Очисть мою кровь лепестками своего существования

      Они бежали в лунном свете вдоль реки, не замечая, как быстро летит время. Когда над водой стали мелькать верхушки подводных камней, парни перешли реку вброд и ринулись в лес. Там стволы деревьев тесно сплетались над их головами. С каждым шагом их дыхание шумело всё громче, но они не обращали на это внимания. Попросту не было времени.       Вокруг стояла тьма. Не разбирая дороги, парни бежали вперёд, перепрыгивая через корни и упавшие ветви деревьев. Однако Чимину с каждым шагом становилось всё труднее и труднее переставлять отяжелевшие ноги. — Чонгук... — сдавленно простонал его имя Пак, заметно отстав. Боль в боку стала невыносимой. Нестерпимой. Крайне сильной. Остановившись, он опёрся рукой о ствол близ стоящего дерева и снова с трудом, прокричал: — Чонгук... Постой, прошу.       И Чонгук, который убежал уже прилично далеко, его услышал. — Чимин? — остановившись, он прищурил оба глаза, всматриваясь в темноту позади себя. — Ты чего там встал? Нам нельзя останавливаться. Бежим! — Не могу, — со страдальческой гримасой отозвался брюнет и прижал ладонь к тому месту, где кожа горела огнём. — Чёрт, как же больно, — произнёс он тихо-тихо, почти не слышно, зажмурив глаза от невыносимой рези.       Чонгук не выдержал неведения. «И чего он там остановился?» — крутилось у него в мыслях. Прождав минуту, он, не в силах больше терпеть, подбежал к неподвижно стоящему парню и спросил: — Что случилось? — Чон был полон решимости, а также энергии бежать дальше. Но когда он увидел лицо Чимина, его сердце сжалось: Пак выглядел ужасно измученным и лишённым сил. Господи, да что с ним такое? — Рана... к-кажется, она открылась, — сквозь зубы процедил Чимин. Его била мелкая дрожь, и он не понимал, почему это происходит. — Но я не уверен. Взглянешь? Мне надо, чтобы ты убедился.       «Нет. Только не это. Только не сейчас!» — пронеслось у Чонгука в голове.       Нельзя останавливаться. Неизвестно, насколько далеко находится враг и как скоро он настигнет вновь. Но и бежать дальше они теперь не могли. Что, если рана Чимина и впрямь начала кровоточить? Видимо, так и есть. Он выглядел ужасно. Если бы не дерево, то наверняка бы давно свалился с ног. В темноте леса Чон видел, как брюнет побледнел. Это послужило для него тревожным знаком.       Осмотреться по сторонам было не лишним. К тому же, это заняло у блондина буквально пару секунд. Он убедился, что за ними никто не идёт, и что, кроме тяжёлого дыхания Чимина, вокруг больше ничего не слышно. На душе немного отлегло. — Ладно, — сказал Чон и встал напротив парня. — Обопрись о моё плечо. Я помогу тебе сесть.       Чимин так и сделал. Он с трудом уселся на землю, превозмогая боль. Холод, который исходил от земли, он не чувствовал. Тело дрожало от потери крови. — Вот дьявол... — невольно сорвалось у Чонгука с губ, когда он приподнял рубашку брюнета и содрогнулся. Чимин оказался прав. — Что там? — спросил Пак, тяжело дыша. — Всё совсем плохо?       Чонгук нервно сглотнул. — Нет, что ты. Всё в порядке, — ответил, а у самого в глазах паника. Повязка на теле Чимина вся была пропитана багровым цветом. — Врёшь, — юноша улыбнулся треснувшей полуулыбкой, а затем она быстро пропала с губ. Лицо его исказилось. — Мне что-то холодно, Чонгук. Мне очень холодно. — Его зубы начали стучать друг об дружку. — Знаю, потерпи немного.       Казалось, всё трещит по швам. Стремительно разрушается. Ещё с утра жизнь была прекрасна, но к ночи всё прекрасное вдребезги разбилось. Чонгук опасался, что может потерять эту частичку контроля — ту черту характера, которую он воспитывал в себе всю жизнь. Однако внутренний стержень и обязательство, которое он дал себе как обед, когда увидел на теле Чимина шрамы, побуждали его не опускать руки, а идти вперёд.       Удалять старую повязку Чонгук не решился. Вместо этого оторвал кусок ткани от своей рубахи и обмотал её поверх раны. Он понимал, что остановить кровотечение таким образом не получится, но, возможно, получится замедлить процесс. В любом случае, Чимин нуждался в покое, а это Чонгук, к сожалению, не мог ему гарантировать.       Всё было готово. — Мне не хочется говорить это, но сейчас тебе нужно будет встать.       Блондин понимал, насколько больно и тяжело будет Чимину подняться, но сделать это было как-то нужно. Риски стать обнаруженными очень высоки. Необходимо куда-то спрятаться, дабы минимизировать шанс стать пойманными. Это первые основы выживания. — Как скажешь, — коротко кивнул Чимин, мысленно собираясь с духом, чтобы встать на ноги. — Я попробую. — Он не знал, как у него это получится. Да и получится ли вообще. Силы предательски покидали тело, было трудно говорить, не то, чтобы двигаться.       Чон взял Чимина под руку и осторожно повёл его за собой. Он внимательно смотрел под ноги, чтобы парень не споткнулся о коряги и не ударился о низко свисающие ветви деревьев. Однако Чон не знал, что в темноте Чимин видел гораздо лучше него.       После нескольких минут напряжённых поисков Чонгук заметил на пути густые кусты багульника. Его вмиг озарило: «А что, если спрятаться там? Ветви расположены низко, цветы пышные». Он подумал, что это укрытие идеально подойдёт для того, чтобы отдохнуть и восстановить силы. К тому же Чимин уже не мог идти. Он с трудом передвигал ноги, так что Чонгук понимал, что скоро не сможет тащить его на себе. Поэтому медлить не стоило.              Когда парни неторопливо приблизились к месту, где рос багульник, Чонгук, перекинув руку Чимина через плечо, сказал ему почти шёпотом: — Давай, полезай в кусты, — он позволил юноше проползти первым, а сам, оглянувшись назад, внимательно осмотрел тёмный лес. Мало ли что могло случиться.       Однако неожиданно услышал тихий, но весьма протяжный стон. И забеспокоился: — Чимин, аккуратней, прошу! — Прости, я зацепился за ветку.       Как только Пак пробрался на четвереньках в самую гущу кустарника, он позвал тихо: — Чонгук, залезай сюда, здесь полно места. — Уже иду, — парировал в ответ. Он в последний раз внимательно огляделся по сторонам а, убедившись, что всё безопасно, последовал за парнем в заросли.       