Вопросы к небу

      Действующие лица:

      Чжуаньсюй — небесный император.       Шоушань Хуан-ди — ушедший на покой государь, прадед Чжуаньсюя.       Лю-лан — слуга Хуан-ди.       Гаосинь — брат Чжуаньсюя, помощник и воспитанник Хуан-ди.       Бо Гунь — внук Хуан-ди, служащий небесной палаты ритуалов.       Ди-тай — дух горы Сююйшань.       Жушоу (Гай) — сын Шаохао, троюродный брат Чжуаньсюя, глава Небесной палаты наказаний, друг Гаосиня.

***

      И верно, вскоре разразилась война между Гунгуном — духом воды и Чжужуном — духом огня, отцом Гунгуна. Битвы шли ожесточённые: во время сражений горы рушились в море, полыхали леса, реки выходили из берегов. Гунгуну позволили, наконец, развернуться! Ливни заливали землю, реки, вздуваясь, затопляли человеческое жильё, пастбища и поля на много-много ли вокруг. Сражались духи, но вновь страдали люди. Бедняги, спасаясь от подступающей воды, взбирались на горы, залезали на верхушки деревьев, устраивая себе ненадёжные шаткие жилища, похожие на птичьи гнезда.       Развести огонь они не имели возможности, потому им приходилось питаться сырой рыбой и дичью, отчего они часто болели. Вода разносила заразу. Плавучие лечебницы, устроенные Бэйфа и его помощниками, мало могли облегчить тяжёлую жизнь смертных.       А небесный император снова оставался в стороне, не желая вмешиваться в битвы духов и не собираясь помогать людям. В небесной столице, вдали от бурь и наводнений, от войн и бед, он словно замер над обрывом, над пропастью, на дне которой бушуют воды вскипевших рек. Он не имел отношения к обезумевшей стихии, не имел власти над ней, не имел желания бросаться в тревожную бездну, готовую поглотить всякого, кто попробует противостоять бешеному течению судьбы.       Безразличие овладело сердцем государя. Стоял ли он на скале, или сам был каменным уступом, о который ударялись волны, постепенно разрушая его, приближая миг, когда камень с плеском и грохотом обрушится вниз? Ему было всё равно. Он больше не пытался выстроить мир, согласно со своими представлениями о красоте и правильности, подчинить его каким-то умозрительным законам. Он ждал, когда настойчивая жизнь, упорно перекатывая волнами его сердце, обточит и отшлифует его.       Однажды аудиенции у государя попросил скромный служащий Палаты ритуалов Бо Гунь. К докладу дяди Чжуаньсюй отнёсся со вниманием: он и сам уже подумывал вмешаться, ведь безобразное поведение духов нарушало установленный им закон.       — Что же ты предлагаешь, дядя? — император с интересом взглянул на Гуня. Раз он явился с докладом, то всё хорошенько обдумал и имел идеи по поводу усмирения потопа.       — У ушедшего на покой государя, — начал Гунь. — Есть чудесная почва — сижан. Упав на землю, она начинает разрастаться и увеличиваться в объёме. Я предлагаю использовать её для строительства дамб.       — Прекрасно, — кивнул Чжуаньсюй. — А если ушедший на покой государь не даст тебе сижан?       — Об этом не волнуйтесь, ваше величество, — ответил Гунь. — Я всё устрою. Вы лишь напишите указ, что усмирять потоп я буду по вашей воле.       — Ты хочешь стащить сижан у ушедшего на покой государя? — лукаво переспросил Чжуаньсюй. Ему нравился его отчаянный дядюшка. — А потом прикрыться моим указом?       — Простите, государь, — Гунь отвесил земной поклон.       — Встань. Ли, составь указ. И напиши цзэнцзуфу, что я велю дать сижан Бо Гуню. Отказавшись, он пойдёт против воли небесного императора.       — Благодарю, ваше величество! — воскликнул Гунь, поднимаясь. Он, однако, не надеялся, что цзуфу отдаст сижан: у него были сведения, что ушедший на покой государь сам и подстроил этот потоп. Гунь решил действовать на свой страх и риск и, явившись на Куньлунь тайно, похитить сижан. Сюань-нюй, хранительница библиотеки Куньлуня, с которой они были дружны, согласилась ему помочь. Но государя не стоило посвящать в эти планы. Небесный император всё ещё был слишком простодушен, полагая, будто для Шоушань Хуан-ди его приказы имели какое-то значение.       Оказавшись на Куньлуне, Гунь не без некоторой язвительной радости обнаружил, как все, кого он встречал там и кто мог бы его увидеть, делали вид, словно не заметили ничего подозрительного. Во всём дворце Куньлунь не было сторонников Хуан-ди? Удивительно. Сюань-нюй беспрепятственно провела его в тайную комнату библиотеки и показала, где хранится сижан. Это похищение прошло на удивление гладко, и теперь Гунь не сомневался: его предприятие обречено на неудачу. Но он не мог не попытаться. Взяв сижан, он спустился на землю.       В небесной столице Гунь долго разглядывал карту, прикидывая, откуда лучше всего начать действовать, но оказавшись на земле, он несколько растерялся: воды было слишком много. Высыпая сижан, он пытался соблюдать какой-то порядок, выстраивать какую-то систему, но это было непросто. Впрочем, мало-помалу картина начала вырисовываться, клочки суши выступали над водой, реки потихоньку входили в берега.       Тем временем Шоушань Хуан-ди вдруг хватился своего сижана. Дело было в том, что вода подошла к Куньлуню, и ушедший на покой государь забеспокоился. Он отправил за сижаном Лю-лана, а тот ничего не нашёл. Во дворце поднялся переполох, но кого ни спроси, все пожимали плечами. Никто ничего не знал. И тогда кто-то из мелких слуг, на которых обычно и внимания не обращали, вдруг вспомнил, как во дворец пробрался незнакомец. И тут как раз соглядатаи донесли, что Бо Гунь усмиряет потоп при помощи сижана, ссылаясь на указ небесного императора.       — Указ императора? — Шоушань Хуан-ди усмехнулся. — Даже небесный император не имеет права распоряжаться моим имуществом.       Взяв Лю-лана, Хуан-ди отправился на гору Юйшань, где в последний раз видели Гуня. Едва они покинули Куньлунь, как Гаосинь поспешил к Жушоу. Он чуть ли не прямо с порога без обиняков заявил:       — Гай, мне нужна твоя помощь.       — О-о, — улыбнулся Жушоу. — Наконец-то мой милый друг вспомнил, что я могу быть ему полезен.       Гаосинь с мягким упрёком посмотрел на друга:       — Сейчас не до шуток, Жушоу-гэ.       — Так быстрее рассказывай, что случилось, — нетерпеливо откликнулся Жушоу.       — Цзэнцзуфу отправился на гору Юйшань, чтобы остановить Гуня. Нужно ему помешать.       — Я-то запросто, но это же цзэнцзуфу. Если я просто так явлюсь туда и заявлю: «Не сметь трогать дядю!» Он только посмеётся, и мои слова унесёт осенний ветер. А останавливать его силой…       — Дело в том, что, препятствуя Гуню, цзэнцзуфу идёт против воли небесного императора, — возразил Гаосинь. — Ты, как глава Небесной палаты наказаний, можешь предъявить ему такое обвинение. Если что, заяви, что следя за исполнением указов императора, ты явился разобраться с нарушителями. Потяни время. Я сейчас же отправлюсь в Тяньцзин, и, уверен, государь поддержит нас.       — Я прямо не узнаю тебя, — Жушоу наигранно взял Гаосиня за плечи и с насмешливым вниманием заглянул ему в лицо. — С чего это ты вдруг озаботился судьбой Гуня?       — Гай, — строго ответил Гаосинь. — Я, с одной стороны, понимаю твоё весёлое настроение: ты ведь очень рад меня видеть. С другой — мне не ясно: ты разве боишься цзэнцзуфу? Или ты его тайный сторонник, соглядатай, приставленный ко мне и брату? Почему сейчас, когда я в кои-то веки прошу тебя выступить против него, ты тянешь время?       — Ну прости-прости, А-Синь! — Жушоу похлопал друга по плечу. — Не смог удержаться, чтобы не поддразнить тебя. Ты такой милый, когда чем-то озабочен. Всё-таки скажи, почему именно сейчас, почему именно Гунь?       — Потому что сейчас цзэнцзуфу открыто идёт против Чжуаньсюя. В этом противостоянии я ставлю на брата, потому что мне это выгодно. Нам всем это выгодно. Возможно, именно теперь звезде Хуан-ди суждено закатиться.       — Что ж, поспешим, — Жушоу кликнул слуг, чтобы облачиться в доспехи.       — Я отправляюсь в столицу. Но на горе Юйшань мы с тобой не встретимся. Мне ещё нужно притворяться его послушным правнуком. И пусть он мне не верит, у меня должно быть оправдание.       — Ну так поторопись! — улыбнулся Жушоу. — Жаль, на этот раз у нас не было времени выпить померанцевого вина. Чун на днях прислал — чудесное!       — Возможно, скоро настанет пора, когда мы сможем пить вместе померанцевое вино хоть каждый день. Ах да, если бы твой отец ещё и великого наставника пригласил…       — Передам ему. А ты не задерживайся! — Жушоу шутливо погрозил пальцем Гаосиню.       Тот с укором глянул на друга и поспешно покинул его покои.       Едва Гаосинь явился во дворец, Чжуаньсюй принял его без промедления, обеспокоенный тревожными вестями от помощников, поставленных присматривать за Бо Гунем.       — Ваше величество, — сообщил Гаосинь, поднимаясь с колен. — Я взял на себя смелость просить господина чжэцзюнь-да-цзянцзюня отправиться на гору Юйшань, чтобы представлять там государя.       — Почему не обратился сначала ко мне?       — Западный предел ближе к Куньлуню, — пояснил Гаосинь. — Чтобы не терять время.       — Согласен, — кивнул Чжуаньсюй, усмехнувшись. — Что же брат предлагает делать мне? Как следует поступить императору?       Гаосинь пропустил мимо ушей иронию в тоне Чжуаньсюя: сейчас было не до того.       — Если ваше величество позволит, я бы посоветовал отправить наиболее представительный отряд, чтобы препроводить ушедшего на покой государя на Куньлунь под домашний арест.       — А всех вас, приспешников цзэнцзуфу, не посадить ли тоже под домашний арест? — ехидно переспросил Чжуаньсюй.       — Если государь посчитает необходимым, — смиренно отозвался Гаосинь.       — Ладно, — сказал Чжуаньсюй примирительно. — Я знаю, что ты терпеть не можешь цзэнцзуфу. Удивлён, что только сейчас ты собрался выступить против него.       — Только сейчас представился случай.       Чжуаньсюй кивнул:       — Я сам отправлюсь на гору Юйшань. Это будет достаточно представительно, как считает брат? — уточнил он, не скрывая насмешки.       — О, если ваше величество пожалует на гору Юйшань, это будет очень величественно, — Гаосиню уже немного надоело, что все сегодня подсмеиваются над ним.       — А ты разве не пойдёшь? — Чжуаньсюй не удержался от того, чтобы не подколоть брата ещё разок.       — Простите, государь, — Гаосинь поклонился. — У меня дела.       — Надо проверить, не вскипела ли вода для чая?       — А то цзэнцзуфу вернётся, а чай не готов, — подхватил Гаосинь.       Итак, Гаосинь отправился на Куньлунь, а Чжуаньсюй, взяв Шеньту, Юйлэя и отряд стражи под командованием великана из племени Куафу, явился на гору Юйшань.       А на горе Юйшань разыгралась настоящая битва. Шоушань Хуан-ди, желая забрать весь свой сижан, в том числе и уже использованный, стал собирать чудесную почву при помощи силы земли. Гунь был духом воды, пусть и не очень могущественным, но он никак не мог допустить, чтобы все его труды пошли прахом, и противостоял Шоушань Хуан-ди изо всех сил.       