Благодарность

Первое, что видит после своего пробуждения Сакура — тёмный потолок без единого намёка на свет. Только слабые лунные лучи, пробивающиеся сквозь приоткрытые сёдзи, едва являлись ориентиром в помещении, куда её занесло. Память как раз вовремя пробудилась, мелькая смазанными яркими образами перед глазами: вот дрогнувший, но всё же потянувшийся к ней протянутой ладонью Учиха, чей хриплый голос и вырвавшийся крик стоял дребезгом в ушах. — Какого!.. — единственное, что успел произнести Мадара, оборачиваясь на короткий женский вскрик и неясно откуда появившийся звук, напоминающий щебетание точно тысячи птиц. Белесая пропасть с голубым отливом и вылетающими из нее мечущимися щупальцами света затягивала стремительно, будь она сравнима с чёрной воронкой. Харуно даже не успела понять, что произошло, и как-то среагировать, чтобы предотвратить собственное падение. Девушка летела вниз от внезапного толчка в плечо словно тряпичная кукла со спутанными ветром из дыры розовыми волосами и страхом в замерших широких глазах. Сакуре хотелось думать, что происходящее с ней — обычный сон, хоть и со странным сюжетом. Но внутренние ощущения подсказывали, что это лишь очередная реальность, от которой не отвернешься и нужно приспосабливаться, прежде чем найдёшь выход. В комнате, где обнаружила саму себя девушка, было пугающе тихо, но пыльно. Словно её появления здесь не ждали или похитители, а она уверена, что её определённо похитили, попросту не сочли нужным хотя бы прибраться, раз она будет вынуждена провести здесь какое-то время. Куноичи старательно задвигала любые мысли о панике и встревоженных глазах Мадары, что теперь точно будут преследовать её всю жизнь. Она — шиноби, и нельзя раскисать ещё до того, как она выяснит детали произошедшего и составит какой-никакой план. В нескольких метрах от себя по правую руку мелькала чья-то чакра, и Сакура мысленно отметила, что её странный привкус оседающий на губах со сливовыми отливами казался ей отдалённо знакомым. Будто с обладателем этой энергии она была когда-то знакома, но провела с ним слишком мало времени бок о бок, чтобы без запинки признать среди сотен других. — Какого черта происходит? — шёпотом задала вопрос девушка сама себе, не зная на него ответа и не ожидая его извне. Единственное, что значительно придавало хоть какой-то уверенности — она не связана и находится в тёплой комнате, а не сырой подвале. Значит похититель, а он точно был здесь один, ведь сенсорные навыки хоть и были средними, но не часто подводили, — не хотел доставить ей неудобств. Ну, либо же медику хотелось в это верить. По всю ту же правую руку вспыхнула энергия, воспоминания о которой куноичи всё ещё пыталась вызвать в собственном сознании. В то же время, заприметив, что этот неясный знакомый даже не удосужился обыскать её на наличие оружия и сам себя этим подставил, девушка сдвинула в сторону полы кремового кимоно, обнажая худую ногу с повязкой на ней, и выхватила серебристый кунай с черной рукоятью и клановым символом, выбитом на одной из грани лезвия. Мгновенный выученный прицел, и нож летит прямо в цель, как только межкомнатные бумажные перегородки съезжают в сторону. На что надеялась куноичи, она сама особо не понимала, ведь понимала, что тот, кто похитил ученицу Легендарного Саннина, явно не был прост и какой-то кунай не мог его остановить. И так и произошло, когда вырвавшаяся на лунный свет обтянутая кожаной перчаткой рука спокойно перехватила лезвие, едва ли поранившись. Следом за ладонью с ножом, вынырнуло и мужское лицо с алыми глазами, внутри которых Харуно видела черные линии, напоминающие сюрикены. — Ты... — воздух из груди выбило, словно пинком по солнечному сплетению, и Сакура едва удержалась на мгновенно ослабших ногах. Перед ней стоял живой, мать его, Учиха Обито. Без единого намёка на шрамы и залеченные клетками Первого Хокаге белесые части тела. Обычный симпатичный мужчина, выходец из знаменитого клана, с чистым от морщинистых складок лицом. Вопросов с каждой секундой становилось всё больше, что нельзя было сказать о стремительно покидающих её силах, от чего девушка буквально падала на светлые татами. Мужчина мгновенно хватает молодого медика под локоть и помогает опуститься на них без повреждений для костлявых коленей. — Рад, что ты пришла в себя, — констатирует брюнет, падая рядом в позу лотоса и не отнимая внимательного взгляда от побледневшего лица. Сакуре же, что растеряла всякую уверенность в своих действиях, было все равно. Осознание накрывало буйными волнами, словно ту затянуло в самый настоящий шторм, а появившийся перед ней Обито был точно предвестником чего-то страшного. Сначала девушка надеялась, что её исчезновение в странной дыре было чем-то вроде техники знаменитого Хокаге, когда объект можно было перенести на некоторое расстояние. Но теперь, когда все последствия её действий в прошлом сошлись в лице этого мужчины, Харуно поняла. Она вернулась. Вернулась домой, если изменившийся мир можно было ещё таким считать. Явившаяся из неоткуда тревожная мысль постепенно захватывала помутневший от переживаний рассудок, не давая и шанса на спасение. Как же Изуна? Ведь его старший брат — Мадара — определённо уже отправил тому весть, что куноичи бесследно исчезла. А что, если те сочтут это за бегство, а не похищение? И можно ли это считать таковым, если, по своей сути, её просто вернули туда, откуда она и пришла изначально? Слишком сложно, слишком много мыслей, слишком много переменных в этой странной истории. Как Обито вообще смог найти его и вернуть в Коноху собственными силами? Безусловно, тот был искусным ниндзя и обладал большим запасом чакры. Но тогда, на войне, когда Сакура делилась с ним своими запасами энергии, они оба едва не свалились бессознательными телами на