infatuated with you

      — Хён?       Стук заходящегося сердца мешает подобрать слова. Чонин хватается за грудь: с каждым вдохом холодный ночной воздух обжигает лёгкие.       — О… — из динамика доносится удивлённый, слегка напуганный голос. — Я разбудил тебя?       — Нет, что ты! Я дописывал натюрморт…       «А ещё думал о тебе», — умалчивает Чонин. И как можно вести себя так непринуждённо, пока Чонин едва справляется с дыханием? После таких новостей логично говорить о чувствах, но… Кажется, что они сейчас живут в разных вселенных: у Хёнджина — посиделки с друзьями, у Чонина… Он наспех протирает лицо и прочищает горло. Нельзя забывать, что это всего лишь догадки.       — Ловишь вдохновение поздно вечером?       — Угу… — отсмеивается Чонин. — Видишь, мне даже сама муза позвонила…       — Боже, Чонин, — кокетливо мычит Хёнджин. — Какие мы стали смелые. Ты ведь всё ещё хочешь переиграть меня в флирте?       — Удивительно, что мы с тобой постоянно сталкиваемся! — говорит он и едва не стонет от бессилия. Смеясь, Хёнджин сразу же подхватывает:       — А вдруг это случайно?       — Сомневаюсь.       Есть какое-то странное и едва объяснимое ощущение, из которого человек не хочет выбираться, как только попадает туда. Оно похоже на лёгкое, но головокружительное опьянение. Терпкое, мягкое и обволакивающее, как мёд, оно утягивает его в самую глубь. Его влюблённость подпитывают нежные заигрывания, и каждый знак внимания воспринимается особенно остро. Реальность меняется, жизнь кажется слишком тёплой и солнечной. Если он правда нравится Хёнджину… Чонин жадно вдыхает воздух — он может наконец на что-то надеяться?.. Или ему лучше держаться настороже…       Чонин опускает взгляд. По широкому проспекту мчатся автомобили. Шорох колёс уже привычен уху, он напоминает шелест морских волн, укрывающих песок. Красное солнце уже давно зашло за горизонт, но малиновая дымка всё ещё висит в воздухе. Небо разрезают узоры проводов. Мир выглядит точно так же, каким Чонин видел его вчера, неделю назад и в прошлом году. Но сейчас его резко изменил один человек, который звонит ему поздно вечером и бесстыже флиртует, зная, как сильно покраснеет Чонин. Бабочки наперебой стучат в груди, он еле заставляет их замолчать. «Дайте мне поговорить с ним, хотя бы пару минут!» — он закатывает глаза. Знал бы Хёнджин, посреди какого момента застал его со своими душевными разговорами.       — Небо сегодня красивое, правда? — вдруг спрашивает Хёнджин. — Такие плавные оттенки. Ты писал когда-нибудь небо?       — Угу, тренировался иногда, — произносит Чонин. — Это умиротворяет. Нет ничего более завораживающего и в то же время спокойного, чем небо… Оно очень хорошо может передать то, что у тебя на душе.       — Тебе сейчас тоже хорошо, да?       — Я… — Чонин выдерживает паузу в пару секунд. — Мне хорошо. Очень хорошо, — и кусает губы. Он даже не соврал. — Как прошёл ваш вечер?       — Рюджин свалилась без задних ног, а мы с Ёнбоком только что убрались. Немного выпили тут, — он хихикает. — Прости, не подумай, что я звоню тебе, потому что пьяный. Я весь вечер собирался позвонить.       По пьяни обычно звонят лишь тем, о ком не могут себе позволить думать в трезвом состоянии — вроде так говорят, да? Поздним вечером после ужина с друзьями Хёнджин не спать ложится, а набирает его номер… его…       — Лежу тут на полу, знаешь, на двухместной циновке, вот бы рядом кто-нибудь лёг? — Хёнджин как будто подмигивает ему.       — М-м, мне по душе моя мягкая тёплая кровать, — парирует Чонин.       — Мне твоя кровать тоже очень нравится, — отвечает Хёнджин, и Чонин цокает на выдохе. Вот же ж! Поток смущения вновь волной проходится от макушки до пят. — Как добрался до дома, Растрёпа?       — Всё хорошо, хён.       — Мне всё ещё стыдно, что я не проводил тебя.       — Да что ты, я ведь не впервые так поздно возвращаюсь. Уже привык.       — Угу… Я видел, как ты выходил из библиотеки около девяти…       Как главные герои «Ла-Ла Лэнда», они постоянно сталкиваются, и так же, как Миа и Себастьян, они сомневаются, что это случайно. Дайте Чонину уже почитать сценарий его жизни: должен же он знать, к чему готовиться.       — Хён, в ту пятницу, когда ты провожал меня… Кхм, в общем, Рюджин сказала, что ты живёшь в Чамвоне.       — О… Ну да, — Хёнджин снова хихикает. — Прости, что соврал тебе. Не хотел, чтобы ты волновался. Я ведь знал, что ты откажешь…       — Я бы правда всё понял! Ты мог бы не провожать. Тогда зачем ты…       «Просто скажи: это ведь потому, что я нравлюсь тебе? Да? В том видео сказали, что это может быть причиной…» — надеется Чонин. Сердце пропускает удар, когда он глотает слова. Даже тело не хочет, чтобы он подавлял это в себе.       — Как я и говорил, просто захотел. Прогуляться с тобой. В твоей компании приятно.       — В твоей тоже, хён.       Они находятся так далеко друг от друга, и необъятное небо делает мир ещё шире и больше. Наверняка сейчас их разделяют небоскрёбы и река Хан, многочисленные переулки и длинные лестницы, толпы людей и ветки метро, но Чонин никогда ещё не ощущал Хёнджина настолько близко. Он может чувствовать его дыхание, прикосновения и тепло.       — Знаешь, в тот день я хотел позвать тебя на ночёвку, — признаётся он. Будь что будет. Ему хочется это сказать.       Хёнджин недолго молчит.       — Я… Вау. Правда?       — Конечно, правда.       Он ведь ничем не задел Хёнджина? Нормально ли признаваться в таком, пусть и другу?       — Ох, Чонин-и. Ты бы впервые увидел, как я стесняюсь.       — Очень хочется узнать Хван Хёнджина со всех сторон.       — У тебя ещё будет много возможностей. Кхм, послушай… на самом деле, я не шутил про циновку.       — В каком смысле?       — Я бы хотел, чтобы ты был здесь. Мне кажется, рядом с тобой все мои проблемы исчезли бы.       Кажется, его предчувствие, что дружба переходила в слишком интимную сторону, оправдывается. Между ними всё накалено. Как оголённый провод — коснёшься, и ударит током. Они держат пальцы в паре миллиметров от него и чувствуют напряжение. Может, даже к лучшему, что этим вечером они на расстоянии. Что случилось бы, если бы они лежали рядом?..       Чонин так не хочет обманываться. Он хочет всего жадно и нетерпеливо: нежности, ласки, любви. Особенно с Хёнджином. Всё тело трясёт от этого нереализованного желания уткнуться ему в шею и прошептать: «Да что ж ты раньше не говорил мне! Ты хоть знаешь, как долго я мучаюсь от этих чувств?..»       — И мои тоже, — вместо этого говорит Чонин. — Все беспокойства ушли бы, если бы я оказался с тобой.       — Здорово, что мы нашли друг друга, правда?       — Правда…       Отчаянно стучащееся сердце выбивает из него слезу. Липкая, она катится по щеке и осторожно касается губ. Чонин слизывает её и качает головой. Он в сотый раз убеждается тому, какой же Хёнджин хороший.       — Скучаю по тебе, хён.       — И я по тебе, — не медлит с ответом Хёнджин. — Нужно скорее ложиться спать, чтобы скорее встретиться. Так ведь? У нас с тобой завтра целый вечер вместе.       А Чонин активно качает головой, словно Хёнджин его увидит. Он не может ответить — плотные слёзы застряли в горле.       — Ты чего молчишь? — беспокоится хён. — Всё в порядке?       — Да, всё в порядке, — тараторит Чонин. — Всё хорошо. Конечно, увидимся, Хёнджин-хён. Давай спать.       — Спокойной ночи тебе. Самых сладких снов.       — И тебе. Пусть приснится только хорошее.       Как только звонок завершается и Чонин откладывает телефон в сторону, он понимает: после такого никакие обозревательные видео не нужны. И без них всё понятно. Правило «Хёнджин так со всеми» больше не работает — Хёнджин так только с ним.       Чонин утирает слёзы. Он нравится Хёнджину, и это, кажется, подтверждается. Чонин прикрывает глаза и шепчет в пустоту:       — Это больше не увлечение, хён. Таких сильных эмоций при увлечении не испытываешь, — Чонин выдыхает и говорит это так, будто признаёт неизбежное: — Кажется, я люблю тебя, Хван Хёнджин.