Поняв, что не справляется с внуком, Хуан-ди отдал приказ Лю-лану убить Гуня, и тут как раз подоспел Жушоу и вступил в поединок с Лю-ланом. После первых ударов, Жушоу понял, что Лю-лан не собирается сражаться насмерть. Скрестив мечи, они посмотрели друг другу в глаза и без слов договорились, как будут вести свой показательный бой.       Всё же Хуан-ди был сильнее Гуня и, потратив немного больше времени, чем рассчитывал, смог подобраться к Гуню и кинуть в него смертельное заклятье. Гунь увернулся, но всё же заклятье коснулось его. Всё ещё продолжая сражаться, он отступал, уступая цзуфу всё больше земли, а тот уже готовился снова атаковать его. Именно тогда и явился император, и почти одновременно подоспел Ди-тай.       Стражники схватили Шоушань Хуан-ди под руки, а Ди-тай, лишь слегка махнув рукавом, закрыл своего друга от летящей ему в грудь смертоносной молнии. Жушоу и Лю-лан опустили мечи и поклонились друг другу, благодаря за поединок.       — Цзэнзцуфу! — воскликнул Чжуаньсюй с притворным удивлением. — Что здесь происходит? Почему вы накинулись на дядю?       — Ах, какая честь, государь! — скривился Хуан-ди. — Ваше величество пожаловали, да с такой свитой! Я всего лишь хотел забрать у внука то, что принадлежит мне, а вы явились, как на войну.       — Я просто решил посмотреть, как идут дела у дяди, — заметил Чжуаньсюй. — И узрел сражение, достойное стать мифом.       — Зачем ты стражу притащил, цзэнсунь? Тебе кто-то доложил обо мне? — Хуан-ди подозрительно глянул на Чжуаньсюя.       — Никто мне ничего не докладывал. А стража… Разве не цзэнцзуфу учил меня, что каждое явление государя должно быть зрелищем для его подданных? Я заглянул сюда между делом, так что барабаны и флейты не прихватил…       — А что здесь делает Жушоу? — зло спросил Хуан-ди.       — А он как глава Палаты наказаний следит за порядком не только в мире духов, он и за людьми присматривает. У него свои источники информации. Когда ему сообщают о нарушениях, он является на место, не докладывая мне.       — Пусть люди государя меня отпустят, — потребовал Хуан-ди.       — К сожалению, это никак не возможно, — вздохнул Чжуаньсюй. — Ушедший на покой государь нарушил приказ небесного императора. И за это будет наказан, как любой подданный.       — Что? Цзэнсунь, ты смеешь наказывать меня? — рассмеялся Хуан-ди.       — А почему бы и нет, цзэнцзуфу, если вы совершили преступление? — мягко переспросил Чжуаньсюй, чуть наклонив голову. — Я буду очень, очень милостив. Моя стража проводит ушедшего на покой государя на Куньлунь, где он будет заключён под домашний арест.       — Лю-лан! — позвал Хуан-ди. — Ты разве не знаешь, что делать?       — Нет, господин, — отозвался Лю-лан с поклоном. — Разве я должен противостоять его величеству небесному императору?       Хуан-ди выразительно глянул на слугу, но тот сделал вид, будто не понял. Или не понял на самом деле?       — Всё, достаточно, — устало проговорил Чжуаньсюй. — Отправляйтесь все на Куньлунь. Хорошенько присматривайте за Шоушань Хуан-ди и его слугой. Не упустите их.       Когда отряд стражи, сопровождающий Хуан-ди и Лю-лана, исчез из вида, Чжуаньсюй подошёл к Гуню и Ди-таю. Они сидели на земле, Гунь был смертельно бледен, а встревоженный Ди-тай, приложив ладонь к груди друга, делился с ним духовными силами.       — Дядя, наставник, вам нужна помощь? — Чжуаньсюй склонился к Бо Гуню, пытаясь понять, что произошло.       — Нет, ваше величество, — тихо сказал Ди-тай. — Вы ничем не поможете.       — Прислать придворного лекаря?       Ди-тай, грустно улыбнувшись, посмотрел на Чжуаньсюя снизу вверх, и тот вспомнил, с кем имеет дело.       — Да… — согласился он. — И придворный лекарь тут не поможет. Наставник заберёт дядю к себе на гору Сююйшань?       — Боюсь, он не выдержит пути.       — Тогда… — растерянно проговорил Чжуаньсюй. — Тогда, может быть, прислать людей построить вам укрытие? Дом?       — Очень любезно со стороны государя заботиться о таких мелочах, но, по большому счёту, в этом нет необходимости, — Ди-тай перехватил Гуня поудобней и одним наклоном головы накрыл их троих непроницаемым куполом чистейшей небесной силы.       — Я действительно ничем не могу быть полезен? — переспросил Чжуаньсюй, выпрямляясь.       — Позаботься о себе, — мягко ответил Ди-тай. — Ты рассердил своего прадедушку, и я опасаюсь, он не спустит тебе с рук эту обиду.       — Я не боюсь, — отозвался Чжуаньсюй спокойно. — Я ведь знал, на что иду.       — Ты можешь не переживать о себе, но твой шуфу…       — Ах, вот о ком наставник беспокоится на самом деле, — Чжуаньсюй улыбнулся уголком рта. — А я-то уж думал, его моя судьба тревожит.       — Чжуаньсюй, — с укором возразил Ди-тай. — Не надо ёрничать. Ты ведь прекрасно знаешь, что о тебе, о твоей душе и о твоём пути к Великому Владыке я переживаю по-настоящему.       Ди-тай посмотрел на императора глазами, полными неба, солнца и сияния величайшей силы, способной мёртвое сделать живым. Этот взгляд пронзил Чжуаньсюя насквозь, до самого сердца, до застывших во льдах глубин души. Впустив его в себя, выдержав его, он лишь вздохнул и просто спросил:       — Как долго наставник собирается тут сидеть?       — Сколько понадобится. Хоть год, хоть десять лет.       — А если понадобится ваша помощь?       — Зависит от того кому и какая, — улыбнулся Ди-тай. — Ну, ступай, Чжуань-эр. Тебя заждались твои подданные, — он кивнул на застывших в отдалении Шеньту и Юйлэя. — Ступай. Береги себя.       — И вы берегите себя, наставник.       — Меня бережёт Великий Владыка.       — А меня? — спросил Чжуаньсюй, помедлив.       Чжуаньсюй вдруг вспомнил, как Шаохао расхваливал милосердие и любовь Великого Владыки, Его долготерпение. По правде сказать, это долготерпение казалось Чжуаньсюю глубоким безразличием истинно всемогущего существа, которому нет дела до мышиной возни, до муравьиной беготни по земле. Если бы Ему было не всё равно, разве Он не остановил бы Чжуаньсюя уже давно? Не помешал бы цзэнцзуфу, Ди-цзюню, Гунгуну? Разве не защитил бы Гуня и Чуньюя? Не навёл бы порядок в созданном Им мире? А так выходило, что те, кто творит беззакония, живут, а тот, кто праведен, умирает лишь потому, что он слабее.       — Меня Он что, тоже бережёт?       — Он бережёт твоё сердце, — ответил Ди-тай. — Ждёт и зовёт тебя. Но иногда, чтобы человек услышал чей-то зов извне, стены его дома должны обрушиться. Потому я и говорю: береги себя от внутреннего зла. Обратись в слух, чтобы понять, Кто и куда тебя зовёт.       Не сказав ни слова, Чжуаньсюй шагнул за пределы непроницаемого купола духовной энергии. Возносясь в Тяньцзин, он мельком глянул вниз, туда, где всё ещё плескались мутные коричневато-зелёные волны вышедших из берегов рек, жалкие смертные ютились на горах и макушках деревьев, а в полощущихся по течению ветвях путались изумлённые рыбы и растерянные речные духи, для которых залитая водой Поднебесная оказалась слишком большой. И небесному императору вдруг показалось, будто он сам такая заплутавшая рыба, запутавшаяся в бесконечности возможных путей, заблудившаяся, потерявшая ориентиры. Кто-то расставит сети, и река сама принесёт его и оставит в их тонком плетении, а он, сколько ни бей хвостом, сколько ни шевели плавниками, так и не сможет выбраться. А потом…       Чжуаньсюй поднял голову и посмотрел в небо. Там сияло ослепительное солнце, такое яркое, что даже небесный император вынужден был отвести взгляд — немощная тварь великого Творца, уступающая даже Его великолепному творению.