Благодарность

Глаза Изуны неспешно поднялись вверх, устремляясь прямиком к плывущим по небосводу темным облакам и задумчиво разглядывая их. Лидер их деревни, Хокаге, отбыл около получаса назад, в сопровождении его старшего брата и нескольких ниндзя, гордо звавших себя телохранителями Первого-сама. Конечно, необходимость в них в этом путешествии была сомнительной, ведь Хаширама вполне мог выстоять и в одиночку против вражеских шиноби, даже без помощи Мадары. Но того требовало его положение, потому никто особо не противился. Главу клана Учиха он также выбрал в команду по каким-то личным неясным ему убеждениям, при этом оставив исполнять обязанности Хокаге младшего брата, Тобираму, и следить за безопасностью Конохи. Не все, безусловно, были рады подобному решению, в особенности Проклятый клан, но также все без исключения понимали, что лучшего варианта для Листа не было. Тем более, когда младший Сенджу славился своей справедливостью и всегда трезвой головой, способной осадить и настаивать на правильный путь самого главу деревни. Прощание с братом было лишено какой-то эмоциональности со стороны Изуны, в отличие от самого Мадары. Тот, хоть и не спрашивал о происходящем, но его глаза ясно задавали множество вопросов, которые Учиха успешно игнорировал. Только сухо пожелал доброго пути и, не оборачиваясь на застывший силуэт старшего, двинулся прочь, наводя его на ещё более тревожные мысли. Сам же Изуна едва ли осознавал, что тот хоть и пытался сохранять прежнюю отстраненность, но его посеревшее лицо и стеклянные глаза выдавали все его переживания. И не зря тот беспокоился. Уже с самого начала дня утреннее небо казалось ему темнее обычного, а серые облака будто грозились в миг почернеть и обрушиться на землю, как многотонный монолит. Учихе было тревожно, как будто бы если он сидел в засаде и наблюдал за врагом, пока за его спиной не послышался шорох, говорящий об одном. В ловушку угодил ты сам. Мужчина тряхнул головой, отбрасывая свое беспокойство на задний план и заглушая его иными мыслями. Почти не используемый второй этаж его дома последнее время оживился. Сакура, по её собственным рассказам, редко, но поднималась туда в дни, когда Изуна ушёл вслед за Мадарой на миссию, бродила по пустующим комнатам и удивлялась, почему при наличие дополнительной жилплощади мужчина предпочитал спать едва ли не на выходе из дома. Чёткого ответа он ей не давал, но женщина и сама всё прекрасно понимала — комфорт в том состоянии, в котором он прибывал долгое время, вряд ли был необходим. Ещё до появления розоволосой куноичи это уже переросло в привычку, поэтому две небольшие комнаты наверху так и оставались необжитыми, даже за прошедшие несколько лет. Но сейчас, когда стало известно об интересном положении женщины, одно из помещений было вымыто от, казалось, векового слоя пыли, а в интерьере появились признаки заселенности и даже нормальная кровать, о которой она тихо мечтала всё своё пребывание здесь, о чем очень редко, но сообщала. Решение перебраться наверх приняла сама Сакура, руководствуясь заботой о своём здоровье и приговаривая, что та может простудиться во время отдыха из-за сквозняка по полу первого этажа. Изуна же, без каких-либо вопросов принял её решение, также считая это лучшим вариантом, но по прежнему оставаясь верным своим привычкам и продолжая расстилать себе чёрный футон. Однако, Харуно решила возмутиться подобному и едва ли не силком затащила его в теперь уже занятую комнату второго этажа и уложила спать. Ниндзя по началу отнекивался, говоря что-то о безопасности и необходимости в отдыхе на привычном месте, но куноичи и слушать не хотела. И, как бы странно это не звучало, он сдался. Хоть их отношения и начались со странных подначиваний и споров, но сейчас, когда его возлюбленная носила их ребёнка под сердцем, лишний раз пререкаться не хотелось. Подобная смена поведения мужчины хоть и смущала медика, но также и забавляла. Да и ему самому было интересно наблюдать за собой со стороны, анализируя, как он такой нелюдимый ранее, но постепенно оттаявший с её появлением, укоризненно глядел на слишком легко одетую женщину, конечно же, по его самому правильному мнению, или закутывал её вечерами в одеяло потолще, хоть та и жаловалась и ворчала из-за того, что становилось невыносимо жарко. Правда, позже, когда на Скрытый Лист опускалась ночь и дом заметно остывал, Сакура всё же благодарила его за решение прижать к себе оледеневшее тело и толстое одеяло, натянутое почти что по самый чуть вздёрнутый нос. Иногда он позволял себе прижиматься щекой к её плечу с выпирающими косточками, на котором было до ужаса неудобно лежать, а после аккуратно, самыми кончиками пальцев касаться бархатной кожи живота и наслаждаться этими короткими мгновениями. Они всё также привычно часто молчали в обществе друг друга, но он мог заметить изменения в ее взгляде. Если же ранее она смотрела на него с любовью и дарила одним лишь своим присутствием ощущение абсолютного спокойствия, то теперь ко всему этому добавилось нечто другое. Изуна был уверен, что и сам смотрел на Сакуру подобным образом. Глядел так, что Харуно окутывало тёплыми объятиями и почти что защищало их с малышом от всех внешних угроз. В какой-то