Благодарность

Слова Сакуры имели смысл, в них даже прослеживались логика действий и поступков. Только вот, что действительно важно, дальнейшие действия Чёрного Зецу казались туманными, либо слишком уж безумными. Изуна, всё это время внимательно слушающий поток мыслей девушки, которая, казалось, смогла в одиночку смогла соединить имеющиеся у них паззлы и собрать картину воедино, не считая отсутствия некоторых мелких деталей, которые бы окончательно показали им суть происходящего. Странная мысль закралась в голову мужчины, которую он не решался озвучить и даже развивать дальше. Ему бы очень хотелось верить, что это существо не будет столь опрометчивым и не решит совершить то, что сейчас прокручивалось у него в голове яркой фантазией, доводя рассудок до помутнения и не позволяя сделать глубокий вдох. Бледные взмокшие ладони начали явно дрожать, потому он вынуждено отпустил руку куноичи и сцепил собственные пальцы в замок. Тихий хруст затекших костяшек из-под стола остался незамеченным, либо ему так хотелось считать. — Что, если он попытается воспользоваться телом Изуны, как сделал это со мной на войне? — Обито пришёл к той же мысли, что и он. Осознание того, что его мысли могут стать реальностью раз они закрались не только в голову молодого Учихи, вызывало вдоль позвоночника стайку зудящих мурашек и неприятную горечь во рту, которую незамедлительно хотелось выплюнуть. Подобная реакция была весьма понятной, ведь… Что, если эта догадка реальна, и Зецу действительно воспользуется им, чтобы навредить Сакуре? И тогда, у взбешённого Обито, у которого не осталось более никого, не останется иного выбора, как прикончить его и эту тварь. Изуна заметно дёрнул плечом, сбрасывая аляпистые образы мгновенно возникшие под потяжелевшими веками. — Тогда нельзя этого допустить, — лишь сказал он, заметно сутулясь и смотря на свои сцепленные руки, выглядывающие из-под стола. — Думаю, на сегодня достаточно, — подала голос притихшая несколько длительных мгновений назад Сакура, поднимаясь с места и игнорируя волны напряжения, исходящие от близких ей людей. Она явно уловила нить разговора, который оба не смели продолжать вслух, потому ей стало до ужаса не комфортно. В конце концов, эта тварь играет чужими жизнями в любой эпохе так, будто они были каким-то тряпичными куклами, которые можно выбросить в любой удобный момент или оторвать голову, если захочется. И сейчас, Зецу разворачивал перед ними игровое поле пугающей настольной игры, в который они были серыми пешками, игральными костями, да кем угодно, но только не игроками, которым нужно достойны внимания. — Я догоню, — шепнул Изуна, задерживая на застывшей у дверей девушке взгляд, а после вернул его на сидящего напротив собеседника. По хлопку сёдзи и удаляющейся мерцающей чакре он понял, что Харуно покинула стены этого дома. — В чем дело? — незамедлительно спросил Обито, наклоняя голову в сторону и подпирая ладонью щеку. Изменения в поведении предка были слишком явными, вызывали непонятный приступ тревоги и некоторые странные мысли на его счёт, которые он, по всей видимости, хотел озвучить самостоятельно прямо в этот момент. — Пока эта ситуация не разрешится, держись поблизости с Сакурой, — только сказал он, из-за чего в голове старшего Учихи возникало ещё множество вопросов. — Хочешь держаться от неё на расстоянии, я правильно понимаю? — спросил ниндзя со шрамом на лице. — Именно. Так будет лучше для всех, пока ситуация не прояснится, — размыто отметил Изуна, растирая ноющие от скопившегося напряжения глаза. Это действительно было лучшее, что они могли предпринять в данной ситуации. Пока Харуно будет подле своего напарника, Зецу не сможет воспользоваться чужим телом, как казалось им обоим, и нанести ей какой-то вред. Безусловно, девушка в силах защитить себя сама, но если противник будет подобным ему самому, то долго она не продержится. И испытывать судьбу не хотелось никому. — Завтра я покидаю деревню вместе с Мадарой, — добавил младший брат главы клана, чем ввёл своего потомка в ступор. — Ты уверен, что это хорошая идея? В конце концов, так мы не сможем быть уверены, что с тобой ничего не случится. Если Зецу воспользуется этим, то… — Главное, чтобы вы оба были в безопасности. С остальным я разберусь, — твёрдо сказал Изуна. — Твоя воля, — недовольно фыркнул Обито. — Позаботься о ней. И не распространяйся об этом разговоре, — выдохнул молодой ниндзя, поднимаясь со своего места и стряхивая невидимую пыль, которой неоткуда было взяться, с одежды. — Обещаю. * * * Решение покинуть деревню с Мадарой не пришло к нему из воздуха. Изуна знал, что старший брат в скором времени должен был отправиться на своего рода задание на границу страны Огня, где сейчас происходили многочисленные задержания, часто перетекающие в кровопролития со стороны как шиноби, так и завербованных людей. Но по некоторым обстоятельствам глава клана всё ещё оставался в Конохе, оставляя несколько групп ниндзя без необходимой защиты и помощи со стороны вышестоящего руководства. Команда уже была сформирована и ожидала приказа на отбытие, но на их голову так внезапно