Благодарность

Изуна небрежно поправляет растрепавшуюся чёлку, что лезет в глаза и мешает обзору. Перед ним, отсвечивая лунными бликами, находится невысокая гранитная плита с высеченным именем, вызывающим укол тоски в грудной клетке до сих пор. Её черты он помнит смазано, смутно, словно та практически не участвовала в его жизни и не занимала в ней важную роль. Большая часть воспоминаний с её участием — практически все немые сцены, где не видно лица, только образ от кончиков пальцев на ногах до плеч, тёплые слегка влажные ладони, заботливо убирающие эту самую раздражающую чёлку, и редкие проблески немного охрипшего от времени, но по-прежнему ласкового и тёплого голоса. В эти редкие моменты, когда отец не забирал своих детей на ожесточенные тренировки, — она всегда была рядом и дарила им с братьями необходимое чувство защищенности и любви. — Привет, мам, — три бутона на длинных зелёных стеблях опускаются у холодной плиты с родным именем, трясутся от явных порывов ветра, но не сбрасывают свои белоснежные лепестки. Любовь к цветам и их символизму у него от матери — это ему поведал старший брат. Та, являясь женой главы клана, совсем позабыла о своих хобби, отдавая всю себя на воспитание общих с Таджимой детей и посвящая всё оставшееся время любимому мужу. Но в редкие моменты, когда более взрослый Мадара посвящал свое время поиску приключений на свою голову, а отец отбывал на поле боя без с другими сыновьями, мама возвращалась в импровизированный сад и приводила туда совсем юного Изуну. Малыш, которому нравилось находиться под крылом матери и проводить с ней совместное время, был только рад. Каких-то явных воспоминаний о тех днях у него не было, скорее они были навязаны рассказами старшего брата, который иногда заставал их за времяпровождением у скромно высаженный цветов. Младший вовсю внимал словам матери, едва ли понимая, что та хочет ему донести, в силу возраста, а притаившийся Мадара наблюдал издалека и вслушивался в каждое их слово. — Мама, какой цветочек у тебя самый любимый? — спросил мальчик, подаваясь вперёд и едва ли не утыкаясь вздёрнутым носиком в раскрытый белоснежный бутон. — Белые маки, — поглаживая непослушные чёрные волосы, торчащие ёжиком на затылке, ответила мама. — Ты как раз сейчас с них всю пыльцу вдохнешь. — Ну мам… — недовольно буркнул маленький Учиха, но отстранился. — А почему ты их любишь? — Белый мак — символ стремления к прекращению всех войн и надежды на мирное будущее. Позже, когда Изуна повзрослел и узнал о состоявшемся когда-то подслушанном диалоге от брата, он посвящал этому хобби всё своё свободное от боев время. Тогда же он и узнал, что белый мак символизирует не только веру в светлое будущее, но и память о погибших в этих войнах людей всех каст. Теперь её ответ на давний вопрос имел ещё больший смысл. — Помнишь, я рассказывал о девушке, с которой познакомился, а потом она исчезла? — тихо спросил мужчина, в упор разглядывая иероглифы на камне. — Сейчас у нас всё хорошо. Правда, после возвращения Сакура изменилась во многих смыслах, но это ничего. Главное, что она жива и здорова, да? Мама молчала, как и всегда, когда Учиха приходил сюда и разговаривал с ней. Становится ли ему легче после таких своеобразный диалог? Вряд ли. Будет ли он продолжать это делать? Безусловно. — Думаю, что тебе и братьям она бы точно понравилась, — с легкой улыбкой отметил Изуна, присаживаясь на колени и не отводя взгляда от символов, означающих принадлежность к его клану. К отцу он приходит принципиально, как и не упоминает его в разговорах с кем-либо, в особенности с матерью. Она разделяла его мнение — детям на войне делать нечего. И та часто почти умоляла своего мужа не отправлять собственных сыновей на передовую, но часто было попросту проигнорировано. Таджима был непреклонен, даже жесток, особенно по отношению к старшим сыновьям, которые в последствии должны были взять управление кланом на себя. Благо, эта участь его задела только по касательной, по направлению к Мадаре, и более никак не появлялась в его жизни. И, Изуна надеется, что никогда и не коснётся вновь. — Мадара очень изменился. Последнее время, он спокойнее обычного. С чем это может быть связано? — задумчиво произнёс он, складывая ладони на прижатые к земле колени. — Знаю, он так и не приходил сюда после того случая, но думаю, что