Благодарность

Свежий ночной ветер, почти забытый из-за длительного нахождения в логове, приятно обдувал лицо и путал длинные черные волосы, разбросанные по плечам и спине. Орочимару брел в самую глубь раскинутой повсюду лесной чащи, двигался скорее инстинктивно, ощущая пугающую пульсирующую энергию чужака, пробравшегося в его владения. В этом месте даже дикий зверь лишний раз боялся проскочить мимо, что уж говорить о посторонних, ощущающих пугающую ауру, исходящую из горного хребта, в котором начинались длинные тоннели, уходящие глубоко под землю. В его огромном убежище точно можно было разместить небольшую деревушку. Встречи с этим неизвестным ранее существом всегда были интригующими и пугающими одновременно. Зецу, так он себя называл, появился не так давно, каких-то жалких два с лишним года назад и настаивал о принятии в свое логово грядущих путников. Он забвенно шептал на ухо Саннину о уже начавшихся переменах в его скучном существовании и разделяемых ими взглядах. Впервые гуманоидное создание появилось у него за спиной, окутывая весь кабинет своей вязкой, пачкающей любого, кто прикоснется, аурой, и внимательным изучающим взглядом желтых глаз пригвоздил к креслу. Был ли ранее хоть кто-то, способный соревноваться с ним в пугающей атмосфере, которую создавал змей лишь одним своим присутствием? Точно нет. Заинтересовал ли его гость, возникший буквально из воздуха в его логове и привлекший себе столько внимания? Точно да. — Как интересно… — задумчиво протянул Орочимару, поворачиваясь на лицом к гостю и пробуя его чакру на вкус, облизнув пересохшие губы. Было в этом создании что-то, что пугало даже самого Саннина. Может быть, этот странный взгляд, что видел то, о чем бояться вспомнить даже сильнейшие мира сего? Или может потому, как он смотрел на змея? Так не смотрят искусственно созданные существа или юнцы. Так смотрят старики, прожившие века и познавшие все тайны мироздания. Наперекор этим потерявшим блеск глазам, лицо сына Кагуи не выражало никаких эмоций, будто перед ним застыла внезапно ожившая кукла, что пришла навестить своего непутевого хозяина. — Это всё, что ты можешь сказать? — раздался скрипучий голос черной сущности. Он явно знал, как и куда давить, в каком тоне разговаривать с тем или иным человеком, и как заинтриговать его. Орочимару, не замечающий брошенную ему в открытый рот наживу, охотно захлопывает пасть и тянется вперёд, на встречу собственной погибели. Воцарилось долгое молчание. Оба человекоподобных существа изучали друг друга взглядами одного оттенка глаз, прощупывали энергию друг друга и по-странному ухмылялись. Зецу не торопил с ответом, не задавал более вопросов, а только выжидал. Ждал, когда хваленое терпение заинтересованного Орочимару треснет и тот сам возьмёт на себя второстепенную роль в его спектакле. И так и происходит, когда змей поднимается с насиженного места, медленно обходит Черного, словно рассматривая со всех сторон, а после останавливается напротив и щурит глаза. — Чем же я могу быть полезен? — прерывает тишину Саннин, чем только облегчает дело сыну Богини. Если бы не сработала попытка просто заинтриговать его своим внезапным появлением и вычурной дерзостью, пришлось бы действовать по плану Б. Угрозы на змее, он уверен, не сработали бы. Манипулятора можно подчинить себе только такими же интригами и манипуляциями, где ты даёшь тому ложную надежду на ведущую роль, оставаясь в тени. — Если к тебе явится Учиха — прими его, — заявил Зецу, не смещаясь со своего места ни на сантиметр. Напускной угрозой, которая сочилась из пор змееподобного мужчины, его не взять. В прошлом, где ему приходилось иметь дело с Учихой, таким нужным для исполнения плана по возвращению Богини, было куда опаснее и тяжелее. Смерть Изуны должна была пошатнуть психику Мадары и помочь ему в уничтожении посягнувшего на жизнь матери. Но появившаяся из неоткуда девка с розовой копной с диким рвением и усердием уничтожила всё, что он готовил долгие века. Теперь оба брата из знаменитого клана присягнули Скрытому Листу, и даже измененная скрижаль не могла оказать должного ээфекта на старшего Учиху. Все упиралось в выжившего младшенького, которого спасла девица из будущего. С его навыками слежки ему не было равных. И весь год, что та провела в Конохе, он следил и выжидал. Рано или поздно, но что-то бы да случилось. Так он и узнал об интересных подробностях из будущего, которое он создал собственными склизкими руками, и которое было разрушено за несколько минут, когда Харуно вытащила Учиху с того света. И тогда план по освобождению Кагуи сменил свой вектор. Теперь основное давление приходилось на ничего не понимающего Изуну, которого сводили с ума кошмары с его участием и образом изнеможённой любимой. — Какой мне от этого толк? — поинтересовался Орочимару, пододвигаясь ближе и пытаясь высмотреть в абсолютно черном лице невесть что. — Хочешь, чтобы я раскрыл все карты сразу? — парировал Зецу, чем