землю, открыв несколько измерений. Всё-таки такие манипуляции с пространством требовали больших затрат и могли буквально высосать из объекта все жизненные силы. Так как же этому Учихе это удалось без чьей-либо помощи? А она была уверена, что тот никого не посвящал в свои дела, даже когда-то близкого друга в лице Какаши Хатаке. — Как ты это сделал? — она всё же озвучила вопрос, оседающий на языке горьким сухим пеплом. Девушка была уверена, что в этом времени её попросту не существует и вряд ли хоть один вспомнит о жалкой девице с розовыми волосами. Никто, кроме чёртового Обито, что буквально насильно выдернул её из полюбившегося прошлого и вернул в ненавистное настоящее. — И это твоя благодарность? — беззлобно хмыкнул мужчина, проворачивая в руках кунай, что ранее грозился прилететь ему в глотку. Брюнет опустил свои горящие красные глаза и заметил вырезанный на металле знак его собственного клана, что весьма удивляло. — Откуда он у тебя? — Какая к черту разница, — фыркнула девушка, отводя глаза куда-то ему за спину. И правда. Какой уже смысл выяснять откуда у нее фамильная вещица известной семьи, когда все вокруг кажется таким неправильным. Обито же, несколько мгновений поразмыслив и мысленно расставляя всё по полочкам, решил, что от импульсивной девушки нужных ей вопросов и ему ответов не дождётся, потому рискнул сам: — Не знаю, что ты натворила, но как видишь, — он указал на свое лицо двумя пальцами, — я больше не похож на побитую собаку. Нет никакого упоминания о моих грехах, о последних двух войнах тем более. И о тебе, кстати говоря, тоже. — На последних небрежно брошенных словах Сакура всё же обратила на мужчину своё внимание. — Никто не помнит меня? — она догадалась об этом ещё совсем недавно, потому решила, что переживёт этот факт куда спокойнее, если найдёт ему подтверждение. Но реальность оказалась куда суровее, ведь сейчас, ощущая, как в груди разрастается дыра, Харуно едва ли не выла от собственной обречённости. Мир, в который она так грезила вернуться по началу, а после был отпущен и сохранен в её памяти светлым воспоминанием, — не ждал и не знал её вовсе. — Ты и сама должна была понять это, — пожав плечами, ответил Учиха и откинулся назад, находя упор в сильных руках. — Моё нынешнее положение позволяет мне беспрепятственно перерыть весь архив. Полагаю, за это следует сказать тебе спасибо? И не только за это. Его губ коснулась лёгкая улыбка, что озадачила девушку окончательно. Естественно, что всё в этом мире подверглось значительным изменениям по её вине. Но что могло вызвать на хмуром лице, которое не поменяло своё выражение даже увидев старых товарищей, подобную реакцию? «Рин жива?» — догадалась Сакура, собирая воедино рассказы сенсея и разговоры Учихи, что она ловила обрывками в той бойне. Словно читая её мысли, Обито молча кивнул. Изумрудные глаза, что до этого всегда ширились на светлом лице, застыли и перестали выражать какие-либо эмоции. Сопротивляться не хотелось вовсе, едва ли пришло принятие возникшей ситуации. Она — не Наруто, что готов биться до конца и возвращать себе своё утерянное. И глупо было вообще сравнивать себя с этим солнцеподобным юношей ранее. Вся наброшенная уверенность в себе и смирение мгновенно были разорваны огромными острыми когтями судьбы. И почему она так жестока по отношению к своей же хозяйке? Первые, за долгое время, солёные капли без разрешения скатились по щекам. Сакура более не видела смысла как-то сдерживать эмоции, когда чувство бессилия и осознание своей же наивности ударило по затылку тяжёлым молотом. Всё, что могла хрупкая куноичи, — беззвучно давиться градом льющимися слезами, постепенно погружаясь в состояние истерики и уходить в рыдания с не человеческим воем. Оставленный Изуна, что сейчас, наверное, не находит себе места, брошенная в очередное чужое измерение Сакура и забывший её мир — всё это скрутилось в один большой грязный ком и заткнуло возникшую ранее дыру в груди. Он не подходил сюда ни по размеру, ни по количеству граней, но упорно впивался, принося ещё большее количество страданий, прежде чем окончательно встал на своё новое место, из которого струилась почти что чёрная вязкая кровь. Так вот как ощущал себя этот мужчина, что продолжал молча сидеть перед дрожащей девушкой. В какой-то момент ему стало жаль розоволосого медика, сжавшегося до невообразимо крохотных размеров и спрятавшуюся от этого жестокого мира в сооруженный своими же руками кокон. Обито, погруженный в размышления об оценке состояния Сакуры, стянул перчатки с похолодевшим ладоней и протянул к ней одну руку, едва касаясь сокрытого шёлковой тканью плеча. Ей же было этого достаточно, чтобы громко всхлипнуть и ринуться вперед, утыкаясь куда-то в мужскую грудь, пока крепкие дрогнувшие от подобного непривычного поведения руки не легли на женскую спину. Харуно взвыла ещё громче прежнего, стоило Учихе начать подбадривающе хлопать ту по лопаткам одной рукой, а второй придерживать за затылок. Состояние девушки и впрямь было знакомо ему, ведь оно не покидало его долгие годы. Самой болезненной вспышкой он считал момент смерти Рин, который удосужился лицезреть собственной персоной. Но тогда у него не было никого рядом, кто мог также просто молча принять в свои объятия потерянного и напуганного ребёнка, увидевшего, как рассыпается на мелкие кусочки его мир. И видеть такие горькие слезы на лице некогда врага, а после всё же союзника, было и странно, и пугающе одновременно. Девушка, напоминающая ему Нохару, перед тем как рухнуть в его руки, взглянула на него тем же затравленными глазами, какими он смотрел в свое отражение до момента, когда решил уничтожить Коноху и свой собственный клан с младшим Учихой. — Тише, — удивительно, но его собственный голос звучал довольно ровно и даже в какой-то