свалилась невесть откуда вновь явившаяся Харуно Сакура со странным мужчиной, представляющимся Обито. Оба не вызывали никакого доверия. Изуна замер на пороге комнаты брата, мысленно умоляя того не слишком напирать на него и просто согласиться на его предложение. Однако, младший Учиха прекрасно понимал как будет встречена подобная просьба. — Я против, — почти рыкнул Мадара, сверкая ясным и полным недовольства взглядом. — Я всё равно пойду с тобой, — поставил его перед фактом Изуна. — Это из-за Сакуры? — догадался старший. — Сколько ещё раз ты будешь использовать меня в своих интригах с ней?! — Я не… — начал было оправдываться он, но тут же запнулся и потупил взгляд в пол. Явившееся и отравляющее собой всё внутри чувство вино накрыло его с головой. Мадара был прав. Младший брат действительно зашёл слишком далеко, вплетая его в свои планы и обходясь с ним подобным образом, ведь Изуна знал, что он ему никогда не сможет отказать по-настоящему. Было несправедливо продолжать умалчивать о таких вещах и продолжать пользоваться его любовью, ведь брат беспокоился о нем всё это время. — Прости. Я обязательно расскажу тебе обо всём, как придёт время, и я буду уверен в твоей безопасности. Но сейчас мне правда нужна твоя помощь. — Сядь, — тяжело выдохнув и на мгновение закрыв глаза, Мадара постарался вернуть себе прежнее спокойствие. Получалось неплохо, но не достаточно, потому как вспыхнувшие тревожностью глаза напротив смотрели на него в упор. После их хозяин всё же приземлился напротив, складывая ноги в позе лотоса и опуская ладони на колени. — Я уже ни раз говорил, что тебе не нужно скрывать от меня какие-то важные моменты из своей жизни. И я всегда поддержу тебя, даже если твои действия будут идти наперекор моим. — Я знаю, но… Сейчас происходит нечто большее, чем война. Дело куда серьёзнее, чем кажется. И я прошу тебя, подожди ещё немного, обещаю, что расскажу тебе обо всём, — на мгновение он заметил на лице старшего брата облегчение, которое тут же было сокрыто тёмной такой же растрепанной, как у него, чёлкой, когда тот опустил голову вниз. — Завтра на рассвете, — только смог сказать глава клана, чем вызвал мягкую растекающуюся улыбку на лице младшего Учихи. — Спасибо, — выдохнул тот, а затем, немного помедлив, предложил: — Может выпьем? Ответом ему был поднятый на него взгляд и короткий кивок головой. Старший Учиха поднялся, покидая комнату и оставляя своего брата наедине со своими мыслями, пока тот следовал на кухню, где хранились чаши и желанный согревающий напиток. Изуна ощущал, что ему действительно нужно как можно скорее поделиться всеми хранящимися в нём тайнами, прежде чем их отношения с Мадарой придут в точку невозврата. Их хрупкое перемирие и так сомнительно удерживалось, а нарастающее напряжение между ними только усугубляло ситуацию. Ему вдруг стало стыдно за собственное поведение и игнорирование чувств брата, который был рядом всё время после кончины всех членов их семьи, хоть и были моменты, когда даже сам Мадара отстранялся от него и выглядел безучастным к его судьбе. Скорее всего, так он проживал собственные гнетущие мысли и чувства, стараясь не беспокоить своего младшего брата, но, надо сказать, что подобные действия только помогали разрастить пропасти между ними и наводили на негативные мысли. Всё это время Изуна искренне считал, что его брат попросту равнодушен к его переживаниям и жизни, просто со временем охладел к нему, видя его слабость, и не желал как-то проявлять себя. Однако, даже если Мадара и был приверженцем силы, и смотрел на слабых свысока, это не могло коснуться младшего Учиху. В конце концов, они единственные, кто остались друг у друга из родных, и они должны продолжать держаться вместе, несмотря ни на что. Страх, вмешавшийся со стыдом, подкрался также внезапно. Что, если его собственные поступки могли вновь привести их к разладу? Как бы то ни было, братские отношения были для них обоих значимой ценностью. И даже любовь к розоволосой куноичи не должна была пошатнуть их. Благо, Мадара практически смирился с их отношениями и старался не влезать без явных на то причин. Перед ним с громким стуком опустилась белый глиняный бутыль с замысловатыми иероглифами, указывающими на содержимое в нём. Рядом со звоном возникла того же цвета посуда, расписанная ветвями весенней вишни с сочными яркими бутонами на её кончиках. Мадара молчал и практически не смотрел на него, за что тот был благодарен, продолжая в голове раскручивать запутавшийся моток из своих мыслей и сомнений. Им обоим было о чем подумать, возможно, даже поговорить. И такой привычный способ оба находили весьма правильным. Алкоголь достаёт из твоей души всё то, что ты боишься произнести вслух, в некоторой степени даже помогает наладить отношения, если такова была цель. Но градус мог также и разрушить их. Первые осушённые стопки братья продолжали молчать, каждый думая с чего бы начать непростой разговор. Когда о деревянную поверхность столика четвёртый раз стукнула посуда, Изуна всё же решился и тихо, слегка виновато произнёс: — Прости, что даже сейчас доставляю тебе массу проблем. — И