тоже скучает по тебе, мам. И правда. Мадара усиленно старался не появляться на кладбище, чтобы лишний раз не тревожить собственную голову, которую старался сохранить по-прежнему ясной. И единственный раз был тогда, когда ему пришлось вытаскивать своего обессиленного младшего, пораженного лихорадкой и растерзавшего собственную кожу. Изуна в какой-то степени стал со временем понимать его. Два года, что те провели подле друг друга, не прошли даром. Оба брата наконец-то смогли сломать ту невидимую стену, что выстраивали между собой, глядя в глаза напротив. Было нелегко, но Мадара был весьма терпеливым ко всем выходкам и язвительным высказываниям младшего Учихи, которые иногда прорывались из него из-за скопившегося от поисков любимой отчаяния. Старший стал ему необходимой опорой, не позволял вновь утонуть в болоте из сожалений и ненависти к себе. А Изуна, ощущающий и видящий все его старания, через силу, кровь и боль не давал себе отвергать кого-то, кто так явно менялся ради него, и старался быть рядом каждую минуту. Хоть между ними и состоялся короткий разговор перед его уходом из деревни, со временем всё равно ощущалась некоторая недосказанность. Изуне хотелось думать, что она никак не связана с потерянной во времени Сакурой. Брата винить он также не спешил, предпочитая всё же склоняться к мысли, что сам во всем виноват, как и всегда. Их хрупкое перемирие не должно было быть вновь разрушено. — Так и знал, что найду тебя здесь, — хриплый мужской голос заставил вздрогнуть и взглянуть задумчивого Учиху на прибывшего из-за плеча. Позади стоял никто иной, как его старший брат. Мадара всем своим видом показывал собственную расслабленность, но от младшего никогда не ускальзывали едва заметные тревожные нотки в ровном тембре, а также некоторая дерганность в движениях — его поведение в такие моменты было буквально раскрытой книгой с записанными в ней мыслями и переживаниями. Эта мысль заставила Изуну беззлобно хмыкнуть. — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя здесь, — учтиво ответил на его слова младший брат, чем заставил усмехнуться Мадару. — Ты же понимаешь, что она даже не слышит тебя? — убирая в руки карманы, спросил лохматый глава клана. — Кто знает, брат, кто знает, — едва слышно выдохнув и поднявшись с места, Изуна развернулся к Мадаре корпусом и внимательно оглядел побеспокоившего его ниндзя. Сам того не замечая, младший Учиха скопировал его позу, также убирая руки в карманы широких серых штанин. — Искал меня, значит? — Ты правда веришь им? — вздернул бровь его собеседник. — Нет. Но это не значит, что ты можешь что-то предпринять против Сакуры, — твёрдо ответил тот, а затем дополнил: — И Обито. — Значит, с ним ты тоже успел сблизиться? Изуна, у тебя странная тенденция доверять всем, кто появляется буквально из воздуха, не находишь? — На него мне плевать, — фыркнул на замечание старшего брата Учиха. — Дело в этой женщине, значит, — подтвердив какие-то свои догадки, Мадара кивнул. — За два года она сильно изменилась, особенно внешне. Объяснишь это как-нибудь? — Это допрос? — Я просто переживаю за тебя. Оба мужчины замолчали, разглядывая друг друга исподлобья и обдумывая дальнейшие слова. И в самом деле, изменения Харуно были видны невооружённым глазом, их нельзя было как-то скрыть и продолжить нагло обманывать Мадару, что с самого начала относился к его союзу с этой девушкой с подозрением, но молчал. В конце концов, зная старшего брата, Изуна был уверен, что тот не доверял ни единому её слову с самого начала, как и он сам. Более того, не верили ей все те, кто хоть как-то был знаком с обстоятельствами появлении девушки в деревне. По какой причине другие молчали он понимал — ждали, когда та выдаст себя хоть как-то, или, не скрываясь, пользовались преимуществами её силы. И только Изуна со временем научился доверять ей, даже поверил в её сюрреалистичную историю которую мог прочесть только на страницах каких-нибудь странных сказок для детей. К тому же, какой смысл уже сомневаться, когда появился и другой человек с её времени? Обито — единственное доказательство её слов, которое ему уже и не требовалось. Всё же, любовь зла. — Не стоит, всё под контролем, — отмахнулся младший Учиха, чем вызвал явное негодование у своего собеседника. — Ты ведь знаешь, какая сейчас ситуация разворачивается в