вызывал к своей персоне ещё больший интерес со стороны Саннина. Более ему оставаться здесь не было необходимости, дабы достичь большего эффекта. Любопытный до чужих интриг и дел Змей мог с лёгкостью отпустить связывающую их сейчас нить, потому сын Богини без лишних формальностей отклонился назад и исчез во тьме кабинета. И надо сказать, такой странный способ действительно сработал. Орочимару часто размышлял о произошедшем, пытался выяснить с помощью своих связей о странной темной сущности, так вальяжно ввалившейся в его логово, а также понять преследуемые им цели. Но извне не было никакой информации, а собственные мысли только больше путали, теряя своего хозяина среди множества догадок. Кто он? Что он хочет? Какая роль Орочимару в этом мутном представлении? Он не знал. Но ему очень хотелось бы посмотреть к чему всё это приведёт. Поэтому, когда в дверь его кабинета постучали и вошли, Саннин с лёгкостью согласился выслушать Обито, что выцепил среди множества людей своего человека. Конечно, он не рассчитывал, что Зецу сразу же выложит ему всё как на духу и посвятит во все планы. Но тот часто повторял, как схожи их взгляды и как он может быть ему полезен в дальнейшем. Почему-то Змей вовсе не ощущал внедряемую ему главную роль. Но эта мысль была мгновенно выброшена и забыта, когда среди толстых древесных стволов мелькнула тень. — Ты заставляешь меня ждать, — нарочно деловито поприветствовал отступника Чёрный Зецу, если это можно было так назвать. — Сегодня Обито смог использовать своё додзюцу, — разъяснил бывший ученик Третьего Хокаге, чем вызвал странную полуулыбку на лице существа. — Это отличная новость, — кивнул тот каким-то своим мыслям. К сожалению или к счастью, сейчас, пока в логове обитал отличный сенсор, в лице Учихи, вход туда ему был перекрыт, поэтому их встречи проходили в непосредственной близости под покровом ночи, пока потомок Мадары отдыхал от тяжёлых тренировок. Новость о том, что Обито, наконец-то, был готов, значительно улучшила его настрой. Это означало только одно — огромный план, тянувшийся долгие годы, снова начнёт свой ход. В какой-то момент, Зецу хотел было уже и сам принять непосредственное участие, а не наблюдать издалека и подталкивать, но Учиха его всё же не разочаровал. Обито являлся необходимой ступенью по на пути к исполнению его цели, такой же, как и Орочимару. И нельзя было допустить, чтобы что-то пошло не так или какая-то из ступеней вышла из строя. Орочимару молча наблюдал за Зецу, ожидая дальнейших действий. Продумывающее всё наперед существо только вглядывалось куда-то сквозь змея, погруженный в свои мысли. — Завтра они попытаются использовать Камуи вдвоём, куноичи является носителем печати Бьякуго, — сообщил мужчина, не выдерживая затаившейся между ними тишины. Дело наконец набирало новые обороты, ему было до ужаса интересно взглянуть на плоды их общих трудов. — Что он обещал взамен на помощь? — спросил Зецу, возвращая жёлтые глаза к бледному лицу. — Шаринган. — Отлично. Я его заберу. — В этом есть необходимость? — удивлённо выдохнул Орочимару, теряя маску спокойствия, которую гуманоидное создание успешно топчет в тот же миг. И тогда же змей начал осознавать — как бы перед ним не разглагольствовал Зецу когда-то о общих взглядах, всё шло наперекор его собственным. Змей лишь интересовался созданием новых техник, смакуя страдания подопытных, как качественное выдержанное вино. И Шаринган, который ему так был необходим для изучения, почему-то не имел для сына Кагуи никакой ценности. Либо же он вновь попросту не понимал его мотивы. — Обито должен остаться целым и невредимым, со всеми своими способностями, — предупредил Зецу, а после, протянул к змею свою черную руку, в которой в тот же момент появилась пробирка с сероватой жидкостью. — Что это? — Клетки Первого Хокаге. Вколи ему их. Предлог придумаешь сам. Орочимару нахмурился, но принял сыворотку, убирая его за пазуху, а после, не дожидаясь, развернулся и двинулся в сторону логова. Сосуд, который они совместными усилиями готовили два года, вскоре что-то заподозрит. * * * Обито вновь лежал на холодной поверхности медицинского стола. Рядом находилась Сакура, облаченная в белый халат, что поочерёдно вводила ему внутривенно какие-то лекарства. Ранее он посвятил её в подробности последней тренировки, в которой наперекор змею решил попытаться воззвать к пространственно-временной технике и, надо сказать, удачно. И воодушевленная его успехами Харуно после этого буквально парила над землёй. Несколько дней, что были даны ему на отдых, перед предстоящей операцией и последующим использованием Камуи, он провел в раздумьях. Блеск в глазах Сакуры, предвкушающую скорое возвращение, вновь вернулся. Но почему-то это не приносило ему никакого облегчения. Скорее наоборот, Учиха ощущал себя ещё более подавленным. Чем это было вызвано он не понимал ровно до тех пор, пока над ним не зависла куноичи, вводя ему в вену местную