ты. Я говорил, что не должен был вести себя так по отношению к тебе, но снова совершил ту же ошибку, — также извинился Мадара, признавая и свою вину в их пошатнувшихся недопониманием и тайнами отношениях. — Но хочу спросить… Ты уверен в своём выборе? — Да, — уже ровным тоном произнес молодой шиноби. — И я надеюсь, что ты тоже сможешь принять её в скором времени. — Боюсь, без твоего рассказа тут не обойтись, — хмыкнул лохматый, поднося к губам чашу и в несколько глотков выпивая её. — Сакура не сделала ничего плохого, — противопоставил Изуна. — За всё время пребывания здесь, от неё скорее была польза, чем проблемы. Раньше, даже в больших городах, самые заурядные медики были на вес золота и занимались своей посредственной деятельностью независимо от вышестоящих лиц. А сейчас, с легкой руки Хаширамы и с помощью Сакуры, Коноха является одной из первый деревень, в которых развита медицина на таком уровне. Надо ли говорить, что их идея о создании госпиталя и вовсе самобытна и интересна? Другие Скрытые деревни пытаются повторить наш успех, но только у нас есть медики с подобными техниками. — Ты ещё молиться на неё начни, братец, — коротко посмеялся Мадара, наблюдая, как воодушевленно его собеседник рассказывает всё это. Несомненно, он был прав. Появление Харуно не осталось незамеченным и внесло свой вклад в развитие Скрытого Листа, выводя его на новый уровень и давая толчок к развитию в сферах. Вышедшие из-под её крыла врачи были нарасхват, всегда востребованы, оттачивали уже выученные дзюцу до идеала и создавали свои собственные. Так, один из её учеников, больше всех разбирающийся в лекарственных травах, был отправлен на помощь зародившейся задолго до Конохи небольшой деревушке, где вспыхнула инфекция, уносившая множество жизней. Вклад Сакуры в развитие Конохи был и большим, и малым одновременно. И обесценивать его никто не собирался. — Не забывай, что она вытащила меня с того света, — наливая по стопкам алкоголь, проговорил Изуна. Мадара никогда не забывал об этом. И вряд ли забудет. — Она могла просто пройти мимо, ведь не является членом нашего клана. Да и с чего бы ей помогать незнакомцу? — Она медик. Это её обязанность. — И всё же, — поджал губы младший. Старший брат прав, любой врач обязан спасать людские жизни, не взирая на знакомство или прошлое своего пациента. Не важно — друг, враг, любимый или незнакомец перед ним. Но факт остаётся фактом — в тех реалиях это волновало мало кого, и чаще всего никто не стремился спасти утопающего, если не был связан с ним узами. Всё же радует то, что в Конохе будущего дела обстоят иначе, ведь сейчас, вместо распития горячительных напитков с родным человеком, он мог просто гнить в земле. — Если бы случилось то, что должно было случится… Возможно, никакой Конохи и не было бы сейчас, — размыто ответил Мадара, улавливая то русло, куда утекали мысли его брата. — Давай не будем об этом, — цыкнул Изуна, после прикусив губу и замолчав. Теперь мысли о собственной кончине были ему неприятны. Раньше они скорее успокаивали его и давали ложную надежду на освобождение. Но сейчас, когда он наконец смог полюбить жестокую к нему и его близким жизнь, думать об этом не хотелось вовсе. К тому же, когда он знал то будущее, которое должно было случиться из-за их столкновения с Сенджу в тот день. Спустя некоторое время, когда первая бутылка иссушена до последней капли, а содержимое второй сократилось ровно в половину, разговоры братьев приобрели некоторый ностальгический характер. Мадара рассказывал о каких-то аспектах их детства, которые Изуна не помнил в силу возраста, что вызывали на лицах обоих мужчин тёплые полуулыбки и тихий смех. Разливающееся во внутренностях тепло дарило желаемое опьянение, туманило разум и приятно воздействовало покалыванием по всему телу. — Помню, как ты с испуганным лицом прятался по всему дому от отца, когда случайно разбил его запрятанную бутылку с сакэ, а я взял на себя всю вину, — посмеиваясь, пристыдил Мадара младшего, чем вызвал некоторое смущение у него. — Нашёл о чем вспомнить, — фыркнул пристыженный собственными выходками из прошлого Изуна. Пили они вместе редко, но всегда всё сводилось к одному: разгоряченный алкоголем Мадара рассказывал истории из детства, которые часто смущали более молодого мужчину, либо выспрашивал у того о каких-то моментах из жизни или мыслях, что на трезвую голову не мог себе позволить. Их разговор плавно перетекал из обсуждений постыдных моментов из прошлого в философствования о будущем и разбору каких-то событий в настоящем. Это нравилось Изуне куда больше, всё же, помечтать о будущем было куда приятнее, чем копаться в прошедшем. — Почему ты все ещё никого не нашёл себе, братец? — протянул явно охмелевший Учиха, вводя лохматого собеседника в ступор. Вторая опустошенная бутылка опустилась на стол с неприятно громким звоном, раздражая чувствительные уши и заставляя обоих поморщиться. — А кто тогда за тобой приглядывать будет? Ты ведь опять вляпаешься куда не просят, а разгребать всё мне, — Мадара расслабленно ответил, придерживая собственное лицо раскрытой ладонью, а локтем упираясь