степени успокаивающим. Определять, кому из них двоих это сейчас было необходимо, не было нужды. — Почему? — лишь прошептала Сакура, прикрывая глаза, когда её голос стал слишком хриплым от рыданий, а всхлипы понемногу стали стихать. Почему это происходит с ней? Почему он вытащил её оттуда лишь тогда, когда она уже и не нуждалась в этом? Почему жизнь так жестока и к ней, и к нему? Долгожданных ответов не было, потому как многочисленные вопросы, что не были озвучены вслух, казались просто бессмысленными. Просто так кому-то сверху захотелось. Просто потому что так было нужно. Просто потому как жизнь была одним сплошным противоречием, которое не нуждалось в чьей-либо оценке. — Успокоилась? — задал вопрос Обито. Нет. Она не успокоилась и не сможет этого сделать в ближайшее время, это прекрасно понимали оба. У каждого из них были свои причины оставаться в вечном состоянии волнения, но также каждый из них понимал, что-то неизвестное, что ждёт их дальше — куда более пугающее, чем всё, что было раньше. * * * Молодой мужчина, восседающий в расслабленной позе на краю крыши, освещаемый лишь неяркими в эту ночь звездами и Луной, смотрел вдаль. Перед ониксовыми глазами раскинулся в своём величии огромный, по сравнению с его домом, город, что только продолжал расширяться и пребывать в состоянии строительства. Столица Страны Огня никогда не спит — вот, что он успел выяснить за последние несколько дней, проведённых в городе. Нельзя не сказать, что этот факт не радовал. Ведь он скорее даже облегчал работу Учихи, потому как стоило тому только заселиться в небольшой и дешёвый постоялый двор, в котором явно скрывались сомнительные личности мира шиноби, так чуть ли не у самых дверей этого здания возник человек, которого он собирался искать. Тощий старик, что зазывал проходящих мимо импровизированного жилища на окраине рынка, зацепился за Изуну взглядом и странно ухмыльнулся, что никак не вязалось с его дикими речами, в которые он не вслушивался вовсе. Их он успел заучить за вечерами в последнюю неделю, которую провел бок о бок с Сакурой, пока та мирно сопела в его объятиях. Вся присланная Хаширамой информация хранилась в надёжном месте — в тайнике под татами и его голове. Потому Изуне вовсе не обязательно было вникать в скрипучий голос старика, потому как уже знал наизусть то, что тот рассказывал пробегающим мимо гражданам. — Вижу, что заинтересовал вас, молодой человек, — дрожащий морщинистый рот вызывал лишь отвращение, но Учиха лишь молча кивнул, когда сделал очередной шаг по направлению к этому фанатику. Верил ли он в то, что обещал другим, или был очередной марионеткой в чужих более сильных руках — стоило выяснить позже. Сейчас основная цель шиноби — попасть в их общество и затаиться, иначе его голова вернётся в Скрытый Лист без тела, вот в чем тот был уверен на все сто. Несколько дней под крылом старика пролетели незаметно и достаточно продуктивно, даже лишний раз подумать о ждущей его девушке не было времени. Всё своё свободное время Изуна проводил за изучением странной общины, в которую попал слишком легко. И либо их верхушка была слепа и тупа, раз так быстро заклеймила его участником этой секты, либо те действительно ждали кого-то столь значимого в свои ряды. Первые двое суток все те, кому «посчастливилось» оказаться здесь жутко косились на мужчину, не скрывая своей неприязни и взглядов. Что ж, говорить о том, что его как-то это задевало не стоило, ведь выходцев из знаменитого клана мало где любили. Их кровавое прошлое тянулось за ними черной тенью с гремящими костями по земле, что доставляло Изуне только неудобства за свои собственные грехи. Да, последние годы тот ощущал жгучее желание покаяться в том, что всё, что было связано с его семьёй и их действиями, — было неправильным в корне. Но к сожалению, лишь он один так считал. Вряд ли Мадара разделял его взгляды на жизнь. Кстати, о старшем брате... Как он там? Вестей не было с самого его ухода, хотя младший определённо помнил, как просил связываться с ним, как только выдастся возможность и тот найдёт время. А также чётко помнил, как просил присмотреть за его Сакурой и сообщать обо всем, что могло с ней произойти. Неясное чувство тревоги не покидало мужчину с тех самых пор, как они вышли из его дома и двинулись по направлению к воротам Листа. Чем оно было вызвано шиноби хоть и силился понять, но не мог. В то же время, сама Харуно внешне выглядела спокойной, хоть изнутри её также распирали непонятные ощущения бессилия. Может быть они были вызваны его уходом, ведь проведя вместе столько времени, расставаться на долгое время казалось неправильным. А может быть она чувствовала, что что-то должно было произойти. Стоило тогда, наверное, спросить. Его размышления были прерваны легким хлопком со спины — шиноби Листа — мгновенно определил мужчина. Вот и долгожданная весть, о которой только начал размышлять младший Учиха. Долгое молчание между двумя ниндзя вызывало напряжение и, не выдержав, Изуна первым сдался: — Почему лично? Нас могут заметить, — процедил он сквозь зубы, едва ли довольный таким опрометчивым поступком юноши позади себя. В то же время, сам он понимал, что без надобности никто не посетил бы его персонально. Будь то какие-нибудь обыденные вести, то он получил бы их в короткой записке, брошенной где-нибудь, где нашёл бы только сам Учиха, но не вражеское сообщество. — Выкладывай, — собраться с мыслями и привести себя в чувство было достаточно просто, ведь многолетний опыт не растеряешь даже под гнетом навязчивых мыслей и депрессии. — Вам нужно вернуться, — констатировал шиноби. — Приказ Хокаге-сама. — Какая причина? — это заявление всё же удивило и даже позабавило. То есть, Хаширама отправлял его сюда со всей уверенностью, а стоило получить собранные вести от Изуны из