Благодарность

Зецу ступил на узорчатый пол резиденции без препятствий, встречаемый многочисленными поклонами шиноби и отведенными взглядами. Многие ниндзя, хоть и уважали его влияние в Облаке, всё так же боялись его. Потому те не смели поднять головы, пока гуманоид шёл мимо них, не обращая никакого внимания на лебезящих перед ним шиноби и тех, кто был вынужден склониться, одаривая при этом какими только возможными нелицеприятными взглядами. И это несколько забавляло его, ведь о таком он и представить не мог. Сын Кагуи планировал действовать через более сильных лиц в этой эпохе, наблюдая за успехом исполнения своего плана чужими руками со стороны. Зецу предпочёл бы оставаться привычно в тени и манипулировать чужими потаенными желаниями и думами, но сложившееся обстоятельства заставляли его начать действовать почти открыто и внести своё собственное имя в историю многих стран, если же не всего чертового мира. Его план провалился слишком быстро, не позволяя даже обдумать пути отступление или как выкрутиться из подобной ситуации. Свалившаяся на их голову девчонка спасла младшего брата главы клана, которого он планировал использовать в своих целях и заставить старшего буквально плясать под его дудку, приводя шестеренки в действие своими же руками, почти не пятная Зецу. Мадара охотно бы исполнил всё, что было задумано сыном Богини и точно бы не понял, что его используют. В конце концов, Зецу живёт уже очень давно, и всячески использует реинкарнации Индры и Ашуры в своих целях. И ещё никогда они не скалились против него, действуя словно по написанному им сценарию. Он даже изменил содержание скрижали ради этого идиота Мадары, но воссоединение с братом дало обратную реакцию, чему Чёрный был почти что раздосадован. Учихи, хоть и имели разногласия, но по прежнему держались друг за друга, и старший из них хоть и скрытно, но стал больше оберегать свою единственную причину жить — младшего брата. Он часто потакал его несуразным капризам и просьбам, иначе то было никак по-другому назвать. И даже почти смирился с появлением в их поместье розоволосого урагана, что уничтожил к чертям все его старания. И чёрт с ним, думал он тогда, не первый бой этих двоих ждёт впереди, где точно подвернётся возможность прикончить Изуну и лишить главу опоры. Но Мадара только больше вцепился в их общую с Хаширамой мечту о строительстве собственной мирной деревни, одолеваемый желанием признания и тупой тягой к защите брата. И Зецу который раз — пока жив Изуна, он ничего толком и не сможет предпринять в одиночку. Тогда же и родилась идея воздействовать на созданную Коноху извне, подчинив своими грязными обещаниями податливого Райкаге и таких же жадных до власти Даймё Облака и других близлежащих стран. Ослабление Листа должно было показать реинкарнации Индры то, насколько несовершенны и глупы их попытки создания хрупкого мира, особенно на фоне Красной Луны, что могла погрузить весь этот мир в сон. И вдобавок ко всему, смерть Изуны. Этот Учиха — основный ключ, ведущий Зецу к необходимому ему финалу, возрождению матери. Он знал, какой страшной и всеуничтожающей может быть любовь проклятого клана. И как сильно любил Мадара своего единственного выжившего брата. Но эта девчонка, будь она проклята… Рушила всё, к чему он ранее приложил свою руку. И теперь вопрос стоял в том, как убрать её с поля зрения. Навыки шпионажа, которыми Зецу обладал в совершенстве, а также способность скрывать своё присутствие играли ему на руку. Он знал всё, о чем говорили эти двое. И со слов Харуно гуманоид выяснил, что в одном из витков времени, его план всё же имел успех. Кагуя вернулась в этот мир. Также ему удалось выяснить множество интересных деталей о потомке Учих, что обладал пространственно-временной техникой и был способен своими руками изменить их будущее. Всех подробностей он не знал, но решил действовать на Учиху уже из будущего. И искусственно созданная временная петля замкнулась, вернув Сакуру и Обито в прошлое. Теперь же, когда все необходимые ему пешки были у него фактически в руках, Зецу решил действовать. Развязанная им война в близлежащих странах к Молнии имела свой эффект. Бесспорно, по началу в Облаке его встречали с опаской, даже считали угрозой, что было бесспорно правильным решением, но кто мог устоять, когда их тайные желания были вытащены наружу таким ужасным образом? Правильно. Никто. Пока их не держит что-то значимое, они неуязвимы перед его чарами. Но стоило только лишить опоры в виде семьи и близких, как те тут же сдавались… Ну, или, как в случае с Райкаге, было достаточно только сладких речей. Этот мужчина хоть и являлся сильнейшим ниндзя в своей стране, но явно не был одарен какими-либо моральными принципами и ценностями, что только играло на руку сыну Богини. Поэтому Эй безоговорочно действовал в его интересах, считая себя исключительно Слоном в этой шахматной партии и развивая идеи и замыслы Зецу. Он даже сам предложил подтянуть к исполнению плана ещё и мирное население, ведь по его словам одних только войск было недостаточно. А как заставить пойти за собой вымотанных бесконечными войнами гражданских, жаждущих отмщения и спокойствия одновременно? Правильно. Необходимо дать им веру, которая пообещает это всё. И во многих случаях не понадобилась даже вербовка. Люди Молнии сами тянулись за Райкаге, подобно скоту глотая всё, что тот рассказывал им, и молча внимали. Конечно, без проблем не обошлось. В других странах, куда их созданная из-за политики вера должна была перетечь, встречалась с недоверием, часто воспринималась в штыки. Особенно редкими, но верными своим маленьким странам шиноби. Но что те могут противопоставить войску Молнии, когда те вламывались в их селения, брали в заложники семьи ниндзя, которые те всё ещё пытались построить, а после, если же их жены и дети отказывались присягнуть в верности, убивали без раздумий? Ничего. И только отчаяние двигало ими, когда те почти что со слезами на глазах рвались в бой и погибали с честью, как истинные войны. Как говорил сам Эй — на войне все средства хороши. И даже излишняя жестокость и искусственная религия, обманывающая его собственное население. Зецу проник в кабинет Каге без стука и намёка на своё приглашение, проходя сквозь деревянные двери и возникая едва ли не у самого лица застывшего темнокожего лидера. В момент, пока он прибывал у границ Огня и в самом Скрытом Листе, продолжая наблюдения, Эй послушно выполнял свою часть плана: все близлежащие страны были полностью под контролем Молнии, а выбранные ими шиноби отправлялись точно на убой, отвлекая братьев Учиха и других ниндзя на границах. Может быть виновник торжества, Мадара, и находил планы Хаширамы несколько странными, но почти не спорил. И стоило ли упоминать о замечательной способности Зецу находиться в теле жертвы так, чтобы та и не подозревала? И даже такого контакта было достаточно для манипуляций ею. К сожалению, братья догадались обо всём слишком