Ни слова о магии

      Когда первые лучи солнца осторожно коснулись остроконечных крыш Венгерберга, Люциус Малфой и Геральт из Ривии уже покидали город. Прохладный утренний воздух, пропитанный запахом влажной земли и дыма от первых растопленных печей, заставлял волшебника плотнее кутаться в свой некогда роскошный, а теперь изрядно потрепанный сюртук. Он то и дело хмурился и ворчал что-то под нос, с трудом подлаживаясь под быстрый шаг ведьмака. И ему хотелось спросить: к чему эта спешка? Но этот вопрос Малфой решил оставить риторическим. К тому же, пешее путешествие по большаку — это не променад по садам в его родовом поместье. На мгновение волшебник затаил дыхание. Ему почудилось, что от одной лишь мысли он уловил терпковато-сладкий аромат алых роз Нарциссы.       Геральт шел впереди, и Люциус вдруг понял, что невольно наблюдает за тем, как бесшумно и уверенно двигается ведьмак. Тот то и дело обшаривал взглядом окрестности, наверняка высматривая малейшие признаки опасности в тенях просыпающегося города.       — Держись ближе и старайся не шуметь, — тихо произнес Геральт, не оборачиваясь. — Йеннифэр не из тех, кто легко смирится с потерей… интересного экземпляра.       — Экземпляра? — фыркнул Люциус. — Я не какая-нибудь диковинка для изучения! Я — чистокровный волшебник из древнего и благородного рода!       — Чистокровный волшебник из древнего и благородного рода, — с усмешкой повторил Геральт. — А ты, я погляжу, никак не угомонишься.       — Что значит — «не угомонишься»?! К вашему сведению, я — Люциус Малфой, и им останусь, в какую бы затруднительную ситуацию я ни попал! И ничего смешного тут нет. Вы даже не представляете, какой вес имеет моя фамилия в Магической Британии!       Однако его слова потонули в утренней тишине, не найдя отклика у молчаливого ведьмака. Люциус поджал губы. Теперь его раздражало абсолютно все: и ситуация в целом, и Геральт, и то, что в этой чертовой дыре ему на каждом шагу приходится доказывать, что он — не какой-то там мерзкий магл. Вот только вряд ли сейчас ему стоит заводиться еще больше. Решив, что это ни к чему, он постарался взять себя в руки, и вдруг заметил, что то и дело оглядывается на тающие в утренней дымке шпили Венгерберга. Странное чувство овладело им: с одной стороны, удовлетворение от того, что удалось провести саму Йеннифэр, а с другой — раздражение от необходимости полагаться на какого-то ведьмака.       Люциус нервно провел ладонью по своим длинным платиновым волосам, обычно безупречно уложенным, а теперь спутавшимся от ветра и беспокойного сна, и поморщился, нащупав колтун. Ну вот, очередной повод для раздражения, а он только собирался успокоиться!       — Куда мы направляемся? — спросил он, стараясь хоть немного отвлечься от навалившихся на него неудобств.              — Пока что подальше отсюда, — ответил Геральт. — Есть одно место, где мы сможем передохнуть и решить, что делать дальше. Но сначала нужно оторваться от возможной погони.       Люциус скептически изогнул бровь:       — И что же это за место? Надеюсь, не какая-нибудь вонючая таверна, кишащая блохами и крысами?       Волосы все-таки не давали ему покоя и он потянулся к переброшенной через плечо сумке в поисках гребня. Кончиками пальцев он случайно коснулся жезла и ощутил слабую пульсацию магии. Отчего-то это чувство снова напомнило ему о доме, о Нарциссе и Драко. В груди болезненно сжалось. Что ж, ради семьи он вытерпит и грязь, и общество простолюдинов, но никогда не забудет о своем происхождении и статусе. В конце концов, он — Малфой, а Малфои умеют приспосабливаться к любым обстоятельствам, всегда оставаясь на вершине.       Геральт хмыкнул в ответ, выдернув волшебника из тяжелых мыслей, а Люциус подумал, что и такие ответы начинают его выводить из себя. Но настаивать на чем-то он не стал. В конце концов, сейчас ведьмак был его единственным союзником, которому он мог беспрекословно доверять.       Дорога постепенно уводила их все дальше от города, петляя между холмами, поросшими густым лесом. Люциус то и дело бросал настороженные взгляды на темную чащу, невольно вспоминая Запретный лес Хогвартса. Впрочем, здешние деревья выглядели куда более зловещими и неприветливыми.       — А нельзя ли… — начал было он, но осекся, заметив предостерегающий взгляд Геральта.       Ведьмак резко остановился и обернулся, с прищуром вглядываясь вдаль. Его рука медленно потянулась к рукояти меча. Люциус замер, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Он тоже потянулся к сумке, готовясь в любой момент выхватить жезл.       — Что такое? — спросил Люциус, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.       — Слышу всадников, — коротко ответил Геральт. — Если это по наши души, то скажу, что Йенна не теряла времени даром. Нам нужно срочно уходить с дороги.       — Что? Прямо в лес? — Люциус не смог скрыть отвращения в голосе. — Вы с ума сошли? Там же грязь, и кто знает, какие твари могут там водиться!       — Выбирай, Малфой, — процедил Геральт сквозь зубы. — Либо лес, либо встреча с разъяренной чародейкой. Что предпочитаешь?       Люциус хотел было возразить, но, бросив взгляд на дорогу позади них, увидел вдалеке клубы пыли — верный признак вероятной погони. Ведьмак не соврал. Он тяжело вздохнул, мысленно рисуя ужасающие картины, которые могут поджидать его в лесу. Начиная от мерзких насекомых и заканчивая грязью, прелой листвой и чудовищами, которые могут в ней скрываться.       — Даже наняла головорезов? Подумать только. Как она так быстро их раздобыла?       — Когда у тебя есть несколько сотен монет, то и не такое раздобудешь. Так что, будешь дальше восхищаться или все-таки скроемся в лесу?       Люциус поморщился, но все же кивнул, признавая правоту ведьмака. Он еще раз окинул взглядом дорогу, прикидывая расстояние до приближающихся всадников, и решительно достал жезл из кармана.       — Подождите, — сказал он, схватив за локоть Геральта, который уже собирался нырнуть в заросли. — У меня есть идея получше, чем просто бежать сломя голову.       Недоверчиво взглянув на Люциуса, ведьмак все-таки остановился. А Малфой, стараясь не обращать внимания на скептический взгляд, сосредоточился и взмахнул сложенным жезлом как волшебной палочкой.       — Репелло Маглетум, — произнес он, но ничего не произошло. Люциус нахмурился и попробовал еще раз, но безрезультатно. — Проклятье. Никогда не был силен в чарах.       — Может тогда попробуешь то, в чем силен?       На что Люциус раздраженно закатил глаза и постарался еще раз сосредоточиться. Силен или нет, а он должен был попробовать все. Этому его научил этот дрянной мир.       — Сальвио Гексиа! — на этот раз воздух вокруг них слегка задрожал, и Люциус почувствовал, как магия окутывает их невидимым коконом.       — Что это? — спросил Геральт, озираясь по сторонам.       — Защитное заклинание, — ответил Люциус, стараясь скрыть облегчение в голосе. Он заметил как ведьмак сжал в ладони свой медальон, но поинтересоваться дань ли это вере или же что-то еще решил позже. — Должны отвести от нас внимание и немного замаскировать наше присутствие. Не идеально, но лучше, чем ничего.       — Неплохо, но все равно нам лучше уйти с дороги. Чары могут помочь, но лучше перестраховаться.       Люциус вздохнул, понимая, что избежать похода через лес все равно не удастся.       Они свернули с дороги в ближайшие кусты и торопливо углубились в лес. Люциус старался ступать осторожно, морщась каждый раз, когда его сапоги утопали в мягкой подстилке из прелых листьев. Но вместе с тем он то и дело оглядывался, гадая, собьет ли его заклинание преследователей с пути. С одной стороны, он почувствовал, что заклинание сотворилось как должно, но с другой — пока у него нет достойной волшебной палочки, всегда оставался этот чертов «зазор», от которого все внутри сжималось от раздражения. Стоит, наверное, привыкнуть к тому, что теперь каждый раз ему придется гадать, получилось или нет.       — Знаете, — прошептал он Геральту, пытаясь отвлечься от неприятных ощущений, — если бы у меня была моя настоящая волшебная палочка, я бы мог наложить Дезиллюминационное заклятие. Оно сделало бы нас практически невидимыми.       Геральт хмыкнул, не сбавляя шага:       — Снова ты заладил о палочке? А что, твой жезл недостаточно волшебный? Или дело в размере?       