в поставленное колено. Хлопок известил об открытии третьей ёмкости с алкоголем внутри. — Спешишь избавиться от своего старшего братика, а? — Брось, — недовольно пробормотал ниндзя, выпивая в один большой глоток терпкую жидкость, а после слегка откинулся назад, находя опору в своих руках. Расслабленное бледное лицо слегка покраснело, выдавая явное опьянение своего владельца. — Кстати об этом… У вас с ней всё серьёзно? — Да. — А сама Сакура как считает? — спросил с недоверием Мадара, замечая, как вытягивается и напрягается молодой мужчина по ту сторона стола. Об этом он не думал. Нет, конечно, нельзя не взять в счёт то признание, которое произошло между ними два года назад, но ведь всё могло измениться… И изменились ли отношения между ними они толком не говорили. Просто несколько брошенных в пылу разговора слов, не дающих никакой ясности. Они скорее были нацелены успокоить Изуну, нежели подтвердить всю серьёзность их чувств. Учиха мгновенно поднимается на затекшие от долгого положения сидя ноги и старается не пошатнуться в сторону. — Мне пора, — пробубнил он себе под нос, пулей вылетая из дома и направляясь в сторону собственного. Идти было весьма тяжело, но пока у него была цель и желание к освещению некоторых волнующих его моментов, он несколько неуклюже продолжал переставлять непослушные ноги. Оставалось только надеяться, чтобы никто не решил прогуляться этим поздним вечером и не застал младшего брата главы клана в таком состоянии. Длинные узкие улочки кажутся Изуне бесконечным испытанием, призванным точно божественными силами не дать ему дойти к стенам дома, где уже, скорее всего, спала вымотанная ожиданием своего мужчины Сакура. Подбадривающий себя этой мыслью Учиха лишь ускорил шаг, вскоре замечая горящий слабый свет от зажжённых свечей, перемещающийся по периметру жилища, сквозь бумажные перегородки. Преодолев расстояние в несколько широких почти прыжков, мужчина распахнул сёдзи с характерным шоркающим звуком, который раздражал его сейчас в большой степени, и пошатнулся. От падения его удержала деревянная перегородка, впивающаяся в крепкую ладонь несколькими занозами и принося неприятные ощущения, от которых тот поморщился. Замершая на последней ступени лестницы, ведущей на второй этаж, Сакура смотрела на мужчину изучающим взглядом, пытаясь понять что с ним не так и почему его энергия так нестабильна. Освещающая её светлое лицо свеча была сжата в ладони с выпирающими костяшками, а пламя на фитиле дрожало от глубокого дыхания девушки. — Ты что, пил? — недоверчиво спросила куноичи, вздергивая одну бровь вверх и подходя ближе. Свеча мгновенно опускается на небольшой комод, продолжая слабо мерцать и освещать двух глядящих в глаза и застывших в метре друг от друга ниндзя. Изуна с ответом не торопился, только лениво, полуприкрыв глаза на манер Нары, оглядывал её силуэт и рассматривал явные изменения в фигуре которые ему, надо сказать, нравились. Даже кровь, взбудораженная её взволнованным видом и наспех завязанной на теле его рубахой, застучала в ушах. Из-за этого мужчина тряхнул головой, сбрасывая наваждение и некстати возникшие непристойные мысли. Он бежал домой не затем, чтобы наброситься на неё, как изголодавшееся по ласке животное, а чтобы прояснить некоторые моменты их отношений. — Сакура-а, — протянул гласные мужчина, выставив вперёд руку и хватая девушку за запястье, тут же притягивая и прижимая её ладонь к своей щеке. Подобный порыв смутил куноичи, заставляя кожу на лице покрываться румянцем и кусать бледно-розовые губы. Пьяным Изуну она никогда ещё не видела, потому такое поведение было для неё в новинку, и как вести себя с ним Сакура и не подозревала. Ей оставалось только наблюдать за охмелевшим Учихой, что едва переставлял ноги, но нашёл в себе силы спустить её руку ниже и коснуться сухими губами каждой выступающей костяшки, глядя на неё покрытыми пеленой алкоголя глазами исподлобья. Такой странный, немного томный взгляд, раскрывающий в себе многие переживания и сомнения, действительно волновал её сейчас, потому Харуно незамедлительно сказала: — Не смотри так, пожалуйста. Ты смущаешь меня, — наперекор её словам и собственным мыслям, шиноби спустился ниже, целуя пульсирующую под губами венку на запястье и не отводя взгляд. — Перестань, — недовольно буркнула медик, одергивая руку и отводя взгляд в сторону. Показывать ему сейчас, что происходящее доставляет какое-никакое удовольствие и как-то смущает, — равно показать разъяренному быку красную тряпку. — Пошли, уложу тебя спать. — Я хочу поговорить, — немного с детской обиженной интонацией буркнул мужчина, вновь удерживая девушку за руку и входя в дом. Другой рукой он задвинул светлые сёдзи, не желая, чтобы кто-то посторонний наблюдал за их действиями и диалогами. Сакура, всё это внимательно наблюдающая за ним искоса, вновь обернулась и заглянула в его глаза с вызовом. Подобная реакция лишь подзадорила Изуну, который слегка дёрнул свою собеседницу на себя и прижал к своему разгоряченному алкоголем телу. — Между нами что-то изменилось из-за твоего отсутствия? Скажи, что ты всё ещё… — Ты из-за