Притвориться, что это в первый раз

      Джинкс определенно соврала, сказав, что центр здесь мертвый. Жизнь кипела, шумела в четком ритме, похожем на стук сердца в особенно бешенные драки. Воздух был настолько наполнен пылью и смогом, что о любом оттенке голубого над головой можно было только мечтать. Респираторов с собой не было, да и едва ли они могли продержаться в такой грязи. Их лица были обвязаны плотной тканью, не дающей грязи попасть прямо в легкие, а глаза превратились в тонкие щели.              Экко сначала напрягся, думая, что уж слишком они похоже на беглецов или тех, кому есть, что скрывать, но выйдя на главные улицы, понял, что здесь выглядели так абсолютно все. Определенно идеальное место, чтобы исчезнуть.              — Зачем мы тут? — он склоняется к ней близко, даже слишком, но лучше так, чем довериться хоть единой душе вокруг.              Джинкс не разворачивается к нему. Он видит как под бесформенными слоями плаща ее плечи приподнимаются и тут же опускаются. Как информативно.              — Сам же на экскурсию напрашивался. Вот, припасла напоследок, идем, — ее тонкие пальцы в перчатках хватают его за подол такого же плаща, резко увиливая в сторону и таща за собой.              Отовсюду слышатся крики, угрозы, чистой воды брань и чуть ли не стрельба. Перейти небольшую дорогу, полную людей, машин и животных на привязи — уже целый риск для жизни. Экко здесь определенно не нравится. Едва ли можно сказать, что жизнь в Зауне комфортнее, но люди, по крайней мере, пытаются друг к другу притереться. Здесь же ощущается, что все друг у друга только на мушке.              Они виляют по улице, чудом избегая столкновений с кем-либо. Экко не успевает осознать, когда перед лицом открывается неприметная на первый взгляд дверь, и он вваливается в помещение. Здесь прохладно и темно так, что приходится вглядываться, чтобы хоть что-то увидеть после полной желтизны улицы.              Стоит ему оглядеться, как сердце замирает в груди. Фиолетовый цвет везде. Мерцание. В стаканах, лампах. Фиолетовый витает в воздухе, когда десятки и сотни людей выдыхают его практически в унисон, прикрывая глаза от наслаждения, стоит зрачкам на короткий миг блеснуть неоном. Вот он и дома.              Было очевидно, что Химбароны не прекратили попыток поставлять продукт в другие регионы и страны, но Экко и не догадывался, что производство и торговля набрала такие обороты. Он думал, что до сих пор Мерцание для всех остальных это больше деликатес, нежели обыденность, которую можно нюхнуть в любом углу.              — Хэй, — Джинкс толкает его в руку, замечая, как тот в ступоре замер на месте. Тянет его за локоть вперед сквозь толпу уже явно ничего не соображающих от дури зевак. Она щурится, стараясь хоть немного скрыть свой необычный цвет глаз, хотя едва ли кого-то здесь это интересует.              Барная стойка, чуть освещенная в отличие от всего остального помещения, похожа на все остальные, что он видел. И все они напоминают ему Последнюю Каплю, где вот-вот послышится басистый смех Вандера и неподалеку мелькнет тучная фигура Бензо. Голова начинает болеть от осознания реальности с Мерцанием, горьких воспоминаний и клубов дыма вокруг. Экко чуть сдвигает ткань с носа, благо вентиляция работает хоть чуть-чуть и песчинки не норовят попасть внутрь него.              — Две танцующие нимфы, — Джинкс салютует бармену, видимо, уже побывав тут. Сложно представить ее, напивающуюся в баре и открывающую незнакомцам душу, хотя, может, он ее просто плохо знает. — Вот увидишь, тебе понравится. Штучка ядерная.              — Ты… ты знала про все это? — Экко кивает куда-то себе за спину. Джинкс оглядывается в мнимом недоумении, но взгляд уже насторожен и готов к защите. И почему их общение не может быть спокойным хотя бы день?              — Про бар, ну да, это чуть ли не главный в городе и…              — Мерцание, Джинкс. Мерцание. Оно здесь повсюду!              — И что? — ему видится только ее профиль, брови недовольно сведены, а губы плотно сжаты.              — Мы даже не догадывались обо всем этом, — Экко прикрывает глаза ладонью, давая себе передышку, а пульсирующей голове — тишину. Он слишком резко реагировал на все происходящее, и это явно может дать о себе знать в будущем.              — И чья это проблема? — Джинкс огрызается, хватая откуда ни возьмись картонную трубочку и теребя ее между губ. Она права. Это не ее проблема. Безопасность Зауна всегда была его ответственностью, а не ее. И его розовые мечты о том, что она могла бы стать одной из них, не должны влиять на реальность.              — Ты права. Ладно. Прости. Я не хочу сегодня ссориться, — ему искренне жаль. Это их, скорее всего, последний совместный день в жизни. Не стоит тратить его на ссоры.              — Оно и видно, — хмыкает недовольно Джинкс, но все же расслабляется рядом.              Напитки подают как раз вовремя. Ярко-зеленая жидкость доверия не вызывает, но найти в таком месте что-то более безопасное невозможно, поэтому Экко залпом выпивает рюмку, сильно жмурясь от разлившийся во рту горечи. Он не был большим фанатом алкоголя. Джинкс рядом только хмыкает, беря с него пример, но в лице не меняется совсем, словно воду выпила. Вот что значит хорошая родословная.              Разговоры текут обо всем и ни о чем, пока время стремительно бежит, вынуждая смириться с мыслью, что скоро он один вернется в Заун. С каждой новой рюмкой это место перестает быть таким уж мрачным и неприветливым. Огни не кажутся слишком яркими, а музыка слишком назойливой. Хотя, скорее всего, это связано с тем, что фокус его зрения сместился на что-то более приятное, чем вид захудалого бара.              