анестезию, от которой глаза безбожно слипались в данный момент. — Считай от десяти, — ровным голосом попросила девушка, убирая использованный шприц в железное судно. — Десять, — послушно начал мужчина, продолжая следить глазами за куноичи. Та накрыла его ладонь своей, тем самым подбадривая и поддерживая его. Жаль, но это не помогло. — Девять, — собственный хриплый голос казался ему совсем чужим. Должен ли ог будет ей сказать что-то, когда они откроют портал и та направится в него широкими шагами? — Я буду скучать, — словно читая его мысли, прошептала девушка, пропуская уже едва вяжущийся счёт мимо ушей. — Четыре, — так же шепотом произносит мужчина, прежде чем глаза окончательно закроются. Всё же, он понял в чем дело. Ему попросту не хочется расставаться с ней. Когда дыхание шиноби выровнялось, а потяжелевшие веки сомкнулись, девушка принялась за дело. Учиха открывает единственный оставшийся у него глаз мучительно тяжело. Веки слиплись, точно их только что склеили, а на слизистой, по ощущениям, засела мелкая стеклянная крошка, царапающая чувствительный белок. Подобное пробуждение он переживал и ранее, когда только очнулся в Кладбище Гор, будучи спасенным из-под завалов стариком Мадарой. Правда, тогда безумно ныла болью правая часть его тела, мешая сосредоточиться даже на собственных мыслях, не то чтобы уделить достаточное внимание пустующей глазнице, которая с завидной периодичностью пыталась открыться под бинтами, прямо как сейчас. Ощущения были действительно отвратительными. Тебе словно отрубили руку, а ты продолжаешь на автомате пытаться ею пользоваться и ощущать фантомную боль в ней. Конечно же, никакой боли в левом глазу он не ощущал, ведь Сакура залечила даже малейшие признаки постороннего вмешательства, а пустующие веки скрывала плотная повязка. — Ты проснулся наконец, — с прежней легкой улыбкой, из которой продолжала сквозить усталость, девушка села рядом и зорким взглядом медика оглядела его, что-то внутренне отмечая для себя. — Ну, как я выгляжу? — с тенью усмешки произносит Учиха, напрягаясь всем телом, чтобы просто сесть на нагретых его телом простынях. Сакура не выглядит напуганной, её вид не выдаёт никакого отвращения, поэтому он может быть спокоен. Не то чтобы он переживал из-за собственного внешнего вида, просто не хотел становиться мерзким в её глазах. Этого он точно бы не смог выдержать. Хотя, куноичи вела себя также спокойно и тогда, когда всё его тело было испещрено ужасными шрамами и цветными участками тела. Что ж, по всей видимости, он часто попросту забывал, что она является ирьёнином и повидала куда более жуткие вещи, чем всего лишь отсутствие глаза или выращенные из чужой плоти и присоединенные к нему конечности. — Всё ещё можешь стать завидным женихом Скрытого Листа, о Великий, — фыркает Сакура, закатывая глаза до белоснежных проплешин меж век. Её и правда не смущал его внешний вид. Главное, что он оставался тем же Обито, которым она запомнила его надолго. Когда необходимо — хладнокровный и расчётливый, опытный ниндзя, повидавший множество ужасающих событий за свою жизнь. Когда позволяет ситуация — спокойный и собранный, позволяющий себе только в её присутствии отпускать язвительные комментарии и странно шутить мальчишка. — Тогда я спокоен за свое будущее, — удовлетворённо кивает мужчина, поднимая руки с выделенным рельефом мышц вверх и потягиваясь. Это зрелище Сакура находит забавным, отчего и нервно посмеивается. Ещё недавно, каких-то несколько лет назад, этот мужчина едва не уничтожил весь мир Шиноби, в погоне за ясной только ему местью, которую пронес через года. А сейчас выглядел таким самодовольным юнцом, потягиваясь перед ней и красуясь мышцами. Подобный контраст вводил в заблуждение и заставлял усомниться в собственной адекватности, потому как смеяться было вовсе не к месту. Что ж, видимо, проблемы с головой у девушки всё же были. Воцарилось молчание, которое нисколько не беспокоило их двоих. Они оба были погружены в схожие мысли, из-за которых понимали, что вскоре им предстоит прощаться. Неизвестно, что ждет вернувшуюся Сакуру и вернется ли она в нужное время. Может быть, её закинет в тот момент, когда Скрытый Лист ещё не начал свое существование, а Изуна не знал розоволосую куноичи, и ей придется начинать все сначала. А может, она попадет настолько далеко, что постаревший Учиха не сможет вспомнить под гнетом прошедших лет. Неизвестно, что ждет оставшегося здесь Обито и продолжит ли он волочить свое существование и дальше. Может он попросту отдаст своё тело на опыты безумному Орочимару. А может быть в ту же секунду, как закроется портал, перережет себе глотку, за неимением дальнейшего смысла жизни. Сейчас он живет скорее по привычке, потому что кому-то нужен. Потому что должен помочь этому кому-то и исправить совершенную им ошибку. Их обоих пугает приближающаяся неизвестность. И оба бояться расстаться друг с другом, ведь потеряют возникшую между ними связь