этого напился? — недовольно фыркнула Харуно. Конечно, ей не хотелось лишний раз испытывать чувства и нервы Учихи, но, видя, как тот переживает по этому поводу, она не могла сдержаться, потому намеренно игнорировала вопрос. Ещё ни разу никто так явно и открыто не показывал свои чувства, разрывая свою грудную клетку и раскрывая душу, и ей хотелось побольше насладиться этим моментом. Не сказать, что у неё был какой-то опыт в отношениях до этого. В конце концов, большую часть жизни, Сакура провела в мечтаниях о проклятом Саске, который не обращал на неё должного внимания, воспринимая скорее как товарища по команде, и только потом как живого человека с чувствами. Конечно, ей признавались в симпатии и другие ниндзя, в том числе и Наруто. Но всё было не то. Гораздо интереснее наблюдать за человек, которого терзают собственные чувства, если у вас все взаимно. Ей искренне хотелось услышать причину его метаний, находя в его словах и действиях саму себя когда-то. — Играешься со мной, чертовка, — прошептал ей куда-то в район загривка Изуна, прижимая к себе ещё крепче и вдыхая желанный аромат. Ладони сжимают надетую на девушку собственную рубаху, комкают меж сильных пальцев хрустящую ткань и впиваются подушечками в хрупкие позвонки, которые, если бы он захотел, мог бы сломать в ту же секунду. Податливое женское тело не сопротивляется, лишь приобнимает за плечи и тихо выдыхает в районе его уха. Учихе хочется вжаться ещё больше, впитать в себя запах и утонуть в ней, понимая, что это последний их вечер вместе, а дальше его будут ждать лишь одинокие вечера, которые определённо заканчивались бы воспоминаниями о её тепле и ласковых поглаживаниях по лопаткам, что дарила она ему сейчас. Молодой мужчина неспешно покачивается, прикрыв глаза, ведомый какой-то возникшей в его голове мелодией, поднимая ладони вверх. Он заводит руки под её локти и хватается пальцами в её плечи, не оставляя ей больше пространства для маневра, не давая вырваться, не позволяя более покинуть его. Аромат вишни пьянит куда сильнее выпитого алкоголя, оседает в лёгких дурманящим красноватым дымом и заставляет говорить слова, которые, как он думал, он никогда не сможет озвучить. — Не оставляй меня, прошу. — Я и не собиралась… — также тихо шепчет Сакура, скрещивая руки у него за спиной и укладываясь на его плечо щекой. Эта сторона Изуны, до безумия изголодавшаяся по любви и ласки, словно маленькое дитя, ей нравилась. Хоть она и была выявлена в нем посредством принятия горячительных напитков, но всё же была приятна ей и помогла раскрыть некоторые ответы на волнующие её вопросы. — Я ведь ещё тогда сказала, что буду на твоей стороне всегда. — Скажи это иначе… — взмолил поглощенный неясной ей печалью Учиха, чем вызывал лишь большее желание приласкать его. — Ведь теперь я не могу представить свою жизнь без тебя. — Я люблю тебя, — продолжила шептать девушка, зарываясь острыми пальцами в его взлохмаченные волосы и легко поглаживать кожу голову. То ли от её слов, то ли от действий, по плечам и рукам у него прошлись мурашки. — И если ты покажешь мне свою самую темную сторону, то останешься моим Солнцем. — Спасибо… — слишком резко ответил Изуна, утыкаясь кончиком носа ей в шею и давя в себе взбунтовавшиеся чувства, что грозились прорваться наружу. Это именно то, что он так хотел услышать. Это именно те слова, которые были нужны ему всё это время. И наконец, он дождался их, пройдя через всё то дерьмо, которое ждало его на жизненном пути. Когда-то он решил, что фортуна его разлюбила его. Да черта с два! В этот момент он понял, что всемилостивая судьба никогда не покидала его, иначе как объяснить то разливающееся в груди тепло, дарящее приятное покалывание в самых кончиках пальцев, которыми в этот момент он сжимал её тело? Как ещё объяснить то счастье, накрывшее его с головой, и тот возникший страх, который подкрадывался к нему следом, нашептывая, что в любой момент он может потерять её? Он счастливчик, раз нашёл того самого человека, что готов ступить с ним на любую тропу, будь то тёмная, ненавидимая всеми или светлая, которой он старался следовать последние годы. Главное, что рядом есть человек, поддерживающий тебя в любых ситуациях и обстоятельствах. И, надо сказать, братские чувства ощущаются гораздо иначе. Они принимаются скорее как должное, нежели то, что он заслужил спустя столько времени, погруженный в страдания и собственное чувство вины. Отношения и их чувства с Сакурой как раз так и ощущались. И Изуна, впервые, ощущал себя самым счастливым. Но в то же время самым несчастным человек, понимая, что уже этим грядущим утром он должен будет её покинуть и уйти на неопределённый срок. Ничего, он перетерпит. Всё что угодно, лишь бы она была в безопасности. * * * Изуна просыпается незадолго до рассвета, мысленно сверяясь со своими внутренними биологическими часами. Явное похмелье от вчерашних посиделок со старшим братом заставляет его морщится и сглатывать возникшую во рту сухость, но вовсе не мешает искусному ниндзя тихо вынырнуть из сонных объятий девушки, видящей уже который по счету сон. И хоть ему не хочется покидать