Экко сам не замечает, как оказывается в полулежачем положении на барной стойке. Щека упирается в кулак, пока он сидит в полный оборот к ней с мягкой полуулыбкой на губах. Ее слова, сопровождаемые бурными жестами и сменой тонов голоса, едва доносятся до его ушей. Ему просто нравится смотреть.              Блики света играют в ее прядях, нагло вылезших из-под капюшона. Глаза сияют от алкоголя и переживаемых эмоций, а губы растягиваются то в улыбке, то в жутком оскале, напоминая ему их игры из детства, где они были противниками друг друга на поле боя. Желание придвинуться ближе, вновь коснуться ее, почувствовать ее запах пронзает каждую мышцу. Экко двигается вперед на миллиметры, следя за ее реакцией, готовый отступить. Но Джинкс даже не замечает его душевных метаний, поглощенная воспоминаниями погони за мелким воришкой, укравшим ее коллекцию обезьянок.              Что-то резко меняется вокруг. Экко хмурится и часто-часто моргает, не понимая, что происходит. Ощущение, что он заметил что-то, но его мозг смог быстрее понять это, чем полупьяное сознание. Он выпрямляется на стуле, оглядывается, сканирует помещение одними глазами, но не замечает ничего подозрительного. Голос Джинкс продолжает звучать под ухом, но Экко словно находится в вакууме, и все слишком далеко от него.              Пот выступает на губе и под носом, а во рту пересыхает. Что-то здесь есть. Он потирает лоб рукой, продолжая оглядываться исподлобья, делая вид, что внимательно слушает подругу. Знакомая тень мелькает прямо за макушкой Джинкс, и Экко задерживает дыхание.              — Черт, — его рука тянет ее за подол плаща, разворачивая ее к себе полностью лицом, пряча и ее и себя за ее фигурой от не слишком приятной встречи. Джинкс в удивлении пялится на него, не понимая резкой перемены. Экко пригибается, выглядывая из-за ее плеча и следя за худощавой фигурой, словно призрак проходящей сквозь толпу.              — Чт…              — Шокермен здесь, — все те же длинные темные сальные пряди, уложенные назад. Худощавое лицо и крысиный вороватый взгляд. Он не мог ошибиться. Джинкс пытается обернуться, но парень тут же одергивает ее, натягивая ее капюшон больше на лицо, скрывая ее. — Разве ты не убила его?              — Не было времени. Тебя надо было спасать, — ее рука под плащом проверяет кобуру и наличие пистолета на месте. Экко полностью безоружен, если только не считать физической силы, но против ножей и пуль этого может оказаться мало.              Есть только несколько секунд, чтобы принять решение, хотя итак очевидно, что выбора у них особо нет. Их взгляды пересекаются, и они кивают друг другу в унисон.              — Уходим.              — Идем за ним.              Оба замирают в шоке от предложений каждого.              — Идем за ним?              — Уходим?              — На кой черт нам идти за ним? — Джинкс раздражается быстрее обычного, оглядывается опасливо, напоминая ему этим, что они как раз находятся в логове тех самых бандитов и их соратников, а, значит, союзников у них здесь нет.              — Возможно, они что-то планируют снова. Прибытие корабля уже завтра, мы можем помешать им, — Экко убежден в своей идее, хотя назойливый голос здравого смысла и кричит во всю, что это слишком опасно и рискованно. Ее взгляд неумолим, и Джинкс уже готова сорваться с места, чтобы скрыться, с ним или без него. Экко знает, как переманить ее на свою сторону, хотя потом и получит за это. — Неужто ты так боишься?              Глаза Джинкс вспыхивают на короткий миг, стоит его издевательскому тону мелькнуть в словах. И почему его так и норовит засунуть голову в пасть монстра?              — Боюсь? — попалась.              В его бедро утыкается нечто холодное, и Экко аккуратно отодвигает плащ, чтобы посмотреть. Пушка. Не такая навороченная, как у нее, но вполне боеспособная. Улыбку едва получается сдержать, когда Экко осознает, что старый добрый способ влияния на Паудер все еще работает.              — Дверь в конце коридора. Там лестница на второй этаж. Он зашел туда, — Экко берет из ее рук пистолет (и где она все время таскала его?) и запрятывает за пояс штанов. Оружие непривычное и едва ли любимое, но с пары метров ранить кого-то у него должно получиться.              — Детишки, вы либо уединяйтесь, либо прекращайте это, — бармен наклоняется к ним с предупреждающим шепотом, потирая только помытый стакан. Экко смотрит на него в недоумении первые секунды, пока не прослеживает траекторию его взгляда, падающую на руку Джинкс, спрятанную за плащом и лежащую на весьма компрометирующем месте. По крайней мере, так кажется со стороны.              Краска заполняет все его лицо, пока слова в панике собираются в единое предложение. Джинкс срабатывает быстрее.              — Думаю, нам подходит первый вариант, — она нахально подмигивает барному и спрыгивает с барного стула, хватает Экко за руку и утягивает за собой в сторону той самой двери. Не отпускает его, даже когда они пропадают из поля зрения мужчины.              — Первый вариант, да?              Джинкс успевает уже натянуть ткань плаща обратно на нос, оставляя открытыми только сощуренные от смеха глаза. Она последний раз оборачивается к Экко, наверняка, показывая язык, который он не видит сквозь маску, но четко представляет на ее лице. Лестница наверх оказывается общей, и им не нужно прятаться или притворяться кем-то, чтобы подняться. На втором этаже дышится проще, меньше дыма. Коридор оказывается еще темнее нижнего этажа и отдан для небольшого борделя. Большинство дверей отсутствует, замененные на полупрозрачные шторы.              Экко намеренно смотрит на макушку Джинкс, чтобы взгляд не падал на что не попадя. Та же, кажется, лишена любых норм приличия, с любопытством оглядывая то одну, то другую комнату, из которых доносятся весьма непотребные звуки. Неожиданно из одного из проемов вылетает девушка, чуть ли не падая на противоположную стену коридора.              