центра группировки, так передумал и решил вернуть его в Коноху? Что там у них происходит?! Если он сейчас вернется, то, возможно, более ни один ниндзя, способный выжить в этих условиях, не сможет проникнуть в логово последователей Райкаге, ведь его исчезновение не останется незамеченным. Глава этого скопища хоть и относился к появлению Учихи с сомнением, но, видимо, уже осведомленное руководство свыше дало ему пинок под зад и приказало ни за что не упускать залетевшую в их ряды пташку, что могла сыграть им на руку. Вы посмотрите, не только Каге, но и знаменитый в мировых кругах Изуна Учиха присоединился к ним. О причинах, конечно, мало кто размышлял, предпочитая думать, что тот попросту был недоволен объединением с Сенджу, с которыми они вели долгую войну, потому и примкнул. И менять в их мнении тот ничего не собирался, это было весьма удобным оправданием его «предательства», которое они сами же и выдумали. — Пропала Сакура-сан, — в груди неприятно кольнуло от упоминания этого имени в таком ключе. Ах, да, ранее, при разговоре со старшим братом, он всё-таки посвятил того в некоторые подробности их отношений и личности девушки, опуская момент с всё ещё кажущимся странным признанием о путешествиях в мирах девушки. Конечно же, всё было с дозволения Харуно, поэтому беспокоиться было не о чем. В конце концов, мужчина, что так явно хотел защитить девушку, а также наладить хоть малейшие отношения между братом и Сакурой, доверил её в руки того, кому доверял больше всего. И проиграл. Она пропала. Почему? Ушла ли она сама? Может быть похитили? Или Обито нашёл способ вернуть её? И где, черт возьми, был Мадара?! Изуна мгновенно поднялся со своего места, убирая ладони в карманы и там сжимая их в кулаки до хруста в костяшках. И почему любая ситуация, связанная с ней, казалось такой... По-идиотски странной? Любит же эта девушка приключения и выводить его на эмоции. Раздражение вперемешку с усилившейся тревогой накатывало ещё больше. — Известно что-нибудь? — выдохнув и подняв глаза на собеседника, Учиха мгновенно собрался, вызывая теперь удивление со стороны. Вот он — всегда собранный и серьёзный в любой ситуации, прежний Изуна, о котором ходили едва ли не легенды в других кланах. Прежний Учиха, что буквально восстал из живых мертвецов, сраженных, как и он сам, всеми ужасами войн. В ответ шиноби лишь покачал головой. Свидетелем произошедшего он не был, в подробности его никто не посвящал, просто отдав приказ вернуть Изуну любой ценой, ведь весть об исчезновении девушки могла настигнуть его в любой момент и неизвестно, что тот мог натворить в своей психологической нестабильности. В конце концов, Хокаге на то и их лидер, он определённо имел какой-нибудь план Б, если бы всё внезапно пошло коту под хвост. Иначе тот риск, которому подвергался младший Учиха и вся эта операция был попросту глупым. Шиноби хотелось знать и верить, что у этой неразберихи будет ясный конец, в котором у них определённо все получится. Если же приказ о возвращении был поспешным и все усилия о проникновении в горячую точку были напрасными, то... То что? Кто он, чтобы обсуждать приказы главы селения? Всё слишком сложно. Сам же Изуна размышлял о том же. Может ли он так спокойно бросить свои начинания сейчас? Может ли он самозабвенно сорваться с места и ринуться на поиски любимой? Должен ли, если та ушла, добровольно оставляя его один на один с этой жестокой реальностью? Не из-за этого была ли её тревога? Боялась, что планы сорвутся и она не сможет покинуть этот мир? — Блядство, — вырвалось из уст брюнета, что в очередной раз ввело ниндзя перед ним в ступор. Хоть они и не были близки, но всё же являлись друг другу знакомыми и изредка перебрасывались короткими дежурными фразами. Юноша скорее был наслышан о младшем брате главы клана Учиха, но никогда ещё прежде никто не говорил о том, что тот может быть несдержан в словах в патовых ситуациях. — Нужно уходить, — завершил этот скомканный диалог шиноби, отворачиваясь и исчезая в темноте. Изуна, оставшийся стоять на том же месте, никуда не спешил. Был ли смысл рваться сейчас обратно в деревню? Навряд ли. Сейчас там есть Мадара, Хаширама и, в конце концов, Тобирама. Они определённо что-то да придумали бы, а не стали дёргать его посреди ночи в Коноху. И если уж до этого дошло, то это значило лишь одно — они бессильны. А раз так, то что мог сделать Изуна? Стать ещё одним членом их собраний, которые уже определённо имели место быть, раз даже шиноби, чьё имя он едва помнил, был осведомлён об имени пропавшей? Затянувшиеся размышления привели его к единственному верному решению, учитывая все факторы и возможные варианты развития событий — он остаётся в Столице, которую их импровизированная секта в скором времени покинет. Ослушаться лидера было единственным правильным решением, хоть тот и понимал, что попросту предавал сейчас сказанные Сакуре ранее слова. — Кто я для тебя? — немного замявшись, спросила девушка. — Хм, — задумчиво протянул Изуна, отодвигаясь от Сакуры и заглядывая в ее изумрудные глаза. — Я бы уничтожил весь мир, чтобы спасти тебя. Такой ответ тебя устроит? Некстати перед глазами возник образ розоволосой куноичи, которую он заботливо кутал в кокон из одеяла и прижимал к себе. Сверкающие даже в ночи изумрудные глаза смотрели на него в абсолютном доверии, что отдавалось очередным болезненным уколом в сердце. Он что, правда поступится со своими чувствами, будто какая-то машина, и не попытается сделать хотя бы малость для её возвращения после тех слов, что они сказали друг другу? Это и правда тот самый Изуна, которым его всегда привыкли видеть? Да к черту! Сомнения развеялись в мгновения ока, когда Учиха стремительно сорвался с места и рванул за ниндзя следом. Хаширама был прав. Мадара тем более. В таком состоянии