момент им обоим начало казаться, что их чувства и мысли наконец-то были вывернуты наизнанку перед ней и теперь они могла их изучить едва ли не под микроскопом. Ещё Изуна начал явно ощущать нависшую над ним ответственность, но нисколько ей не противился или сопротивлялся. Мужчина спокойно принимал её, уже до конца осознавая свой новый статус, но всё же ещё часто раздумывая над ним. Выходец из известного клана, один из легендарных Шиноби, что точно оставили свой след в истории, хоть и не такой заметный, как те же самые братья Сенджу, младший брат Мадары, ставший его главным помощником в делах семьи, и теперь ко всему этому добавился статус «отец». Хоть ему и было непривычно рассуждать о себе в подобном ключе, но всё же приятно. К тому же, ещё одной причиной для подобных внутренних рассуждений стала сама Сакура. Учиха иногда, в неизвестно насколько далёком прошлом, думал, что, возможно, встретит свою единственную, создаст с ней семью и будет с такой же счастливой улыбкой, какая сейчас часто украшала губы Хаширамы, рассказывать всем о своей любви. Но этой мечте суждено было об острые, влажные от чужой крови скалы. И Изуна перестал размышлять об этом. Ему была страшна одна только мысль снова полюбить кого-то, ведь вездесущая война забирала у него всё. Маму, братьев, товарищей. Даже тех, с кем он, ещё совсем молодой, едва успевал обменяться парой фраз. Мать всегда говорила ему, что он отличается от остальных её детей, в особенности от первенца, ведь смотреть с такой любовью во взгляде на этот суровый мир и так крепко держаться за выстроенные узы мог только он. Она была права. И это его погубило много лет назад. Растоптало всякое умение восхищаться красотой, сопереживать каждой живой душе и любить так трепетно. Может быть, поддержи его тогда хотя бы старший брат, сейчас ему не было так тревожно и страшно вновь осваивать всё это. Да, Мадара после всё же изменил свое мнение и сам стал лучше со временем. Да, Изуна принимал и ощущал Сакуру как лекарство от болезни, поразившей его много лет назад и переросшей в хроническое заболевание. Но ему по-прежнему было страшно. Страшно, что в один миг всё снова рухнет. И не будет рядом этой успокаивающей одним своим видом розоволосой куноичи, что вошла в его жизнь, выбивая петли с ноги и переворачивая всё существование Учихи с ног до головы. Кто же знал, что, спасшая его, смертельно раненого тогда, женщина, будет готова подарить ему ещё один лучик света в этом мрачном, запятнанный кровью мире? Калейдоскоп мыслей завертелся, вновь призывая те образы из прошлого, которые он так хотел забыть. И среди них мелькал, нет, разрастался и перекрывал собой силуэт медика с отросшими ниже лопаток розовыми волосами, из чьей груди неправильно торчала чёрная рука. Рука, что закончила его жизнь в одно мгновение в какой-то из петель. Рука, отнявшая у него возможность прожить долгую жизнь и лицезреть взросление их с Сакурой сына своими глазами. Под прикрытыми веками мгновенно возник образ взрослого мужчины с единственным оставшимся у него Шаринганом, чьё лицо было испещрено белыми наспех залеченными полосами, которые оставили на нём он сам и другие ниндзя из отряда, приняв Обито за вражеского шпиона. На фоне всего этого багрового буйства, почти незаметно маячил образ улыбчивого мальчишки в синей куртке, чью жизнь впоследствии также уничтожили и превратили его самого в машину для убийств. Такой же, как и у самого себя, судьбы Изуна не желал никому. В особенности своему ребёнку. Ему всё также странно было осознавать, что с большой вероятностью его сны были реальны. Какая у него должна была быть реакция, осознавать, что всё это время он контактировал с собственным повзрослевшим сыном, что поддался безумным идеям и влиянию его старшего брата и ступил на тёмную дорожку? Странно и пугающе одновременно — вот верный и единственный ответ. Насколько же была непредсказуема сама судьба, играющая с ними всё это время и не позволяющая выйти из замкнутого круга. Как же им с Сакурой выжить и не оставить еще не родившегося мальчишку на произвол судьбы? К тому же, когда в одной из петель он буквально подтвердил все догадки Изуны и просил не дать ему вновь стать тем, кем он является. Возможно, их повторяющееся решение спастись от какой-то опасности, от которой они так бежали во сне, и шагнуть в уже известное ему будущее было в корне неправильным. И если у судьбы были свои неясные планы на их счёт, то та действительно хотела помочь изменить их повторяющуюся раз за разом трагичную кончину и позволить им троим прожить свою жизнь в спокойствии. Что же он должен тогда сделать, чтобы защитить и Сакуру, и спасти от несправедливости этого мира своего ребёнка?.. Честно говоря, именно в этот момент, на этом самом месте он бы очень хотел получить помощь в собрании этого паззла от Мадары. Будучи более взрослым и мудрым, старший брат точно смог бы решить эту загадку и подсказал как лучше поступить. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить. Ведь у самого Изуны прямо сейчас правильный ответ вертелся на языке, но распознать и дать ему чёткое определение он не мог. На секунду мужчине показалось, что на плечи легли тёплые женские ладони, успокаивая его этим самым жестом, и ободряюще похлопали. Изуна даже замешкался и взглянул назад, едва поворачивая голову, но то был просто мираж. Обычная фантазия. Ведь мамы уже давно нет в живых, а Сакура продолжала нежиться в постели в тот момент, когда он тихо выскользнул за пределы их дома. * * * Бесцельное петляние по деревне привело Изуну к резиденции Лидера Огня, у которого открывался немного угнетающий, но ясный вид. Выбитое лицо Хаширамы на отвесной скале наблюдало за каждым жителем Листа, и за ним в особенности, как ему казалось. Омрачало этот пустой взгляд только всё ещё тёмное небо и упавшие первые белоснежные хлопья, мгновенно растаявшие и стекающие по холодному лбу Учихи. Снежинки, кружась резвым вихрем в неясном ему танце, стремительно покрывали собой все близлежащие дома и маячивших везде горожан, которых до этого момента он попросту не замечал. Тревога с каждой секундой разрасталась в его груди, отравляя своим смертельным ядом кровь в венах Учихи и распространяясь дальше с бешеной скоростью. Апогеем волнения стал всё тот же пустой взгляд Хокаге, смотрящий вдаль, по чьим каменным щекам, словно слёзы, соскальзывали пушистые предвестники зимы. В этот же момент его внимание привлёк неясный шум, раздавшийся у самых ворот деревни. Быстро приближающийся к нему звук был знакомым до вставших дыбом волосков на затылке, а распространяющаяся и сносившая на своём пути волна вызывала мурашки. «Взрыв? Но кто посмел?» — мысленно догадался и задал себе тут же следом вопрос ниндзя, хоть ответа и не требовалось. Облако сделало свой первый шаг, забирая жизни ни в чём неповинных граждан. Лязг металла раздался откуда-то сбоку, и Изуна, будучи почти круглосуточно начеку, как и подобает шиноби, отреагировал в одно мгновение: вышколенное годами движение руки и катана плотно легла в его ладонь, разрезая своим лезвием пространство и отбивая атаку врага. Нападавший, явно ожидающий подобной реакции от знаменитого Учихи, только ухмыльнулся и что-то самодовольно прошептал, продолжая надавливать обеими руками на свой меч и стараясь продавить защиту ниндзя Листа. Изуна смотрит с лёгким оттенком равнодушия на врага, продолжая держать катану одной рукой и особо не напрягаясь. Для большей комичности ситуации, ему оставалось только закатить глаза, от чего он с усилием удержался. — И это всё? — изогнув бровь, спросил он. Подосланный Облаком шиноби мгновенно стушевался, удивлённо хлопнув глазами, а после раскрыл рот и попытался что-то сказать ему в ответ столь же колкое, но тому не было суждено свершиться. Изуна, обхватив рукоять катаны и надавив на неё сильнее, без особых усилий отвел лезвие чужака в сторону, следом замахиваясь и разрезая человеческую плоть одним глубоким порезом от самого низа живота до груди. Кровавое месиво выглядело всё таким же отталкивающим, как и в первые разы, но все чувства сейчас отключились на автомате и не смели отобразиться на худом лице. Нападавший упал на землю, судорожно вбирая прохладный воздух побелевшими от оттока крови губами, и что-то просипел. Учиха едва ли слушал его лепет, вновь поднимая свой меч и упирая кончик его лезвия в горло своей жертве. Этот мужчина вероятно верил в себя и свои силы, раз рискнул застать его врасплох и попытаться причинить какой-то вред. К сожалению, это было его главной ошибкой. Ведь роль хищника принадлежала явно не ему, как и роль добычи не была пригодна для гордого и сильного Учихи. — Сколько вас? — чуть надавив на горло своему оппоненту, спросил мужчина и заглянул в его глаза своими горящими алыми. Шаринган сработал, как и всегда, без каких-либо проблем. Ниндзя Облака выдал ему всё, что знал, едва ли осознавая это, а после, когда Учиха едва ли видел дальнейшую необходимость сдерживать себя, был убит одним быстрым толчком врезающейся в темную кожу на шее катаны. Возможно, на своих землях его будут поминать как героя, осмелившегося противостоять в одиночку известному ниндзя. Однако на территории страны Огня его не вспомнит даже бродячая собака. Взгляд красных глаз был мгновенно перемещен в ту сторону, где раздался взрыв, разнесший в труху ворота селения и близлежащие дома, погребая под их обломками десятки жизней. С окраины доносились звуки сражения, предсмертные крики ниндзя, что также как и любой другой человек не готовы были встретить свою участь, и распространяющиеся по крышам столпы пламени с примесью запаха смерти и обгорелой плоти. Лист пылал уничтожающим всё на своём пути огнём. В одно мгновение его всего передернуло, мысленно отбрасывая на несколько минут назад, ровно в тот момент, когда он ощутил на себе прикосновение женских ладоней, и Учиха замер. «Сакура!» — мысленно воскликнул внутренний голос, ощущая, как внутри что-то ухает вниз, сильно ударяется о твёрдую поверхность и сжимается до боли. Его собственное сердце на мгновение остановилось, переставая качать кровь и тем самым доводя своего хозяина до исступления и потемнения в глазах. Затем жизненно важный орган вновь начинал стучать в груди, лихорадочно ударяясь об отбитые в прошлых сражениях ребра и грозясь вырваться наружу. Изуна встрепенулся, вновь поднимая глаза к небосводу и абсолютно игнорируя мешающие обзору опадающие снежинки, а затем сорвался с места. Оттуда, где, предположительно, находилось