***

      Чонин укрывается одеялом с головой, но не может отвести взгляда от пустого пространства перед собой. В его жизни наступает новый эпизод, и это нельзя отрицать.       На месте напротив, пусть кровать и была узкой, он всегда представлял Хёнджина. Беззаботного, счастливого, с блаженной улыбкой. Вот и сейчас его образ как будто снова лежит рядом — возможно, читает что-то в телефоне или смеётся над глупыми видео. Такой простой, ни о чём не беспокоящийся, словно ничего не произошло. Чонин вздыхает. Может ли теперь он называть Хёнджина своим? Может ли представлять его и думать о нём без зазрения совести? Думает ли Хёнджин о нём сейчас так же? С предвкушением следующего дня и прокручивая в голове телефонный разговор?       Если Хёнджин действительно влюблён, что будет теперь? Обычно люди, узнавая о симпатии, начинают встречаться. Боже. Чонин аж присвистывает. Встречаться с Хван Хёнджином пару недель назад звучало как несбыточная мечта. С другой стороны, он так же думал и о дружбе, и теперь они сблизились. Вдруг отношения так же реальны? Их общение с самого начала встало не на те рельсы: неловкость чувствовалась в каждом слове, касании, поступке. Хёнджин брал его за руки, ловил во время падения, утешал во время истерики и обнимал. Хёнджин уже много раз доказал, что он не тот заносчивый популярный старшеклассник, каким его видел Чонин, он обычный человек, который способен на чувства. Если бы Чонин не застилал себе глаза выдуманным образом, он бы изначально смог заметить в его поведении излишнюю нежность. А его голос, когда он обращался к Чонину… Он не может сдержать улыбки и прячет её за одеялом. Самый красивый на свете.       Но если они начнут встречаться?.. Сможет ли Чонин оправдать его ожидания? Трепет в груди расцветает вновь. Конечно, над внешностью ему ещё работать и работать, но он сможет! Попросит карманные деньги на уходовые средства за кожей, купит новую одежду — нужно ведь соответствовать красивому возлюбленному, правда? Хёнджин уже делал Чонину комплименты, но Чонин хочет совершенствоваться, чтобы удивлять его так же сильно. И за учёбу непременно возьмётся! Он хочет чувствовать себя уверенным и умным. Наверное, только смущение не удастся в себе побороть: как бы Чонин ни пытался выстоять перед его флиртом, Хёнджин умудрялся придумывать что-то новенькое.       Ох, а ведь все его портреты… стоит показывать или лучше спрятать, чтобы не напугать? Интересно, как отреагирует Хёнджин, когда узнает, что тот самый человек, которого рисовал Чонин, и есть он? Наверняка будет довольно смеяться и рассматривать каждый — да Чонин не оторвёт его от этой папки. А молоко?! Клубничное молоко — они будут бороться за возможность стащить его друг у друга из-под носа, чтобы друг другу и поставить на парту? О!       А ведь им предстоит… целоваться.       Чонин прячется под одеялом, едва сдерживая писк. Он не умеет! Даже не представляет, с чего начинать. Хёнджин наверняка всё знает! Нужно будет… попросить его научить? Чонин бьёт кулаком по постели. Да это же та самая взрослая жизнь, о которой он и не мечтал. Справится ли он? Подарит ли он Хёнджину достаточно любви? Не будет ли отвлекать его от учёбы и прослушиваний? Не станет ли слишком назойливым?       Хочется сорваться и набрать его номер. Но Чонин останавливает себя: во-первых, ничего ещё не подтверждено, а он уже размечтался, во-вторых, к таким вещам нужно подходить осторожно. Одно дело, если бы Хёнджин признался ему напрямую, а тут Чонин узнал о таком через посредника. Нужно успокоиться и уснуть. Перед завтрашней встречей он должен быть отдохнувший и спокойный.       Чонин переворачивается на другой бок, но образ Хёнджина не оставляет его даже тут. Он смотрит на него большими ореховыми глазами, будто в ожидании дальнейших действий. «Я дал тебе столько подсказок, — так и читается в его глазах, — теперь мы сможем сделать новый шаг в отношениях?» Из обычных «ты» и «я» они превратились в «мы». Теперь им всё нужно обсуждать вместе и признаваться друг другу тоже вместе.       Поцеловать бы его сейчас. Хотя бы в щёку или макушку. Прижать к себе в объятии, вдохнуть запах. Послушать, как он напевает свою партию из мюзикла. Чонин уверен, объятия у него осторожные и ласковые, а нуждающиеся руки обхватывают чужое тело так, что дышать трудно становится. Волнистые волосы щекочут шею. Ноги переплетаются. Хочется сейчас утонуть в нём, но Чонин тонет только в одеяле. Аромат чужого парфюма, бережливость чужих прикосновений, звук чужого смеха укрывают его и заставляют поверить, что жизнь намного лучше, чем он думал.       Хёнджин влюблён в него — вот к чему вёл весь этот подозрительный сценарий. Даже не верится, что Чонин заслужил этого.       Представляя, что обнимает Хёнджина, Чонин постепенно проваливается в мягкий и спокойный сон. Всю ночь ему снится, как они с Хёнджином говорят о чувствах и долго-долго обнимаются.