The Beginning
Вид за бортом оставался неизменным уже который час.
Ноги болтались над пустотой, пока лоб холодил металлический поручень, к которому он прижимался в надежде остудить голову. Морская соль плохо сказывалась на его дредах, тяжелыми прядями падали на глаза, но сил отвести их просто не было.
Первое время удавалось натягивать улыбки при встрече с друзьями, по которым он и правда скучал. Он ловко, как и Шрам, избегал ответов о том, где и с кем он был, и кто же был его спасителем. Говорить о проведенных днях совсем не хотелось, даже с лучшим другом. Это было слишком личным, слишком своим, чтобы делиться просто так.
— Экко, — женский голос неожиданно раздался из-за спины, отчего он в удивлении встрепенулся, резво оборачиваясь. Стоило бы подлечить нервы.
— Дея, — кивает он, тут же возвращаясь к созерцанию бескрайнего океана, возможно, не слишком вежливо, но и прерывать свое уединение Экко не просил.
Девушка, видимо, не замечает его желания побыть одному, усаживаясь рядом и стараясь выловить его взгляд. Ее янтарные глаза красиво вспыхивают в редких лучах пробивающегося солнца, но Экко эта красота не трогает.
— Я… Я просто хотела сказать, что рада твоему возвращению, — ее рука ложится на его плечо едва ощутимо, и все же ему не сильно приятно такое вмешательство.
Экко уклоняет голову в другую сторону, сжимая в тонкую полоску губы и сглатывая раздражение, которого подруга определенно не заслужила. Это его проблемы и плохое настроение, которые не стоит перекладывать на кого-либо.
— Да. Я тоже рад вернуться, мне вас всех не хватало, — голос полон равнодушия, которое никак не удается из себя вытолкнуть. Ему просто нужно время и пространство, но, кажется, что все только торопят его.
Голубой вокруг заполняет всего его так, что Экко не слышит ее удаления, не замечает стайки птиц, означающей, что они уже близко к городу. Дому. Так это называется, верно?
Тяжелые шаги с тихим металлическим лязгом ставок раздаются позади него.
— Шрам, хотя бы ты пока оставь в покое, — Экко сжимает переносицу, едва сдерживая себя.
Неожиданно его глаза накрывают две небольшие ладони. Правый глаз холодит от прикосновения с металлом, заменяющим средний палец.
— Угадай кто? — скрипучий знакомый голос звучит прямо над макушкой. Сердце в миг заводится в бешеном темпе, что жар охватывает все тело и даже больше.
Экко хватает одну ее руку, отводя от лица и в неверии глядя вверх. Розовые глаза сияют, смотря на него с едва скрываемой радостью, пусть и смешанной с большой ложкой сомнения. Джинкс улыбается широко одними губами, но в каждой тонкой черте ее лица проглядывается настороженность, словно она не уверена, какую именно реакцию получит от него.
Голубые пряди спадают прямо на его лоб, щекоча, и переплетаясь с его белесыми волосами.
Джинкс двигается первая, выходя из-за его спины и садясь рядом. Его крепкая хватка на запястье (определенно фетиш) не дает ей вырваться, хотя она и не думает об этом. Да и бежать с летающего корабля ей некуда.
— Джинкс… — сложно верить своим глазам и полупьяному от свежего воздуха мозгу.
— Это я! — Ее свободна рука взлетает в мнимом ликовании, но тут же опадает обратно безвольно. Черты лица расслабляются, стоит ей убедиться, что Экко не будет злиться и ругаться на нее. — Не знала, что ты такой нытик. Сидишь тут, в одиночестве, девчонок распугиваешь.
Слова Вай при их первой встрече после ее заключения всплывают в памяти. Сестры.
— Я… Просто… Ты здесь! — Экко не может оторвать глаз, рук, оттого тянется к ней еще сильнее, захватывая в сильные объятия. Ее голова опадает ему на плечо, и их тела, стоит им почувствовать тяжесть друг друга, расслабляются в этих прикосновениях. Джинкс не обнимает его в ответ, ее руки тряпками лежат между ними, только прижимается ближе, молча моля о том, чтобы он ее не отпускал.