поместье его клана, к самым облакам поднимались бесчисленное количество тёмно-серых, почти чёрных струек дыма. И даже леденящие до самых костей потоки ветра не мешали ему запрыгнуть на крыши ещё пока уцелевших домов, минуя локализированные в нескольких местах сражения и направляясь прямиком к их дому. «Только бы всё было в порядке…» — молил мужчина, перепрыгивая с черепиц на ограждение и вновь на кровлю. Эта длительная, слишком, мать его, долгая дорога больше походили на кадры из его кошмаров, в которых он всё время бежит, взывает к судьбе и просит смиловаться, а после, когда Учиха, наконец, достигает конечной точки, близкие люди гибнут прямо на его глазах. И именно сейчас ему хотелось заглушить поток собственных мыслей как никогда, но вновь накрывшие с головой тревога и страх не позволяли ему даже вздохнуть нормально, что уж говорить о тишине в сознании и собранности. Он никогда так быстро не преодолевал расстояние от резиденции до поместья клана. И одновременно с этим, ему как никогда казалось, что он двигается со скоростью черепахи. Разрушенные деревянные врата лежали на земле обгорелыми и переломанными обломками в нескольких местах, некоторые из них и вовсе до сих пор пылали и трещали под силой пламени. Тут и там мельтешили знакомые лица, что пытались отбить свои дома и семьи у напавших на них ниндзя. Были и те, кто так же атаковали шиноби Листа и Учих, но на них не было военной формы Облака и каких-то символов принадлежности к этой деревне. То были те самые завербованные войны из других стран, присягнувшие по своей воли к Райкаге или же без неё. Это было не столь важно. Ведь сейчас они держали в руках оружие, которым протыкали и наносили увечья его людям. Изуна мгновенно отпрыгнул в сторону, когда в его сторону летит неосторожно брошенный кем-то кунай, про который сражающиеся забывают в пылу битвы и продолжают попытки как можно сильнее измотать своего противника. Ноги мужчины приземлились на одну из рядом пылающих крыш, заставляя слегка пригнуться и снова рвануть вперёд, огибая качающиеся в его сторону языки пламени и следующие за ним по пятам. Распространяющегося обжигающего жара позади он не старался не ощущать, перебегая с одной покатой кровли домов на другую и за несколько долгих минут, наконец-то, увидеть свой дом. Разрушенный дом. Его стены очевидно рухнули под давлением одной из техник или взрывающихся печатей, рассыпаясь на бруски и мелкую крошку и представляя его взору обзор на пустующие комнаты. Почерневшее от копоти единственное дерево в саду валялось на земле, вырванное с корнями и раздавливая заснувшие и засохшие местами от холодов растения. Сердце Учихи вновь совершило болезненный кульбит, заглушая, наконец-то, он же так этого хотел, его мысли своим биением. Конечности в мгновение ока похолодели, онемели до неприятного покалывания, но Изуна медленно переступил порог своего жилища. Развороченная мебель валялась везде, где только можно и нельзя, разбитая посуда была рассыпана тысячей осколков по светлым татами и деревянному полу. Все перегородки меж помещениями просто-напросто были сорваны или же висели на одном добром слове. Место, где должна была находиться лестница, было практически пустым. Точнее сказать, уцелели только верхние ступеньки, остальные же уничтожили ниндзя из далеких стран. Во всей этой разрухе и безумие Учиха призывал свои сенсорные способности, заставляя их работать на износ, и искал под обломками хотя бы какой-то намек на жизнь. Разразившаяся вокруг ужасная тишина резала его душу напополам, хотелось взвыть и начать разгребать всё, что осталось от их дома своими руками, срывая к черту ногти, раздирая пальцы в кровь и неестественно выворачивая их. — Сакура?.. — собственный голос ему казался слишком сиплым, чуть надломленным и дрожащим. Натянутые нервы, словно струны на скрипке, были готовы лопнуть в один момент, но Изуна продолжал держать себя в узде, хоть с каждым пройденным шагом это становилось сложнее. — Сакура? — продолжил он звать свою возлюбленную, надеясь, что та не отзовется, ведь покинула дом вовремя. О Ками, как же он молился об этом! Внезапный шорох по правую сторону заставил его замереть на секунду, а после, не взирая на вопящие внутри ощущения, броситься к завалу. Под обломками чувствовались едва заметные всполохи чакры, сигнализирующие о плачевном состоянии человека, и ниндзя не смел тратить и секунды на размышления. Спустя несколько мучительно долгих минут, когда из-под завала показалась рука, а после и лицо, Изуна брезгливо поморщился. Под разрушенным фрагментом наполовину был похоронен парень, моложе его на пару лет точно, носивший на лбу бандану с металлической вставкой, где изображались три пересекающиеся тучи. Почему-то именно в этот момент ему хотелось как никогда уничтожить целую деревню голыми руками, что посмела нанести непрошенный визит Листу и подвергла опасности жизнь его женщины. — Где она? — вновь достав катану из ножен и прижав её кончик к горлу ниндзя, спросил Учиха. Напавший на их деревню шиноби едва ли мог шевелить языком, но взбешенного Изуну это едва ли волновало. — Отвечай, если не хочешь умирать здесь столь мучительно. — О-она… — только смог прошептать он, захлёбываясь собственной