и поддерживающую их опору в лице напарника или напарницы. — Не бойся, — прервал тишину Учиха, протягивая к ней руку, небрежно хватая за ворот медицинского халата и притягивая к собственной груди. Застывшая девушка лишь приникает к плечу и прикрывает глаза, наслаждаясь последними моментами с Обито и запечатывая каждую секунду проведённого времени рядом с ним в своей памяти. — Мне тоже страшно, — признается мужчина, проводя ладонью по сгладившимся со временем розовым локонам. Подобное заявление заставило сердце Харуно трепетать ещё больше, болезненно сжимаясь и не спеша вернуться к нормальному размеру. — Не думала, что такой великий и ужасный Учиха, как ты, будет бояться потерять такую надоедливую куноичи, как я, — сарказм льётся с её губ, хотя она вовсе так не считает. И Обито это прекрасно понимает, не спеша винить девушку в чем-то. Её защитная реакция весьма ему ясна. — Подругу, — поправил он сказанное ею несколько секунд назад, чем ввел в состояние шока. Подняв украшенное удивлением лицо к небу и цепким взглядом сцепившись с темными глазами, Сакура лишь тихо прошептала: — Ты считаешь меня?.. — Да, — прервал её вопрос несколько смутившийся бывший отступник. — За четыре года можно было и понять, что мы не просто напарники. Куноичи согласно кивает. Он прав. Он также боялся признаться себе в этом, как и она, по началу. И, как сказал ей кто-то в далёком прошлом, одного настоящего друга, принимающего тебя со всеми твоими комплексами, заскоками и проблемами вполне достаточно. Возникшая между ними связь была явной и заметной даже не заинтересованному лицу. Было достаточно просто хотя бы раз вслух сказать это, чтобы все мучающие их вопросы о ролях друг друга наконец нашли такие необходимые ответы. Конечно, оба со временем понимали, что занимают важное место в жизни друг друга, но вопросы никуда не уходили, только обрастали новыми слоями из сомнений и страхов. Сакура почувствовала наконец облегчение. И связано оно было не только из-за грядущих событий, которые наконец вернут в её жизнь утерянного в прошлом времени Изуну. — Сколько у нас осталось времени? — задал вопрос Учиха, привлекая к себе внимание тем самым. — Завтра на рассвете Орочимару нас будет ждать в тренировочном зале, констатировала Харуно, внутренне сжимаясь от осознания того, как мало они могли оставаться рядом. Уже завтра все решится. — Тогда… — начал Обито, заваливаясь назад на спину и утягивая Сакуру за собой. — Только попробуй слинять куда-то, — его внутренние биологические часы подсказывали что уже поздний вечер, а значит, в их распоряжении осталась только наступающая на пятки ночь. А ведь ещё нужно было хотя бы немного отдохнуть. — И не собиралась, — прошептала девушка, укладываясь к нему под бок и закрывая уставшие покрасневшие глаза. В эту ночь Обито так и не смог сомкнуть веки. * * * Сакура видит неясные образы, мелькающие перед глазами. Вот мимо проносятся забывшие её родители, не аккуратно, в спешке толкая её в плечо, заставляя опешившую девушку отойти в сторону. А вот с другой стороны на неё несётся смеющийся Наруто, преследуемый их сенсеем. Они также в упор не замечают бывшую сокомандницу, игнорируя её и едва не сносят с ног. Сердце болезненно сжимается, когда она понимает, что видит родную Коноху. Куноичи продолжает двигаться вперед, наперекор всем несущимся ей на встречу когда-то встреченным людям, что внезапно ослепли и стерли её из своих жизней. Ей хочется протянуть к каждому прохожему руки, воскликнуть «посмотрите, вот она я, живая!», но она понимает, что это не имеет ни малейшего смысла. Всё происходящее здесь — её новый кошмар, в котором она всё ещё пытается смириться с мыслью, что более не существует для других. Внезапно светлые оттенки смазываются, мажутся в сторону так, словно неумелый художник попытался стереть ошибочно нанесенные масляные краски мастихином, но делает только хуже, уродуя картину. Смена ракурса и цветов происходит слишком неожиданно и так быстро, что девушку начинает мутить, а голова кружиться, будто бы её резко крутанули несколько раз вокруг своей оси, а потом отпустили в свободное плавание по кружащему миру. И вот она, стоя на трясущихся коленях с упором в дрожащие руки, закашливается и едва не освобождает стянувший спазмом желудок. Желчь, оседающая на губах и языке, отвратительна на вкус, потому Харуно сплевывает, чтобы её не стошнило от одного только вкуса. Скажи ей ранее кто-то, что сны бывают такими правдоподобными на ощущения, она бы ни за что не поверила. Но упирающиеся ей в нежную кожу ладоней и коленок острые камни чувствовались реальнее некуда, а вкус собственной не вышедшей рвоты всё ещё мутил. Метнув взгляд в сторону, Сакура не сразу фокусирует свой взгляд и замечает нечто странное. По бокам от нее мельтешат яркие алые бутоны, отравляющие своим навязчивым ароматом, и это в первую очередь привлекает внимание. Что это за место? Впереди, перед самым её носом, появилось некое движение. Обратив