быстро, но этого времени хватило на подготовку и расстановку подчиняющихся ему ниндзя по местам. — Первый отряд у Листа погиб, — констатировал гуманоид, протягивая вперед шевелящиеся во все стороны отростки и почти что перетекая в тело Райкаге. Ещё одна интересная способность этого существа — способность сливаться с другими людьми и показывать им записанные события. — Подготовка окончена, все цели на местах, как видите, и ждут приказа. Пришло время к наступлению. — Имел ли смысл этот бой? Они едва ли смогли оказать сопротивление Учихам. Какая была истинная цель этой операции? — спросил Эй, разглядывая показанный из-за слияния ему бой отряда братьев и команды Молнии. — Мне начинает казаться, что мы работаем по разные стороны, Зецу, — удивительно, но сейчас этот жалкий человек решил оказать ему сопротивление. Хоть Эй и был жестоким лидером, но почему-то, именно сейчас, в нем решили проснуться какие-то иные человеческие качества, о которых сын Богини знал только понаслышке. — Для чего был этот перформанс на самом деле?! — Не стоит так переживать, — хмыкнул он. — Ваша задача, Райкаге-сама, отвлечь других шиноби. К тому же, пока Первый Хокаге вместе с Мадарой будет на собрании Каге, провернуть всё будет куда проще. На защиту Листа останутся только Тобирама и Изуна. — Я против. Это начинает казаться планом сумасшедшего, преследующего собственные цели, а не… Это совсем не то, что мы планировали изначально. По твоему плану Лист должен был ослабнуть, и его территории стали бы принадлежать Молнии. Что за хрень ты сейчас предлагаешь мне? С каких пор мои ниндзя подчиняются тебе и… — недовольно было начал Райкаге, усаживаясь в кресло и крутанувшись вокруг своей оси, и замер перед панорамными окнами его резиденции. Но его тело мгновенно поразила острая боль, схожая с проникновением тысячи игл, скользящих по его венам и раздирая их в одно сплошное месиво. Сознание Эя потухло так быстро, что тот едва ли успел выдохнуть или подать какой-то знак притаившемуся на крыше отряду ниндзя. Тьма с половины его тела исчезла мгновенно, проникла через поры кожи, оказываясь в самые глубины тела Каге и оставаясь там. В этот же вечер был отправлен приказ на уничтожение Листа и их особенной цели. * * * Сакура раскрывает веки резко, одним быстрым рывком, выверенным до автоматизма, отпрыгивает назад и оценивает ситуацию. В её сторону летит кунай со взрывной печатью, которую она не сразу видит, и это становится её главной ошибкой. Лезвие приземляется точно сбоку от неё, ведь та успела отскочить от атаки. Быстротечная мысль мгновенно сообщает девушке о том, что увернуться уже не хватит времени и остаётся только защитить жизненно важные органы и ребёнка. Куноичи в мгновение одной рукой прикрывает живот и поворачивается боком, чтобы не травмировать едва зародившуюся в ней жизнь, а второй прикрывает голову, во избежание непоправимых ранений. Оглушающий взрыв разносится мгновенно, отбрасывая Харуно назад и звеня в ушах перебоем сотни колоколов. Их шум нарастает с каждой секундой, разрывая барабанные перепонки своим гулом и заставляя мир вокруг крутиться. Или это она всё это время летит и переворачивается? Глаза открываются не сразу, разлепляются медленно и по одному, словно от долгого сна. Вбок по лицу скатывается приятно-теплая жидкость с запахом металла, затекает в открывающийся-закрывающийся рот, окрашивает вытекающую слюну в свой багровой оттенок, и продолжает путь, капая на землю с ритмичным звуком. Харуно чувствует, что находится в прострации и едва ли может пошевелиться. Зачем ей это? Она куда-то шла разве? — Сакура! — она слышит нарастающий повторяющийся знакомый крик, силясь понять кому он принадлежит и кто такая эта Сакура. А кто она? Кто пытается осознать всё это сейчас? Перед глазами всё плывет, зрачки расширяются так, что изумрудного цвета радужки становится почти не видно, только неясные силуэты мечутся впереди и один направляется прямо к ней, падая перед ней на колени. Чьи-то крепкие шершавые на ощупь руки поднимают и прижимают к себе, нежно оглаживают оголенные плечи и тут же сжимают их. Она даже слышит что-то невнятное, словно из-под толщи воды, и ощущает, как её начали трясти. Кто это? Зачем он это делает? Её сейчас ведь вырвет от тряски, пусть он прекратит! — Приди в себя! — мужской голос звучит отовсюду и из неоткуда одновременно. Он бьёт больно, колючими шипами внутри ушной раковины, и уходит прямиком в пытающееся прийти в себя сознание, но куноичи едва осознает себя. Где она? Кто она? Что от неё хотят? Кто так отчаянно трясёт её будто в замедленной съёмке, от чего её ужасно мутит. — Посмотри на меня! — требует тёмный силуэт, склонивший своё лицо ниже, прямо к её собственному, и девушка наконец может сфокусировать взгляд. На неё в упор смотрят два сияющих алым глаза, с замершими внутри тремя чёрными запятыми, поочерёдно заглядывают в каждый всё ещё почти черный глаз, а побелевшие пухлые губы что-то шепчут. Красные глаза напротив также медленно преобразуются, томоэ утолщаются, становясь больше похожими на столбы, и срастаются с чёрным зрачком. По белым впалым щекам текут кровавые дорожки от перенапряжения, и девушка на автомате тянет руку, чтобы их смахнуть. Но ничего не происходит. Она почти не ощущает своего тела всё это время и её это, наконец, напрягает. Девушка даже находит в себе силы пошевелить пересохшими губами и задать вопрос: — Что… Что со мной? — после сказанного её поражает ужасная боль в области плеча и заставляет раскрыть рот в немом крике, пока она сама неестественно выгибается в спине и умоляет это чувство оставить её. Хрип всё же вырывается из горла, но более ничего она не может из себя выдавить. Осознание самой себя приходит в одно мгновение, проносится кадрами из жизни перед глазами и тем кровавым месивом, что она успела заметить за секунду до того, как её оглушенное тело рухнуло на землю. Харуно пытается пошевелить рукой, что прикрывала голову некоторое время назад, и ей на секунду кажется, что она чувствует едва заметные поскрипывания костяшек и то, как шевелятся мышцы и сухожилия, но губы замершего перед ней Учихи сжимаются в тонкую полосу и отводят глаза вверх, прямиком на поле боя, где гибнут другие ниндзя. Почему он старается не смотреть? В чем дело? Глаза девушки падают на свою правую руку, которой она минутой ранее хотела пошевелить и смахнуть кровавые слезы с его лица, и в этот же момент возвращаются обратно на почти белое лицо Изуны, чья светящаяся зелёным ладонь прижимается к её кровавому боку в бесполезной попытке излечить. Да, именно он держит её сейчас и прижимает к себе так крепко, что она не может глубоко вдохнуть. — Что за?.. — почти шёпотом говорит, ощущая пульсирующую боль распространяющуюся дальше, по всей верхней части её тела. Чуть ниже плеча, где должны были находиться сгиб локтя, предплечье и тонкое запястье, висели ошметки горелой плоти, с выступающей наружу плечевой костью и льющейся почти рекой густой