кровью. — Где женщина, которая здесь была?! — прорычал мужчина, сильнее прижимая лезвие к шее едва дышащего парня. — Уш… Ушла-а… — выдохнул тот, и сразу, как только лязгнул металл, его глаза закатились в секундой агонии. Изуна мог оставаться во многих ситуациях спокойным и собранным, даже немного равнодушным. И, быть может, если бы дела обстояли иначе, он таковым бы и был сейчас. Но осознание того, что, по всей видимости, этот день настиг их с Сакурой, сносил ему крышу. Её здесь нет. Судьба услышала его. В одно мгновение он ощутил облегчение и даже позволил себе глубоко вдохнуть и, не торопясь, выдохнуть. Но расслабляться было рано. Отсутствие Харуно здесь сигнализировала о не менее тревожной новости. Либо же женщина, носившая под сердцем их сына, вступила в бой, либо же её кто-то посмел забрать. И, так как он пронесся через все поместье клана и не заметил розовой макушки среди сражавшихся ниндзя, он склонялся ко второму варианту. Изуна даже подозревал кто мог поступить столь глупо и повлечь на себя его гнев. Чёртов Зецу. Снаружи вновь загромыхало, прерывая его мысли, а после послышался успокаивающий его сердце женский крик: — А ну, получай! — Учиха в два прыжка покинул разрушенное здание, что до этого момента он называл их с Сакурой домом, и после увиденного точно обомлел. Через несколько жилищ отсюда, посреди улицы мелькал всё это время тревожащий его душу силуэт женщины, держащейся спиной к спине с высоким широкоплечим мужчиной. Харуно прижималась к Обито, держа в руках единственный кунай и скалясь, подобно озлобленной львице. Учиха же в это время выглядел спокойным, как удав. Их с Сакурой повзрослевший сын стоял гордо, высоко задрав голову, с ровной осанкой и убрав одну руку в карман. Второй же он удерживал куноичи за запястье, то ли стараясь её успокоить подобным жестом, то ли что-то замышляя. Изуна знал, что они были почти что командой, звали друг друга напарниками и друзьями, но вступали ли они в открытое столкновение подобное этому когда-то — никто с ним не спешил делиться. И как эти двое будут действовать дальше было непонятно, даже если не обращать внимание на валяющихся у их ног и чуть поодаль ниндзя, которые, по всей видимости, преследовали их и пытались зажать в кольцо, как сейчас. На что способен Обито? Без понятия. Единственный их бой состоялся в тот день, когда ослабевший Учиха использовал свою пространственно-временную технику и мог едва ли держать клинок в руках. Но даже так он смог оказать Изуне и его отряду сопротивление, пока не подоспела также внезапно вернувшаяся в эту эпоху ирьёнин. Учиха успел сделать только один шаг в сторону странного дуэта, стремясь помочь им, как тут же вновь остолбенел. Почти что скучающий Обито едва заметно дёрнул женщину за руку, и та поняла его сигнал. Мелькнувший поток чакры был направлен в ноги, придавая им силу, что раздавила землю под каблуками и позволила трещинам разойтись по грунту. Грациозно, словно играющаяся кошка, Сакура взмыла вверх, выгибаясь в спине и разворачиваясь в полёте, в то время, как её напарник наоборот пригнулся, также разворачиваясь, и рванул в один прыжок к противникам. Куноичи, с присущей ей разрушительной силой, приземлилась на землю и в точности повторила движение Обито. Оба шиноби копировали движения друг друга, намеренно или нет. Но их синхронность и работа в команде заставляла смотреть на них с удивлением и восхищением. Первые ниндзя, очухавшиеся от подобной выходки этих двоих, были повержены мгновенно. Точные удары с приложенной в них чакру выводили соперников Сакуры из строя, в то время, как менее задумывающийся о сохранности чужих жизней, Обито попросту перерезал врагам глотки брошенным ему от матери кунаем и наносил смертельные травмы. Другие шиноби, сообразив что к чему, отпрыгнули назад, не решаясь вновь зажимать безумных напарников, но их это едва ли волновало. Старший Учиха рванул вперёд, вот так в открытую, замахнулся блестящим в едва пробивающихся солнечных лучах лезвием, а после, в ту же секунду выронил его, при этом не разжимая хватки. Изуна дёрнулся, вновь совершив перебежку в несколько широких и быстрых шагов, считая своего отпрыска в данный момент едва ли не самоубийцей. Ведь ниндзя, на которого была нацелена его атака, усмехнулся такому выпаду со стороны мужчины, а затем, схватив собственное оружие, швырнул его вперед. Сюрикены прошли сквозь Обито, вбиваясь поочерёдно в глаз и горло стоящих позади мужчины врагом. Сюрикены. Прошли. Сквозь. Да что это за техника такая? Но это не было самым удивительным событием за сегодняшнее утро. Всё это время Обито не останавливался, подбегая к противникам, чем вызывал точно ужас на их лицах. Ниндзя явно не были готовы к подобному отпору, к тому же, они точно также, как и сам Изуна удивлялись способностям Учихе и его неосязаемости. И в тот же миг, когда он подумал об этом, его поразила… Сакура. Женщина «вынырнула» из Обито, пролетела его насквозь, а после, неестественно изгибаясь в полёте и прикладывая живительную энергию к своим конечностям, ударила одного из крайне стоящих ниндзя ногой по голове, что повисла как болванчик, пока тело снесло из-за силы удара двух других. Этого было достаточно, чтобы те отлетели в сторону с бешеной скоростью