. — Смотри, сначала ты находишь нужный кусочек, из которого ты и будешь все делать. Понятное дело, сердцевину брать надо свежую, не жухлую или гниющую. Сухая тоже может не подойти, особенно если старая, ломается просто. — Объясняет Рюджин. Йеджи внимательно слушает, идя за ней и рассматривая на полочках стоящие фигурки. Здесь вам и белочки, и медведь, и волки, и машина, даже небольшая мышка с яркими глазками. — Потом ты обрезаешь до нужного размера и сглаживаешь неровности, это убирает много лишней возни.       — Потом грубая обработка? — Предполагает Хван, касаясь мягкого медвежонка с бочонком меда.       — Нет, — смеется Шин. — Эскиз, на бумаге, но можно и сразу на дереве карандашом пометить линии и узоры. Это довольно быстро, но опять же, зависит от фронта работ. Если там что-то чрезмерно вычурное, то может потребовать большего количества времени. — Пожимает плечами. — А уже следом да. Тут идут в ход ножи, долото, в зависимости от момента. Туда же киянка.       — Боже, как сложно, — девушка хмурится.       — На самом деле, сложно лишь в начале, когда тебе показывают кучу инструментов и сажают перед рабочим местом. Тогда да, на самом деле все просто.       — А это глиняные горшки? — Указывает на довольно хрупкие вазочки старшая девушка. Шин кивает.       — Мама занимается. А вон те свистульки и дудочки Муель делал, он увлекался разными культурами и традициями, начитался книжек и пытался повторить.       — У вас вся семья творческая? — Удивляется шатенка, оглядывая глиняные игрушки, которые парень судя по всему пытался расписывать разведенными красками.       — Ну, — Шин чешет затылок. — Получается, что да. Мой отец просто помогал другу, а тот плотником работал. И ему понравилось возится с древесиной. Так и втянулся. Втянул и меня. Мама в целом всегда любила что-то делать руками, она и печет пироги, очень вкусные между прочим, — Шин многозначительно поднимает указательный палец. — Вязание ей нравилось, сейчас перестала, но у нас много вещей из детства, которые она сделала сама. Шапочки, шарфики, варежки и носки, — перечисляет брюнетка, так, будто бы это что-то обыденное. Нет, конечно, родители Хван тоже могли заняться чем-то своим, но отец предпочитал разгадывать кроссворды или шарады, а вот мама…       — Моя мама, кстати, раньше была швеей в ателье, — Йеджи оборачивается к младшей, что удобно сидела на краю стола. Шин заинтересованно склоняет голову, ожидая продолжения. — Она шила для меня платья на различные мероприятия в садик и школу, — Хван тепло улыбается, видя, как брюнетка зеркалит это действие.       — Покажешь потом фотографии?       — Да, конечно, у меня альбом с собой. Ну, дома, на полке. — Хван удивляется тому, как быстро соглашается. Еще не так давно она на дух Рюджин не переносила, а сейчас они сидят у нее дома, точнее, в мастерской и делятся историями о семьях. А это казалось намного интимней тех заигрываний и шуток. И сейчас, Йеджи по-настоящему комфортно, обсуждать что-то личное, находиться в компании младшей. Слушать ее голос и комментарии, видеть искренний интерес в ее глазах.       — А папа чем занимается?       — Строитель, ну сейчас временно сменил сферу деятельности. Просто рабочий в офисе, поэтому часто отсюда уезжает. А мама выезжает с ним, потому что перевезти в дом много тканей и специальное оборудование — время. В общем, сложно все, — отмахивается шатенка. — Мы вообще-то про твою семью говорили. Так что там, дальше Муёль.       — Да, брат лепил из глины какое-то время, гончарный круг, это вот, мама увлеклась и попробовала. Ее расслабляло. Каждый раз, когда она ссорилась с отцом, уходила лепить горшки, а потом их била. Прозвучит варварски, но на самом деле, ей так проще было выпускать гнев. Муёль, когда был подростком, мастерил макеты еще. Ему нравилось из маленьких деревяшек и палочек создавать объемные здания. Папа ему много бревнышек делал маленьких, а тот из них создавал классные фигуры. Потом забросил, не знаю уж почему, он говорит, перерос. Хотел на архитектора пойти, но в итоге, как ты видишь, физрук и тренер по плаванию. — Пожимает плечами. — Но, кажется сейчас, он счастлив.       — Из-за учительницы Кан?       — Из-за нее в том числе, — улыбается Рюджин. — Она привнесла красок в его жизнь, а то совсем стух. Раньше песни писал, играл на гитаре, а потом, все пошло не очень. С другой стороны, у всех бывают моменты, когда нужно не столько сдаться, сколько остановиться, чтобы передохнуть и дать себе все пережить, а потом с новыми силами двигаться дальше. — Философски произносит брюнетка. Она соскакивает со стола, видимо на автомате подходя к одному из небольших обтесанных кусков дерева. Подтягивает свободные тиски с пола, быстро устанавливая на столе. На вопрос Хван, что случилось с братом, Шин хмурится. — Расставание, — спустя недолгое время тихо отвечает Рюджин, устанавливая деревяшку меж железяк. — Очень болезненное. — Добавляет хрипло, явно злясь.       — Бросила девушка?       — Что-то вроде, — отмахивается брюнетка. Пальцы цепляют со стола лежащую резинку, ловко завязывая волосы в неряшливый хвостик. Хван не успевает и глазом моргнуть, как на Рюджин оказывается фартук с карманом, в котором лежат стамески. Подтягивает воткнутый в стол нож, начиная строгать древесину, что, на удивление шатенки, легко поддается махинациям младшей. — Он очень переживал. Это были первые серьезные отношения, а ему изменили. При чем, он застал их сам. Но хуже всего, что всю эту картину он лицезрел на свой день рождения. — Шин поджимает губы.       — Боже… — Хван рвано выдыхает, не зная что сказать. — Мне жаль…       — Все в порядке, — Шин сосредоточенно рассматривает деревяшку перед ней, продолжая водить острием и создавая какой-то обструганный силуэт. — Я была зла, мама и отец тоже. Юне не сказали сразу, это было давно и она была маленькая. Да и Муёль старался не показывать своих слез.       — Честно, не представляю его в слезах. — Йеджи неспешно гуляет по мастерской, рассматривая различные инструменты, названия которых, сейчас было бы спрашивать неуместно. Поинтересуется позже.       — Да, сейчас он изменился, да и вырос сильно. Уже не мальчишка, — хмыкает Рюджин. — Вот только, я была в самом пубертате, когда это стряслось. А желание защитить и импульсивность, побороли здравый рассудок. Набедокурила я сильно, признаю. Тем не менее, ни о чем не жалею. Это плохо? — Она поворачивает голову вполоборота, внимательно следя за эмоциями старшей. Та пожимает плечами, пряча руки за спиной.       — Не думаю. Ты его сестра и видеть брата раздавленным, наверняка крайне сложно. Не представляю какого это, — тихо добавляет девушка.       — У нас в семье нет этого гнета с тем, что мужчина должен держать эмоции в себе. Для кого-то Муёль может показаться несерьезным, другие считают его слишком мягким. На самом деле, брат очень сильный, особенно ментально. Он неоднократно сталкивался с насмешками и прочим, но сейчас, сама видела, чуть что, это тот человек, на которого точно можно положиться.       — Да, — Хван выдыхает, вспоминая как Муёль разговаривал с ней в столовой. Его голос был расслабляющим и располагающим к себе. Парень не давил и не пытался выведать что-то против ее воли, действовал осторожно, боясь ранить словом или вопросом. — Учительница Кан, кажется, тоже неровно к нему дышит. — Смеется шатенка.       — Тоже заметила? — Рюджин расслабляется, и атмосфера вновь теплеет. Теперь ее движения не такие резкие, она плавно ведет лезвием по дереву, срезая ненужное.       — Их взгляды сложно не заметить, — Хван внимательно смотрит на Шин, чьи глаза горят не меньшим огнем, чем глаза брата. Возможно, девушка даже не знает, что у нее на лбу все написано, но Йеджи решает это не комментировать, лишь мягко улыбаясь. — Они мило смотрятся вместе.       — Да, Эри хорошая. — Шин позволяет себе вольность, не используя официальную форму обращения. — Она очень милая, общительная, комфортная. Муёль даже за гитару взялся вновь. — Рюджин улыбается. Хван садится рядом на скамейку, подпирая рукой подбородок. Наблюдает за умелыми движениями Шин. — Кстати, Юна у нас художница. Обожает рисовать. Ты знала?       — Правда? — Йеджи вздергивает брови. Рюджин кивает. — А ты у нас чем знаменита в семье, помимо этого, — указывает головой на рабочий процесс Хван.       — Своим невыносимым характером, — Шин приближается, подмигивая. Шатенка лишь закатывает глаза, мягко касаясь пальцами чужой щеки и заставляя отвернуться.       — Это не новость, Рюджин-и, — фыркает Хван.       — Как-как? — Переспрашивает младшая с довольной ухмылкой.       — Никак, так чем еще занимаешься? — Морщит носик Йеджи, слыша довольный смех рядом. Рюджин лишь качает головой.       — В данный момент, стругаю дерево.       — А я только начала думать, что ты очень комфортная и не язвительная, а вот и подвох, — ерничает старшая, пока брюнетка поворачивает голову. Склоняет ее, наблюдая за эмоциями Хван, а после хмыкает. — Что?       — Ничего, просто мило морщишься. — Пожимает плечами, возвращаясь к своему делу. — Хочешь попробовать?       — Я даже не знаю, что ты делаешь, — дует губы Хван. Рюджин довольно улыбается, поднимаясь с лавочки и приглашая на свое место старшую. Снимает с себя фартук, ловко накидывая его на девушку. Подходит со спины ближе, заставляя Йеджи замереть. Чужой приятный аромат хвои окутывает ее, а мягкие касания в районе пояснице разносят мурашки по телу, а ведь Шин просто завязывает на нее чертов фартук. Она наклоняется к шее, видимо, чтобы лучше разглядеть тонкие завязки, но Хван едва ли не вздрагивает, напрягаясь. Нет, опасности она не ощущала, а вот какое-то другое, еще не до конца понятное ощущение в теле блуждало, заставляя пульс предательски учащаться.       — Бери вот этот нож, осторожно, он очень острый, — шепот возле уха, из-за которого старшая окончательно теряется в прострации, выбивает воздух из легких. Она нервно сглатывает, кивая, пока Шин устраивается со спины удобней, устраивая свои ладони на чужих. Ее руки все еще горячие, согревающие. Удивляет больше лишь полное отсутствие на них шрамов или мозолей, хотя казалось бы, они должны быть, хотя бы из-за неудачных попыток. Только вот обдумать это Йеджи не успевает. Чужая голова почти ложится на ее плечо, находясь совсем рядом и сбивая с толку. — Вот так, дави не сильно, но и не слабо, иначе не срежешь. Не старайся тянуть на себя, лезвие может соскочить и поранить. — Хриплый шепот не позволяет и капли рассудка сосредоточиться на работе по дереву.       — Рюджин, это…       — Все хорошо, не напрягай так руки и кисти. Доверься мне, ладно? — Хван кивает, понимая, что если повернет голову, то столкнется нос к носу с девушкой. И как она попала в подобное положение? Йеджи прикусывает губу, стараясь сосредоточиться на податливой древесине. — Тише, ты бы подцепила занозу, не дергай так ладонью, когда она без перчатки.       — Ты тоже работаешь без них. — Замечает шатенка.       — Я давно в этом деле, уже привыкла. А ты — нет. — Продолжают они в молчании, но с каждым срезом, бесформенная фигура начинает все больше напоминать знакомый силуэт.       — Это кошка?       — Именно, — с довольной ухмылкой произносит Рюджин. — Небольшую фигурку мы сделать успеем, если ты только расслабишь руки. — Ее смешок раздается совсем рядом с полыхающим кончиком уха и Хван решает довериться, позволяя управлять своими руками.