почти черной кровью. Вся правая сторона девушки также пострадала, багровые пятна, что распространялись по её боку и ноге, сообщали о страшных ранениях. На секунду ей даже показалось, что она видит свои из-под мятного свечения выпирающие ребра, обтянутые красными рваными лоскутами кожи, и она тут же предпочитает не думать об этом. Хоть она и является медиком, пережившим войну, видавшую все её ужасы и даже почуявшую запах утраты пациентов на хирургическом столе, — видеть себя в таком состоянии было слишком. Даже такому ирьёнину, унаследовавшему силу и славу своего учителя. Девушку заметно начинает трясти, но мозг медика не позволяет окончательно поддаться панике и взывает к печати на лбу, что распространяется по телу тёмными витиеватыми полосами пересекающимися во многих точках. Харуно давит в себе истеричный всхлип, сжимая зубы и не позволяя себе взвыть, пока её сжимают такие же трясущиеся руки. Не сейчас. Нельзя показывать свою беззащитность, от которой она так рьяно старалась избавиться все эти годы. Нельзя показывать свою слабость, которую она упорно убивала в себе, чтобы встать наравне со своими товарищами. Оторванная рука не преграда для Печати Силы Сотни, которую она успешно освоила в свои когда-то семнадцать лет, на зависть другим ниндзя-медикам и помощнице Пятой Хокаге — Шизуне. Божественная регенерация спасла её наставницу от смерти, так что вполне могла помочь и в таком деле. Конечно, как и любому нормальному человеку ей было до ужаса страшно видеть себя калекой с оторванной культей, развороченным боком и ужасно и неправильно вывернутой ногой, но кто сказал, что она таковой и останется? Печать сияет на лбу лиловым светом, сообщая, что вступает в дело и заставляет клетки в её организме активно работать. Безусловно, Сакура понимала, что собственными руками сокращает свою жизненную энергию во много раз, но лучше так, чем вновь становится беспомощной девчонкой, ещё и инвалидом. Хруст откуда-то снизу раздался слишком громко, Сакура даже поморщилась от резкого звука, чувствуя, как начинает раскалываться оглушенная голова и вправляться кости и суставы. — Твоя рука… Она… — удивлённо прошептал мужчина, всё же вернув взгляд Шаринганов на начавшую свое исцеление Харуно. Сгиб локтя, затем немного костлявое предплечье, узкое запястье и тонкие длинные пальчики — всё отрастало так стремительно и сияло настолько ярко, что Учиха едва успевал следить за их ростом. Сила девушки пугала и восхищала одновременно. Вот какая она — Харуно Сакура. Лучший медик их селения, прибывший из будущего и превзошедший даже там сильнейших ирьёнинов, по словам её напарника. Вот какая на самом деле девушка, заполонившая все его мысли. Хоть ей и было страшно, и оттенки паники начали возникать на её ставшим почти прозрачным лице, она взяла себя в руки и не позволила себе продолжать трястись. Удивительная регенерация восстановила тело девушки почти до идеала. Только висящая лохмотьями одежда на правой стороне девушки, оголявшая кожу, напоминала о произошедшем. Изуна мгновенно отпускает Сакуру, как только понимает, что та более не нуждается в его поддержке, и стягивает с себя испачканное чужой и её кровью багровое хаори и накидывает ей на плечи. — Тебе нужно уходить, здесь становится слишком… — беспокойство хлещет из Учихи, заставляет его двигаться резко, рвано, он порывается даже помочь подняться ей и как можно скорее увести любимую подальше отсюда, но та в момент перебивает его и отталкивает руку. — Я не какая-то слабая женщина, Изуна, — чуть пошатываясь, куноичи поднимается и гордо смотрит вперёд, где мельтешат свои и враги. Хоть внутри она и продолжает дрожать от смрада дыхания смерти, что она чувствовала недавно на своём затылке. — Нужно найти Обито. Где он? — Сакура, он… Больше не тот Обито, которого ты знала, — сглотнув, говорит тот. И в тот же миг откуда-то сверху, на поле битвы рухнул с грохотом упомянутый Учиха с поседевшими волосами, пока часть его тела была абсолютно черной… Сакура вздрогнула, раскрывая глаза и устремляя взор на светлый потолок. Цепкие пальцы мгновенно коснулись второй руки, ощупали её во всех возможных местах, спустились вниз, касаясь рёбер и проверяя их целостность, и только после она позволяет себе выдохнуть и вновь прикрыть глаза. Сон. Это всего лишь сон. Она цела, и её конечности на месте. Просто очередной неясный, но реалистичный кошмар… Черт возьми, да что за хрень ей снится в последнее время?! Может быть, вещий сон? Тогда… — Ками… — шепнула девушка, переворачиваясь на спину и накрывая ладонью сонные глаза. Тепло чужого более крупного тела приятно согревало её, как и рука, растянувшаяся по её животу и уходящая запястьем ей под спину, но сама куноичи едва ли заметила это сейчас. Ей хотелось бы рывком подняться с места в этот момент, опрометью кинуться в сторону ванной комнаты и встать под ледяные капли воды, но крепче сжимающий её во сне Учиха напомнил о себе и о том, как небезопасно ей сейчас переохлаждаться. Кстати об этом… Им предстоял серьёзный разговор, который точно мог повлиять на их совместное будущее или на его отсутствие. Всё же, несмотря на всё, они провели вместе действительно очень мало времени и вряд ли их отношения можно было назвать стабильными в каком-то смысле. Большую часть времени они провели врозь, согревая себя по ночам мыслями друг о друге и мечтами о том, как могло бы у них всё сложится. Безусловно, их чувства по отношению друг к другу были настоящими, но были ли они настолько серьёзными, чтобы задуматься о семье и детях? Вряд ли. По крайней мере, не так скоро. И если судьба действительно существует, то та точно в очередной раз просто посмеялась над бедной девушкой, которая хотела сейчас только спокойствия, которое ей мог дать только Изуна. Ну, и их любви, конечно же. Многое осознавшая для себя Сакура могла с уверенностью сказать — в будущем да, она хотела бы стать матерью, возможно, в роли отца своих детей она видела Изуну. Но думал ли он так? Или расценивал их отношения как кратковременное приятное дополнение к своей жизни? Какова будет его реакция, когда она сообщит ему о своём положении? И как лучше это сделать? Ведь она сама попросту… Смущалась. Да, вот так по-девичьи, по-глупому стеснялась признаться своему мужчине в подобном. И ничего зазорного в этом она не видела. В конце концов, будь они рядом все эти четыре года по её меркам или два по его, то было бы куда проще. И почему они были так не осторожны?.. Что, если её беременность ухудшит их и без того шаткие отношения? Ещё её ужасно волновало решение Изуны. Ведь за непродолжительное время она уже почти привыкла к мысли, что внутри неё растет жизнь, начало которой они сами и дали. И, возможно, даже полюбила. Каким будет этот ребёнок? Это будет мальчик или девочка будет? Их малыш станет таким же добрым, как Наруто, или вставшим на путь зла, как Саске? На кого их ребёнок будет похож? На саму Сакуру или Изуну? А может возьмёт черты лица от обоих