на эту деталь наконец должное внимание, Харуно задирает голову и видит его. Мужчина смотрит на неё сверху вниз, со скучающим видом и расслабленным лицом. Он сидит на каменном выступе, что по форме напоминает скорее трон, нежели просто отвесной камень, сложив нога на ногу, а руки его покоились по сторонам. Взгляд, которым её смел одаривать только Саске, сейчас принадлежал Изуне. Её Изуне. С короткими растрепанными черными волосами, горящими алыми глазами, бледным острым лицом и сжатыми в одну тонкую полоску пухлыми губами. Облаченный в белоснежное хаори, скрывающее под собой темные одежды с бордовым поясом поверх, он смотрел презрительно на неё так, что вдоль позвоночника пробежали мурашки. — Изуна? Что с тобой? — задает вопрос шокированная девушка, не в силах подняться с унизительной позы. Что-то явно удерживает её. Возможно, его же глаза. — Ты бросила меня, — ледяная сталь сквозит в его голосе, режет слух и заставляет на несколько мгновений прекратить дышать. Пугающий облик любимого человека, которого, как ей казалось ранее, она начала забывать, отпечатался в подкорке сознания. Ей не хотелось запоминать его таким. Она хотела помнить того ласкового мужчину, который так хотел сблизиться со своей спасительницей и удержать рядом с собой. — Я бы никогда… Я не бросала… — запинается в предложениях Сакура, не ощущая как горячие слезы обжигают прохладные щеки, попадают в рот и мешают нормально разговаривать. Девушка захлебывается в собственный слезах, пребывая в личном Аду, где с презрением в упор смотрит он. — Сакура… — тихий шепот доносится отовсюду. Знакомый подбадривающий голос позволяет сделать нормальный вздох, затем подняться и посмотреть в глаза сидящему перед ней Учихой. — Ты не он, — констатирует Сакура, ощущая неясно откуда появившиеся силы. — Ты — мой кошмар, и только. Прочь из моей головы! Крик куноичи разносится по обрастающей вокруг них пещеры эхом. Следом же её стены разрывает звонкий смех мужчины в белом хаори, пока лицо того покрывается десятками трещин, а после и вовсе рассыпается на тысячи осколков. Сакура резко открывает глаза и садится на постели, стараясь отдышаться и успокоить собственное сердцебиение. Рядом лежит Обито, изучающий дрожащую спину в черной майке. — Ты долго не просыпалась. Что тебе снилось? — сейчас она узнает голос, позвавший её сквозь сон и подаривший необходимую поддержку и уверенность. Он будил её, пока та ворочалась и корчилась от странного сновидения, где был точно даже не облик Изуны. Только пустая оболочка, наполненная её потаёнными страхами. И все же, она наконец признается сама себе, что долгие годы зависимой любви к Саске, а также его отвратительного обращения к ней, имеют над ней некую власть. Точнее, изредка возвращаются к ней кошмарами посреди ночи, которые мучают и пугают её до помутнения сознания. Ещё раз подобных «отношений» она точно не выдержит, вот что она понимает. — Просто кошмар, не забивай лишний раз голову переживаниями обо мне, — переборов себя, ровным тоном отвечает Сакура и поворачивается вполоборота к мужчине. Взгляд его выражает крайнюю степень беспокойства, отчего она виновато поджимает губы и приближается ближе. — Всё нормально, правда. — Нам уже пора, — констатирует Учиха, переводя тему. Видно, как Харуно не хочет посвящать его в свои сновидения, а заставлять её не хочется. У них двоих и так осталось непозволительно мало времени. Собираются в тренировочный зал они разойдясь по своим комнатам. Встревоженный Обито быстро принимает душ, смывая с себя всю накопившуюся грязь и негативные мысли, которые отравляли его в данный момент. Сейчас нужно думать о другом. Наспех вытерев тело полотенцем и облачившись в чистую чёрную водолазку и широкие темно-синие брюки, шиноби покинул свою обитель и застыл у дверей двадцатидвухлетней напарницы. Та заметно шумно копошилась за стеной, носилась из стороны в стороны. Она часто так делала, когда опаздывала на их совместные тренировки, проходящие в логове Орочимару, и эту черту он находил в ней занимательной и живой. — Прости за ожидание, — пронеслось мимо него, и только спустя пару мгновений он понял, что куноичи уже выскочила из комнаты и бежала в нужном направлении. Обито же, в свою очередь, никуда не спешил и двигался где-то позади. Приятная прохлада из огромного зала поприветствовала вошедшего Учиху. Впереди его уже ожидала запыхавшаяся Сакура. Она стояла, повернувшись к нему вполоборота, рассматривая неспешно идущего ниндзя. На мгновение ему кажется, что его раскусили и та всё поняла. Он намеренно медленно переставляет ноги, отводит глаза куда угодно, лишь бы не сцепиться взглядами с изумрудами. Обито оттягивает момент как может, желает, чтобы мир остановился и у него было ещё хоть немного времени, чтобы последний раз поговорить по душам с подругой. Она замечает, как он мешкается, и делает несколько шагов навстречу, сокращая расстояние между ними и прижимаясь к его плечу лбом. Мужчина