Сколько времени они провели в таком положении, Чонгук не знал. Он напряжённо вслушивался в звуки снаружи, а Чимин, полулёжа, тихо хрипел рядом, зажимая рану рукой. Казалось, его била ещё более сильная дрожь, и это очень беспокоило Чонгука. Он с тревогой смотрел в его измученное от боли лицо, и его собственное сердце сжималось от сочувствия. Ему так хотелось помочь! Но как? Если в доме и были разные целебные травы, которые могли бы облегчить боль, то с собой у Чонгука не было абсолютно ничего. Когда они убегали, главной целью стояло сохранить себе жизни. Поэтому он совершенно не думал, что бег, да к тому же такой длительный, мог навредить Чимину. Сейчас он очень корил себя этим. — Как себя чувствуешь? — спросил он и следом же подумал, что вопрос этот было задавать весьма глупо. — Пальцев на ногах не ощущаю, — с ходу признался парень. — И н-на руках тоже.       ... Не ощущаю пальцев.       Услышав это, Чонгук, отбросив все стеснения, решил действовать так, как велела того безопасность. Он приблизился к Чимину, уселся за его спиной и с напором в голосе прошептал: — Давай, пододвигайся ко мне. Смелее. Тебе необходимо сохранять тепло.       Чимин был слишком слаб, чтобы возражать. Он доверял Чонгуку и знал, что тот лучше знает, как поступить. Когда Чимин придвинулся ближе, Чон обнял его со спины, пытаясь унять его дрожь. Сердце Пака билось так громко, что парень слышал его стук. Он обнял Чимина ещё крепче и накрыл его ледяные ладони своими, пытаясь хоть немного согреть их. — М-м, — довольно промычал Чимин, расслабляясь в объятиях. — Какой же ты тёплый.       Блондин улыбнулся. — Я сделаю что угодно, лишь бы согреть тебя.       На этот раз улыбнулся Чимин. Такой прямолинейный ответ показался ему самым искренним из всех, что он слышал. — Очень жаль твоих родителей, — тихо прошептал он после, вспомнив произошедшее. — Такая напрасная смерть. И всё из-за меня... — Если нас поймают, то их смерть действительно была напрасной. Но пока мы с тобой живы, и всё это благодаря им. Они защищали не только меня, но и тебя, а это многое для меня значит.       Родители. Как странно осознавать, что всего несколько часов назад эти люди были полны жизни и ничто не предвещало беды. Чонгук ещё не до конца осмыслил, что его семьи действительно не стало. Он поймёт это позже: когда голос отца не прозвучит за их совместной работой, а поцелуй матери больше никогда не зацветёт на его щеках.       Да, он будет чувствовать боль и пустоту, как и все дети, потерявшие близких. И, возможно, дыра в его сердце, образовавшаяся после их ухода, никогда не затянется. А может, именно Чимин сможет заполнить эту пустоту своим присутствием и исцелить его. Только будущее способно это показать.       Чонгук с трудом сдержал внутри себя слёзы. — Поспи немного, тебе нужно отдохнуть. — А как же ты? Ты устал не меньше меня, — Чимин задрал вверх голову, чтобы спросить об этом. — Сейчас нам нельзя засыпать одновременно. Ты можешь немного вздремнуть, а я буду охранять твой сон. Не волнуйся, твой отец ни за что не проберётся сюда. Я не позволю.       Юноша кивнул. — Ладно. Я вздремну. Только не отходи от меня ни на шаг. — Никуда я от тебя не уйду.       Чимин заснул очень быстро, и Чонгук не был этому удивлён. Чимин сильно устал, убегая от отца, а рана, которая вновь начала кровоточить, отнимала у него последние силы.       Чонгук тоже устал, но он был достаточно вынослив и мог без проблем пробежать ещё много вёрст. Однако теперь он не один, и это значит, что впредь нужно заботиться не только о себе, но и об этом юноше, который лежит в его руках и тихо стонет от боли. Или от дурного сна.       Чонгук старался верить своим предположениям. Он не хотел, чтобы Чимин и во сне испытывал беспокойный страх. Хватит с него тех проблем, что он уже перенёс.       Пролежав уже достаточно долгое время неподвижно, Чон всё равно ощущал рядом некое присутствие, хоть и понимал, что это, скорей всего, лес шутил с ним. Отца Чимина здесь точно нет, иначе парень сразу это понял. Поэтому всё, что он якобы слышит, — это козни леса и его обитателей. И всё же от этого понимания ему не становилось легче.       От волнения и напряжённой вокруг атмосферы блондин неосознанно начал поглаживать волосы Чимина. Это его отвлекало. Чимин, словно почувствовав сквозь сон эти осторожные прикосновения, вдруг перестал беспокойно вздрагивать. Он неосознанно успокоился, и его сон, кажется, стал более приятным.       Пока Чонгук осторожно перебирал мягкие смоляные волосы, воспоминания неожиданно вернули его в далёкое прошлое. Он вспомнил эпизод, который, казалось, был почти забыт, но хранился в самых отдалённых уголках его памяти.       В этом воспоминании он совсем маленький, рядом на краю кровати сидит его мать. Она с особой нежностью гладит его по волосам. Её длинная чёрная коса свисает с левого плеча, а выбившиеся пряди волос аккуратно заправлены за уши. Её голос мягкий и приятный, словно бархат. Она пела тихую и спокойную песню, которая могла растворить любую тревогу в сердце.       И тут Чонгука осенило. Точно! Это и имела ввиду мама.       Он попытался вспомнить слова той колыбельной, которую слышал в детстве перед сном. Теперь, в зрелом возрасте, эти слова казались ему странными и в то же время наводящими на что-то.       Нужно будить Чимина, срочно! — Чимин, Чимин проснись, — шёпотом просил Чонгук, слегка толкая парня в плечо. — Что?.. Уже встаём? — сонно пробубнил парень, явно не понимая, где он находится. — Да, да, просыпайся, я кое-что вспомнил! — Правда? — Парень заторможенно потёр глаза пальцами. — И что ты вспомнил? — Слова мамы. Она пела мне песню в детстве, но это не совсем песня, сейчас мне кажется, что это словно какая-то загадка. Ребус или что-то вроде того. — Уверен, что не ошибаешься? — Не знаю, но, кажется, она больше не пела мне ничего, кроме этой песни.       Чимин зевнул и спросил: — Сможешь произнести тот текст слово в слово? — Честно говоря, я не совсем помню начало, но я помню... — Чонгук замолчал, пытаясь вспомнить нужные строки. Он сидел, тихо бормоча что-то себе под нос, а Чимин не мог ничего разобрать среди этого невнятного бормотания. — Чонгук, я не… я не понимаю, что ты говоришь. — Погоди, сейчас, — снова из его уст послышалась непонятная речь, но вскоре она продолжилась: — Вот, послушай:

Три брата в ряд указывают путь,

Но просто так не смо́жешь их увидеть.

Средь темноты посматривай на юг,

И лишь тогда найдёшь дорогу ты.

В великолепии безоблачного края,

Когда душистой кажется земля,

Преодолев рубеж того ты края,

Обретёшь спасенье на века.

      Пару минут парни молча сидели, поглядывая друг на друга. — Что ж, — Чимин задумчиво потёр висок пальцем. — Откровенно говоря, я не понял ни слова. А ты? — И я вот тоже. Что значит «рубеж того края»? — Не знаю. Ты правда думаешь, что мама имела ввиду эту песню?       Чонгук не на шутку засомневался. — Знаешь, сейчас, когда я смотрю на твоё лицо, я что-то как-то не уверен. — Хорошо, — кивнул головой кареглазый. — Ну-ка, повтори ещё раз.       И Чонгук повторил всё это снова. Где-то три раза. И только на четвёртый раз Чимин смог разгадать загадку. — Мне кажется речь идёт о звёздах. — Что? — вскинул брови блондин. Он действительно не видел среди этих загадочных строк подсказку. — Ну, смотри: три брата укажут путь на юг, но укажут только когда темно. Звёзды ведь появляются ночью. Мне кажется, ответ очевиден.       Чонгук округлил глаза, сопоставляя услышанное. А затем восторженно ахнул: — Боже, Чимин, да ты гений! — радостно воскликнул он и крепко обнял парня за плечи. — Пустяки, всего-то потребовалось четыре раза прослушать, — шутил Чимин, хлопая Чонгука по спине. — Вот только где находится юг я понятия не имею. — Я знаю где! — блондин ликующе отстранился. — Вперёд, скорее. Нам нужно отыскать эти звёзды до рассвета!