родителей, объединив всё это в себе и будет каким-нибудь неписанным красавцем или красавицей? Как всё сложно… Но подобные мысли часто посещали её последние дни. И сказать, что Сакура была против, было сложно. — Давно проснулась? — шепнул почти в самое ухо Учиха, прижимаясь носом ей в висок и тихо вдыхая запах её волос. Лёгкий влажный поцелуй остался гореть на её коже. От подобного действия у девушки прокатились мурашки по шее и плечам, заставив в тот же момент ёрзать от неприятных воспоминаний, что ещё долгое время будут преследовать её, стоит той только вспомнить о приснившемся кошмаре. Ками, за что ей это всё… — А ты? — вопросом на вопрос ответила куноичи, поворачивая голову вбок и прижимаясь щекой к чуть влажной от её пота подушке. Затянутые сонной дымкой ониксовые глаза медленно моргали, глядя на свою любимую, чей образ казался сейчас… Встревоженным? Да, именно таким. Ведь из-за этого он и проснулся. Сакура едва ли сдерживала себя, когда начала возиться на постели и заметно пыхтеть, погрузившись в свои размышления. И шиноби попросту не мог не отреагировать на внешний раздражитель, даже во сне. — Прости, что разбудила, — догадалась она. — Ты, наверное, устал в дороге, а я тут… — Что тебе снилось? — зевнув, спросил Изуна и прикрыл глаза, вновь зарываясь в розовые локоны, но уже в районе темечка и ещё глубже. — Не спрашивай, — недовольно буркнула медик, но её чувства вовсе не были направлены на мужчину. Скорее она ворчала на свой разум, что не позволял ей выспаться которую ночь подряд. Либо же её мучал токсикоз, либо же снились какие-то реалистичные кошмары. Но Изуна точно не был виноват. Ни в коем случае. — Как хочешь, — чуть сильнее нажав на её бок и тем самым повернув к себе лицом, мужчина подтянул Сакуру к себе и довольно улыбнулся сквозь не отступающий сон. — Поспи ещё немного. Куноичи послушно прикрыла глаза, растворяясь в подаренном им спокойствии и теплоте, о которых она мысленно умоляла, и медленно провалилась в сон. В этот раз кошмары обошли к её сторон, даря долгожданный отдых. * * * — Сакура. Я удостоился незаслуженного прощения с твоей стороны. И хоть другие, как ты говоришь, забыли о моих злодеяниях — о них всегда буду помнить я, — Учиха плюет собственную кровь под ноги, опуская лицо и прикрывая уставшие глаза. — Я не мученик, которым ты хочешь видеть меня. Поэтому забудь обо мне, как о плохом сне. Его слова ранят Сакуру, это было сложно не заметить. Тело девушки и без того трясётся и порывается к мужчине, наблюдая как последние капли жизни покидают его. Но Изуна продолжает стоять рядом и быть необходимой опорой и в тоже время необходимой удерживающей клеткой для неё. — Но твоё прошлое… — едва выдыхает Харуно. — Осталось в прошлом. Никто не несёт ответственность за мои поступки, кроме меня одного. Тысячи людей умерли по одной моей воле. Твой близкий друг лишился родителей, был гонимым в собственной деревне и жил в полном одиночестве. А что же Саске? Только из-за моих действий весь его клан был уничтожен. Я — был тем, кто уничтожил клан Учиха вместе с Итачи. Учиха Обито, отрекшийся от себя ребёнок, что примерил на себя личину другого человека, без каких-либо зазрений совести устроил геноцид целого селения, ища в своей мести освобождения, — беззлобно усмехается Учиха. — Пойми это и прими, Сакура. Я ужасный человек. И не заслужил называться твоим другом. — Я тебя прощаю, Обито! — дёргается к нему девушка, но её тут уже удерживают чужие руки, не позволяя приблизиться к ниндзя, пока на том сидела тварь, устроившая всё это месиво. — Но я никогда не прощу себя, — силы постепенно покидают его, в то время как мышцы немеют, а в глазах темнеет. Куноичи всхлипывает, давит в себе рвущиеся наружу слёзы и одним взглядом умоляет Изуну отпустить её. — Нужно идти, Сакура… — Нет! Я пришла сюда с Обито и уйду отсюда только с ним! — кричит Харуно, отчаянно стараясь отцепить руки Учихи от себя и рвануть к другу. Когда же это у неё наконец получается, девушка падает перед другом на колени, жёстко впиваясь ногтями в его оголенные плечи и чуть встряхивая. — Давай же, идём, прошу. Не оставляй меня, Обито, умоляю! — захлебывается та в слезах. В ответ на это напарник только широко улыбается, сузив в глаза в своей привычной манере, и отрицательно качает головой. На это действие та реагирует моментально. Отчаянный вопль вырывается из груди Харуно, перерастая в безудержный плач и льющиеся потоками слезы. Остекленевшие зелёные глаза смотрят в ужасе и страхе в алый глаз напротив, ищет там хоть каплю желания выжить и не оставить её один на один с этим жестоким миром. Их зародившаяся дружба поддерживала всё это время их обоих И, кто знает, смогла бы она выжить без него и дойти до этого момента? — Прости, — касаясь её мокрой щеки и утирая скатывающиеся по ней слезу, говорит Обито. — Такой исход для меня самый правильный. Моя жизнь должна была закончится ещё тогда, на Четвертой войне. Спасибо тебе за все, Сакура. Постарайтесь в следующий раз дать мне другую жизнь, в которой не будет места этому проклятью. — О чем ты говоришь? — не понимающе хлопает та мокрыми глазами. Но никто не удосуживается ей ответить. Стоящий позади Учиха также удивлённо выдыхает, слегка вздрагивает, когда осознает. Обито всё знал. И сейчас подтвердил его ранее выдвинутую догадку. Он подходит ближе, напоминая тем самым, что ещё ничего не кончено и опасность всё ещё висит над ними. — Сакура, тебе ещё не поздно уйти в безопасное место. Пока ты носишь нашего ребёнка, я не позволю… — пождав губы, сказал тот, поднимая брыкающуюся Сакуру за плечи и прижимая к себе. — Нет! — кричит куноичи, упираясь руками в его грудь. — Отпусти! Без Обито мы никуда не идём, слышишь?! — к сожалению, из-за шока, она едва ли осознает, что не может как-то помочь ему. Или же просто отказывается принять эту реальность. — Эй, Изуна. — Да? — Выживите. О большем просить не посмею. И… Не дайте этому ребёнку ступить на выбранный мною путь. — Я тебя понял, — взгляд Изуны был устремлен прямо на своего потомка, как выяснилось сейчас, всё же собственного повзрослевшего ребёнка, свернувшего с правильной дороги. — Спасибо, что был всё это время с нами. Со мной. Обито на эти слова, не скрывая, улыбается. По крайней мере, перед своей смертью он мог видеть их и даже услышать что-то ободряющее от Изуны. От отца, которого не хватало в его детстве. Учиха едва заметно кивнул, прижимая куноичи к себе так крепко, как только позволяли собственные силы, а после откинулся назад, завидев скользнувшую по щеке кровавую слезу и вспыхнувший Мангекьё Шаринган. Последнее, что видел Изуна, была растянутая по лицу улыбка Обито, пока на его животе разрасталась чёрная круглая печать, и его падение вперёд грудью. Дыхание мужчины остановилось в тот же миг, когда созданный им портал закрылся, навсегда унося родителей в неизвестность для них. Туда, где он должен был родиться. Изуна шагал вперёд, едва поворачивая голову в стороны и замечая