мире, — начал Мадара, игнорируя мгновенно начавшие прожигать в нем дыру ониксовые глаза. — Едва нам на голову свалилась эта девица, так начались проблемы в Стране Молний. Потом, когда она пропала, Облако начало активное наступление на ближайшие малые государства. И сейчас, когда твоя Сакура вновь вернулась в Коноху, Райкаге объявляет… — Хватит, — отрезал Изуна, пресекая любые попытки очернить его любимую. — Думаю, нам стоит оставить этот разговор прямо сейчас. Оправдывать Харуно и уверять главу клана в её невиновности — было бы глупым решением. Как минимум, таким образом, он бы открыто дал понять Мадаре, что знает о многих подробностях её жизни, что могли стать причиной новых конфликтов между братьями, а также подставить саму куноичи. — Ты должен понимать, что тебе предстоит взять ответственность за её действия, если они приведут к войне между Огнем и Молнией, — отчаяние сочилось темными густыми каплями из трещин на привычной маске хладнокровия старшего брата. Подобное выражение лица Мадары, с вздёрнутыми чёрными бровями, меж которых залегла складка, с тревожно мечущимися по лицу такого же оттенка, как и у него, родными глазами, с поджатыми до побеления губами — заставляло сердце Изуны болезненно сжиматься. В темную растрепанную голову закрылась мысль, что почти три года назад он мог так смотреть на него, если бы нашел его умирающим посреди леса, но не сумел бы вырвать из ледяных лап тощей старухи с косой. — Я готов к последствиям, — на секунду прикрыв глаза, Учиха выдохнул свое непреклонное мнение и прошел мимо брата. Ему хотелось бы рассказать Мадаре обо всем, без утайки, но тот не был уверен в его реакции и поверит ли он вообще в подобную почти что чушь. Скорее всего, этот шиноби решил, что его младший братец попросту свихнулся и его нужно избавить от компании этой чудной куноичи и мужчины с белесым шрамом на лице. Возможно, Мадара прав. * * * Изуна ощущает себя более, чем странно, находясь в обществе образовавшейся команды, что сейчас едва ли не ворковала перед его носом, будто вовсе не замечая его присутствия. Конечно, Сакура просила его не беспокоиться и убеждала в их абсолютно дружеских отношениях, но, Ками, как же сложно ему было сдерживать порыв не спалить сейчас собственный дом к чертовой матери. Тем более, когда широкая мужская ладонь, облаченная в кожаную перчатку, сжимала ласковую женскую, покрытую теми же аксессуарами, а хозяин этой похабной руки, которую так хотелось отрезать прямо сейчас, слишком мило улыбался его Сакуре. Учиха даже не вслушивался в их разговор, только прожигал горящих тёмных, почти чёрных глаз дыру в мужчине, что был заметно выше его и крепче в телосложении. Даже слегка затертое и мешковатое, фиолетового цвета кимоно смотрелось на Обито хорошо и нисколько не скрывало широких покатых плеч, на которых явно висло бесчисленное количество девиц. В какой-то степени, Изуна даже стушевался, ловя себя на разглядывании мужской фигуры и сравнивая себя с ним. На фоне Учихи из будущего, он сам выглядел чуть ли не мальчиком. Шиноби был заметно скромнее в сложен, мышцы не выделялись так явно на худом теле, что уж говорить о том, чтобы сверкать и красоваться ими через одежду, как это делал Обито, скорее всего, непреднамеренно. Молодое лицо с по-детски пухлыми губами, отросшие непослушные волосы — только усугубляли ситуацию, как тому казалось. Изуна на мгновение решил, что в своём бордовом хаори, небрежно накинутом на покрытое сетчатой футболкой тело, выглядел менее… Привлекательно? — Что-то не так? — раздался тонкий женский голосок, вырывая мужчину из непристойных мыслей. Подобное происходило с ним впервые, но Изуна точно знал, что всему виной проклятая ревность и нежелание делить эту девушку с кем-либо ещё. Даже если это просто её друг. Даже если это просто её напарник. — Всё в порядке, — ровным голосом ответил Учиха, не показывая внутренних переживаний. Он не замечал, как его собственная тяжёлая аура, расползлась по саду клубами сизого дыма, не позволяя нормально дышать и травила впереди стоящих гостей. Ну, или желал оставить это незамеченным. Но заметили двое прибывших из далекого времени ниндзя. Изуна сидел с отстраненным выражением лица, но глаза его пылали и говорили всё то, что тот не смел произнести вслух. Иногда Обито пронзала фантомная боль в тех местах, где взгляд Учихи