Так странно, что их руки почти двигаются в унисон, когда оба тянутся к оружию, спрятанному под плащами. Но оно не требуется.              — Пока-а, — девушка посылает оставшемуся в комнате человеку воздушный поцелуй и поворачивается в их сторону, хихикая.              Ее практически полностью, за исключением тонкой ткани, голые бедра соблазнительно покачиваются из стороны в сторону. Грудь на пару размеров больше среднестатистической едва ли можно назвать прикрытой из-за ситцевой зеленой ткани на ней. Этот образ определенно можно назвать… соблазнительным. Экко тушуется, стоит их взглядам пересечься на пути друг другу. Девушка улыбается ему, чуть прикрывая веки и одаривая его шлейфом сладчайших духов, когда проходит мимо. Экко на нее не оборачивается.              Джинкс же смотрит ей в спину во все глаза.              — Ну ничего себе, — с ее стороны не хватает только присвистывания. Экко закатывает глаза и разворачивает ее за плечи, подталкивая вперед. — Ну что? Не в твоем вкусе?              — Соберись.              Шокермен определенно не пришел сюда ради увеселений, значит, их место сбора за какой-нибудь закрытой дверью. В итоге один главный коридор разделяется на множество более мелких и ветвящихся, создавая своеобразный лабиринт без окон, но со множеством дверей. И как им найти нужную?              — Дай подумать, — Джинкс театрально прикладывает палец к губам, будто бы задумываясь, хотя прекрасно уже знает ответ. — Они считают себя большими опасными шишками, а, значит, и дверь должна быть большой и опасной. По типу-у-у… Этой!              Чуть ли не в конце коридора в тени затаилась большая железная дверь с резными вставками в виде клыкастой распахнутой пасти какого-то дикого зверя. Драгоценные камни, воткнутые в металл, так и мерцали, маня и соблазняя их вытащить. Это определенно было то, что нужно.              — Ну что, малышка, скажем нашим друзьям «Привет»? — Джинкс, маниакально улыбаясь, подняла свою разноцветную пушку на уровень глаз, вновь и вновь рассматривая со всех сторон. Экко тяжело сглотнул, узнавая старую добрую Джинкс. Благо, что на сей раз, не он ее противник.              — Прекрати уже флиртовать с оружием, — зашипел он ей прямо в ухо, отдергивая ее руку под плащ и заводя их в тень ниши, откуда легко можно было наблюдать за комнатой. — Мы не знаем, сколько их там, нужно подождать.              — Во-первых, не ревнуй. Во-вторых, ты скучный, — ее голова громко стукнулась, ударяясь головой о камень, когда Джинкс, недовольно цокая, откинулась на стену. Экко проигнорировал первую часть фразы и фыркнул на второй, не соглашаясь и не отрицая.              — В данной ситуации эта самая «скука» может спасти нам жизнь.              — В данной ситуации мы проживем часы своей жизни зазря, — и все же она осталась ждать с ним.              Гости проходили мимо, в большинстве своем не обращая на парочку в тени никакого внимания, хотя некоторые и подозрительно щурились, вынуждая Экко каждый раз прислоняться к Джинкс все ближе и ближе, скрывая их лица от посторонних глаз и делая вид, что они занимаются тем, для чего и создано это место.              Не сказать, что в его голове не мелькала мысль сделать что-нибудь взаправду.              Благо, не прошло и часа, как дверь с тихим щелчком приоткрылась, иначе Джинкс бы его живьем съела.              Тот самый Шокермен в том же балахоне высунул наружу сначала одну голову, опасливо озираясь. Без своего шокера он и не казался таким уж опасным. Скорее наоборот, запуганный абсолютно всем, что его окружает. Кто-то грубо толкнул мужчину в спину, вынуждая чуть ли не кубарем перевалиться вперед. Рослый мужчина был сильно похож на тех двоих, кого Джинкс застрелила в гавани. То же самое широкое квадратное лицо с мелкими глазами-бусинками и широким от постоянных переломов носом. Их отец? Или сильно состарившийся старший брат?              Шокермен нервно дергается, приваливается к стене, стараясь слиться с ней в одно целое и дать больше места своему, скорее всего, боссу. Не верится, что не так давно, он без страха и сожаления атаковал людей, надеясь поджечь как можно больше. Без этого чудо-устройства едва ли он представлял из себя что-то важное.              Эти двое направлялись в единственно возможном для выхода направлении — к ним. Экко ближе встал к Джинкс, прикрывая ее лицо плечом и крепко хватая за запястье, готовый к тому, чтобы закрыть ее собой или же увести в миг из этого места. Из-за неудобного ракурса он больше слышал, чем видел приближение мужчин. Один громкий и твердый шаг против трех мелких и неуклюжих.              Джинкс чуть опустила веки, что едва ли помогло скрыть розовое сияние под ними, так хорошо видимое в полутьме.              Экко буквально кожей почувствовал, что они поравнялись, мурашки пробежали по всему телу, но глаз не поднимал.              Волна облегчения чуть не подкосила колени, когда бандиты, что-то хмыкнув, прошли мимо них, едва обратив на пару внимание. Понадобилось три глубоких вдоха, чтобы сердцебиение пришло в норму. Приоткрыв глаза, Экко встретился с весьма недовольным взглядом девушки.              — Вот это веселье, — пробурчала она, поднимая их все еще сцепленные руки. Его хватка на ней была просто железная.              — Прости, — он убрал ладонь, замечая красный след, оставленный от своей руки и надеясь, что не будет синяка. Дверь в кабинет больше не открывалась. — Думаешь, там кто-то еще остался?              — Ну вот зайдем и узнаем, — Джинкс толкает его в плечо, желая уже выйти из замкнутого пространства, но Экко вновь пригвождает ее к стене. Это какой-то фетиш?              — Подождем пару минут, чтобы эти двое ушли подальше.              