возникающих людей отовсюду. Ему было абсолютно плевать на то, что они делали здесь в столь поздний час и как усиленно строят глазки женские особи, в попытке привлечь к своей персоне. Особенно в тот момент, когда он вспоминал этот странный сон. Очередная выдумка его подсознания? Или прожитые ранее события в предыдущей петле? Что они могут значить? Почему он видит это всё? Ранее ему снились моменты из жизни Обито, вставшего на путь мести и ненависти к миру, который его брат и Хаширама так трепетно создавали и упорно сохраняли. И в том же сновидении он видел ребёнка, названного этим странным именем, а после их лежащие бездыханные тела с Сакурой со стороны. В этом же сне, явившимся ему накануне, они всё ещё были живы и даже находились в этой эпохе. Но сложившаяся ситуация оставалась всё такой же безрадостной. Обито умирал на его глазах, отдав свою жизнь и использовав странную печать, что распространилась на его животе в последнее мгновение. Почему там, в своих неясных и пугающих его до мурашек грезах, он был почти уверен, что смотрит на смерть собственного дитя… Так же, как и сам его потомок, подтвердивший его догадки своими словами. Могло ли это значить что?.. Нет, бред какой-то. Эти временные петли и их повзрослевший с Сакурой сын — всё звучало слишком глупо и странно. Но тогда почему он принял историю любимой и её напарника практически за чистую монету? Ей же он поверил. Тогда может ли быть так, что он видел свою смерть и исход Обито потому, как оно произошло ранее? Может ли это быть правдой? «Я совсем запутался…» — невесело принял он собственное поражение, но всё также пытался распутать этот клубок. Ему определённо стоит поговорить об этом с самим Обито, к которому он, собственно говоря, и отправлялся в данный момент. Тишина, встретившая его в доме названного Учихи, немного напрягает, но Изуна сдерживает себя и спокойно шагает вперёд. Скромное жилище, похожее по обстановке с его с собственным, встречает не привычным теплом, которому радуешься по возвращению в родные стены, а почти мертвецким холодом, из-за чего у мужчины по плечам и рукам пробежалась стайка мурашек. Всё выглядит так, словно тут никто и не живёт. Никаких не аккуратно брошенных вещей в каком-нибудь углу или оставленной на столе чашки. И только толстый слой пыли, окончательно убеждает его в одном — хозяина в доме не наблюдается и, скорее всего, уже давно. — Что ты здесь делаешь? — внезапно спросил возникший ровный голос, лишенный каких-либо эмоций. Прибывший на чужую территорию Учиха не вздрагивает и не оборачивается, только молча удивляется тому, как тот смог незаметно подкрасться к нему со спины и почти что застать врасплох. — Ты не очень-то и похож на благодарного человека, которого приютили собственные предки, — вздёрнув бровь, Изуна сделал замечание и тем самым слегка поубавил пыл Учихи. В конце концов, все поместье принадлежит его старшему брату, Мадаре, на которого он успешно повлиял когда-то и тот позволил ему остаться здесь. — И правда, что же это я, — фыркнул Обито, обходя заставшего в проёме сёдзи мужчину и проходя в дом. — Проходи, не стесняйся. — Вряд ли тому было нужно приглашение, но сквозящее раздражение Обито и его ёрничающая натура не позволяли промолчать. Изуна на это смолчал, скрипя зубами. В одно мгновение он уже пожалел, что решил связаться со своим потомком и выяснить интересующие его подробности. Но деваться было некуда. Потому, прикрыв за собой бумажную перегородку, ниндзя прошёл вперёд и присел за низкий столик, складывая ноги крестом и наблюдая за передвигающимся по дому тихой поступью Обито. Брюнет скрылся на кухне, громыхая и звеня там посудой, а после недолгого молчания всё же громко спросил: — Чай или что покрепче? — Без разницы, я не за этим пришёл, — теперь раздражался сам Изуна. Поведение потомка или сына, он так и не понимал как будет правильно звать его в своих размышлениях, заставляло очередной раз усомниться раз в правильности решения прийти сюда. И чем больше тот оттягивал время их разговора, тем больше внутри младшего брата Мадары росло желание рявкнуть на него. Спустя некоторое время, прибывший из другого времени мужчина присел перед ним и поставил на деревянную столешницу пышущий паром заварник и две чашки. Лёгким, доведенным почти до автомата движением, тот разлил янтарную жидкость по посуде, что мгновенно нагревалась под её напором, а после всё же поднял голову и взглянул на своего гостя. — Что привело тебя сюда? Неужели я могу быть чем-то полезен такому известному шиноби? — съязвил старший Учиха, а после, видимо, одернув себя за излишний сарказм, добавил: — Что-то случилось? — Имя Рин говорит тебе о чем-то? — проигнорировал Изуна его выпад. Лицо Обито мгновенно вытянулось от удивления. Об этой куноичи и её связи с ним знала только Сакура, но та не стала бы так бездарно трепать языком. Конечно, возможно, в этом времени была ещё одна девушка с таким именем, но он не мог вспомнить хотя бы упоминания кого-то, кого звали также, как и погибшую девочку в его юности. И в тот же момент всё раздражение от появления Изуны прошло и сменилось на заинтересованность. — Откуда ты… — Можешь считать меня за сумасшедшего, но в связи с тем, как вы буквально ворвались в чужую эпоху вместе с Сакурой, я не думаю, что это прозвучит странно. Я видел тебя, Рин и вашего товарища. Кажется, его звали Какаши. По крайней мере, в пещере так она называла мальчишку, которому достался твой Шаринган. — Хах, — усмехнулся Учиха, наклоняя голову в сторону и глядя гостю куда-то за спину. — Что ещё ты видел? А, главное, как? — Последнее время мне снятся странные сны, — начал было Изуна, но завидев, как напряглись плечи сидящего перед ним ниндзя, а также в глазах появился нескрываемый интерес тот спросил: — Ты что-то знаешь об этом? — Что конкретно тебе снится? — Сначала я видел твоё прошлое. Сначала ты едва ли не умер, когда спас мальчишку. Не знаю, как Мадара смог спасти тебя, — отпив из чашки горячий напиток, сказал тот. — Затем была смерть этой девчонки под Кровавой Луной и резня, которую ты устроил. Судя по повязкам на шиноби, они были из Тумана, я прав? — Обито наклонился чуть вперёд как если бы внимательно вслушивался в интересующую его тему, и поджал губы, заглядывая единственным уцелевшим глазом в лицо молодого Учихи напротив. — Также я видел то, что ты устроил в стенах нашего клана. Убил всех до единого. — Не всех, — возразил он. — Нас осталось трое. Но это не важно. Ещё что-то было? — Да, — кивнул Изуна. — Моя смерть и Сакуры, — на этом моменте Обито, не выдерживая, выставил руку вперёд и прервал его очередным вопросом: — Там был ребёнок? — Что? — Вы умерли около детской кроватки, верно? — переформулировал Учиха. Ошеломленный Изуна на это смог только кинуть. — Я тоже видел это. — Интересно, — тихо сказал мужчина помладше, уходя в свои размышления. Значит, они видели одно и то же. И ему действительно снилось прошлое своего потомка. Но его волновал ещё