Люциус поджал губы, уловив насмешку в голосе ведьмака.       — Очень остроумно, — процедил он сквозь зубы. — Уверяю вас, дело не в размере, а в… специфике. Этот жезл не настроен на меня так, как моя собственная палочка.       — Ну конечно, — усмехнулся Геральт, ловко перепрыгивая через поваленное дерево. — Все вы так говорите.       Малфой закатил глаза. Ему, безусловно, хотелось ответить что-нибудь язвительное, но тут его сапог соскользнул с мокрого корня, отчего он совсем неаристократично взмахнул руками и едва не растянулся на земле, только чудом сохранив равновесие.       — Осторожнее, — бросил Геральт через плечо. — Лес не прощает невнимательности.       Люциус пробормотал что-то невнятное, мысленно проклиная и лес, и ведьмака, и свою незавидную участь. Он искренне не понимал тех, кто находит что-то привлекательное в таком времяпрепровождении. Воспоминания о детстве, когда мать таскала его по лесам в поисках редких ингредиентов для зелий, нахлынули неприятной волной. Тогда он ненавидел эти «экскурсии» всем сердцем, предпочитая уютную библиотеку и изящные садовые дорожки Малфой-мэнора. Сейчас же те прогулки казались просто райскими по сравнению с нынешним положением. По крайней мере, тогда он мог рассчитывать на горячую ванну и чистую одежду по возвращении домой.       Они продолжали пробираться через лес, и Люциус постепенно начал привыкать к ритму ходьбы. Он все еще морщился, когда ветки хлестали его по лицу или когда приходилось перешагивать через особенно грязные участки, но уже не так часто спотыкался и ворчал. Освоился.       — Так куда именно мы идем? — спросил он, когда они наконец-то остановились на короткий привал у небольшого ручья.       Геральт присел на корточки, зачерпнул воды ладонью и сделал несколько глотков.       — В один из моих тайных схронов, — ответил он, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Небольшая хижина, о которой никто не знает, кроме меня. — Геральт на мгновение задумался, а затем добавил: — У меня таких немало, особенно возле крупных городов. Никогда не знаешь, когда понадобится незаметно залечь на дно.       Люциус заинтересованно приподнял бровь:       — Тайный схрон? Звучит… интригующе. И что, у вас в каждом припасено по бутылке гномьей настойки?       — Не только настойки, Малфой, — усмехнулся ведьмак. — Там есть все необходимое для выживания и кое-что еще. Возможно, найдется что-нибудь полезное и для тебя.       Волшебник подавил тяжелый вздох, понимая, что выбора у него особо нет. Скорее для своего успокоения, чем от острой нужды, достал из кармана свой серебряный гребень и, несмотря на неподобающую обстановку, с педантичной тщательностью принялся приводить в порядок свои длинные платиновые волосы, морщась каждый раз, когда гребень натыкался на очередной колтун.       — Знаешь, — сказал Геральт, бросив косой взгляд на волшебника, а затем плеснул воды в лицо, чтобы освежится, — может, стоит подумать о более… практичной прическе? Настолько длинные волосы — не самый удобный вариант.       Люциус посмотрел на ведьмака так, как будто тот предложил ему съесть живую жабу.       — Вы предлагаете мне остричь волосы? — он фыркнул. — Я скорее соглашусь спать на голой земле, чем расстанусь с ними! Это фамильная гордость Малфоев, между прочим, — Он окинул Геральта оценивающим взглядом и добавил с легкой усмешкой: — К тому же, я не вижу, чтобы вы спешили расставаться со своими. Или для ведьмаков существуют особые правила?       — Как знаешь, — пожал плечами Геральт, слегка удивленный неожиданным замечанием. — Просто не удивляйся, когда какая-нибудь ветка решит, что твоя шевелюра — отличное место для гнезда. А что касается моих волос, — добавил он с усмешкой, — я, в отличие от некоторых, умею с ними управляться.       Люциус открыл рот, чтобы ответить что-нибудь едкое, но тут его внимание привлек странный звук, доносящийся из глубины леса. Это было похоже на смесь рычания и птичьего крика.       — Что за… — начал он, невольно понизив голос.       Геральт мгновенно напрягся, его рука легла на рукоять меча:       — Виверна. И она близко. Нам лучше двигаться, причем быстро.       — Виверна? — переспросил Люциус, чувствуя, как по спине пробежал холодок. — Это что-то вроде дракона?       — Что-то вроде, — бросил Геральт, уже направляясь в путь. — Только помельче и с характером похуже. Давай, Малфой, шевелись. Если не хочешь стать главным блюдом на ужине у летающей ящерицы.              Люциус поспешил за ведьмаком, лихорадочно вспоминая все защитные заклинания, которые когда-либо знал. Он вдруг пожалел, что не уделял больше внимания лекциям профессора Кеттлберна о магических существах. Кто бы мог подумать, что эти знания когда-нибудь пригодятся чистокровному волшебнику, да еще и в таких обстоятельствах? Сейчас бы он многое отдал за учебник «Чудовищная книга о чудовищах», который когда-то считал бесполезной макулатурой.       Торопливо пробираясь через густой подлесок, Геральт, ловко огибал препятствия и отводил ветки, двигаясь в только ему известном направлении. Люциус же, стиснув зубы, следовал за ним, стараясь не отставать. Каждый шаг давался ему с трудом: ветви цеплялись за одежду, корни как нарочно выпрыгивали из-под ног, а колючие кусты так и норовили оцарапать лицо. Малфой чувствовал себя так, словно очутился в каком-то кошмарном сне, где лес был живым существом, пытающимся его поглотить.       — А эти… виверны, — прошептал волшебник, обогнув по широкой дуге муравейник, — они часто встречаются в этих краях?       — Чаще, чем хотелось бы, — ответил Геральт, не сбавляя шага. — Особенно в последнее время. Что-то гонит их с гор.       Внезапно лес огласился новым криком, на этот раз гораздо ближе. Люциус невольно вздрогнул и схватился за жезл крепче.       — У вас есть план? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.       Геральт на мгновение остановился и обернулся к волшебнику:       — План простой — добраться до хижины, пока эта тварь нас не учуяла. Твои чары все еще действуют?       Тот сосредоточился, пытаясь почувствовать магию вокруг них. Воздух приятно вибрировал, а кончики пальцев покалывало.       — Кажется, да. Но я не уверен, насколько они эффективны против… таких существ.       — Что ж, — усмехнулся ведьмак, — сейчас у нас есть шанс это проверить.       Они продолжили путь, теперь двигаясь еще осторожнее. Люциус чувствовал, как каждый звук, каждый шорох заставляет его сердце биться чаще. Он никогда не считал себя трусом, но сейчас сердце колотилось как безумное.       — Знаете, — прошептал он, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, — в моем мире тоже есть драконы. Но они, скажем так, более предсказуемы.       — Неужели? — Геральт бросил на него быстрый взгляд через плечо. — И как часто тебе приходилось с ними сталкиваться?       Люциус открыл рот, чтобы ответить, но вдруг осознал, что на самом деле никогда не видел живого дракона вблизи. Все его знания ограничивались книгами, лекциями в Хогвартсе и редкими рассказами тех, кому посчастливилось работать с этими существами. Даже в банке Гринготса он не встречался с драконом, хоть и поговаривают, что там один такой обитает, самозабвенно охраняя золото вкладчиков.       — Ну, если честно… — начал он, но тут Геральт резко поднял руку, призывая к тишине.       Они замерли. Лес погрузился в зловещую тишину, которую нарушало лишь далекое потрескивание веток, и Люциус затаил дыхание. Медленно, стараясь не издавать лишнего шума, он повернул голову и вдруг заметил, как в просвете между деревьями мелькнула массивная тень. Чешуйчатая шкура тускло блеснула, отразив солнечные лучи, а затем существо снова растворилось в темноте леса. Малфою вдруг показалось, что его сердце на мгновение остановилось, а затем забилось с удвоенной силой.       — Не двигайся, — еле слышно произнес Геральт, медленно вытаскивая меч из ножен.       Люциус застыл, не смея пошевелиться. Он понимал, что сейчас все зависит от того, насколько эффективны его чары и насколько искусен Геральт в обращении с мечом. И впервые в жизни Люциус Малфой искренне понадеялся, что не придется полагаться только на свою магию. Годы высокомерной уверенности в превосходстве волшебников над всеми прочими существами вдруг показались ему далеким и наивным прошлым. Сейчас, в этом чужом и враждебном лесу, он был готов признать, что грубая сила и опыт ведьмака могут оказаться не менее ценными, чем самые изощренные заклинания.       