***

      Они и правда успели доделать небольшую фигурку, которую Шин после обработала, чтобы избавиться от риска занозы. Они еще немного поговорили ни о чем, а после, направились до дома Хван. На ее удивление, на улице уже смеркалось, а родителей Рюджин, как Юны и Муёля видно не было. Младшая отмахнулась, сказав, что они подтянутся позже. Когда они наконец доходят до дома, за разговорами о хобби и новостями из социальных сетей, то шатенка сразу заходит на крыльцо, оборачиваясь. Рюджин улыбается, склоняя голову и чуть прикусывая губу. Неотрывно смотрит на Йеджи, что заливисто смеется, удобно устроившись на крыльце. Шин невольно засматривается на старшую. А после мягко ловит ее запястье, проворачивая мелкую махинацию.       — Рюджин? — Удивленно тянет старшая.       — Спасибо, за день, — Шин улыбается, настолько искренне и мило, что внутри шатенки что-то екает. Ощущая легкую тяжесть на запястье, она поднимает его, удивленно расширяя глаза. На темной, довольно плотной резинке, были нанизаны нежно-фиолетовые, кое-где переходящие в более темный, природный оттенок, бусы, из точно такого же минерала, который стоял в комнате Йеджи. Она разглядывает браслет, вертя руку, а после удивленно воззряется на Шин, что, кажется, очень довольна своей выходкой.       — Это…       — Обработанный аметист. Я видела, как тебе понравился минерал, а потому, решила попробовать что-то из него сделать. Нашла еще и сидела разбиралась в технике. Долго страдала с полировкой и этими растворами, Муёль думал, я их травить собралась, — смеется младшая. — Но результат, меня более чем устраивает. И кажется, тебя тоже, — добавляет она с легкой ухмылкой.       — Ты еще спрашиваешь?! — Хван дает легкий щелбан брюнетке. — Ты сама сделала это чудо и сомневаешься в том, что мне понравится?       — Никогда не знаешь, что может пойти не по плану, — пожимает плечами Шин, уворачиваясь от щекотки. — Ну тише-тише. Так, тебе нравится?       — Мне все нравится, идиотка, — качает головой шатенка. — Кажется, это был самый комфортный и спокойный день за все то время, как я нахожусь здесь. — Она улыбается, видя ответную ухмылку и довольный сверкающий взор. — Спасибо и тебе за этот день. Это было потрясающе. И за кошку и за, — она поднимает руку, показывая браслет.       — Не за что, рада что тебе понравилось, — Шин склоняет голову. Явно собирается привычно отсалютовать и развернуться, чтобы уйти, но Хван решает поменять ход событий. Рискует, поддаваясь какому-то импульсу в душе, наклоняясь и быстро оставляя смазанный поцелуй на щеке. После чего, не говоря ни слова, резко разворачивается к двери и быстро исчезает в доме. Она приваливается спиной к древесине, ударяясь затылком и ошарашенно открывая глаза. Неужели это действительно произошло? Так еще и она сама была инициатором… Сердце бешено бьется в груди, пока на губах расплывается идиотская улыбка. Взгляд падает на браслет на руке, заставляя ощутить все тепло, которое только можно было почувствовать.       — Идиотка, — хмыкает Хван, уверенная в том, что Шин уже ушла, да и за такой плотной дверью, попробуй что-то расслышать, особенно учитывая, что она произнесла это срывающимся шепотом.       — Сама такая, — хмыкает Шин, убирая ладонь от краснеющей от смущения щеки и ухмыльнувшись, уходит, с тихим довольным «ес», сопровождаемое довольным сгибом локтя к колену. Все же, возможно, у нее есть шанс. Продолжение следует….