о каких операциях могла идти речь? Как он смог бы продолжать и дальше тихо передвигаться среди этих фанатиков, когда Сакура невесть где и что с ней?! — Когда-то давно я слышала, что любовь — проклятие вашего клана, — возникший в голове голос Сакуры неустанно вторил эти слова эхом. — Ну, либо он был просто сумасшедшим ублюдком, — собственный же голос казался ему почти чужим. И всё же все эти россказни старших и слова Харуно оказались близки к правде. Любовь к клану и к людям в нем была иной — скорее частью его сердца, которую когтистые лапы войны рвали в клочья и вырывали с потрохами. Любовь к семье была наполнена светом и теплотой. Возникшие же чувства к попавшей в их мир девушке можно было сравнить лишь со срощеной чужой плотью к растерзанному сердцу, что вновь начало отчаянно биться и рвалось наружу. Любовь ли это? Скорее да, чем нет. Он ощущал себя мальчишкой рядом с ней, стоило Сакуре лишь прильнуть к его руке и заглянуть с этим чертовым доверием в его глаза. Он ощущал себя познавшим жизнь мужчиной, который готов был испепелить весь мир из-за одной её уставшей улыбки, которую изо дня в день она дарила ему, вымученная сменами в госпитале. Когда это произошло? Наверное, ещё в тот самый момент, когда он истекал кровью на холодной земле весной, а она, в разорванной одежде, склонялась над его раной и что-то шептала. Розовый шторм из таких настоящих и искренних эмоций. Холодный и потерявший себя в океане плот. Вот какими они были в самом начале их отношений. Но стоило ролям смениться местами, когда Сакура очерствела, а он наконец оттаял, то все стало ясно как солнечный день. Влюблённый Учиха сам себе и выкопал могилу, охотно ложась в нее и собственноручно выставляя себе могильную плиту с расчерченным на ней кандзи любви. Это то проклятье, о котором все так усердно твердили? Если же и так, то ему плевать. Он готов к его последствиям. * * * Мадара не находил себе места последние дни. Сколько уже прошло с момента пропажи девушки, которую ему вверил младший брат? Он не помнил. Хаширама где-то фоном говорит, что прошло чуть больше недели, но слушать его сил у погруженного в свои размышления Учихи не было. Он в очередной раз подвёл Изуну — вот что крутилось у того в растрепанной голове. Их едва ли свершившееся перемирие грозилось в очередной раз рухнуть, как только Хокаге принял решение послать в столицу какого-то шиноби с вестями. И это известие, казалось, доведёт того до ручки. Всегда славящийся своей хладнокровностью глава клана был сам не свой. Он даже перестал скрывать бушующие в нём эмоции и мысли, что весьма удивляло его ближайшее окружение. Как так вышло, что судьбу их взаимоотношений с Изуной теперь решает невесть свалившаяся откуда-то розоволосая девица? Сакура. Он звал её так в последнюю их встречу. Тогда же всё и произошло. Куноичи, что вызывала в младшем брате неясную для старшего чувства привязанности и нужду в заботе, просто провалилась сквозь землю под воздействием неизвестной техники. И до чего же нелепой кажется эта возникшая ситуация, когда буквально несколько минут назад Изуна просит позаботиться о ней, а потом она просто исчезает в воздухе у него на глазах. Мадара винит во всем себя. Нет, ему всё также абсолютно плевать на эту девицу, что охомутала его брата. Пропади она в любой другой ситуации — он бы и бровью не повёл. Всё равно, что её присутствие, что отсутствие — лично для самого Учихи в ней не было пользы. Но тогда, когда он дал обещание оберегать её... Он чувствовал себя виновным в произошедшем, ведь определённо мог предотвратить это. И сейчас, когда он сидел в тишине посреди полупустого зала, который Хаширама использовал для собраний, вина за собственную неосмотрительность росла в геометрической прогрессии. Прошло не так много времени с того момента, когда отравленный в столицу Огня ниндзя покинул деревню. Но тот уже явно должен был найти отправленного в точку шпиона и держать путь назад, по направлению к Скрытому Листу. — Прибыл Первый Хокаге-сама, — известил Учиху возникший в дверях юнец из отряда личных телохранителей лидера Конохи. Едва склонивший голову в знак приветствия и отойдя в сторону, тот открыл взору покрасневших от беспокойства глаз вид на такого же встревоженного друга в белой мантии. Под нижними веками Хаширамы пролегли тени, что сообщали об отсутствии нормального сна последние дни у того. Следом за Первым вошёл и Тобирама. Тот выглядел гораздо лучше и свежее старшего брата, казалось даже, что сложившаяся неразбериха нисколько его не волнует. О том, что операция грозилась быть сорванной, тот как будто бы и вовсе не знал. Либо это было именно то, что и ожидал он. Двое прибывших бесшумно приземлились за стол, усиживаясь напротив Мадары. Начинать тяжёлый разговор никто не спешил, даже Тобирама казался молчаливее обычного. Единственное, что выдавало в нем хоть какие-либо мысли о происходящем бардаке — поджатые губы, которые тот часто жевал, когда слишком глубоко уходил в собственное сознание. Позади всех троих молчаливыми статуями стояло несколько шиноби, что были посвящены в дела, но не принимали активного участия. Скорее были просто немыми зрителями, а для кого-то возможной поддержкой, чтобы окончательно не рухнуть в грязь лицом. Иногда, им конечно же, давали право голоса в затянувшихся собраниях в этот короткий промежуток времени отсутствия как Изуны, так и Сакуры. — Полагаю... — охрипшим голосом начал Хаширама, после прокашлялся и продолжил: — Полагаю, что мы все ожидаем твоего младшего брата, Мадара? Отвечать лучшему другу не было ни сил, ни нужды. Он озвучил лишь очевидные факты, ведь все присутствующие все прекрасно понимали — Изуна и Сакура были близки друг с другом, и без участия первого от их сборов и разглагольствований не было смысла. Только младший Учиха мог