один момент: — Сакура называла ребёнка Обито. Почему? Что ты такого сделал, раз заслужил, чтобы мы назвали ребёнка в твою честь? — Он не был назван в чью-то честь, — твёрдо ответил тот, скрещивая под собой ноги и упираясь локтями в колени. Одна сжатая в кулак ладонь подперла его смуглую щеку, придавая его образу немного лености. — Потому что этот ребёнок… — Ты? — уловил шиноби ход его мыслей. — Разве ты не находишь это странным? Нет, не так. Тебе не кажется, что твоё предположение сущий бред? — Из-за способностей моих глаз, Сакура оказалась здесь и спасла тебя, — вторая рука мужчины поднялась чуть вверх и начала загибать пальцы. — Ваша связь не поддаётся никакой логике, судя по её рассказам. У вас всё слишком быстро закрутилось, как будто бы так было и нужно, — второй палец прижался к раскрытой ладони. — Я не знал своих родителей. Всё, что мне было известно, так это то, что меня подкинули не имеющей ко мне никакого отношения бабушке, и та тоже ничего не знала о моих родственниках. Во сне меня унёс Зецу, я прав? — Изуна только кивнул на его слова, с каждым словом веря в абсурдность этой теории. — К тому же, сейчас, когда Сакура беременна и по неосторожности коснулся живота, мое здоровье значительно ухудшилось, чего не было очень давно. И никакие лекарства мне не помогают, с каждым днем становится только хуже, как будто я не должен существовать больше и меня вытесняют. Парадокс, понимаешь? Не могут существовать две версии одного человека в… — Постой, что ты сказал? — встрепенулся мужчина, мгновенно выпрямляясь и едва ли не подскакивая с места. Дрогнувшая рука опрокинула на себя чашу с почти допитым чаем, но он едва ли обратил на это своё внимание. — Сакура… Беременна? — Черт, — цыкнул Учиха, накрывая свое лицо ладонью, будто бы желая смотреть на собеседника. Осознание того, что напарница до сих пор держала своего мужчину в неведении, несмотря на то, что тот вернулся почти неделю назад, дошло до него в один миг. Его даже окатила волна стыда, но та сразу была заглушена, когда Обито отнял руку от кожи лица и всё же сказал: — Уверен, она будет не очень рада тому, что ты узнал об этом в таких обстоятельствах. — Разберёмся с этим позже, — с большим усилием выдавил Изуна, всё же беря себя в руки. — Значит, если верить этим аллегоричным снам, то, скорее всего, наша с Сакурой смерть уже произошла от рук Зецу в будущем, где ты родился. Но каким образом мы оказались там? Ведь, если учитывать время твоего появления на свет, то мы должны быть уже совсем старыми. Как это возможно? — Я тоже задаюсь этим вопросом, — поджал губы Обито. — Возможно, я перенёс вас туда сам, но по какой причине понять не в силах, — на этих словах оба замолчали, раздумывая каждый о своём и об общем одновременно. И только спустя долгие несколько минут Изуну настигло озарение. — Более тебе ничего не снилось? Только этот момент с нашей кончиной? — дождавшись кивка Учихи, он продолжил: — Если собрать воедино всё, что мы имеем сейчас, то можно понять следующее: ты, как и говорилось, перенёс Сакуру в эту эпоху, где она спасла меня от гибели и мы, по итогу, сблизились. Позже, когда здесь оказываешься ты сам, и она беременеет, то происходит что-то, что заставляет тебя использовать свою технику в последний раз и перенести нас от какой-то опасности, чтобы ты родился в будущем и не нарушил ход времени. В последнем из моих снов, ты погиб, когда использовал свой глаз и забросил нас куда-то, — на это заявление Обито только хмыкнул, но мысль гостя не прервал. — Далее, по неизвестным нам причинам, мы оказываемся вне клана, где ты рождаешься и через какое-то время твою мать и меня убивает Зецу. А после ты оказываешься всё же в клане Учиха с его подачи, и дальше ты и сам всё знаешь. Сошедший с ума Мадара, контролирующий в старости добрую часть мира шиноби из тени и тому подобное. — Скорее всего, в клан вы не пошли из-за того, что Мадара считался мёртвым в тот момент. Если обращаться к истории, твоя смерть или, в этом случае, исчезновение, здорово повлияло на его психику и тот сошёлся в битве с Хаширамой, после которой был признан мёртвым, но выживает с помощью Изанаги. Так что, думаю, ваше вынужденное отшельничество было лишь попыткой остаться в безопасности, ведь попробуй этим Учихам докажи, что ты их предок, а? Они скорее закуют вас в чакроподавители и отправят в тюрьму, чем поверят, что вы прибывшие из прошлого младший брат Учихи Мадары, Изуна, что считался мёртвым всё это время, и его возлюбленная, ещё неродившаяся Харуно Сакура, — с легкой усмешкой констатировал тот. — Но… — задумчиво добавил он, на мгновение прерываясь и оценивая какую-то свою мысль, которую хотел озвучить. — Если предположить, что вы оба выжили, тогда умереть должна будет сама Сакура, разве нет? Через четырнадцать лет, после моего рождения. Ведь… — … две версии одного человека не могут существовать в одно время, — закончил за ним предложение Изуна. — Получается, либо умираем мы вместе, либо она сама. При любом развитии событий. Так? — Верно. И, смею предположить, что эти сны снятся только важным участникам временной петли. Иначе, как предупреждение, я эти сны расценить не могу, — кивнул Обито, наблюдая, как всё это время сидящий перед ним задумчивый мужчина неторопливо поднялся и обошёл столик. — Куда ты? — Я выяснил всё, что хотел. Спасибо за разговор, — сказал Изуна, застывая около сёдзи и на миг замолкая. Его бледное напряжённое лицо казалось в проникающим сквозь перегородки лунном свете почти белым, и его сын мог видеть, как по скулам мужчины ходили желваки от того, насколько сильно он сжал зубы. — … и спасибо, что оставался рядом всё это время. После этих неосторожно брошенных слов, сёдзи скрипнули и известили об уходе гостя. Всё ещё сидящий и застывший на месте Обито не сразу понял смысл этих слов, а после легко улыбнулся и склонил свою голову. Изуна благодарил его не только за нахождение рядом с куноичи. И это вызывало в нём смешанные, но приятные чувства. * * * Толпище народа нисколько не смущает девушку, заставляя проталкиваться сквозь мельтешащих туда-сюда людей и по-прежнему держать Харуно руку на животе, в слепой попытке защитить ребёнка от какого-нибудь неосторожного толчка локтем. Сегодня Сакура решила выбраться на рынок одна, оставляя молчаливого последние дни Изуну дома, которого часто ловила на странных взглядах на себе, а затем, когда спрашивала в чем дело, тот лишь отворачивался или спешил заняться каким-то своими внезапно возникшими делами. В стенах их дома явно нарастало напряжение, причину которого девушка понять была не в силах. А заваливать Учиху вопросами она не спешила. Не было необходимости, как ей казалось. Ведь, если его действительно что-то беспокоит, он и сам расскажет ей об этом. Потому Сакура старалась лишний раз не накручивать себя и не нервничать. Ей было нельзя волноваться, особенно сейчас, когда каждой клеточкой своего тела она ощущала неясную нависшую над ними угрозу. Избежать