и проломили собой ещё оставшуюся целой стену их с Сакурой жилища с характерным свистом. И только теперь двое напарников заметили его, стоявшего и замершего в нескольких метрах от них. — Изуна! — воскликнула Харуно, быстро приблизившись и хватая мужчину за руки. — Ты цел? О Ками, я так переживала за тебя! Когда раздался первый взрыв, я тут же… — Какого черта?! — перебил её Учиха, переходя на повышенные тона. Его натянутые, как тетива, нервы всё же лопнули. Беспокойство за женщину и их ребёнка, затем разрушенный дом, в котором он молился, чтобы не найти бездыханную её, а теперь ещё и этот непонятный образовавшийся тандем, показушно выводящий из строя противников. У него попросту случился срыв, и оно понятно почему. И Сакура не смела его осуждать или попрекать этим, ведь сама видит ситуацию в селении. — Почему ты сражаешься? А если бы ты пострадала, ты подумала об этом, а, Сакура?! — Со мной она в безопасности, — внезапно вмешался Обито, также прерывая скорее упреки, нежели вопросы Изуны. — Вас обоих здесь не должны быть, — процедил тот сквозь зубы, шокируя тем самым присутствующих, а после, тяжело выдохнув, прижал Харуно к себе, затягивая в объятия. Хоть одна его рука и покоилась вдоль плеч женщины, вторая всё также продолжала сжимать рукоять катаны. — Я волновался за тебя, черт возьми. — Ты забываешь, что я не какая-то слабая женщина, — тихо сказала Сакура, прижимаясь лбом к его плечу на несколько мгновений, а после всё же сделала два шага назад, чем удивила Изуну. — Обито нашёл меня после первого же взрыва и постарался увести в безопасное место, но нас, как видишь, зажали. Не переживай, я максимально осторожна и оцениваю ситуацию усерднее обычного. Со мной всё будет в порядке. — Ладно, — нехотя кивнул Учиха, а затем, подняв взгляд на своего отпрыска, добавил: — Доверяю её тебе. Уходите, как можно скорее. — А как же ты? — воспротивилась куноичи, хотя прекрасно понимала почему тот не последует за ними, а пойдёт прямиком в лапы врага. Даже если его там будет поджидать Чёрный Зецу собственной персоной. — Сейчас в опасности не только вы и клан Учиха, но и вся деревня, — чуть помедлив, ответил он, также отступая на несколько шагов назад и поворачиваясь вполоборота. Теперь, будучи полноправным ниндзя Скрытого Листа, Изуна ощущал возлегшую на его плечи ответственность также, как и любой другой шиноби. Ранее его волновала только судьба их семьи. Сейчас же целого селения. Он осознавал и понимал, что где-то там вновь гибнут товарищи, разделявшие общие взгляды и желающие сохранить для себя, близких своему сердцу людей и простых граждан мирное небо над головой. И их взгляды совпадали. Потому противиться тянущему его чувству в самое пекло не было сил и нужды. Теперь, когда он видел Сакуру живой и невредимой, броситься в бой было куда проще. — Будь осторожен, — прикусила губу Харуно, теряя над собой самообладание. Изуна же ничего не ответил. Только многозначительно заглянул в любимые зелёные глаза, а после, переведя взгляд горящих багровых глаз на Обито, исчез в один миг. Без брата ему сложно будет обеспечить собственную сохранность и помогать нуждающимся. Но он постарается. — Идём, — заключил напарник женщины, вновь хватая ту за запястье, и затянул её дрожащую от волнения в Камуи. Карманное измерение встретило двух ниндзя неприятным холодом, который всегда присутствовал здесь. Словно здесь царила вечная зима, хоть и без снежного покрова. Не зря ведь считается, что Учихи пробуждают свой Мангекьё Шаринган в момент сильного эмоционального потрясения. И Обито, увидевший гибель любимой собственными глазами и впоследствии отказавшийся от собственного Я, был прямым подтверждением этих суждений. Всегда холодный, доводящий до дрожи в костях, собственный отдельный мирок был олицетворением того, что на самом деле чувствовал и желал Учиха в тот момент. — Хочешь переждать здесь? — спросила Сакура, приобнимая себя за плечи и растирая их в попытке согреться. Помогало так себе, потому напарник стянул с себя темно-серую рубаху и накинул ей на плечи, оставаясь в одной чёрной водолазке без рукавов и широких цвета индиго штанах, какие носят все шиноби. — Эй, ты ведь сам продрогнешь тут до смерти! — воспротивилась куноичи, снимая деталь мужского гардероба с себя и всучивая её обратно в руки Обито. — Я провёл здесь немало времени, потому привык. К тому же, я не чувствую холода, — без эмоций ответил Учиха, хотя на самом деле его всего трясло изнутри. Но то не от холода. — С каких это пор? — недовольно спросила Харуно, вздёрнув бровь и сложив руки на груди. Ещё чуть-чуть, и та начнёт отбивать ритм ногой, добавляя своему образу все существующее в этом мире осуждение. Ниндзя же в этот момент вновь набросил свою одежду на тело женщины, будучи слишком спокойным, и поправил её, буквально закутывая её в огромную, точно не по её размерам рубаху. На его фоне Сакура всегда выглядела почти девочкой, и сейчас, когда вещь Обито висела на ней так комично, это лишь подчёркивало их разницу в росте и телосложении. — Примерно тогда, когда в моем организме вновь появились клетки Хаширамы, — и правда. Почему-то Сакура совсем забыла, как этот Учиха щеголял в одних штанах босиком по снегу во время Четвертой войны и даже