теплой постели, которую они продолжали делить всё это время, он ощущает острую необходимость сделать это. Сакура спит чутко, как подобает куноичи, но он был куда опытнее её, потому ему не составляет труда тихо переодеться в чистую одежду, умыться прохладной освежающей водой и покинуть стены дома, который стал их с Харуно общим ещё задолго до её повторного появления в этой эпохе. Учиха бредет по узким улочкам поместья не поднимая головы, ему легче смотреть сейчас под свои обутые в чёрные сандалии ноги, изредка пинающие камушки, нежели гордо глядеть вперёд и понимать, что после произошедшего диалога с Сакурой он смеет бросить её одну, едва ли не на произвол судьбы оставить. И ему очень хочется бы верить, что Обито сдержит общение и не оставит ту. Какие бы чувства к этому Учихе из будущего он не питал, но его Сакура доверяла ему безоговорочно, а также тот был достаточно силён, чтобы защитить девушку от многих напастей. Как минимум, от него самого, если того потребуют обстоятельства. Мадара маячит впереди высокой атлетично сложенном фигурой, привлекая к себе внимание, и Изуна не смеет противиться, поднимая на брата полный печальных чувств взгляд. Старший брат читает его в мгновения ока, вспоминая о том, что послужило скоропостижному уходу младшего, и мысленно собирая всё воедино. Она подтвердила всю серьёзность их отношений, и сейчас Изуна мучался от этого ещё больше, не желая покидать любимую. Он желал только провести с ней больше времени, желательно, всё оставшееся у него, и не смел даже думать о посторонних опасностях, что могли принести в их маленький мирок угрозу извне. Глава клана порывался броситься вперёд, что так явно замечает его младший брат, но тут же одергивает себя и отворачивается. И то правильно. Подбадривания здесь вряд ли спасут. Изуне нужно самому пронести эту боль, прожить её и отмучиться, иначе их отношения с Сакурой перерастут в зависимые, а такое не пожелаешь даже врагу. Ему нужно учиться жить и отдельно без неё, как бы тяжело не было. — Доброе утро, — поприветствовал ожидающих его одного шиноби, прикрывая зевающий рот ладонью, младший Учиха. Ниндзя были ему едва знакомы, и Мадара выделялся на их фоне своим статным профилем и широкими покатыми плечами слишком сильно. Безусловно, среди них наблюдались и лица с отличительными для своих кланов чертами, но все они меркли на фоне горделивого и лохматого Учихи, возвышавшегося над ними едва ли не на голову. Ленивые взгляды в его сторону были ответной реакцией на его приветствие. По всей видимости, они решили, что прибывший не заслуживает большего внимания, чем вызвали недовольные пылающие взгляды со стороны Мадары. Но самому Изуне было глубоко плевать на это. Его голова занята иными мыслями. — Что ж, раз все прибыли, то можем отправляться, я так полагаю? — подал голос самый молодой и, по всей видимости, амбициозный ниндзя из присутствующих. Мадара в ответ лишь кивнул, тем самым давая знак собравшимся рвануть вперед, скрыв своё присутствие на массивных, всё ещё покрытых зеленью ветвях. Старший Учиха не стремился расспросить своего брата о произошедшем, чем вызывал лишь молчаливую благодарность. Оба брата также стремительно ринулись ввысь, прокладывая свой путь вперёд, навстречу границе Огня. * * * Сакура просыпается достаточно поздно. Она лениво приоткрывает глаза, когда её биологические часы сообщают о наступление полудня, лениво растирает слипшиеся от долгого сна веки и широко зевает, не прикрывая рот. Рядом уже давно остыли простыни, смятые под тяжестью чужого тела, и Харуно кладёт на них согретую под одеялом ладошку, чуть сжимая. Изуна впервые не встречает утро с ней. Не то чтобы это беспокоило её, но всё же показалось немного странным. Как бы тот ни был занят или загружен собственными делами, он всегда оказывался рядом, когда та едва находила в себе силы разлепить веки. Его отсутствие в это утро маячит неясной тревогой, но куноичи решает игнорировать это и пройти на освещенную солнечными лучами сквозь бумажные перегородки кухню. Напевая некоторую незатейливую мелодию себе под нос что так явно вязалась с воспоминаниями о вчерашней ночи, когда охмеленный Изуна почти пританцовывал в обнимку с ней, Харуно разогревает металлический чайник и доводит воду до кипения. Расползающийся по помещению аромат трав и добавок в чай приятно щекочет ноздри, пока та закрывает крышку в заварнике и ожидает готовности своего напитка. Крепкие ладони цепляются с её запястьями, сжимая их до иступленной боли и вжимая костяшки в холодные простыни. Сакура прикрывает глаза, глядя на него с истомой, стонет и умоляет не останавливаться выкрикивая свои просьбы дрожащим голосом. Изуна, тяжело дыша, впивается в её нежные губы, покусывая их и вбирая в себя все произнесенные ранее слова, словно живительную влагу. Новый стон утопает меж его губ, путается на влажном языке, которым он ласкает её, и Харуно отворачивается, не в силах более сдерживаться. Ей нужен кислород, ей нужно продолжать дышать но она только с новой силой задыхается, опаляемая жаром его поцелуев, что согревают её уже на ключицах, пока развязные руки