всех толчков, кружащей между людьми Харуно не удалось, потому как она сама же и врезалась в какую-то женщину, что сразу обернулась и удостоила её не самым приятным взглядом. А после её лицо почему-то мгновенно разгладилось и расплылось в легкой непринуждённой улыбке. Словно не она минуту назад хотела точно придушить розоволосого медика. Черты женщины Сакура нашла отдалённо знакомыми. Красные, собранные в высокую причёску, красиво украшенную драгоценными камнями в аксессуарах, волосы, подведенные тёмные глаза и изящно подчеркнутые яркой помадой губы. На лбу женщины сияла схожий с ее собственным ромб, но не нес в себе похожей на её или Цунаде силы. И тогда медик, удивлённо хлопнув глазами, а после широко улыбнувшись, сказала: — Мито-сама! Как давно мы не виделись! — девушка порывалась было поклониться, но Узумаки в мгновение ока остановила её, беря куноичи за обе ладони и крепко их сжимая. — Не нужно, Хитоми-сан, — сказала жена Хокаге. — Как ты поживаешь? Где ты была всё это время? Я переживала, — завалила она вопросами Харуно. В этот же момент Сакура заметила одну очень интересную деталь, которая напрочь отбила какую-либо здравую мысль и не позволила даже попытаться ответить на вопросы женщины. Мито, с заметно округлившимся животом, отпустила чужие руки и положила свои на привлекший внимание Харуно животик. — Кажется, мы и правда давно не виделись… — Я так рада за вас, Мито-сама! — сияя своей улыбкой, сказала Сакура, а после подойдя чуть ближе, спросила: — Вы одна здесь? Не хотите вместе прогуляться? У меня куча вопросов к вам, касаемых… Ну… Беременности… Смущение девушки и покрасневшие впалые щечки заставили Узумаки, что стала более открытой за последние годы тихо рассмеяться. — Нет, я здесь со своим мужем. Хаширама отошёл за данго, скоро должен вернуться. Если хочешь, можешь составить нам компанию на этом фестивале, — предложила альтернативу красноволосая женщина, а после, также тихо, как и сама Сакура, спросила: — Вас с Изуной можно поздравить? — А… Д-да. Да, можно, — краснея пуще прежнего, пробубнила себе под нос она. — И, пожалуйста, зовите меня Сакурой. Имя Хитоми уже в прошлом. — Так ты вспомнила? — Или же перестала скрывать. — Можно и так сказать. Не будем обо мне, лучше расскажите, как у вас… — Дорогая! Ты не поверишь, все данго закончились, и мне пришлось искать другую лавку! Прости, что так дол… О, Сакура-сан, здравствуй, — возникший из толпы Сенджу привлёк к себе всё внимание женщин, которым поспешил улыбнуться своей самой обольстительной улыбкой. — Мадара говорил мне, что ты вернулась в деревню. Думал, что как-нибудь зайдёшь к приютившей тебя когда-то семье, расскажешь как ты поживаешь… — Ох, Хокаге-сама, здравствуйте! Прошу простить мою невоспитанность! В следующий раз я обязательно… — затараторила извинения и согнулась в глубоком поклоне Сакура, пока смущенный её поведением Хаширама отмахивался руками и просил ту перестать. Ситуацию в свои руки взяла его жена, Мито. — Будешь так часто и резко наклоняться, ребёнок спасибо точно не скажет. Будь осторожнее, Сакура-сан. — Да, простите, — румянец, вновь выступивший на лице Харуно, заставил Узумаки улыбнуться. Разговор между тремя ниндзя протекал живо. Сакура часто смущалась, ведь находится в обществе Хокаге и его жены уже было честью. К тому же, она вспоминала свои выходки, которые тем приходилось терпеть по первой, и за это ей было сейчас стыдно. Хаширама же часто улыбался и рассказывал какие-то нейтральные истории, произошедшие за время отсутствия Харуно в деревне. Делиться тревожными новостями он не спешил, понимая, что обеим женщинам волнение сейчас ни к чему. Мито лишь молча слушала всё это, в который раз удивляясь, как у её мужа ещё не свело скулы. Ноги шиноби вели их вперёд, двигаясь медленно и позволяя наслаждаясь приятной компанией. Незаметно для самих себя, они подошли к магазину с детской одеждой, в который изначально пара и планировала заглянуть. Ведомая за ними Сакура зашла следом. — Мито очень любит ходить сюда последнее время. Ей очень нравится выбирать вещи для нашего ребёнка смотри, как бы она и тебя не затянула в это увлечение, — сказал Сенджу, тихо посмеиваясь и наблюдая со стороны за своей женой, что поднимала плечики с миниатюрной одеждой вверх и придирчиво разглядывала каждую деталь. — Скажите, Хокаге-сама… — почти шёпотом спросила Сакура, уверенная, что тот всё равно её услышит. И так и было. Её беспокоило то, что она самолично оттягивала момент признания и всё никак не могла то ли обрадовать его новостью о своём положении Изуну, то ли раздосадовать. — Как Мито-сама рассказала вам о беременности? — А почему ты спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответил Хаширама, моргнув и переведя взгляд на куноичи. — Изуна до сих пор не в курсе. Я не знаю, как будет правильно сделать это… А продолжать молчать будет знаком не уважения к нему. — О, — протянул удивлённо он, а затем, чуть нахмурив темные брови, сказал: — Ну, Мито просто поставила меня перед фактом. Пришла и сказала, мол «Хаширама, я беременна». Поэтому, если ты таким способом ищешь помощи в решении как правильно признаться, то, боюсь тебя огорчить. Моя дорогая жена слишком прямолинейна, — подавив в себе смешок, Сенджу заметил, как его слова повлияли на осунувшуюся девушку. Та мгновенно помрачнела и опустила голову, потому Каге поспешил предложить первую возникшую идею: — Одежда. Подари ему детскую одежду, и, я думаю, он поймёт. — Хокаге-сама, вы гений! — воскликнула Сакура, что мгновенно воспрянула духом и, поклонившись в благодарности, тут же скрылась среди витрин. * * * День подходил к своему логичному завершению. Закатное Солнце почти опустилось за горизонт, отбрасывая свои последние красноватые лучи на ветвистые и почти лишившиеся своей природной красоты в виде листвы деревья. Девушка, державшая в руках пакет с покупками, направлялась в сторону дома и счастливо улыбалась каким-то своим мыслями. Встретившись несколько часов назад с Хаширамой и Мито, та и представить не могла, что всё так обернётся. Выданная в одно мгновение идея Сенджу решила мучавшую её долгое время проблему. В магазинчике детской одежды, куда привела их Узумаки, девушка также придирчиво рассматривала каждую распашонку, в надежде найти ту самую. Но вся одежда для новорожденных была слишком светлой или же яркой, что никак не вязалось с образом загадочных Учих, которые всю её жизнь были с ней бок о бок. И это касалось даже детей. Спустя долгое время, когда Харуно практически сдалась и отбросила эту идею, не находя чего-то по-настоящему в стиле этого легендарного клана, на помощь пришла жена Каге. Та молча возникла сбоку от девушки и протянула ей темно-серый трикотажный комбинезон с чёрными застежками. И в этот же момент Сакура поняла — оно. Двумя воодушевленными женщинами так же было принято решение о необходимости дополнить найденную вещицу вышивкой красно-белого веера на спинке, чем те и приняли