Джинкс рыкает недовольно, отталкивая его от себя и вновь прислоняясь к стене. Глаза с особым интересом исследуют потолок. Экко скучает по своим часам, которые так до сих пор ни на что и не заменил. Чувство времени неточно и постоянно зависит от окружающих обстоятельств. Вот сейчас, например, ему не терпится зайти, из-за чего время тянется медленно, и кажется, что уже прошли часы.              — Ладно, пойдем, — он выходит первым, еще раз оглядывая опустевший коридор и бесшумно проходя вперед. Надеется, что не ошибся с расчетами, и что он не ведет их в ловушку.              — Да, большой жирный босс, — ее тон по-прежнему саркастичен, что очень хорошо сообщает ему об ее отношении к этому делу и ко всему дню в целом. И все же, он не реагирует.              Дверь оказывается даже незапертой, что только усиливает паранойю. Все слишком просто. Подозрительно просто. Экко бросает вопросительный взгляд на Джинкс, надеясь, получить от нее объяснения. Какая-то странная особенность Билджвотера? Но она только пожимает плечами, смелее хватаясь за ручку и открывая им проход.              — Может, ловушек понаставили, — решает она, смело заходя первой и погружаясь в полную темноту. Экко следует за ней, отодвигая с пути навешанные ткани, прикрывающие коридор в главную комнату.              К счастью для них, она полностью пуста. Экко быстро проверяет прилегающие помещения на всякий случай, но там также никого нет. Удача была на их стороне, и не стоило зазря тратить это время.              Помещение оказывается отличным от того, что он представлял. Не так… помпезно. Простая комната с полуголыми потрескавшимися стенами грязно-желтого оттенка. Дряхлая мебель, выцветшие ткани. Даже не верилось, что это кабинет главы преступной банды.              Горы мусора, окурков, склянок с сияющими каплями мерцания внутри.              — Хэй, — Джинкс подзывает его, стоя у главного большого стола. Листы бумаги, карты, порванные схемы валяются то там, то здесь. Здесь царит полный хаос, что вовсе не помогает собрать целостную картину.              — Ощущение, что у них самих нет ничего цельного на нас, — ему удается только разглядеть везде знак поджигателей — заостренный знак бесконечности. Но это была единственная зацепка, свидетельствующая о том, что о них знают. Экко перебирает бумаги, вчитывается, но информация слишком разбросана.              — Я бы так не сказала, — его взгляд перемещается с бессмысленных каракуль на ее фигуру, замершую за широким стулом. Она пристально оглядывала стену, проводя пальцем от одного прикрепленного листка к другому, приподнимая их и смотря на что-то под ними. — Это карта. Заун и Пилтовер.              — Что? — Экко бросает свое занятие, обходя стол с другой стороны и становясь рядом с ней. Хочется сорвать все ненужные, наспех прикрепленные записки, но это подсказки. Под ними и правда угадываются знакомые очертания улиц и главных значимых мест Зауна. — Они… ищут нас?              В записях можно разобрать опросы людей, видевших их где-то или же проверявших возможные места их обитания. Множество красных крестиков, перечёркивающих их знак, проглядываются сквозь слои бумаги. Места, где их не нашли. Их было много, даже слишком.              — И не только, — Джинкс ткнула пальцем в место, где был нарисован странный фиолетовый витиеватый знак, напоминающий по своему силуэту колбу. — Это здания Химбаронов. Петрок Грим, Корина Вераза, Восс, — палец уткнулся в самый большой знак, жирно перечеркнутый красной краской, — Силко.              — Думаешь, они хотят наладить торговлю с Химбаронами? — живот неприятно сжался от плохого предчувствия. Заун, как и Пилтовер, итак были полностью расшатаны, не хватало еще проблем извне.              — Похоже на то, — Джинкс, словно в миг потеряв ко всему этому интерес, отошла от карты и просто рассматривала убранство комнаты.              — И еще убрать всех, кто этому может помешать… — знакомое лицо смотрело прямо на него. Иголка, на которую была прикреплена фотография, проткнула левый глаз. Кейтлин Кирраман. Ее фото почти полностью перекрывало территорию Пилтовера, что означало, они считали ее главной угрозой там. — Вай тоже здесь.              И правда, маленькое фото, едва заметное, висело рядом. Он оглянулся на Джинкс, старающуюся совладать со своими эмоциями, но все уже видел, как напряглись ее плечи, когда она сложила руки на груди, как ногти сильно впились с белесую кожу и как затрепетали ресницы. Ее взгляд бегал то с одной, то с другой фотографии, не способный зафиксироваться на чем-то одном.              Сначала Экко задумался, почему ее фото — лидера восстания всего Зауна — нигде не упоминалось, а потом вспомнил, Джинкс все еще считалась мертвой, а значит ни во врага, ни в союзника ее поставить нельзя. Как удобно.              — Ты все увидел? — ее голос ломался от едва сдерживаемых эмоций, а пальцы вновь мелко задрожали. — Пора делать ноги.              — Подожди, — бумаги дождем полетели со стола, пока Экко в панике перебирал их, ища какие-нибудь планы на завтрашний корабль. — Нужно узнать, что они собираются делать завтра. Помогай.              Джинкс фыркнула, подозрительно оглядываясь на дверь и держа пушку на готове. Ничего не получалось найти. Было столько имен, наименований группировок банд, сроки и содержания поставок, но ничего про них. Стол был пуст, карта тоже не давала ничего нового.              — Возможно, они решили вас пока не трогать, — Джинкс была на пределе. Находиться в одной комнате с фотографией сестры, картой города, который ей пришлось покинуть, кучей ненужных болезненных воспоминаний и риском быть атакованной, было тяжело. Но Экко не мог позволить случиться завтра худшему.              — Я в это не верю, — ящики стола открывались один за другим, бесконечные папки и схему. — Ты не создавала больше ничего? Больше не было краж?              — Нет.              Экко выдохнул, сдаваясь и прислоняясь лбом к холодному краю стола. Нужно было успокоиться. Даже если у них есть что-то на завтра, поджигатели с этим справятся, и он будет рядом, чтобы помочь.              — Ладно. Дай секунду, я только… — Экко отстранился от стола на считанные миллиметры, когда его взгляд сфокусировался, ему удалось заметить едва заметную щель между крышкой стола и прилегающей снизу стенкой. Руки суетливо начинали проверять всю деревянную поверхность, ища какой-нибудь рычаг или кнопку. Наконец, пальцы коснулись небольшой выпуклости на ножке стола и маленькая деревянная дверца распахнулась, чуть не ударяя его по лицу.              Внутри аккуратными папками были разложены еще листы бумаги. Каждый из них был подписан и датирован, что не составило труда найти нужный. Именно в момент, когда Экко решил вчитаться в исписанные каракулями листы, за дверью послышался знакомый шум шагов.              — Черт, — Джинкс сильнее сжала оружие и направила его прямо на дверь. Ее взгляд метался по комнате, ища ходы отступления или места для пряток. Светлое окно, ведущее прямо на бурнокипящую улицу, казалось весьма соблазнительным. Их взгляды пересеклись, когда схожие мысли мелькнули в голове, и они кивнули друг в другу в унисон. — Сразу говорю, я уже давно не участвовала в драках, так что могла заржаветь.              — Ха, что-то не верится, — падающие от ее выстрелов тела и молниеносные движения, так, что даже отследить их нельзя, всплыли в памяти.              Экко буквально вырвал папку из общей стопки, стараясь положить остальные бумаги в изначальное положение, хотя едва ли они не смогут заметить устроенный ими бардак. Еще больший бардак, что был до этого. Крышка от ящика закрылась с тихим щелчком.              Оба оказались у окна в мгновение ока, выглядывая: было не так уж высоко, но стоило все же спуститься аккуратнее. Справа от них на расстоянии вытянутой руки была проложена спускающаяся вниз балка. Хлипкая на вид, но вариантов не было.              — Вперед, — Экко подтолкнул Джинкс сзади, держа ее за локоть, чтобы та не свалилась, словно ей, выросшей в лабиринтах Зауна, привыкшей скрываться в самых изворотливых местах, это было нужно.              Джинкс выпрыгивает из окна, разворачиваясь, и опирается на кривой выпуклой камень в стене, хватается за тонкий метал и в два-три прыжка ловко спрыгивает вниз. Балка дребезжит, едва удерживаясь на стене, но все же не давая ей упасть. У Экко нет времени на аккуратность, поэтому ему приходится спрыгнуть, уже в воздухе хватаясь за балку. Металл воет и гнется, удерживая на себе вес парня и все же отрывается от стены. Камень крошится на землю, заставляя щурить глаза.              Ноги касаются твердого желтого камня. Легкие и нос щиплет от грязного пыльного воздуха, а в глаза словно насыпали песок. Времени ориентироваться совсем нет. Знакомые руки хватают его за полы плаща, утаскивая за собой. Экко бежит за Джинкс вслепую, не оборачивается, чтобы окружающие не увидели его лица.              Они бегут недолго, но направление постоянно меняется. Шаг, рывок и его сильно припечатывает к стене, так что весь воздух вышибается из легких. Экко заваливает чуть в бок от неожиданной остановки, но ему, столько лет летавшему на Хевиборде ничего не стоит вернуть равновесие. Он натягивает ткань чуть ли не до переносицы, моргает часто-часто, очищая глаза от пыли и давая им привыкнуть к новой среде после очищенного воздуха в помещении.              Листы бумаги все еще его руке, уже изрядно помятые и потрёпанные.              — Надеюсь, это того стоило, — Джинкс хмыкает, больше раздраженно чем заинтересованно, и, переводя дыхание, отталкивается от противоположной от него стены, уходит в глубь небольшого затемненного переулка, где они скрывались. — Они будут ждать вас завтра.              Даже не оборачивается, чтобы посмотреть, следует ли он за ней. Экко негодует больше напоказ, нежели и правда недовольно. Губы успели пересохнуть и покрыться мелкими морщинками, да и он сам весь в пыли, и от этого хочется очиститься.              Несмотря на общее постоянное ощущение опасности, жизнь здесь по большей части скучна и размеренна. Ну, только если ты не занимаешься грабежами и мародерствами или же не борешься с этими грабителями и мародерами. Поэтому день длится долго и ленно. Джинкс и Экко на пару успели захватить собой небольшой перекус да странное пойло в сомнительной бутылке, которые и напитком не назовешь. Те стопки алкоголя уже успели изрядно выветриться от быстрого тока крови. Путь в центр, да и в его округу им был заказан, поэтому было принято решение залечь пока на дно и переждать до утра.              Экко, в отличие от все еще обиженной на испорченный день Джинкс, полностью отдался разработке контратаки. То, что им повезло в прошлый раз, вовсе не значит, что следует полагаться на удачу и в этот. Тем более, что больше его «Удача» не планирует вновь «прикрывать их подожжённые задницы», как выразилась она сама.              — Я не понимаю. Все слишком просто, — Экко переворачивает листы уже в сотый раз, не веря в то, что видит. Сомнения одолевают его одно за другим, а интуиция кричит, что что-то не так, но ему никак не дается понять, что это.              — Ну, я уже говорила тебе, что люди здесь не шибко изобретательные, — голос Джинкс доносится сверху, прямо с проржавевшего бруса, который она использует как лежанку. Одна ее нога свисает вниз, болтается, осыпая куски ржавой поверхности.              Экко вспоминает, как в детстве Паудер боялась высоты, каждый раз замирая перед бездной, не способная отвести глаз и побороть свой страх. Джинкс же решила этот страх из себя буквально вырвать, постоянно испытывая себя, проверяя, остались ли хоть крохи от своей старой версии.              — Да, но это по сути тот же план атаки, что и в прошлый раз, — Экко перепроверил записи в сотый раз. Ничего не изменилось кроме даты в углу и списка возможного товара на обратной стороне. — Но теперь у них даже нет шокера, чтобы взять перевес. Мы разобьем их в два счета.              Гулкий удар об пол раздается позади него, но Экко решает не оборачиваться, хотя все тело замирает в напряжении. Он слышит ее шаги, представляет движение бедер и каждый ее намеренно кривоватый шаг. Ее ладонь все с теми же разноцветными ободранными ногтями появляются прямо у его уха, тянется через плечо.              Его кожа горит, хотя прикосновения даже нет. Экко скашивает глаза, выхватывая те мимолетные секунды близости, обращая внимание на мельчайшие детали ее лица. Чуть затекший макияж, четкие линии розовых губ, больше не пугающее его сияние розовых глаз, уже ставших такими привычными в его жизни. Как там говорят иноземцы? «К хорошему быстро привыкаешь»? Да уж, странное у него в жизни это «хорошее».              Джинкс берет в руки бутылку, к которой Экко побоялся и притронуться, и отпивает большой глоток, чуть морщась от горечи и отходя от него в сторону. Ладони сильно потеют, что приходится их то и дело вытирать о жесткую ткань штанов. Его мотает из стороны в сторону в желании упросить его пойти с ним, буквально умолять ее об этом на коленях и в понимании, что делать это просто эгоистично. Она несчастна здесь, в отделении от сестры и Зауна, но кто он такой, чтобы вновь бросать ее в объятия старых демонов, возможно, сделав и того хуже?              Дерево стало домом для него, но это вовсе не значит, что оно убережет и ее.              — Джинкс, — его голова сама собой в привычной манере наклонилась чуть в бок, пока он подбирал нужные слова. В глаза смотреть не рисковал, да и все мысли из головы вылетят, стоит ей вновь появиться в поле его зрения.              — Экко, — голос полон сарказма, но и предупреждение хорошо слышимо.              Парень выдыхает, прикрывая глаза и смиряясь со своей судьбой.              — Я просто хотел еще раз уточнить…              — Начнешь свою очередную шарманку про возвращение и счастливое семейное воссоединение, получишь бутылкой в глаз, — жидкость внутри стекла демонстративно булькает, намекая на серьезность намерений владелицы.              Джинкс сторонится его, до сих пор держит дистанцию, хотя они и успели перейти черту много и много раз, оказываясь так близко, что стоило бы всерьез задуматься об уровне их отношений.              — Ты несчастна здесь, — констатирует он, решая, что раз уж она решила не ехать, ему можно высказать все накопившееся.              — Вау, ты на картах случаем не гадаешь? Отлично бы получилось, гений, — удивительно, как кровь внутри ее очерченных синих вен буквально закипает, стоит поднять эту тему. Джинкс сутулится, нервно дергается, желая пнуть или ударить что-то. Подушке достается эта участь, а заодно и части краденных бумаг, взлетающих в воздух. — В Зауне я тоже не сказать, что светилась от счастья.              — Убежище — не Заун. Это… Это просто что-то другое, — сидеть на месте не выходит, и Экко не замечает, как встает на ноги, кружа по комнате и взмахивая руками так, словно хочет нарисовать излюбленное древо вместо пустынных потрескавшихся стен. — Ты бы видела, сколько людей нашли здесь помощь, поддержку, спасение.              Джинкс морщится от последнего слова как от застоявшегося запаха Заунской канализации, отшатывается, ощетинивается на него, готовая к своей защите.              — Спасение? Что еще? Излечение? Ведь я больна, не так ли? — она зло усмехается, отрицательно мотая головой и аккуратно отступая назад. Взгляд рассеянный, направленный в пустоту.              Экко реагирует быстрее ее, что просто удивительно. Его рука находит ее ладонь. Пальцы холодные, практически ледяные напротив его горячей кожи. Экко переплетает их руки быстрее, чем девушка может понять, что происходит. Взгляды сталкиваются словно магниты, направленные друг на друга нужными полюсами. Вакуум наполняет его голову и легкие на доли секунды, но сейчас не время предаваться неге.              — Ты лекарство. И всегда им была, — ресницы Джинкс трепещут, а дыхание запуганной птицей срывается с приоткрытых губ. Она не верит, едва ли слышит его, и все же слушает. — Ни Вай, ни Вандер, ни ребята не говорили этого, но это правда. Когда дела были совсем плохи, стоило тебе зайти в комнату, как нам всем вновь удавалось дышать. Одного твоего вида было достаточно, чтобы понять, что все было не зря. Что есть за что сражаться.              — Я была довольно миловидным ребенком, но больше…              — Ничего не поменялось, — Экко больше не намерен позволять хоть одной зловредней мысли отравлять ей голову. Он сам не знает полностью, что произошло в тот роковой день, когда полностью все исчезли, а Силко занял свой пост, но отказывается верить, что это была полностью вина той одиннадцатилетней девчушки, которая из кожи вон лезла, чтобы быть полезной и способной защитить своих близких. — Я слышал историю из тюрьмы от Шрама, о том, как заключенные встретили тебя. А поджигатели? Стоило тебе появиться в деревне, все поняли, что мы не проиграем. Как на счет твоего эффектного появления на битве с ноксианцами?              — Это просто случайности… — она тушается, отводит взгляд. Жилка пульсирует на шее от эмоционального перенапряжения, от противоречивых мыслей и от… надежды? Ей так хочется, чтобы Экко оказался прав, но доверять самой себе тяжело.              — Из-за других случайностей ты назвала себя Джинкс. Почему же после этих ты не можешь назвать себя героем?              