стаскивают ненужную сейчас его рубашку с её плеч. Движения мужчины становятся всё более не сдержанными, глубокими и медленными, со звучными хлопками о влажную кожу, и оба готовы утонуть друг в друге. Её пальцы стискивают плечи мужчины над ней, царапая его даже сквозь одежду и вызывая хриплые полустоны сверху. Бедра сжимаются на мужской выделенной талии всё сильнее, дрожат и заявляют, что их хозяйка близка к разрядке, что не остаётся незамеченным. Крепкая мужская ладонь заползает ей под спину, прижимая к собственной груди теснее и тихо, но всё также хрипло постанывая ей куда-то в плечо. Сакура теряет себя в этих ощущениях, закатывает глаза и ощущает, как тянущий всё это время узел наконец-то развязывается, расползаясь по низу живота трепетом. Чувство наполненности из-за разливающейся внутри горячей жидкости мгновенно отрезвляет её, заставляя громко выдохнуть и выгнуться. Изуна заканчивает следом, прижимаясь к ней вплотную резким и болезненные движением. Сакура тряхнула головой, сбрасывая яркое наваждение и хлопая себя по щекам. Изуна был первым мужчиной в её жизни, поэтому сравнивать особо было не с чем. Но то, как влиял на него алкоголь, и то, как разительно отличался он в интимном плане… Это будоражило и интересовало. Если трезвый мужчина старался быть с ней более нежным, иногда всё же выпуская своего внутреннего демона, и желал удовлетворения в первую очередь для неё самой, то в состоянии опьянения он был совсем иным. Резким, волнующимся только о своих ощущениях и не переживающим о том, что доставит ей какой-то дискомфорт, кусающим её до явных синяков и развязным до стыда. Эта сторона Учихи также привлекала её. На секунду, куноичи всё же решила, что им двоим стоит как-нибудь выпить, так как ей было интересно, чем закончится их вечер после подобного. День Сакуры проходит относительно тихо и спокойно. Она старается лишний раз не высовывать носа из дома, не желая пересекаться с кем-то из проклятого клана. Даже путь к дому Обито кажется уже не таким желанным, тем более, в такой день. Весь день её преследовали странные чувства: в один момент её могла накрыть по уши тревога, заставляя раз за разом взглянуть на стоящие на комоде часы, а затем её накрывали воспоминания ночи, где она извивается под резкими движениями мужчины и выкрикивает его имя. Подобное происходит с ней впервые, потому куноичи попросту не знает как ей реагировать. Даже первая проведённая в объятиях друг друга ночь не имела над ней такой эффект, хотя, казалось бы… То был её первый, который она должна по всем канонам запомнить на всю жизнь И она безусловно запомнит, но в этот раз всё было куда иначе. В тот момент ей казалось, что Изуна наконец показал себя настоящего — нетерпеливого, эгоистичного, желающего соединиться только с ней одной. — Так, хватит думать об этом! — вновь хлопнула она себя по щекам, стараясь угомонить похабные мысли и вернуть рассудку ясность ума. Их впереди ждёт ещё множество ночей, так почему она сейчас так зацикливается на одной из них? Более подобные развратные думы не посещали её голову, вплоть до самого вечера. Изуна так и не появился на пороге их дома, но Сакура пока что не спешила переживать, хотя хотелось, и даже очень. Легла спать она за полночь, так и не дождавшись появления своего мужчины. Утро следующего дня прошло также холодно и одиноко как и вчера. И теперь Харуно не на шутку стала беспокоиться. Изуна так и не вернулся этой ночью, ведь постель с его стороны осталась абсолютно ровной, ни на складку не смятой. Даже его терпкий запах, который всегда обволакивал её по утрам, исчез. Он едва уловимо мерцал своими еловыми нотками от второй подушки, что так и не была использована ночью, напоминая, что когда-то всего два дня назад здесь покоилась взъерошенная темная макушка, которую она так любила гладить. Харуно ощущала, что что-то произошло снаружи, но что именно она не могла понять. И ничего лучше пойти к общих знакомому, чем едва проснувшись и умывшись, она не смогла придумать. Обито встретил напарницу с тем же растрепанный и сонным видом, с которым, по всей видимости, явилась к нему и она сама. Не дожидаясь, пока тот пригласит её войти, куноичи буквально ввалилась в стены скромного дома и начала носиться по светлым татами взад-вперед. Учиха лишь лениво зевал, понимая в чем дело и не спеша что-то спрашивать у неё. Причина её беспокойства была ему ясна ещё задолго до того, как то накрыло розоволосого медика. — Изуна пропал, — только констатировала Харуно, безутешно вздыхая и скрещивая руки на груди. — Почему ты так решила? — вновь зевнул мужчина, проходя на кухню и готовя чай на двоих. — Его нет уже второй день, — проследовав за ним, буркнула Сакура, недовольная равнодушием друга. Почему он так спокоен?! Изуна является частью их не запланированной команды, так почему же… — Ты что-то знаешь? — У него миссия вне деревни, — только ответил шиноби, чем вызвал к себе ещё с десяток вопросов, которые были успешно прослушаны им и проигнорированы. — Ты ведь и сама должна понимать, что джоунина могут выдержать и посреди ночи. И вряд ли Изуна хотел беспокоить тебя посреди ночи