Экко кусает губы, смакуя свою радость и решаясь спросить, что же это все значит.
— Ты возвращаешься? — вопрос тихий, неуверенный, трепещущий в самом сердце. А ожидание ответа растягивается на целую вечность.
— Что-то типа того, — Джинкс пожимает плечами, и он чувствует, как ее пальцы в нервозности играют с тканью его плаща. — Но, — ее ладонь упирается ему в грудь, чуть отталкивая, хотя расстояние между ними остается едва ли видимое, — у меня есть условия.
— Все, что угодно, — и ведь не врет. Его готовность рисковать всем просто обезоруживает, и он задается вопросом, догадывается ли хоть немного Джинкс, какую власть имеет над ним?
Ее усмешка говорит о том, что она прекрасно все знает.
— Главное, Вай об этом не должна знать. Как и Заун. Я мертва для всех кроме поджигателей, — ее тон непривычно серьезен и беспрекословен. Шестеренки завертелись в голове, стоило Экко раздумать о том, как это осуществить.
— Хорошо.
— Эй, я серьезно, — Джинкс тычет в него пальцем, удостоверяясь, что он полностью сосредоточен на ней, словно это могло быть по-другому. — Если я пойму, что есть хоть шанс, что информация просочиться, я исчезну.
— Джинкс, я понял. Верь мне, — легко сказать, тяжело сделать. И кислая мина на ее лице была тому подтверждением.
— Хорошо.
— Что-то еще?
— Да. Во-первых, ты при себе оставляешь все эти нудные завывания о лучшей версии меня, понятно? — Экко кивает, хотя прямо сейчас ищет обходные пути, позволяющие ему убеждать ее в этом без нарушения обещания. — Во-вторых, я не обязана помогать вам в ваших бесполезных вылазках, и ты меня не будешь переубеждать.
Мысленные пункты плана о том, что они обсудят в будущем, все пополнялись и пополнялись, и это не могло не радовать. Она говорила об их совместном будущем.
Вдали, прямо за ее плечом сквозь океанский туман уже проглядывался силуэт города.
Она возвращается с ним туда.
— В-третьих, ничего личного. Ты не лезешь ко мне в душу, а я к тебе. Мы бизнес-партнеры по улучшению Зауна, не более, — Джинкс взмахивает прядями, по-деловому отворачиваясь от него, словно весьма неприятная сделка была закрыта, и даже не представляя, как сейчас была похожа,
о ужас, на Кейтлин Кирамман.
— Правила уже вступили в силу, или мы можем еще поговорить о лучшей версии тебя? — он сгибает колено, закидывая на него локоть, смотря на нее с нахальством, которого, казалось, он лишился уже долгое время назад.
— Заткнись, коротышка, — Джинкс закатывает глаза, но мягкая улыбка с потрохами выдает то, как она сама рада. — О, и кстати. В-четвертых, мне нужен мой граммофон.
Экко усмехается, покачивая головой.
— Ну, думаю, это мне по силам.
Джинкс то и дело косит на него взгляд, наслаждаясь прикосновением прохладного бриза к коже, и впервые кажется, что ужасы прошлого отступили. Что они всегда были только здесь со своими кривоватыми улыбками и тихими надеждами на светлое будущее.
Ее губы манят его, вынуждая взгляд бегать от ее глаз, к окружающему их миру и обратно к ее губам, создавая тем самым замкнутый порочный круг, из которого не то чтобы хотелось выбраться.
Джинкс фыркает, замечая его душевные метания, но никак не облегчает задачу, складывая руки на перила и кладя поверх голову, внутренне готовясь к встрече с родным городом. Ее волосы то и дело взлетают от порывов встречного ветра, а линии тела до непривычного мягкие и расслабленные.
Экко смотрит на нее весь оставшийся путь, понимая, что в первые за долгое время он может дышать.