Последние слова срываются на едва слышимый шепот. Они стоят так близко, что дыхания смешиваются в одно, а топорщащиеся из челки пряди щекочут его щеку и подбородок. Мысли бегут, спотыкаются, сваливаются в кучу, пока все его внимание нацелено на обственное отражение в ее глазах, сияющих сейчас ярче сверхновой звезды, на длинные черные ресницы и едва приоткрытые губы с видимым рядом белых зубов.              — Большой жирный герой, — бормочет Джинкс едва-едва, но горячий воздух все же обжигает его губы. Экко задерживает дыхание, стоит девушке чуть наклониться вперед, практически касаясь его…              Громкий звонкий стук вынуждает обоих резко повернуть головы и замереть в ужасе и полной боевой готовности. За все те дни, что они здесь были, никто не рвался в гости, поэтому Экко не представляет, кто это может быть. Джинкс хмурится также непонимающе, но первая порывается к двери, одним жестом приказывая ему оставаться на месте.              Едва ли его закаменевшие мышцы позволили бы сделать и шаг. Они и правда только что…?       Мечты о несбывшимся так заполонили его голову, что Экко и забыл о незваном госте, пропавшей в проходе девушке и о том, что в целом он не обязан ее слушать и следовало на всякий случай пойти с ней.              Ситуация резко меняется, стоит Джинкс вернуться, буквально вылететь из прохода, напугав Экко до дрожи. Смятение легко считывается на ее лице, и у него нет ни единой идеи, что могло ее так сильно выбить из колеи.              — Джинкс, хэй, хэй, что случилось? — его ладонь тянется к ней, желая вновь успокоить прикосновением, но на сей раз девушка оказывается проворнее, отскакивая от его руки, не давая и шанса притронуться к себе.              — Собирайся, живо. Твой корабль почти здесь.              Сердце камнем падает в низ живота стоит новости дойти до мозга.              — Что? — теперь его очередь морщится и в неверии мотать головой. Нет. Он не уедет. Только не так. Не после того, что с ними только что произошло буквально секунды назад.              — Что слышал. Быстрее. — Джинкс ударяет его маской по груди, в спешке впихивая ту ему в руки, в панике ищет где-то его повешенный плащ и старые штаны.              — Я не уеду, — решает он, закладывая руки в замок на затылок и быстро соображая. Листы под ногами уже полностью грязные от их ботинок, а свисающие вокруг яркие ткани ребят перед глазами. Стратегии о защите корабля, идеи о том, как забрать ее собой. Все смешиваются в одну невообразимую кучу бесполезнейших помоев. Лица близких, тех, кого он подведет, если останется, мелькают перед глазами. Вина давит на плечи, а в ушах уже раздается надоедливый писк.              — Уедешь. Еще как. Просто полетишь, — Джинкс уже практически закончила сборы, каким-то неведомым образом накинув сумку с вещами ему на шею и проверяя свое оружие на боеготовность. — Выдвигаемся.              Воздух стал жарче ближе к концу дня, так что глаза тут же заслезились, стоило выйти на улицу. Экко прижался носом к сгибу локтя, не давая лишним пылинкам забраться в легкие, быстро оглянулся, но улица уже была пуста. Кто же информатор?              Джинкс не давала ему и шанса прийти в себя, в спешке ведя их по незнакомым лабиринтам проходов и тайных ходов. Безумно хотелось остановиться, отдышаться, дернуть ее, чтобы повернулась и дала возможность обсудить произошедшее, но она, как обычно, была для него недостижимой. Словной солнечный зайчик, который, казалось бы, ты загнал в угол, но поймать все равно ведь не сможешь.              Доки оказались к ее укрытию ближе, чем он мог ожидать.              Знакомые серые паруса не принесли ожидаемой радости, а только отпечатались на сетчатке глаз досадой и диким желанием вернуть себе Z-привод, чтобы сэкономить для них время, пускай и жалкие четыре секунды.              — Джинкс, — Экко наконец удалось ухватить ее, когда девушка замерла под тенью навеса, оглядываясь вокруг. И откуда у нее взялась такая осторожность? Раньше ведь вверх ногами залетала в самый бой. Но, конечно, вниманием он не был удостоен.              — Идем, — очередные прыжки, соскальзывания, пригибания к самой земле и укрытие в тесных нишах. За все время она даже не посмотрела на него. Ни разу.              — Джинкс, подожди, — он пытается ухватить ее ладонь, но пальцы исчезают из его хватки словно змеи. Она не оборачивается, только несет их вперед, пока они не подползают почти впритык.              Поджигатели уже здесь, зависли над самой землей, полукругом заняв площадь и сканируя окружающее их пространство. Их больше прошлого раза и подготовлены они куда лучше, все с оружием и в полной решимости защищаться.              Зеленый свет манит его как светлячка, но Экко знает, стоит ему выйти, встретиться с друзьями, как Джинкс исчезнет. Но он еще не готов, не сейчас.              — Джинкс, я не уеду сейчас. Полечу на следующем, — он подползает к ней, нагибается ниже, чтобы их глаза были на одном уровне и она не могла никуда деться.              — Следующего может и не быть, — отрезает она, ударяя кулаком по земле. Бросает на него быстрый взгляд, но тут же отводит его в сторону, словно ей самой больно смотреть. Дыхание застревает где-то на середине пути так, что горлу больно.              — Что?              — Я не знаю. Знаю только, что в ближайшие полгода поставки не планируются, — ее голос звучит намного глубже привычного, и той тонкой нотки безумия, которую он мог видеть в ней всегда больше нет.              Полгода… Он еле продержался эти полгода без нее, что же с ним будет теперь?              С корабля начали сгружать товар, что значило, что у них совершенно не осталось времени. Его голова припала к груди, пока он пытался отдышаться. Мир кружился от чистейшего животного страха.              Черт, даже перед тем хэкстековским монстром было не так страшно оказаться, как сейчас сидеть здесь в полной беспомощности перед обстоятельствами.              — Все, проваливай, живее, — Джинкс толкает его в плечо, хотя едва ли можно сказать, что в серьез прикладывает усилия. Лицо не поднимает, прячет за голубой челкой, и Экко с ужасом понимает, что ее щеки сияют от слез.              — Джинкс, я…              Взрыв раздается совсем рядом с ними и их небольшое укрытие сотрясается от удара. Экко не думает, подминая под себя Джинкс, прикрывая ее от волны жара и осыпающейся сверху железной пыли. Ее тело совсем маленькое под ним, уменьшается под одной рукой, но он чувствует ее силу и полное отсутствие страха.              — Шрам! — знакомый голос режет по ушам хуже мела по доске. Экко достаточно только поднять взгляд, чтобы увидеть, как его друга скидывают с борда и окружают трое ребят, практически его ровесники, но вооруженные до зубов и настроенные явно агрессивно ради своей доли.              Рефлексы берут свое, когда его тело само собой вскакивает с места, готовое броситься и прикрыть друга.              — Идем! — кричит он Джинкс, не оборачиваясь, уже на пол пути к потасовке. Железный прут, так удобно торчащий из земли, оказывается как раз кстати, чтобы отразить первые их удары дубинами.              Ребята яростные, но едва ли обученные и опытные, расшвыриваются в стороны как кегли, неспособные даже и подняться после не самых тяжелых ударов. Экко оглядывается кругом, битва кипит, от ровного слоя земли не остается и кусочка. Контейнеры скрипят от постоянных косых выстрелов и взрывов, налета тел и жара битвы.              — Невезучее место, — усмехается Экко, оборачиваясь, чтобы протянуть руку оглушенному от падения другу. Шрам мотает головой, хлопая большими ушами и бросает ответную ухмылку. Они оба против насилия, но огонь битвы уже никак не вывести из вен.              — А я все думал, когда ты появишься. Маленькую леди не захватил? — вопрос задается шепотом, пускай сейчас и нет никому дела до этого маленького секрета.              Что-то щелкает в шее, стоит Экко резко повернуть голову в сторону их временного укрытия. Только чернь. Ее нет. Он ищет в округе, вдруг мелькнет голубое, но мир полон мерзостной желтизны, ассоциирующейся с не самыми приятными вещами.              Ушла. Сбежала.              Его сердцу отведены доли секунды на скорбь и боль расставания, которого, по сути, даже и не было. Майку, пропитанную потом и пылью, уже нельзя назвать белой. Та неприятно липнет к коже, покрытой мурашками от внутреннего холода и шока. Но секунды проходят, и Экко понимает, что у него больше нет времени на сожаления. Возможно, на корабле. Возможно, когда вновь окажется у своего древа, глядя в глаза подруги детства, которую в очередной раз ему не удалось спасти.              — Не знаю, о чем они думают, но стратегия та же, — он встает за спину Шрама, отдавая ему полный контроль над бордом. Перехватывает свое оружие поудобнее, балансируя вместе с его телом. — Окружают и давят.              — Без того электрического чудика? Вряд ли выйдет.              Экко смотрит вниз с высоты птичьего полета, убеждая себя в том, что выглядывает притаившихся соперников, а не выискивает скоростную вспышку, уносящую отсюда ноги.              — Их стало больше, — заключает он, понимая, что они наступают небольшими группками на каждого поджигателя. Стреляют все вместе, пытаясь сбить хоть кого, напоминая этим муравьиную группку, несущую слишком большую добычу.              — Едва ли это им поможет, — Шрам кивает на перекинутый на территорию Билджвотера груз. В силу ступают отряды охранников, тут же без проблем из-за своего количества захватывающих те самые группы, прижимая тех к земле и срывая с маски.              Они… победили?              Сложно было понять, что нужно чувствовать по этому поводу, ведь вся атака, уж слишком глупо и рискованно спланированная длилась не больше трех минут. Ликование? Едва ли. Понимание того, что целью их атаки был вовсе не груз, а нечто другое? О, да. Это оно.              Уже с земли поджигатели наблюдали за арестом ворюг, не сильно сопротивлявшихся своему задержанию. Никто ни с той, ни с другой стороны не был серьезно ранен, только слегка помят. Это не было похоже на предыдущую их атаку, когда те были готовы на кусочки их порвать. Буквально.              В маске и плаще, которые Экко успел нацепить в перебежках по дороге сюда, едва ли духота переносились легче. Им уже нужно было давно отправляться обратно, а ему так и первому забраться на корабль, чтобы сбросить ненужную одежду, но он продолжал стоять у трапа как наивный невежда, которого девушка кинула на свидание, даже не предупредив о своем решении.              На удивление, Шрам был терпелив. Только ходил вокруг да около, бросая на друга косые взгляды, намекая, что время пришло, но не произнеся ни слова.              Экко, наверно, научиться ходить было легче, чем забраться по этим несчастным пятнадцати ступенькам. Каждый шаг ударом отдавался в голове, а колени подкашивались. Это и правда было все, что ему суждено получить от нее? Это правда то, чего она хочет?              Определенно нет, но когда Джинкс вообще делала хоть что-то по правилам как нормальный человек? С ней всегда приходится танцевать. И выбирают они почему-то бешеное танго.              Приветствия, ликование, похлопывание по спине и худо-бедный перекус прошли совершенно мимо него. Звон поднимаемого трапа и заведенного двигателя еще долгие часы звенели в ушах, не давая уставшему мозгу заснуть или хотя бы успокоиться, принять жестокую правду, что его долг этому миру — отдавать всего себя без остатка, пока мир с щедростью эти дары принимает.              Остров удалялся быстрее, чем того хотелось бы, доводя до предела ту невидимую нить между его сердцем и тем оставленным идеальным миром.

The End?