не думал поежиться. — Думаю, тебе действительно стоит отсидеться здесь какое-то время. — Почему только мне? — удивлённо прошептала женщина, которую он всё ещё не осмеливался называть своим родителем даже в собственной голове. — Хочешь поучаствовать в этой бойне? Тебя жизнь ничему не учит, да? — Сакура… — выдохнул мужчина, склоняя голову и растирая переносицу пальцами, как будто пытался себя привести в чувство этим самым жестом. — Не стоит переживать. Чёрный Зецу всё равно найдёт нас, так что лучше не оттягивать этот момент и встретиться с ним лицом к лицу. По одиночке мы с Изуной не так эффективно сможем ему противостоять, поэтому я должен быть там. — Ты забыл о том, что он хотел использовать тебя в своих целях? Что, если ты сделаешь только хуже? В таком случае, я иду с тобой, — фыркнула Харуно, полностью отвергая самоотверженность Учихи и ставя его тем самым в неловкое положение. — Это слишком опасно, постоянно защищать тебя у нас не получится, — Обито, было, открыл рот, чтобы добавить ещё что-то к своим сказанным словам, но внезапно издал лишь хрип, а затем дрогнул и согнулся пополам. Кожа на одной стороне его тела начала стремительно покрываться тёмными выделяемыми его порами каплями, словно то был пот, а после окончательно почернела. Замерев в такой позе на несколько секунд, он после всё же поднялся сияя во тьме пространства Шаринганом. Расползавшаяся по части лица улыбка выглядела до безумия жуткой и пугающей. На розоволосую куноичи абсолютно стеклянным взглядом смотрел Чёрный Зецу, взявшийся из самых глубин мужского тела и захвативших сознание Учихи. — Кажется, я прервал ваш диалог. Как жаль. — Что? — ошарашенно спросила Харуно, отшатываясь назад и пытаясь понять происходящее. Конечно, она знала, что эта тварь может присосаться к кому угодно и существовать в подобном симбиозе очень долгое время. Но как, черт возьми, он оказался внутри Обито и остался незамеченным? А она была уверена, что напарник точно не подозревал о нахождении постороннего существа в своём организме! — Давай обойдёмся без лишних вопросов, по типу «что, как и зачем?». За прожитые века, знаешь ли, поднадоело это слушать каждый раз, — усмехнулась тварь, в то время как губы Учихи оставались абсолютно неподвижны. И в этот самый момент, Сакура поняла. Сейчас она уже не дрожит от холода в этом карманом мире. Она трясётся от страха. Потому что думать о том, что предстоящее столкновение ждёт её ещё нескоро. Потому что теперь она несла ответственность не только за себя. Потому что неминуемая гибель от встречи с этим ожившим кошмаром ждала её прямо сейчас. Зецу же, едва ли довольный полученным эффектом, что произвело его появление, наклонился вперёд, хватая пытающуюся улизнуть от него куноичи за запястье и активируя фирменную технику Учихи. Последнее, что та видела, перед перемещением в настоящий мир, были дрогнувшие руки Обито и его почти осознанный взгляд. Падение было неприятно долгим, словно женщина летела как в какой-то замедленной съёмке посредственного кино. Но она мгновенно собралась, как и подобает шиноби, не оглядывается по сторонам и группируется, чтобы хоть как-то смягчить падение. На её удачу, под ней оказалось живое, всё ещё не объятое смертельным пламенем дерево, позволяющее замедлить полёт, перехватиться за одну из крепких ветвей и, тем самым, стабилизировать свое движение. Сакура спрыгивает неподалёку от ставшего её спасением ствола и тут же замечает летящий в её сторону кунай. Она хочет отпрыгнуть, уклониться от него выверенным до автоматизма рывком, но что-то останавливает куноичи и заставляет приглядеться. На рукояти ножа болтается привязанный листок с красными краями и знакомыми иероглифами. «Взрывная печать!» — мысленно вопит Харуно, в тот же миг перехватывая летящее в неё оружие и отправляя его назад. Через несколько секунд после этого раздаётся оглушительный взрыв, вводящий её в ступор. Всё было как в том самом сне. Только тогда она просто уклонилась от атаки и из-за этого сильно пострадала, из-за чего пришлось потратить немало чакры и сил на лечение и восстановление конечности. Сейчас же всё было иначе. Всё ли? Её внимание привлёк шум со стороны, и розоволосая куноичи мгновенно обернулась на звук. Всё происходит настолько стремительно, что Харуно едва успевала переваривать полученную информацию и как следует её обдумать. В десятках метрах от неё шла настоящая бойня, среди которой мелькали знакомые огненные техники клана Учиха и его представители. Там же, среди всех шиноби, она увидела Изуну. Его лицо едва выражало какие-то эмоции, было белым, как мел, в то время как сам он не бился, а точно танцевал, пробираясь сквозь десятки обученных ниндзя и атакуя их так быстро, что она едва ли успевала увидеть это. Для гражданских со стороны это выглядело точно как магия — лица и животы бойцов мгновенно окрашивались в пугающие красные оттенки, а после они замертво падали. Только редкий характерный лязг металла выдавал всё мастерство Учихи во владении оружием. И если Момочи Забуза считался бесшумным убийцей, то Учиха Изуна — молниеносным. Даже товарищи, на помощь которым он пришёл сюда, замешкались, удивляясь способностям известного ниндзя и младшего брата Мадары. В тот же момент, когда