застывает так, не в силах обнять девушку в ответ, только печально смотрит на дрожащие белые плечи, выглядывающие из облегающей безрукавки, и долго молчит. Он понимает, что настало время прощания. Это последний их шанс сказать что-то друг другу перед тем, как они войдут в зал, и он активирует свою технику. Но внезапно все слова кончились, а язык попросту онемел. Тянущая боль в грудной клетке не позволяет даже пошевелиться, когда Сакура прижимается ещё ближе, окутывая его кольцом собственных рук на талии и всхлипывает. — Ты всегда будешь самым теплым воспоминанием в моей жизни, — шепчет девушка где-то в районе ключиц, из-за чего Обито, наконец-то, отмирает и кладёт ладони ей на спину, сжимая в объятиях. Он силится сказать ей хотя бы слова благодарности, но во рту вяжет и он продолжает молчать. — Всегда. Теперь он явно ощущает, как намокает ткань его водолазки на плече. Подобная сентиментальность никогда не была присуща ему, он редко понимал её и не впускал в свою жизнь. Но каждая слеза этой куноичи казалась такой правильной с самой их первой встречи четыре года назад, когда она только пришла в себя, что Учиха попросту забыл о том, как сильно ненавидел подобные проявления слабости. — Продолжай цвести и дальше. Забудь обо мне, как о страшном сне. Продолжай жить, не оглядываясь назад. Впереди у тебя будет ещё много преград на пути к счастью, поэтому пожалуйста, не иди по моему пути. Не сдавайся, пообещай мне это, — напутствие Обито бьет Сакуру в самое сердце, но та сдерживает рвущуюся наружу истерику. Не сейчас. Ещё не время. Как только все закончится, как только она сможет прижаться к подушке ночью. Только тогда она позволит себе плакать навзрыд, плакать о потерянном, что более никогда не появится в её жизни, если же только в мучительных снах, из-за которых она будет разбитой ещё долго-долго. — Ты тоже продолжай жить, понял? — суровый голос, приглушенный его одеждой, казался весьма забавным в такой ситуации и таким привычным только для неё. Даже сейчас, обливаясь солеными слезами, она продолжала просить его жить дальше, забыть собственные грехи, которые помнили только они двое, и за которые она его давно простила. Сакура смотрит на него прежним горящим взглядом, с блеском в сверкающих изумрудных глазах, и вся она источает ауру уверенности, которая так необходима ему сейчас, чтобы отпустить её из своих объятий и войти в помещение, где их уже ожидали. — Нам пора, Сакура, — нехотя произносит Обито, не замечая, как его голос дрогнул. Харуно плетется следом, утирая ладонями скатывающуюся по щекам влагу. Впереди стоял Орочимару, одаривая вошедших ничего не выражающим взглядом. Безусловно, он всё слышал. И, наверное, не понимал, почему те прощаются за дверьми, ведь никто не посвящал его в подробности своих планов. Либо же, в чем была уверена Сакура, он уже догадался и сам, если судить по отчаянным попыткам Обито вернуть себе и произошедшему минутой ранее. Они особо и не скрывались от него, позабыв о том, что за человек перед ними и как много он может доставить проблем. Оставалось только надеяться, что Орочимару не станет вмешиваться, ведь достойную оплату за собственный труд он уже получил. — Предлагаю начать без лишних предисловий, — подал голос Саннин, отслеживая желтыми глазами перемещение внешне спокойного, внутренне подавленного Учихи. — Да, — согласно кивнул тот, поравнявшись с ним плечом к плечу. Застывшая за спиной Сакура всё ещё продолжала хлюпать носом. — Тогда… — шепнул Змей, отходя чуть подальше и давая своим подопечным необходимое пространство. — Начинайте. Но Обито не спешил. Он прикрыл глаза, набирая глубоким вдохом живительный кислород в лёгкие и медленно выпуская его. Внутри его всего трясло, но показывать это он никак не хотел. Ему нужно было сосредоточиться, мысленно отпустить напарницу прямо сейчас и смириться со своей участью, что он пытался сделать уже достаточно давно и оно никак не получалось. Оставалось надеяться, что хотя бы сейчас это сработает. Прохладные, влажные от утираемых слез пальцы легли ему на плечи, слегка нажимая и тем самым усаживая на колени. Его кожа горит под темной одеждой в тех местах, где она касается его, но он не обращает на это никакого внимания и ожидает её команды. Печать на лбу Сакуры мгновенно засияла фиолетовыми оттенками, темнея за доли секунды и распространяясь по лицу и телу черными нитями, похожими на татуировки. Сквозь костлявые ладони в него проникает подаваемая ею чакра, что служит своеобразным сигналом, и Обито делает то, что должен. Его кожа мгновенно приобретает серый оттенок, испещренная ромбовидными рисунками по правой части тела, а волосы буквально на глазах меняют свой оттенок с природного чёрного на серебристый, делая его значительно старше своих лет. Раскрыв глаза, из которых тут же потекли алые дорожки вниз по щекам, он всё же активирует пылающий огнём Мангекьё. Обито вбирает в себя энергию Сакуры, смакует её во рту и облизывает