Напряженные секунды растянулись в вечность. Виверна будто не замечала их присутствия, но Люциус видел, как она беспокойно поводит головой, принюхиваясь. Она не видела их, а значит, его заклинание сработало. Вместе с тем ее ноздри раздувались, втягивая воздух, и Малфой с ужасом осознал, что тварь могла почувствовать его запах. Он перевел взгляд на Геральта, и тот слабо, едва заметно, качнул головой, словно говоря — не двигайся. Впрочем, Люциус двигаться совсем не спешил.       Тем временем виверна медленно кружила вокруг, то приближаясь, то отдаляясь. Ее когтистые лапы оставляли глубокие борозды в мягкой лесной подстилке. Волшебнику на мгновение показалось, что она готова была уйти, но вдруг тварь остановилась прямо перед ними. Ее длинная шея изогнулась, а желтые глаза уставились прямо туда, где прятались Люциус и Геральт. На мгновение Малфою показалось, что виверна смотрит ему прямо в глаза, и он почувствовал, как холодный ужас сковывает все его тело.       Но затем, потеряв интерес, виверна отвернулась и, зафырчав как лошадь, тяжело взмахнула крыльями поднимаясь в воздух. Шум от ее полета постепенно стих вдали, и лес снова погрузился в тишину.       Только когда последние отголоски растворились в лесном шуме, Люциус позволил себе выдохнуть. Он посмотрел на Геральта, ожидая увидеть на лице ведьмака облегчение, но тот все еще был напряжен и внимательно вслушивался в звуки леса.       — Похоже, твои чары сработали, — тихо произнес Геральт, не сводя глаз с неба. — Должен признать, это весьма полезное заклинание. Но нам лучше поторопиться. Она может вернуться.       Люциус кивнул, все еще чувствуя, как дрожат его колени. Он никогда не испытывал такого страха, даже в самые тяжелые моменты своей жизни. Этот мир был полон опасностей, о которых он и не подозревал.       — Я… я не думал, что они такие огромные, — прошептал он, пытаясь совладать с дрожью в голосе.       Геральт бросил на него быстрый взгляд:       — Это еще не самая большая. Бывают и покрупнее. К тому же, она наверняка почувствовала твой запах.       — Мой запах? — переспросил Люциус. — А как же вы?       — Ведьмаки не пахнут, — коротко ответил Геральт. — Для таких тварей мы как пустое место. А вот волшебники… Она наверняка вернется, чтобы проверить, откуда исходит странный аромат.       Люциус почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Он попытался представить тварь еще больше той, что они только что видели, и его воображение отказывалось это воспринимать.       — Нам нужно идти, — сказал Геральт, уже направляясь вперед. — До схрона еще пара часов пути, если повезет.              Следующие несколько часов оказались для Малфоя настоящим испытанием. Они пробирались через густой подлесок, где колючие ветви цеплялись за одежду и царапали кожу, перепрыгивали через скользкие поваленные деревья, покрытые мхом, и обходили топкие участки, где земля предательски чавкала под ногами.       Люциус то и дело спотыкался о корни, скрытые под ковром опавших листьев, и с трудом удерживался от того, чтобы не выругаться вслух. Его сапоги, некогда безупречно начищенные, теперь были покрыты толстым слоем грязи, а подол сюртука пропитался влагой от высокой травы.       Полуденное солнце стояло высоко в небе, заливая лес ярким светом. Воздух был наполнен душным зноем и влажным ароматом нагретой земли. Необычная погода для осени. Где-то вдалеке раздался пронзительный крик хищной птицы, заставив Люциуса нервно оглянуться.        Каждый шаг давался ему с трудом, мышцы ног горели от непривычной нагрузки, и он едва держался на ногах от усталости. Он пыхтел, ругался, сетовал на судьбу, на мир, на листья, на ведьмака и даже на виверну, которая, кажется, оставила их в покое. А когда впереди показалась хижина, простонал:       — Мерлинова борода, неужели мы наконец-то пришли? Я думал, эта пытка никогда не закончится, — он навалился плечом на ближайшее дерево.       Его некогда безупречный сюртук был измазан грязью и изодран ветками, а волосы снова растрепались и спутались.       