последний из его противников упал, нечаянно плюясь в лицо мужчины собственной кровью, небо рассек странный свист. Подняв голову, и Учиха, и Харуно увидели дергающегося, скорее даже сопротивляющегося Обито в воздухе, что через несколько секунд рухнул на землю, поднимая слои пыли и скрываясь за ними. — Обито! — крикнула первая пришедшая в себя женщина, преодолевая расстояние от спасшего её дерева до поля битвы, куда и рухнул её напарник. Изуна же, услышав знакомый голос и поняв, что та ни черта не ушла в безопасное место, сдержал порыв рявкнуть на медика и обернулся, хватая ту на лету и прижимая к себе. — Отпусти! Обито, ему нужна помощь! — Ты и сама прекрасно видела, что это уже не тот Обито, — как можно спокойнее сказал ниндзя, продолжая удерживать брыкающуюся возлюбленную и намекая на его странный облик, который не заметил только ленивый или слепой. Когда же пыль осела, а крики куноичи стихли, перед их глазами предстала следующая картина: Обито лежал, раскинув свои конечности подобно звезде, не открывая глаз, в то время как под ним на земле образовывались всё новые и новые трещины. Тёмная часть тела всё ещё была при нём, потому подходить никто не решался, даже сама Сакура застыла, ожидая дальнейших действий этого мужчины или же гуманоида. Раз Учиха мог вновь сопротивляться его контролю, то… Может быть, глаз откроет сейчас сам Обито? — Глупец… — процедила присосавшаяся к нему тварь, а затем, медленно переворачиваясь на четвереньки, а после и вовсе вставая на обе ноги, подняла черноволосую голову мужчины и перевела взгляд в сторону его родителей. — Учиха Изуна. Какая встреча. И в этот же момент он отпускает Сакуру, не в силах сдерживать накативший его ужас. Это то существо. Это та тварь, что была в изводящих его кошмарах. Ещё совсем юный Изуна просыпается посреди ночи, сонно растирая слипшиеся ото сна глаза маленькими кулачками и оглядывается по сторонам. Что-то побеспокоило его во сне, но тот едва мог понять что. Рядом сопел единственный оставшийся в живых братец Мадара, замученный прошедшей вчера изнуряющей тренировкой, и Изуна хотел бы также продолжать крепко спать, но какой-то неясный шорох за расписной перегородкой заставил его прислушаться. Мальчик накинул на плечи всё ещё хранившее тепло его тела одеяло и поднялся было на ноги, как вдруг фусума тихо съехала в сторону и в комнату заглянула его мама. Женщина выглядела странно. Одна сторона её лица была скрыта бумажным препятствием, словно ей было важно что-то скрыть, только вот… Одна из рук, держащих эту самую перегородку, была абсолютно чёрной. — Почему ты не спишь? — раздался её голос, до боли скрипучий и почему-то дрожащий. — Мама, я… — начал было оправдываться мальчишка, но женщина в ту же секунду его прервала: — Пожалуйста, ложись спать и не покидай свою комнату до утра, хорошо? — Да, я понял. — Обещай, Изуна, — женский голос вновь дрогнул. — Обещаю, мам, — тихо шепнул Учиха, укладываясь обратно и расправляя одеяло у своих ног. После этого дня никто больше не видел его мать. Изуна стиснул зубы, когда забытое детское воспоминание пронеслось перед его глазами. Свести что к чему ему теперь не составляло труда. Исчезновение мамы, не прекращающиеся бои насмерть между кланами, их смерть с Сакурой, получение Мадарой и Обито особых сил, промывания мозгов всем от и до… Чёртов Зецу действует уже очень и очень давно. Ещё задолго до их со старшим братом рождения. И теперь, когда паззл наконец сложился в его голове окончательно, Учиха был готов похоронить под не тухнущими чёрными языками пламени. Даже не смотря на то, что это существо прилипло к его собственному взрослому, но ребёнку. — Ты… — буквально выплюнул он. — Моя мать — твоих рук дело? — Ох, так ты помнишь? Я думал, что ты был слишком мал для того, чтобы воспоминания о том дне сохранились, — самодовольно произнес Зецу. — О чем он говорит, Изуна? — прошептала женщина, больше не брыкаясь и теперь уже сама прижимаясь к мужчине. — Как ты смог проникнуть в наш дом? Почему она ушла добровольно?! Отвечай! — прорычал Учиха, крепче сжимая рукоять меча и готовясь к атаке. Вопросы куноичи он попусту проигнорировал в порыве собственных эмоций. Его трясло, причём весьма заметно. И это точно не было ему на руку, что нельзя было сказать о Куро. — Почему она?! — А как же мне ещё нужно было воздействовать на тебя и Мадару? Ваша мамочка так сильно молила меня не трогать детей, — весело ответил сын Богини, растягивая свои чёрные губы в безумной улыбке. — Но, я думаю, пора кончать с бессмысленными разговорами. И как только он это произнёс, тут же ринулся вперёд, прямиком к Учихе. Изуна, действуя скорее инстинктивно, оттолкнул от себя куноичи, в тот момент, когда по его щекам растянулись кровавые дорожки. Сакура не сразу поняла произошедшее. Только в тот момент, когда её тело почти аккуратно подхватила огромная полупрозрачная рука, облаченная в доспехи пурпурного цвета, а после опустила на землю, подальше от разразившейся битвы. «Сусаноо?» — догадалась Харуно, наблюдая за исчезающей конечностью, а после возвращая взгляд на своего возлюбленного и друга. Те схлестнулись в бою, урожая прикончить друг друга с минуты на минуту. И на чей стороне сейчас было преимущество она сказать не могла.