пересохшие губы, чувствуя в теле нарастающую слабость. — Превосходно, — воодушевленно шипит Орочимару, стоя за их спинами. Пространство впереди медленно, но верно растягивается, сворачиваясь в приличных размеров спираль, а после разрывается, показав внутри себя множество зелёных кустов, толстых древесных стволов и бегущую реку неподалёку от Конохи. Сакура продолжает сжимать плечи Обито, не решаясь отцепиться и нырнуть в разрыв измерения, где она вдалеке видит совсем молодой Скрытый Лист. Это тяжелее, чем она думала. Её душа рвется на две части: одна просит бросить я стремглав туда, где её уже заждался Изуна, а вторая вопит и сопротивляется, не желая оставлять Обито здесь. Почему-то именно в эту секунду она осознает, что он ничего не ответил на её просьбу и обещание. Он не станет жить дальше. Ему нет более смысла существовать дальше, когда последняя его цель будет выполнена. — Обито, — тихо зовет его Сакура, но он не отвечает. — Давай уйдём вместе. — Отличная идея, — скрипучий голос где-то позади, а далее последовавший булькающий звук заставили обоих обернуться за спину. По белым губам Орочимару стекали струи крови. Его обычно ничего не выражающее лицо сквозило болью, что он сейчас испытывал. И только потом, оба заметили, что из груди Саннина торчала рука, по которой стекала алая густая жидкость. За спиной змея, самодовольно усмехаясь, стоял Черный Зецу. — Его появление мы не учли, — серьёзно говорит Обито, накрыв ладони Сакуры своими, тем самым не позволяя разорвать контакт между ними. — До сих пор грезишь о возвращении в этот мир Кагуи? — О, так ты знаешь мою мать? — наигранно-удивлённо спросил гуманоид, сбрасывая с руки хрипящего в агонии Змея. Учиха понял, что память о произошедших ужасах, которым подвергся мир из-за манипуляций Чёрного, была доступна только ему и его напарнице. Зецу ничего не помнил, и это играло им на руку. — Беги насчёт три, — едва слышно произносит шиноби, поочерёдно отпуская руки девушки. Куноичи же в ответ больно впивается в его плечи ногтями и угрюмо смотрит на напарника. Он знал, что она не позволит ему остаться с этим существом один на один. Поэтому в случае чего, был готов швырнуть её в портал силой, если оно потребуется. — Раз… — Без тебя я никуда не уйду, — шипит на него девушка, продолжая сильнее вжиматься пальцами в мышцы и вызывая у мужчины своими действиями хриплый выдох. — Два. — Ты слышишь меня?! — не выдерживая, кричит Харуно и сопротивляется его команде. На всё это смотрит увлечённый Зецу, никак им не мешая, только подбираясь ближе с каждым широким шагом. Его появление здесь возымело необходимый эффект. Во-первых, он устранил более ненужную пешку, с которой больше не было смысла иметь дела, как и оставлять её в живых. Во-вторых, напуганная Харуно мертвой хваткой вцепилась в подготовленный для него сосуд, всем своим видом показывая, что утащит его за собой. Остаётся только уповать на благоразумность Учихи, чтобы тот не решил вступить с ним в бой прямо здесь. Если всё пойдёт как надо, они оба исчезнут в далеком прошлом, в котором он и узнал о розоволосой куноичи, растоптавшей все его планы. И там, ожидающая для себя подарка судьбы более молодая версия Зецу получит в руки и эту занозу в лице Сакуры Харуно, и отличный сосуд, способный помочь ему в достижении собственных целей. Его план был очень прост. Зецу должен был продолжать плести свои интриги, но более тихо, пока что не ввязывая другие страны в состояние войны. Собирая нужную ему информацию, действуя в одиночку, он сделал всё для того, чтобы Учиха оказался здесь, под опекой Орочимару. Конечно, погрешности имели место быть, но в целом, он был доволен своей работой. Например, смерть Изуны, что могла бы повлиять на Мадару, не состоялась. Тогда он решил, что едва появившаяся Коноха должна ослабнуть под гнетом очередной войны, которую сам же и развязал в прошлом. Незаметно прикончить единственного важного для Учихи человека так будет проще всего, не навлекая на себя проблем. Поэтому ему нужен был Обито. Он был не знаком для того мира и мог стать легкой мишенью для вырвавшегося гнева Мадары. А ещё тот всегда ошивался рядом с Сакурой, что было ему только на руку. Учиха младший мог сам рвануть за девушкой в созданный им портал и навлечь на себя беду в лице лучшего друга Первого Хокаге. Главная проблема была в том, что Обито был попросту не готов к убийству Изуны. Его тело было несовершенным и вряд ли могло потягаться в силе с младшим братом Мадары, но в этом ему отлично помог Орочимару и сама Харуно, не подозревающая, что ввела шиноби не просто анестезию, а смешанные с ней клетки Хаширамы. Зецу создал для себя идеальное тело, со всеми преимуществами — Проклятая Печать Небес, могущественный Кекей Генкаи и огромные возможности и способности, которые дарили ему те самые клетки. Даже если он впоследствии будет действовать так, как хотел ранее, а именно продолжит нашептывать на ухо главы клана способы освобождения