задерживался дольше всего, что заставило всё-таки отпустить ладонь девушки и молчаливо уставиться на, по его меркам, юнца. Его ревностное отношение ко всем окружающим мужчин Сакуру было понятно, как ясный день. Всё же, было что-то общее у всех Учих — любовь в них разгоралась ярче, чем в других людях,, а чувство собственности разгоралось с огромной силой каждый раз, стоило возникнуть какой-то угрозе извне около объекта обожания. Представители этого проклятого клана закрывались в собственном мирке, где был только они и их половина, и не желали из него выбираться, предпочитая суровой реальности едва ли не радужную фантазию. Таким был и сам Обито, но когда-то давно, в далеком детстве, когда Рин была настоящей и любимой им. Обито мысленно отмахнулся и от мыслей о потерянной во времени любви к всегда юной Рин, и от навязчивых взглядов Изуны перед ним, который в своих фантазиях, наверное, уже снял с него кожу живьём. Его забавляло такое внимание к своей персоне, потому как в своей прошлой жизни он с подобным почти не сталкивался. Учиха был больше увлечён проработкой своих планов, как ему быстрее и точнее достигнуть общих с Мадарой целей, нежели подаваться в любовники. Бесспорно, у него были девушки на ночь, и даже на несколько, но ничего серьёзного он не хотел и никому не обещал. Иногда выходило так, что их с любвеобильными девицами заставали их рогатые партнёры, которые прожигали его похожими взглядами, некоторые даже бросались с кулаками, только вот… Озлобленный на весь мир Обито особо не церемонился с таким мусором. Надо ли говорить, что тот без проблем расправлялся с негодной ему парочкой, испортившей настроение. К тому же, откуда ему было знать, что эта самая девица, охотно раздвигающая перед ним ноги и выстанывающая просьбы не останавливаться была занята? В общем и целом, шиноби не претендовал на Харуно, рассматривая ту исключительно в товарищеском ключе. Он относился к ней как к напарнице, подруге, даже ученице, но никак как к девушке. Она была слишком юна для него это как минимум. И, как максимум, та достаточно быстро посвятила его в подробности своей личной жизни, а именно — рассказала о зародившейся связи с младшим братом Мадары, из-за которого у того в итоге и начались явные проблемы с психикой. — Кстати, Сакура, — позвал короткостриженный мужчина девушку, чем привлёк её внимание на себя. — Последнее время я чувствую себя как-то… Странно. Не могла бы ты посмотреть? — Что именно тебя беспокоит? — задумчиво спросила Харуно, направляя сияющую чакру в ладонь и прикладывая её к груди Учихи, что едва ли скрывалась за свободно запахнутой тканью одежды. — В том-то и дело, что сам не могу понять что не так. Просто ощущаю себя странно, как будто что-то лишнее появилось внутри меня. Черт, это звучит куда хуже, чем я предполагал, — усмехнулся Обито, наблюдая за тем, как между розовых тонких бровей пролегает хмурая складка, пока ладонь куноичи спускалась ниже, замирая в районе пупка. — Да и к тому же, последнее время печать начала снова ныть. — Может, это и есть что-то стороннее? — попыталась пошутить медик, но вид её был вовсе не весел. Сакура также явно ощущала в теле друга какие-то изменения, но не могла их вычислить и опознать. Едва её энергия соприкасалась с этим нечто, так оно тут же ускальзывало, вновь прячась в самых тёмных углах организма мужчины. — Понаблюдай за своим состоянием. Если что-то будет — обязательно сообщи мне. — Может, я попробую? — подал голос молчавший всё это время Изуна. Неясно, то ли ему и впрямь стало интересно выяснить что за изменения происходят в теле Обито, то ли он просто вновь захотел отгородить свою любимую от контакта с посторонним мужчиной. — Вряд ли ты искусный медик, Изуна-сан, — прищурив глаза, проговорил Обито. — Ты забываешь, что у меня есть, как минимум, два Шарингана, — пожал плечами ниндзя. Его слова нисколько не задели старшего Учиху. Тот лишь согласно кивнул, позволяя тем самым вновь исследовать себя на наличие постороннего вмешательства или каких-то излишеств в организме. Ониксовые глаза за доли секунды окрасились в сияющий даже солнечным днём алый цвет, являя из их глубины три чёрных закручивающихся томоэ. Его взгляд обжигал, едва ли не оставлял ожоги на смуглой коже, медленно опускаясь с расслабленного лица с одним оставшимся целым и невредимым глазом, сползал