как-то разъяснить произошедшее то ли похищение, то ли невесть что посреди безоблачного дня, и ответить на тревожные вопросы. Подумать только, явившаяся из неоткуда девица пропала, чем вызвала смуту среди верхушки и теперь у них появилась нужда в ежедневных переговорах, на которых решается судьба операции по внедрению его младшего брата. Если кто-то сказал подобную чушь Мадаре ранее, то тот бы только отмахнулся от назойливого шута и пошёл дальше своей дорогой. Но не сейчас, когда на кону стоит не только безопасность деревни, но и доверие Изуны. — Брат, — тихо позвал старший, обращая на себя тем самым всё внимание младшего. В глазах Учихи мелькала беспокойство, которое смел уловить только Мадара и хотел выяснить причину этих чувств. — Нам определённо нужно поговорить. — Думаю, ты прав, — ответил мужчина, вздыхая и отходя от толпы подальше. Изуна же двинулся следом, не смея даже думать о сопротивлении. Этот разговор часто был отложен в списке срочных дел, задвинут на дальнюю полку, мол потом обязательно это сделаю, скорее всего завтра или позже. Но так никогда и не начинался. И лишь сейчас, когда обоих прижало от осознания не скорой встречи, братья решились на него. — Мне следует извиниться, — начал Мадара, останавливаясь и поворачиваясь к брату лицом. — Я был не прав, признаю. Не стоило забывать, что ты такой же человек, как и каждый из нас, и имеешь право на чувства. Прости, — отведенённый в сторону взгляд говорил об искренности этих зажатых слов, что с трудом давались главе клана. Изуна знал — такое поведение присуще старшему только тогда, когда тот действительно осознает свою вину и готов исправить всё, что наворотил, даже если это означает поступиться с собственной гордостью. — Рад, что ты осознаешь это, — беззлобно усмехнувшись, младший Учиха похлопал того по плечу и заглянул в глаза высокому брюнету. Всё же ему стало легче от того, что старший брат принял сей факт и готов уступить. Каким бы воином тот не был — он всё такой же живой человек, который подвержен различным чувствам и эмоциям. И отсутствие выплеска тех приводит не к самым приятным последствиям. Они оседают невысказанными словами в остекленевших глазах, в пролегающих серых мешках под нижними веками, не дают нормально жить и вонзаются точно тысяча игл в израненное сознание, говоря, что подавленность не имеет никакого смысла. Ей попросту нельзя проявляться, когда из тебя воспитывают безэмоциональную машину для убийств, не меньше. А когда она дает сбой и начинает лить невидимые слезы по почившим товарищам и родственникам — её стоит отправить в утиль. — Мне не стоило так относиться к тебе, — заключил Мадара, всё же взглянув на более низкий и худой силуэт перед собой. — Воспитание нашего отца было ужасным, но правильным, потому что было такое время, ты должен это понимать. — Изуна на это лишь кивнул. — Но я не должен был вести себя также по отношению к тебе и к другим тоже, тем более сейчас, когда над нами мирное небо. — Ты слишком строг к себе, братец, — улыбка мгновенно расцвела на губах младшего Учихи, заставляя своим появлением расслабиться собеседника. Всегда понимающий его и его поступки Изуна — вот каким Мадара хотел знать и помнить его. Быть может, этого разговора могло не состояться и вовсе, если бы не та розоволосая девица, и младший навсегда застыл бы перед ним с окровавленными губами и стеклянными глазами, в которых больше не сияла жизнь. Этот разговор казался со стороны скомканным и едва ли походил на нормальный, в котором обычные люди должны были обсудить все терзающие их переживания и умолять о прощении. Братьям же это было не нужно — они понимали друг друга с полуслова, настолько сильной была их связь. — Ты тоже не держи на меня зла, хорошо? — О чем ты вообще говоришь, — смешок, сорвавшийся с губ Мадары, не был чем-то плохим. Скорее тот был лишь очередным напоминанием о том, что они должны оставаться также близки, как и раньше, и все эти обиды — сплошная глупость. — У меня есть к тебе просьба, — подал голос Изуна после непродолжительного молчания со стороны обоих. Всё же неясная тревога не спешила отпустить его, потому, доверившись старшему брату, как единственному человеку, способному на многое, тот озвучил свою мысль: — Присмотри за Сакурой. И не смотри на меня так, в конце концов, она несколько раз спасла мне жизнь, — кивая в сторону розоволосой куноичи, что стояла поодаль от них, он заметил смятение на лице Мадары. — Сакура — это её имя. Не стоит пока распространяться. Мне как-то... Неспокойно. Хлопок распахнувшихся дверей о стены мгновенно вырвал Учиху из воспоминаний о том дне. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать взбешенную и плескающуюся энергию младшего брата. Сейчас Мадара ощущал себя едва ли не жертвой, что сама шагала на эшафот и ощущала разгоряченное дыхание своего палача, Изуны, в затылок. — Приветствую всех, — внезапно спокойный тон Учихи всё же заставил обернуться и проследить за тем, как Изуна тихой поступью двинулся вперёд и присел рядом. На удивление, что Мадары, что всех присутствующих, кто успел ощутить на себе пылающую ауру несколько секунд назад, тот вёл себя сдержанно. Даже чакра, казалось, вернулась в состояние покоя, мерно перекатываясь по нитям в теле. — Здравствуй, Изуна-сан, — поприветствовать вошедшего ниндзя первым вызвался Хокаге. В конце концов, из-за его прихоти они здесь собрались и ожидали младшего брата главы клана Учиха. — Что успели выяснить? — не терпеливо продолжил Учиха, не давая вновь возникнуть тишине. Сейчас каждая секунда была на вес золота и эти молчаливые переглядки, как и неловкость от его появления были ни к чему. — Все свидетели говорят об одном — неизвестная ранее нам всем техника, в которую она и попала, — подал голос Тобирама. Видимо, они сошлись во мнениях, потому