мира от страданий, то все получится. Старший Учиха свихнется на своём горе, приберет к своим рукам другого способного потомка, через которого будут действовать они оба, а после, собрав всех Хвостатых, они вернут Мать к жизни. На первый взгляд всё кажется сложным. Но спустя прожитые века, для Зецу это ощущается легким способом достичь своих целей. Он мог бы действовать и более изощренно, но в этом не было никакой нужды. — Три! — воскликнул Обито, вцепляясь в запястья девушки и сбрасывая их с себя. Сакура же выгнув ладони по направлению к нему, вцепилась с новой небывалой силой и не отпускала его. В таком положении, если он попробует выбросить её в разрыв в пространстве, то он полетит за ней следом. Что по итогу и происходит, так как взбудораженный появлением Зецу Учиха с силой толкает её по направлению к порталу, а она, крепко цепляясь за него пальцами, не отпускает и утягивает за собой. — Всё идёт согласно плану, — констатирует довольный собой Зецу, наблюдая, как перепуганный дуэт скрывается в чужом измерении. С характерным хлопком портал перед ним исчез. * * * Сакура разлепляет веки, дрожа всем телом от холодного ветра и прилипающей к телу влажной одежде. Одними затуманенными глазами оглядевшись по сторонам, куноичи понимает — она лежит недалеко от берега реки, что совершала крюк у одной из границ Конохагакуре. Оглушенная после удара Харуно предполагает, что вода в ней приятно журчит, утекая вниз по устью и унося с собой пожелтевшие листья, спускающиеся прямо сейчас на неё. — Ты жив? — шепчет девушка, но на удивление вовсе не слышит своего голоса. Слух пока ещё не возвращается к ней, вместо это она едва ли не скулит от нарастающего звона в ушах. Учихи рядом она не замечает, но явно ощущает его чакру где-то неподалёку. Его и ещё несколько чужих сгустков энергии. Подняться рывком не получается, поэтому куноичи сначала медленно переворачивается, попутно запуская в отбитую спину живительную чакру, которая моментально облегчает её состояние, а после встает на коленях. Каждое движение отдается тянущей болью в мышцах, что стремительно излечивались под напором медицинских техник. Издалека, где мелькает энергия Учихи и других шиноби, доносится странный запах. Тяжелый смолистый аромат, как будто бы горит лес. — Черт! — взвизгивает Сакура, опираясь на рядом стоящий ствол и движется по направлению к черному устремляющемуся ввысь дыму. Медленно передвигая потяжелевшими ногами, постепенно ускоряясь, удерживая собственное тело за широкие деревья, Харуно двигалась вперёд и молилась, чтобы ничего с её другом не случилось. Вскоре, разрастающийся жар начал обжигать без соприкосновений, а впереди завиднелась поляна, где мелькали десятки теней. Сфокусировав на движущихся точках, Обито был найден достаточно быстро. Он стоял посреди поляны, ранее безоружный, сейчас держал в руках отобранную у кого-то сверкающую лезвием катану, в порванной местами водолазке, по которой уже стекала струйками кровь. — Нет, Обито! — крикнула во весь голос девушка, опрометью бросаясь вперед, но тут же застывая. Один из шиноби, что замахнулся своим мечом в очередной раз, повернулся к ней, оглядывая с ног до головы полным безразличия горящим багровым взглядом. В его повзрослевших чертах она узнает Его. Всё такого же растрепанного, с черными заметно отросшими густыми волосами, в тёмных широких одеждах и с бледным, покрытым кровавыми разводами кукольным лицом. Изуна смотрит внимательно, снизу вверх, оглядывая каждый сантиметр тела новоприбывшей, а после останавливает взгляд алых глаз на повзрослевшем лице куноичи. Встреча с Сакурой произошла не так, как он предполагал. — Это правда ты? — спрашивает Учиха, всё также крепко сжимая меч и не думая его опускать. Другие ниндзя даже не смотрят на неё, обращая все свое внимание к напарнику девушки. — Убери оружие, — неожиданно шипит девушка, ввергая его в изумление. Ранее неизвестные ему нотки её голоса заставляют вздрогнуть, но меч так и остаётся в своём положении, пока обессиленный использованием своей техники Обито просто смотрит и ожидает дальнейшего развития событий. — Черт возьми, убери катану! — взревела Сакура, концентрируя небольшое количество чакры в кулаке и ударяя им по земле. Хоть её сердце и обливается кровью в данный момент, и ей безумно хочется броситься ему на шею — жизнь её друга остаётся в приоритете. Ещё бы мгновение, и он был бы мёртв. И тогда Сакура возненавидела его всей душой, определенно. Сеточка трещин распространяется от её сжатой руки по направлению к группе шиноби, заставляя отпрыгнуть их в стороны и чудом не задевая прибывшего в этот мир Учиху. — Ты цел? — бросаясь к Обито и падая рядом с ним, спросила Сакура. Ощущение пронизывающего до самых костей взгляда она решила игнорировать. С Изуной они поговорят чуть позже. Сейчас основной её заботой было позаботиться о состоянии напарника, к ранам которого она незамедлительно прижала светящуюся мятным светом ладонь.