по шее и плечам и на пару мгновений замер в этом месте. Сияя болезненно-лиловым цветом, проклятая метка, которую он не заметил ранее и о которой минутой ранее шла речь, расползалась и скручивалась в одном месте, напоминая своей формой языки пламени и источала неясную бьющуюся из неё чакру. — Что за метка у тебя на плече? — спросил Изуна. — Оставил один чокнутый старик, чтобы Сакура, точнее мы могли попасть сюда. — Один, говоришь? — теперь хмурил брови Учиха, подходя ближе, и, не церемонясь, сдернул ткань кимоно, оголив его плечо. Теперь обзор был лучше и некоторые моменты прояснились для всевидящих глаз: помимо сияния фиолетовых оттенков чакры почти незаметно мелькала чья-то отдалённо знакомая бордовая, почти коричневого цвета. Её было сложно заметить, почувствовать тем более, но его натренированные глаза смогли уследить за её движением по телу мужчины. Расползаясь несколькими тонкими нитями, посторонняя энергия вела по накаченной руке и останавливалась в точке на сгибе локтя. — Что там? — взволнованно спросила Сакура, наблюдая, как сосредоточенное бледное лицо Изуны опускается вниз, следя за чем-то, что она не видела, взглядом и замирает там, куда несколькими днями ранее она ставила анестезию. — Здесь, — появившаяся хрипотца в голосе заставила прокашляться, но никак не отвлечься от увлечённого разглядывания чужеродной энергии, скручивающейся в запятую. Мгновением позже, Учиха резким движением вцепился чуть ниже, в предплечье своего потомка и больно впился в него ногтями, оставляя кровавые полумесяцы, которые мгновенно затянулись и зашипели, оставляя после себя тоненькие струйки дыма. — Нашёл. — Какого чёрта ты творишь?! — рыкнул Обито, пытаясь выдернуть руку из хватки, но Изуна удерживал его намертво. Хоть тот и казался на первый взгляд хрупким и тощим, но силы ему точно не отнимать. — Сакура, что ты ввела мне тогда? — вдруг догадался он. — Анестезию… — растерянно ответила девушка, а после, пораженная собственной догадкой, явившейся в свете только что произошедшего, замерла. — Чёрт возьми… — Сакура, что ты ввела мне?! — взревел Учиха, хватая свободной рукой Харуно и отчаянно встряхивая её за плечо в попытке вернуть её в мир, высвободить из тяжёлых раздумий. — Сакура! Отвечай! Он всё же освободился из костлявых рук Изуны, впиваясь пальцами второй руки в плечи девушки и продолжая ту трясти. Её внезапно, так некстати, остекленевшие глаза напротив и испуганный вид начали только раздражать. Куноичи силиться что-то сказать, открывает в немом потоке слов рот, но тут же закрывает и хлопает виноватыми глазами, чем заставляет Обито взбеситься ещё больше. От разрастающейся внезапной вспышки агрессии её спасает никто иной, как Изуна. Выверенным движением натренированных ног, он пихает мужчину в ребра и отталкивает того от девушки, заставляя отлететь её напарника на два метра назад и примять своим тяжёлым телом несколько сохранившихся несмотря на прохладу осени цветов. Оба мужчины впиваются друг в друга взглядами с разливающихся в них огненным маревом Шаринганами и ожидают выпада со стороны оппонента, которого не происходит и вряд ли произойдёт. Обито приходит в себя, отрезвленный пинком в ребро, которое хрустнуло и заставило на несколько мгновений ощутить боль, но тут же излечилось без его участия. В этот момент ему, наконец, стало понятно, что за отраву ему сунули и с чьей подачи это всё произошло. Сакура не была виновата. Ей всучил эту «анестезию» Орочимару, который скорее всего либо вынашивал какие-то собственные планы на его счет, либо действовал под надзором Черного Зецу. Эта сыворотка, помимо необходимого забвения на время медицинских вмешательств, помогла ему вновь приобрести утраченные когда-то клетки Первого Хокаге, которым нужно было время на акклиматизацию. После прибытия в эту эпоху изменения в его теле едва начали проявляться, даже остались незамеченными, ведь не ДНК Хаширамы излечило его от полученных ранений и травм, а оказавшаяся рядом, как и всегда, Сакура. И сейчас, явно удивившись и взбесившись из-за очередного вмешательства в его организм, он напугал её, погружаясь вновь в воспоминания о прошедших мучительных днях в Кладбище Гор с Мадарой, Белым и Спиральным Зецу. — Чёрт… Прости, я не… — начал было Обито, поднимаясь на ноги и подходя к всё ещё ошарашенной куноичи, но путь ему пригрозил