заниматься, как только те вышли с магазина и направились в сторону поместья Сенджу. Выпивая одну чашку чая за другой, обе куноичи были заняты делом — предавались приятным беседам и подбирали необходимый оттенок ниток для вышивания. Стежок за стежком, и вот уже детский комбинезон аккуратно складывается в небольшой пакет к другим прикупленным вещицам — носочкам и рукавичкам. Сакура остановилась около их с Изуной участка, тяжело вздыхая и собираясь с мыслями. Тело ниндзя подсказывало — шиноби дома и, судя по неприятному послевкусию от его чакры, явно чем-то недоволен. Всё воодушевление сошло на нет ровно в этот момент, и куноичи думала было бросить пакет и зайти без него, но почувствовавший её приближение Изуна мгновенно отодвинул в сторону светлые сёдзи и взглянул на неё хмурым взглядом. — Ты поздно, — констатировал он, спускаясь по ступеням и подходя ближе. Рукой он потянулся к пакету и хотел было его забрать, но Сакура тут же спрятала его за спину и обошла мужчину, уходя в дом. — Холодно на улице, зачем выходить было. Идём в дом, — цыкнула она, замечая, что тот вышел к ней в лёгких домашних штанах и тонкой накидке, что легла на нагие плечи мужчины. — Тебя не было весь день, — вздохнул Учиха, убирая руки в карманы и следуя за ней. Когда светлая перегородка скрипнула и перестала выпускать из дома тёплый воздух, ниндзя прошёл на кухню, чтобы заварить согревающий напиток для девушки, что остановилась позади него и смотрела немного беспокойным взглядом на его худые плечи и спину. — Как день прошёл? — Изуна, — тихо позвала она его, не контролируя дрожь в голосе, из-за чего тот сразу же обернулся и настороженно заглянул в изумрудные глаза. — Мне нужно тебе кое-что показать. Давай поговорим, пока я не передумала опять… — Что случилось? — подходя ближе, спросил шиноби. Но Харуно молчала, зацепившись взглядом за какую-то мелкую деталь на полу и не смея его поднимать. Такое поведение девушки напрягло его, ведь сейчас она была больше похожа на виноватого щенка, чем на прежнюю бойкую с твёрдым характером куноичи. Изуна протянул к ней руки, порываясь ту обнять и прижать к себе, вдохнуть её запах и уткнуться губами куда-то в область виска, как делал это всегда, но она остановила его, вытягивая перед собой руку с пакетом и также продолжая молчать. — Что там? — с интересом спросил мужчина, принимая его в руки и заглядывая в него. — Ты купила мне одежду? — с тихим смешком поинтересовался Учиха, а после, когда Харуно всё же подняла на него свой хмурый взгляд, он достал из свертка первое, что попалось ему в руку. Мягкая, приятная на ощупь ткань легко легла в ладонь, занимая едва ли её треть, и Изуна с удивлением рассмотрел её. В его руке находились детские носочки белого цвета и крохотного размера. Пальцы тут вновь нырнули в пакет, доставая из него вещь побольше. — Изуна?.. — почти шёпотом позвала девушка, наблюдая как меняются на его бледном лице эмоции. Комбинезон, легший в мужские ладони, едва слышно скрипнул от сжатия. — Посмотри с другой стороны. Он послушно перевернул элемент детской одежды и окончательно застыл. Аккуратно вышитый красно-белый веер на спинке был бережно оглажен большим пальцем, в тот момент, когда напряжение Сакуры достигло своего максимума. Всё это время Изуна молчал, хоть и не скрывал своего непонимания, сменяющегося удивлением, и наоборот. И реакцию мужчины она никак не могла понять. Почему он молчит? — Изуна… — снова позвала она его, заглядывая в ониксовые глаза с надеждой. Учиха молча разглядывал комбинезон, который она купила и думал о своём. Безусловно, он уже знал о её положении, ведь Обито проболтался. Но не осознавал своего нового статуса так явно, как сейчас. И потому попросту прибывал в шоке. Как ему правильно будет сейчас повести себя? Сжать её в своих объятиях? Нельзя, может навредить ребёнку. Просто поблагодарить? Слишком сухо, это может её расстроить. Он будет… Отцом. У него будет своя собственная семья. С женщиной, да, определенно уже женщиной, которую он любит. Тихий смешок сорвался с его губ, и на это незамедлительно отреагировала сама Сакура. Она почти не слышно хлюпнула носом, протягивая руки к слипу и силясь его забрать, приговаривая: — Прости, я поторопилась… Изуна, прости, мне не нужно было… — всхлипнула раздосадованная девушка, прилагая не малые усилия, чтобы сдержать рвущиеся наружу слёзы. И те всё же сорвались с больших зелёных глаз, скатились по щекам и шее под одежду, в тот момент, когда мужские руки обвили её талию и легли на спину, легонько подталкивая к себе. Повторять сей жест не пришлось, ведь давящая рыдания и кусающая губы куноичи сама прижалась к Учихе и сжалась в трясущийся розовый комок. — И сколько ты ещё собиралась молчать? — спросил полушепотом мужчина, наклоняясь и прижимаясь лбом ко лбу. Довольная улыбка растянулась на пухлых губах, становясь почти что украшением на его лице. И от этого всхлипы Сакуры стали только громче и чаще. — Перестань плакать, это вредно для ребёнка. — Так ты не против? — пискнула она. — А почему должен быть? — тихо посмеиваясь, уточнил Учиха. — Ты правда думала, что я откажусь от вас? Или, может, сама того хотела? — Что? Нет! Ни в коем случае, я не… — начала было оправдываться куноичи, но её тут же прервали коротким, но наполненным нежностью поцелуем в губы. Одна рука, высвободившись, тут же легла на влажную щеку девушки и аккуратным движением огладила её. — Я пошутил, не переживай ты так, — заглянув в любимые глаза, сказал тот, продолжая гладить фарфоровую кожу пальцами. — Мне не хватит и жизни, чтобы отблагодарить тебя за всё то, что ты сделала для меня. Поэтому всё, что я могу сказать тебе — спасибо. Спасибо, что пришла в мою жизнь и сделала её лучше. Его хоть и скомканное, но такое искреннее откровение помогло перестать подверженной гормонам Сакуре давиться собственными слезами. Она знала, как тяжело ему было открыто говорить о своих чувствах, и каково же было удивление девушки, когда он повёл себя также, как и в том странном, почти забытом ею сне. Изуна, смотрящий в её глаза сейчас так ласково и говорящий такие слова, выглядел абсолютно чужим и родным одновременно. И это заставляло сердце Харуно биться чаще, совершать неясные кульбиты в груди и замирать в тот же миг. Хотелось навсегда запечатлеть этот образ любимого мужчины, что раскрывался для неё с такой стороны, хоть ему и самому было сложно. — Я рада, что встретила тебя. Знаю, что слова не всегда могут выразить всю полноту чувств, что я хотела бы показать тебе, но знай, что ты — тот, кто всегда рядом, даже если мы в разных эпохах. Тот, кого я боюсь потерять больше всего. Спасибо, Изуна. Мужская рука скользнула назад, путаясь пальцами в локонах и прижимая девушку к своему плечу. Так, в объятиях друг друга, они стояли ещё очень долго, не спеша прервать воцарившуюся тишину и единение. И только тихие звуки поцелуев, что оставались на розовой макушке, почти едва слышно раздавались на небольшой кухне их дома.