Ведьмак на это лишь хмыкнул и взялся проводить странный ритуал: толкнул ногой бревно, пяткой уперся в какую-то доску и с силой приподнял дверь. Что-то громко щелкнуло и та, поддавшись, открылась.       Переступив порог, волшебник осмотрелся. Внутри было тесно, но зато чисто и сухо. На самом деле он ожидал худшего от такого как Геральт. Приятно удивленный его хозяйственностью, Люциус с облегчением рухнул на скамью, тут же поморщившись от ее жесткости.       — Прежде, чем ты решишь продолжить жаловаться, может, наложишь пару защитных заклинаний? Тогда я смогу немного поспать вместо того, чтобы всю ночь охранять твой драгоценный сон, — предложил Геральт.       Люциус, несмотря на усталость, с трудом поднялся на ноги.       — Наконец-то вы оценили мои магические способности. Что ж, извольте. Хоть я и не до конца уверен, что мои заклинания будут достаточно эффективны, но я попробую.       Сосредоточившись, Малфой плавно рассек жезлом воздух и начал накладывать защитные чары на хижину.       — Сальвио Гексиа, — невидимый барьер окружил хижину, отводя внимание посторонних. — Протего Тоталум, — шептал Люциус размахивая жезлом. — Репелло Инимикум.       При каждом взмахе он чувствовал, как магия течет изнутри, перетекает в руки, щиплет кончики пальцев. Но вместе с тем ощущение того, как стремительно истощаются силы, нарастало. Пот выступил на лбу, а пальцы начали дрожать.       Едва Люциус закончил с последним заклинанием, как его лицо побледнело, а дыхание стало прерывистым. Он вдруг пошатнулся, его зрение затуманилось, и он неловко мазнул рукой по воздуху в надежде ухватиться за что-то, но не вышло. Волшебника опасно повело в сторону, а жезл звякнул, ударившись об пол.       Геральт, до этого внимательно наблюдавший за ним, спохватился и подхватил Люциуса под руку, удерживая того в вертикальном положении.       — Полегче, — проворчал он. — Ты что, как девица в обморок надумал упасть?       — Не говорите глупостей. Я в полном порядке, — попытался возразить Малфой, но вышло слабо и неубедительно. Даже сам он себе не поверил, что уж говорить о ведьмаке.       Геральт, не обращая внимания на слабые протесты Люциуса, аккуратно, но твердо усадил его на грубо сколоченную лавку. Малфой тяжело опустился на жесткое дерево, чувствуя, как оно неприятно впивается в его измученное тело. Комната перед глазами волшебника слегка покачивалась.       — Даже не вздумай шевелиться, — проворчал ведьмак, окидывая Люциуса внимательным взглядом. В его голосе Малфой точно услышал смесь раздражения и едва уловимого беспокойства. — Тебе нужно набраться сил. Тащить тебя на себе я не нанимался.       Тот хотел было возразить, но понял, что у него просто нет на это сил. Вместо этого он лишь устало кивнул, наблюдая, как Геральт принялся за работу.       Не теряя времени, ведьмак быстро забросил заранее заготовленные поленья в очаг, уселся на корточки и, вытянув руку, сложил знак. Искры разлетелись в разные стороны и растворились в воздухе, который тут же наполнился ароматом березы. Вскоре пламя весело затрещало, наполняя хижину теплом и светом. Люциус устало перевел взгляд на маленькое покрытое пылью окошко и тяжело вздохнул. Его раздражала собственная беспомощность, зависимость от обстоятельств и чужой силы. Он, привыкший всегда держать ситуацию под контролем, теперь чувствовал себя беспомощным, невыносимо беспомощным. В памяти опять всплыл образ Нарциссы, которая иногда появлялась на пороге его кабинета в поместье, нервно теребя тонкими пальчиками кружева на рукавах своей изысканной мантии. Она всегда просила о каких-то мелочах: то похлопотать о повышении жалования для мужа очередной ее подруги, то посодействовать в получении места в Визенгамоте для дальнего родственника. Тогда эти просьбы казались ему досадными пустяками, отвлекающими от по-настоящему важных дел. Теперь же Люциус отдал бы многое, чтобы снова оказаться в своем кабинете и решать эти «мелкие» проблемы. Как же он недооценивал свое положение и влияние, которым обладал в магическом мире!       Он горько усмехнулся, вспоминая, как легко мог решить любой вопрос одним росчерком пера или коротким разговором с нужным человеком. Сейчас же он был вынужден полагаться на грубого ведьмака и его сомнительные связи.       — О чем задумался, Малфой? — голос Геральта вырвал его из размышлений.       — О доме, — коротко ответил Люциус, не желая вдаваться в подробности.       Ведьмак понимающе кивнул и, устроившись рядом на скамье, протянул бутылку. Малфой с сомнением посмотрел на мутноватую жидкость, но все же принял ее и осторожно поднес горлышко к носу, морщась от резкого запаха. Затем, повертев бутылку в руках, словно надеясь, что ее содержимое чудесным образом превратится во французское вино, Люциус, наконец, решился. Зажмурившись, он сделал небольшой глоток. Горькая жидкость обожгла горло. Люциус закашлялся, чувствуя, как глаза наполняются слезами. С основным выпивка сразу же справилась — отвлекла от пагубных мыслей.       — Кошмар! Что это за пойло? — прохрипел он, с трудом переводя дыхание.       — Местный самогон, — усмехнулся Геральт, выхватывая бутылку. — Не слишком изысканно, зато действенно.       Люциус с плохо скрываемым отвращением наблюдал, как ведьмак сделал большой глоток, даже не поморщившись.       — И часто вы… это употребляете?       — Когда приходится. К нему быстро привыкаешь.       Малфой тяжело вздохнул и прислонился спиной к шершавой стене. Повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в очаге. Постепенно Люциус почувствовал, как по телу разливается приятное тепло, а мысли становятся чуть менее острыми и тревожными.       — Я тут размышлял, — неожиданно нарушил тишину Геральт, — в Оксенфурте есть один специалист по порталам и перемещениям между мирами.       — Оксенфурт? — Люциус приподнял бровь. — Это город? Далеко отсюда?       — Университетский город. Там собраны лучшие умы континента, — пояснил ведьмак. — Если кто и способен тебе помочь, то он точно найдется там.       Малфой почувствовал, как в груди затеплилась слабая надежда.       — И насколько… компетентен этот ваш специалист? — осторожно поинтересовался он.       Геральт усмехнулся:       — Достаточно, чтобы не будучи чародеем однажды случайно открыть портал в логово ехидны во время эксперимента. Мне пришлось его оттуда вытаскивать.       — Звучит не слишком обнадеживающе.       — Зато он жив и продолжает свои исследования, — парировал ведьмак. — К тому же, это наш единственный шанс. Если ты, конечно, не хочешь остаться здесь навсегда.       Малфой поджал губы, но промолчал. Геральт был прав — выбора у него особо не было.       — И когда мы отправимся в этот… Оксенфурт? — спросил он наконец.       Геральт задумчиво посмотрел в окно, где уже сгущались сумерки.       — С рассветом, — ответил он. — Путь неблизкий, да и тебе нужно отдохнуть.       Люциус кивнул, чувствуя, как усталость наваливается на него с новой силой. Перспектива очередного долгого путешествия его совсем не радовала. Он откинулся на стену, прикрыв глаза. Мысли лениво текли в голове, затуманенные выпитым самогоном. Оксенфурт… Название почему-то напомнило ему о маггловском Оксфорде, о котором он когда-то слышал. Люциус поморщился от этой ассоциации. Интересно, насколько этот университетский город похож на магические учебные заведения, которые он знал в своем мире?       Малфой снова вспомнил о Хогвартсе и о тех временах, когда сам был студентом. Тогда жизнь казалась такой простой и понятной! Чистокровный маг из уважаемой семьи — перед ним были открыты все двери. А теперь? Теперь он зависит от милости какого-то ведьмака и сомнительного ученого, который может оказаться таким же шарлатаном, как и все остальные в этом мире.       Но что, если этот специалист действительно сможет помочь? Что, если есть шанс вернуться домой? К Нарциссе, к Драко… Люциус почувствовал, как сердце болезненно сжалось. Он так скучал по ним, по своей прежней жизни. Даже по тем мелким проблемам, которые раньше казались такими раздражающими.       — Эй, Малфой, не спи, — голос Геральта вырвал его из размышлений. — Поешь чего-нибудь, прежде чем отрубишься. Завтра нам понадобятся силы.       Люциус открыл глаза и увидел, что ведьмак протягивает ему кусок вяленого мяса и черствый хлеб. Еда выглядела не слишком аппетитно, но желудок предательски заурчал.       — Благодарю, — сухо произнес он, принимая нехитрый ужин.