его предок. — Проваливай, — процедил тот сквозь зубы. Учиха, не находя в себе сил спорить с ним или же как-то сопротивляться, молча выполнил его «просьбу». Изуна молча обернулся к Сакуре, аккуратно касаясь тех мест, куда минутой ранее с силой впивались мужские пальцы и где начали проявляться синеющие отметины. Лёгким, почти ласковым движением он огладил нежную кожу, обвел вокруг большими пальцами явные следы от ногтей и тихим голосом, полным беспокойства спросил: — Ты как? — Я… — запнулась медик, опуская глаза и смаргивая появляющиеся на них солёные капли. Слезами делу не поможешь — так она решила. — Всё нормально. Спасибо, Изуна. — Не беспокойся о нём. Теперь ему явно не страшно пинают его по ребрам или прыгают по ним, — фыркнул шиноби, но тут же одернул себя и чуть виновато добавил: — Я хотел сказать… — Я поняла тебя, перестань, — перебила его девушка, делая шаг назад. Затем ещё, и ещё, а после развернулась на пятках и едва слышимыми шагами вернулась в дом, оставляя Изуну в одиночестве посреди сада. Первые прохладные капли дождя с не постоянной периодичностью упали на растрепанную челку, стекая по фарфоровому лицу, очерчивая его и капая с подбородка на остывшую землю. Учиха поднял голову к стремительно темнеющему небосводу, прикрывая глаза. * * * После недавнего инцидента, произошедшего на территории младшего брата главы клана Обито не появлялся на пороге его дома. И это не могло не радовать. Однако, и Сакура стала вести себя несколько странно: была весьма отстраненной и задумчивой, стоило Изуне подойти к ней со спины и положить ладони на талию, а также почти не разговаривала с ним. Девушка чаще обменивалась дежурными фразами, нежели охотно участвовала и развивала диалоги сама. Её манера держаться походила больше на поведение медика на миссии с ничего не значащей командой, который за весь день мог лишь пожелать доброго утра или спокойной ночи, а также пару раз уточнить о самочувствии группы. Большего от неё не наблюдалось, что весьма беспокоило мужчину, но задавать лишних вопросов он не спешил. Догадка сама зародилась в его голове: Обито обрёл силу, которую не желал и не должен был, а посредником этому была сама Сакура. Корни сего дела ввели к тому самому Зецу, о котором он успел услышать не так много, как хотелось бы. А Изуна был уверен, что эти двое знают о нем очень и очень много, иначе не спешили бы винить его во всех бедах мира. Теперь ему и самому было интересно узнать, что это за человек, от имени которого вздрагивает даже такой бугай, как Обито. — Сакура, — тихо позвал ниндзя, вновь приникая к ней со спины и аккуратно, так, чтобы та могла оттолкнуть в случае чего, сложил скрещенные ладони на её животе. На удивление, девушка в этот раз не спешила покидать его объятия, а просто стояла и молча смотрела в точку. Заинтересованный Учиха, свесил свою голову через её плечо и заглянул в потухшие от раздумий изумрудные глаза. — Расскажи мне, что тебя так беспокоит. Ты по ночам дрожишь вся. — Кошмары, — только ответила девушка, выдыхая и накрывая его горячие руки своими ледяными, обжигая кожу мужчины собственным холодом. — Что тебе снится? — спросил он, утыкаясь носом во впадинку на шее и прикрывая глаза. Изуне стыдно было признаться, но за эти несколько дней, проведённых в отдалении друг от друга, хоть и под одной крышей, он явно скучал по её запаху, который сейчас вбирал и впитывал в себя, словно губка. — Обито, — едва шевеля губами, сказала она, чем заставила того всё же отстраниться от понравившегося занятия и вновь заглянуть в глубь светлеющих и освобождающихся от мыслей взгляд любимых глаз. — Зецу, он… Он не человек. Это какая-то тварь, которая может соединиться с любым живым существом и контролировать его. И мне снится, как он подчиняет его себе и вновь устраивает тот ужас, который… — Подожди, — перебил её ниндзя. — Говоришь, он может соединиться и контролировать человека? В ответ куноичи лишь кивнула, заставляя Изуну отстраниться и задумчиво взглянуть на свою розоволосую собеседницу. — Помнишь, я говорил, что ты часто снилась мне после пропажи, — подал голос мужчина. — Не уверен, похоже это на то, что ты говоришь, или нет, но всё же… — Погоди, — изумленно хлопнула глазами Сакура, мгновенно оборачиваясь и вглядываясь в глубину ониксовых глаз, будто там были ответы на все вопросы, которые