внезапным заданием, — успокоил её Обито. Это даже возымело какой-то эффект над импульсивной куноичи, потому как та облегченно выдохнула и опустила напряжённые плечи. Ей оставалось только ждать, чтобы устроить нерадивому ниндзя взбучку и объяснить, что разбудить её посреди ночи и сообщить об отбытии куда лучше, нежели заставлять вот так метаться от переживаний. С такими мыслями она продержалась ещё месяц. Конечно, держалась это сильно сказано. Только вновь привыкнувшая к присутствию Изуны в своей жизни, куноичи ни раз и ни два заставляла Обито едва ли не лезть на стену от постоянных разговоров о нём, вопросах о его делах на задании, а также попросту из-за своих капризов невесть откуда взявшихся. Сакура хотела было думать, что дело в чертовой причуде женского организма, что стабильно настигала её раз в месяц, до тех пор, пока самочувствие Харуно не стало ухудшаться. По прошествии месяца у неё часто раскалывалась голова, отдавая неприятной резью в области затылка и висков. Первое время она спасалась настоями из трав, которые ей приносил заботливый Учиха, вновь оставшийся с ней один на один, как когда-то. Но позже и они совсем перестали помогать, вызывая легкую тошноту и реагируя неприятными ощущениями в пищеводе, что сообщали — хватит пить эту дрянь, иначе твой желудок вывернет в ту же секунду. И она перестала, продолжая мучаться от болей и тошноты, которая почему-то никуда не ушла. — Ты случаем не заболела? — недоверчиво спросил Обито, отмечая зеленоватый оттенок кожи у куноичи и нездоровый общий вид. Та заметно схуднула за прошедшее время, явно давая понять, что никакая едва в неё не лезет и вызывать лишь очередную брезгливую реакцию или чего похуже. — Со мной всё в порядке. Просто голова болит и немного тошнит. Не переживай, — выдохнула девушка, прижимая к губам чашку с горячим пышущим дымком напитком. — И ты считаешь это нормальным? Да ты ведь зеленее травы! — недовольно бросил тот, подаваясь вперёд и касаясь прохладной ладонью её лба. От сего действия Сакура тихо фыркнула, но не отстранилась. Она не была больна, не зачем так переживать. К тому же, Харуно уже сотню раз просканировала собственный организм на наличие инфекций, и ничего не было найдено. Обращаться к госпиталь пока что та не спешила. — Ты со мной, как с маленьким ребёнком. Перестань! — всё же отстранилась медик, дергаясь назад и цыкая. Подобное отношение очень раздражало её в последнее время, да так, что хотелось незамедлительно вернуться в их с Изуной дом и дожидаться его возвращения, не покидая этих стен. Только вот Обито не позволил бы ей закрыться и отстраниться от всех. Он как никто другой знал, как важно, но сложно продолжать жить без своей половинки, не выжидая её прибытия как долгожданную награду. — Может, всё же обратиться к врачу? — вздёрнул одну бровь Учиха. — Если ты забыл, я и сама ирьёнин. — Да как тут забудешь… — закатил глаза ниндзя, а после, прокрутив одну мысль в голове, спросил: — Кстати о детях… Не хочешь провериться? — Не неси чушь! — смущенно воскликнула девушка, покрываясь румянцем и отмахиваясь от назойливого внимания напарника. Более эту тему шиноби не поднимали в своих разговорах. Остаток вечера они провели за ничего не несущими за собой разговора, засиживаясь до тех пор, пока заварник вовсе не опустел и не остыл. Обито покинул стены дома Изуны Сакуры тогда, когда на небе во всю рассыпались и сверкали далёкие звезды, а улицы огромного поместья озаряли холодные лунные лучи. — Надо же такое сказать! — недовольно ворчала девушка, убирая последствия их посиделок и смывая присохшие чайные лепестки с посуды. Сама мысль об этом была абсурдной. Они с Изуной, конечно, в последний раз, были не осторожны, но почему-то ей хотелось верить, что всё обойдётся и не будет никаких нежелательных последствий. К тому же, Сакура явно ощущала себя не готовой к материнству, что уж говорить о травмированном Учихе. О какой семье могла быть и речь? Но всё же слова Обито явно взволновали её. И хоть та и старалась поддерживать протекающий между ними разговор, но мыслями она была далеко отсюда. Где-то там, где сейчас размахивал своей катаной ничего не подозревающий Изуна, и которого так явно хотелось спросить об одном. Мерцающая мятной чакрой влажная от воды ладонь легла на затянутой тканью живот и принялась сканировать, наперекор мыслям хозяйки. Сначала она не ощущала ничего странного или лишнего, и даже решила, что её состояние просто вызвано переживаниями, ведь и такое часто бывало в её практике, однако… Прощупывая собственные органы, Сакура заметила едва уловимое движение, что повергло её в шок и заставило одернуть руку. Куноичи на мгновение решила что ей показалось. Но такое явное шевеление внутри себя, которое она пока не ощущала физически и могла проследить только с помощью энергии никак не выходила из головы девушки. Поэтому она вновь приникла к низу живота, озаряя его светло-зелёным светом и сосредоточиваясь на собственных ощущениях. Внутри неё крутила собственным едва сформировавшемся тельцем зарождающаяся жизнь, пока в уголках сияющих изумрудных глазах проявлялись первые солёные капли.