как блондин тоже не горел желанием подолгу отмалчиваться. — Что говорят о технике в общих чертах? — спросил Изуна, вспоминая тот диалог, в котором Сакура наконец раскрыла все карты. Благодаря её подобному рассказу, он имел примерное представление о способностях союзника девушки и о том, что из себя представляет Камуи. — Белая воронка в земле и гул, подобный множеству птиц, — констатировал Мадара, вклиниваясь в разговор. В конце концов, он был одним из главных свидетелей исчезновения девушки. — Ясно, — сухо принял сей факт младший Учиха, переводя взгляд на замолчавшего лидера. — Что будет с операцией? Они уже явно заметили моё отсутствие и больше не допустят такой оплошности. — Да, я и сам осознаю, что этот шанс был упущен, — кивнул старший Сенджу, соглашаясь, но более ничего не говоря. Обычно красноречивый Хаширама выглядел пугающе в своём новом амплуа. Изуне даже захотелось задать ещё несколько вопросов, лишь бы шатен перестал молчать и смотреть таким затравленным взглядом, но его опередил младший брат Каге: — Нужно переждать, прежде чем отправлять кого-то ещё и попытаться взять ситуацию в свои руки. Наши люди продолжают следить за событиями снаружи, задержания также не прекращаются, но это вряд ли сдержит их надолго. — Каков план дальнейших действий? — озвучил свой душащий его вопрос младший Учиха. Мадара же, всё это время находящийся рядом безмолвной тенью, впервые перевел взгляд с младшего брата на двоих Сенджу перед собой. — Его нет, — коротко просипел Хаширама, опуская глаза. Ситуация, с которой они столкнулись, казалось безвыходной. Где-то там, недалеко от Листа готовился переворот, возглавляемый Даймё Страны Молнии и самим Райкаге. — Значит, стоит начать разрабатывать его прямо сейчас, — хлопнув ладонью по столу и вселяя в собравшихся уверенность, произнёс Изуна. Он не собирался опускать руки, смотреть на их кислые мины тем более. А это означало лишь одно — время взять всё в свои руки. * * * Слезы давно высохли на потерявшем детские черты женском лице, в то время как впившийся в грудь ком из сожалений и страхов давно стал привычным и едва ли ощущался в повседневной жизни. Минуло почти два года с их прощания с Изуной, но для Сакуры они вряд ли пролетели незаметно. Первую половину года девушка провела в томительном ожидании и попытках воззвать к совести Обито, мол верни туда, откуда стащил. Но Учиха лишь пожимал плечами и рассеяно, но дружелюбно, отвечал что-то в духе «ещё не время». Даже когда Харуно порывалась сама вцепиться в мужские широкие плечи и подать ему свою чакру на блюдечке, тот только отмахивался и стремительно сбегал из собственного же дома. Взбешенной Сакуре осталось только ворчать брюнет вслед, а после успокаивать трещащие нервы лекарствами — иначе не получалось. На второе полугодие Обито таки обмолвился о причинах его многочисленных отказов — Камуи не хотело слушаться хозяина, оставляла лишь жгучую боль в глазах до кровавых слез, а сам организм грозился окунуть мужчину в бессознательное состояние. Харуно, конечно же, старалась и здесь применить свои медицинские навыки, выяснить причину такого поведения особых глаз, но было тщетно. Пару раз они даже пытались вновь объединиться в тот превосходный дуэт, как на Четвёртой войне, но исход был один — Учиха терялся и едва ли не падал в женские тонкие, но крепкие руки. После нескольких попыток Сакура смирилась, оставаясь тихой гостьей в его доме. Вынужденно затворничество, что вновь вернулось в её жизнь, лишь усугубляло психологические проблемы девушки. В новом мире, который когда-то был родным домом, никто не знал ученицу Легендарного Саннина и это вызывало кучу проблем. Они оба были уверены, что второй раз притвориться бедной девочкой, что потеряла память, — не выйдет, в конце концов, прошло много времени с её появления в истории Конохи, и никто больше не мог поддаться подобным глупым уловкам. Её положение было затруднительным, ещё более скверным оно было у Обито, которому приходилось обслуживать и кормить теперь не только себя, но и розоволосую куноичи. В один момент он даже начал сожалеть о том, что дернул девицу из прошлого, ведь прекрасно знал, что здесь ей банально пойти некуда, а о её существовании почему-то помнит лишь он. Было ли это подарком его особенных глаз или техники, на которую они были способны, — он не знал. Но решение вызвать тогда Камуи, накопив достаточное количество чакры за два года после её исчезновения, стало всё же казаться ошибочным. Собственный эгоизм ли заставил так поступить с настрадавшейся и от него, в том числе, девушкой, или любопытство — тоже оставалось тайной. В конце концов, когда та рассказала о событиях прошлого, что ей пришлось пережить, мужчина вновь убедился в том, что та буквально переписала историю его и чужих судеб, помогая выжить лишь одной душе. И обретя в том времени там какое-то подобие счастья — она мгновенно лишилась и этого из-за прихоти Обито. Стоило оно того? Определённо нет. Всё же Учиха так и остался эгоистичным созданием, о чем в последствии сильно сожалел. На втором году от возвращения Сакуры, Обито таки решил намотать и её, и свои сопли на кулак и сделать хоть что-то, чтобы освободить из заточения девушку, что вернула ему нормальную жизнь. В благодарность ли или из собственных иных побуждений. Он принял решение просить помощи у Орочимару, который и в этом искаженном измерении являлся одним из самых пугающих преступников в мире. Сакура охотно согласилась, хватаясь за любой шанс выбраться отсюда, словно за протянутую спасительную соломинку, которая не факт, что вытащит её из ледяной воды. Оставалась несколько главных проблем — как ему покинуть Скрытый Лист без дальнейших разбирательств и как Обито должен вывести отсюда Сакуру, что не покидала стен его дома всё это время. — Я могу