когда-либо посещали её голову за всё время пребывания здесь. И правда, откуда он знает, как это выглядит? — Дерьмо… — прикусив нижнюю губу, Харуно вновь погрузилась в раздумья. Жевать до красноты и боли губы стало её вредной привычкой, которую она переняла за проведённые вместе четыре года у ничего не подозревающего о ней Учихи. Обито… — Нужно найти Обито. Срочно. — К чему такая спешка? — уточнил младший брат Мадары, не понимающий, что творится в данный момент в голове его куноичи. — О Зецу знает больше него только Мадара. А, как видишь, теперь он едва ли знает о существовании подобной твари. Идём, сейчас же! — твёрдо сказала девушка, не дожидаясь и направляясь в сторону наглухо закрытых сёдзи. Изуне ничего не оставалось, как следовать за ней широкими шагами. Путь до дома, где был заботливо поселен Обито, был не очень долгим. Его жилище находилось на таком же отшибе в поместье, как и дом самого Изуны, потому уже через несколько долгих минут, перегородка со скрипом съехала в сторону, грозясь вывалиться из своих креплений. Напор встревоженной Харуно был явным, заражающим всех вокруг потому что Учиха позади нее, что мужчина впереди, которого она считала своим другом, озадаченно наблюдали за ней. Обито застыл в своём положении, когда к нему почти что ввалилась пара. Он мирно сидел у низкого стола, сложив руку на согнутую ногу, пока вторая была в подобии позы лотоса, а другой ладонью удерживал между пальцев… Тростинку? Нет, это не то. Это был образующийся из его рук древесный кол, которым он так часто пользовался в прошлом, когда собирался погрузить весь мир в Вечный Сон. Он почувствовал приближение чакры, не сразу узнав её хозяйку, а следом на него волнами накатила мощная энергия её спутника, потому тот был наготове в случае чего. Сакура не причинила бы ему вреда, чего нельзя сказать об Изуне. — Нужно поговорить, — стараясь не обращать внимание на выпирающую из ладони опасную штуку, Харуно мгновенно упала перед ним на татами и взволнованно огляделась. Учиха помладше сначала недоверчиво оглядел своего потомка, а затем, прикрыв сёдзи, которые его спутница едва ли не вырвала, присел рядом. — Выглядишь не очень, — констатировал напарник куноичи, но та попросту проигнорировала и, не теряя ни секунды, озвучила свою мысль. — Мне кажется, я поняла откуда ноги растут. И у меня есть мысль о планах Зецу. — Выкладывай, — хором ответили оба мужчины, впиваясь в хрупкий силуэт взглядом. И в самом деле, ей почему-то начинает думаться, что самая безумная мысль, которая могла посетить их всех в подобной ситуации, — правильная. — Сначала ты, Обито. Расскажи, что тебе известно об отношениях между Мадарой и Зецу. — Толком ничего, но Мадара представлял его как «свою волю» и говорил, что тот явился к нему в переломный момент жизни… О! — Да. Как мы с тобой знаем из истории, Изуна должен был умереть в схватке с кланом Сенджу, от руки Второго-сама. — Погоди, от чьей руки? — Не перебивай. Из-за того, что я появилась здесь и спасла Изуну, Зецу не смог повлиять на Мадару, соответственно, весь его план пошел к чертям. Может быть, что сам Зецу и был виновником твоей гибели в прошлом. То есть, в настоящем. То есть… — протараторила девушка, а после, запутавшись в собственный словах, выдохнула и продолжила чуть медленнее. Нарастающее беспокойство вместе с появившимся вкусом небольшой победы осело во рту, заставив её облизнуть пересохшие губы. — Уверена, что Зецу уже пытался войти с Мадарой в контакт, но так как твой старший брат не сошел с ума из-за твоей смерти, то всё безуспешно. — Согласен, но это и так было ясно, — кивнул Обито. — Изуна ведь не так давно рассказал, что ему снились кошмары с участием Зецу. Откуда человек, ни разу не встречавший даже упоминание об этой твари, знает, как он выглядит и на что он способен? — Хочешь сказать… — удивлённо моргнул старший Учиха, пока младший внимательно слушал и анализировал всё, что куноичи говорит. — Именно так. Он нацелился на Изуну. Но вот, я снова тут, да ещё и ты с нами рядом постоянно. Ему явно сложно было воздействовать на Изуну, когда подле него почти всегда был Мадара, а тут ещё и мы вдвоём пришли мешать его планам... Ещё я хочу сказать, что теперь кошмары сняться мне. Я вижу в них тебя, Обито, вновь захваченного Зецу и уничтожающего всё и всех вокруг, — вдруг призналась Сакура, потупив взгляд в пол. В любой другой ситуации, Обито бы улыбнулся и потрепал её по розовой макушке, радуясь тому, что та за него переживает, но не сейчас, когда тут едва ли не судьба мира решается от их разговоров. — Зецу хочет вывести меня из игры, чтобы я опять не мешала его планам, и он имел свободный доступ к разуму Изуны. — Почему именно я? — подал голос ранее упомянутый мужчина. Он подозревал каким будет правильным ответ. Но озвучивать его побоялся. — Потому что он следил за нами всё это время. И, по всей видимости, считает, что без меня ты можешь… Закончить свою жизнь. А это вновь вернёт ему расположение Мадары, — нехотя, слегка смущаясь собственных слов, Сакура продолжала выглядеть взволнованной и слегка покрасневшей от этого. Ей не хотелось верить, что Изуна может так поступить. Ему же не хотелось, чтобы она знала, что он способен довести себя до смерти сам, не прибегая к острому лезвию катаны или шероховатой поверхности удавки. — Тогда зачем ему война в Облаке? — в противовес спросил Обито, мысленно уже нащупав конец нити и начав распутывать этот сложный клубок. — Ослабить Коноху и отвлечь внимание как запасной вариант. Если Изуна ничего не сделает с собой, то он попросту убьет его в бою. Вряд ли Тобирама-сама решит в ближайшее время вновь биться против вашего клана, поэтому… Ему нужен ты, Обито. — Что? Я? — уточнил мужчина, решив, что ему послышалось. Но к сожалению, сидящая перед ним девушка была полна невозмутимости и решимости закончить этот разговор до конца. — Каким образом, если мы имели дело с Зецу только в будущем? Он не мог просто знать о моем существовании до сих пор. — Верно. Но эта живучая тварь прожила не один век, и мог решить использовать твои способности, о которых узнал через слежку, в будущем. Кто подтолкнул появиться здесь не одну меня, а нас? — Чисто гипотетически, ты сама меня сюда затащила, — напомнил он, затем всё же кивнул. — Ладно, стоит признать, что его появление действительно сыграло в том инциденте немаловажную роль. Но к чему ты ведёшь? — Мне начинает казаться, что мы пытаемся разрешить какой-то мировой заговор, а не распутать заковыристый план злодея, — цыкнул Изуна, почти упустив суть разговора, но тут же замолчал, когда глаза сидящей рядом куноичи точно огрели его. — Ему нужен был Обито именно в этом времени, а не в будущем. Способности его Шарингана поражают в любую эпоху, верно? — дождавшись, пока оба собеседника переглянуться и вновь обратят на неё всё свое внимание. — К тому же, он, скорее всего, воздействовал на нас с помощью Орочимару. Иначе откуда взяться этому у Саннина? Проделки Зецу, не иначе. — Стоит ли мне знать о новом персонаже в этой истории или его роль не имеет значения? — Ох, Изуна… Этот человек был редкостным безумцем в любом из миров, этого достаточно. — Закрадывается мысль, что Зецу и к нашему появлению в логове змея причастен, — невпопад сказал Обито, после замолкая. — Я тоже об этом подумала… иначе как, даже с твоими связями, мы смогли выйти на Орочимару и пробыть с ним так долго? Извини, но ни один Шаринган не стоит подобной «помощи». — Сделаю вид, что не слышал этого, — недовольно буркнул старший из ниндзя. — Прошу, не сбивайте с мысли, — процедила Сакура, растирая переносицу пальцами. — Я хочу сказать… Обито — сосуд, который он готовил для себя. Опять же, Тобирама-сама не собирается более вступать в бой с Изуной, про Хашираму-сама и речи быть не может. Остаётся только найти неизвестного шиноби, чей потенциал и силу можно подкорректировать, дав ему пару чужих способностей. Из наших разговоров он, скорее всего, понял, что ты отличный вариант для него со своими способностями и приобретенными клетками Хаширамы. — Проще говоря, он хочет моими руками убить Изуну и ввергнуть Мадару в безумие, чтобы самому лишний раз не пачкаться и остаться перед ним белым и пушистым? — вздёрнул Обито одну бровь, а затем коротко посмеялся. — Увы, я не собираюсь и пальцем трогать Изуну, как сильно бы тот не старался. — На этом моменте моё просветление и закончилось. Страшно даже представить, что он может придумать ещё, — подытожила девушка, наощупь под столиком находя мужскую ладонь и переплетая их пальцы. Ей действительно было не по себе. Особенно от мысли, что в скором времени им предстоим узнать, чем всё это закончится для самой Сакуры и близких ей людей.