спрятаться в твоём измерении, — предложила Харуно, сидя напротив напряжённого мужчины и держа того за руки в подбадривающем жесте. За проведённое бок о бок время они значительно сблизились, иногда девушка даже порывалась назвать того своим другом, но понимала, что это будет лишним, и вряд ли сам Обито, что заботился о ней всё это время, так считал. — Может быть, это мой единственный шанс... Учиха лишь сжал женские пальцы крепче, не поднимая с них тёмных глаз. Сказать, что перспектива взывать к технике, что билась диким зверем и не позволяла вновь себя обуздать, его пугала — ничего не сказать. Но ради своей спасительницы, что позволила жить ему свою нормальную жизнь, о которой он так мечтал, стоило попытаться ещё раз. И, возможно, она права, говоря, что иного варианта у них нет, и всезнающий Орочимару должен знать выход из этой ситуации. В конце концов, даже если ему когда-то и удастся вернуть Сакуру в прошлое, то в настоящем ему придётся вновь столкнуться с последствиями своих же ошибок. Шаринган являлся важной частью в теле любого Учихи, и без своих особенностей — тот был лишь обычной пустышкой, что не выделяла его среди других шиноби. Смог бы он вернуться к тому существованию, от которого так бежал в детстве, вновь становясь лишь жалко пародией на самого себя? Скорее всего нет. Будь он моложе — вполне. Но не сейчас, когда почти всю свою жизнь он прожил, полагаясь лишь на свои глаза, что значительно упрощали жизнь. — Что скажешь об отшельнике из клана Учиха? — тихо посмеиваясь, сказал Обито и поднял на собеседницу взгляд, что всё же выдавал беспокойство. Конечно же, ему, как и любому другому человеку, было страшно перед грядущими переменами. Но остановиться на месте и не сделать хотя бы шаг в нужном направлении было куда хуже. — Тоже собираешься путешествовать по миру и подглядывать за девицами в бане? — парировала Харуно, отсылая к небезызвестному Джирайе, о котором была наслышана от Наруто и Пятой. Незаметно для себя, но все суффиксы исчезли даже из собственных мыслей, то ли за ненадобностью, то ли потому что стало плевать на все нормы приличия. Какая уже разница, назовёт она светловолосую Хокаге просто по имени или с приставучим «сама», когда она буквально заперта в четырёх стенах и не видит белого света? Нет, конечно же, она иногда выбирается из дома, несмотря на все предостережения Обито, но дальше небольшого сада на заднем дворе не заходит. Но всё же это не сравнится с прогулкой по родным улицам, которые, как она уверена, не претерпели больших изменений. — Тебе не кажется, что таким бы промышлял скорее Бакакаши, нежели я? — фыркнул и всё же отпустив женские ладони из своих, Обито отвернул своё лицо и всем своим видом показал, что эти слова были для него точно нож в спину. Сакура первое время вела себя сдержанно и не смела даже как-либо подкалывать его, ровно до тех пор, пока их вечера не стали скрашиваться долгими разговорами, которые они оба любили по вечерам. Харуно видела в мужчине хорошего собеседника, несмотря на отсутствие нормального опыта в общении с людьми. Тот чаще отдавал какие-либо приказы своим подчинённым, угрожал или вёл монологи перед врагами, нежели мог позволить себе вот так самозабвенно поболтать под светом Луны с кем-то и рассуждать на философские темы. Учиха же был просто рад компании кого-то, кто являлся едва ли не родственной душой для него, мог просто выслушать и поддержать в нужный момент, давая советы. В «прошлой жизни», как мысленно он называл своё предыдущее существование в этом мире, тот и впрямь мог мечтать о собеседнике хотя бы на вечер. Чаще всего он проводил эти самые вечера либо прячась по темным переулкам и углам, либо с выпивкой в барах, чьи названия он не запоминал, так же как и местоположение в разных деревнях. В общем, вынужденное сожительство пока что имело больше плюсов, нежели минусов. — А как же Рин? — задала волнующий вопрос Сакура, чуть наклоняясь вперёд и привлекая к себе тем самым внимание. Реакция последовала медленнее, чем ожидала сама девушка. Она знала о чувствах мужчины к бывшей напарницей, и эта тема была под запретом в их диалогах. Но сейчас, когда Обито самолично предлагал вариант, где он должен уйти в продолжительные странствия по миру, Харуно ни могла не спросить. — Я думала, что ты всё ещё... — Забудь об этом, — резко прервал он куноичи, лениво оглядывая ту с ног до головы и обратно и вздыхая под гнетом своих мыслей. — Всё в прошлом. — Как же так? — удивлённо хлопнула глазами медик, призывая того к продолжению этой едва ли не интимной темы. — Сейчас мне достаточно того, что Рин жива и здорова. К тому же, я ведь рассказывал тебе, чья она жена, — худые прохладные пальцы накрыли его горячие запястья — это было их своеобразным жестом физической поддержки, и он действительно работал. Нохара, по воспоминаниям нового тела Учихи, уже около десяти лет носила чужую фамилию. Ныне Хатаке, Рин продолжала быть его светом, ведущим по тьме собственного рассудка, но чувств как таковых более не вызывала. Обито смирился. Проиграл? Нет. Просто отпустил и со стороны наблюдал за счастливым некогда любимым лицом, которое наконец приобрело взрослые черты и начало стареть. Главное, чтобы она была счастлива и жива, а остальное было второстепенным. Привычнее было оставаться близким другом для этих двоих, ежели мешать их семейной идиллии. — Ты большой молодец, знаешь об этом? — с улыбкой отметила Харуно, читая не скрываемые эмоции на мужском лице. — Отпустить любимого человека многого стоит. Обито оставалось лишь благодарить девушку за то, что та не лезла к нему в голову лишний раз и не выпрашивала подробностей. Та была достаточно умна и тактична для того, чтобы оставить неприятную тему, поняв лишь по его невербальным реакциям. Может быть, он всё же считал её подругой.