Исход 0.1: черепа, обрамленные кровью.

      Селина выставила руку вперёд, роняя метательный нож. Ладонь в перчатке должна была стать своеобразным успокоительным для перепуганной девушки, от которой сквозило непониманием и самой настоящей паникой. Исход кратко кивнула. — Не шевелись, хорошо? — она подала голос первая, неуверенно делая шаг вперед, и нахмурилась. — Мы пришли за тобой, сейчас поможем и отведём тебя в безопасное место. Меня Исход зовут, а тебя?       Девушка под грузным мужчиной всхлипнула и громко заплакала, беспомощно разводя руками, не понимая, что все эти разговоры — просто попытка отвлечь от происходящего и хотя бы немного успокоить. Селина не знала, как делать это с другими — с Матео ей хватало пары прикосновений, чтобы действительно успокоить парня и вернуть восвояси, — а здесь был совершенно незнакомый человек, посторонний, неизученный толком. Она замешкалась, кивая в сторону убитого. Мактавиш с Гоустом приподняли того за плечи, освобождая девушку, и та почти моментально приняла положение сидя, прячась под одеялом. — Анна, — она вновь всхлипнула. — А кто вы такие? — Нас Маркос послал, — буркнул сержант, пряча руки за спину.       Селина подошла к девушке ближе, опустилась перед ней на колени, стараясь заглянуть в заплаканное лицо. — Он мёртв? — Анна поспешно оглянулась, снова пряча лицо в ладони, и задышала судорожно-судорожно. — Я убийца?       Исход качнула головой. Её сердце отчего-то вдруг сжалось непривычно сильно, вынуждая нахмурить брови и приложить ладонь к грудной клетке. Билась багряная пустыня, разжигаясь всё больше и больше с каждым новым вздохом. Анна была, кажется, ещё ребёнком — едва ли достигла порога совершеннолетия, обладала копной золотых волос и кукольным, абсолютно детским личиком с кучей веснушек. А ещё у неё были по-щенячьи большие голубые глаза и пухловатые губы, вдоволь нервозно искусанные.       Она была маленьким лучиком света во всей этой непроглядной тьме борделя, и Селина никак не могла понять, что с ней такое: Анна показалась маленьким огоньком, пляшущим на угольках надежды. И тогда она вдруг решила, что этот самый огонёк обязана спасти — закрыть и сокрыть. Поднялась, обнимая девушку, и спрятала ту в собственной грудной клетке, одной рукой касаясь её плеча, а пальцы другой вплела в светлые пряди волос, поглаживая макушку. — Ну какая из тебя убийца? — прошептала Исход, прикрывая глаза, и почувствовала, что её собственное сердце заходится в беспокойном ритме. — Ты себя защитила, в этом нет ничего плохого. Пойдём, пора домой, Анна.       Мактавиш где-то нашёл куртку, снял ту с одного из стульев, кидая Селине, а она в свою очередь закутала в неё девушку, поднимая её с кровати.       Бордель они покинули быстро и, вопреки ожиданиям, без хвоста. По пути к базе Осириса Анна уснула на плече у Селины, что так вовремя его подставила и вдобавок вновь обняла девушку. Было решено остаться до утра и вылететь с рассветом: Анне требовался отдых, подготовка к перелёту и какие-никакие объяснения всего происходящего. Осирис дал ей одежду, всем остальным — кров и еду, за что Селина была невероятно благодарна и не знала, какими словами эту самую благодарность выразить. Потому просто сказала, что в сложный момент эта часть Осириса всегда может рассчитывать на её помощь.       Когда всё было готово к полёту, они попрощались, пожали друг другу руки и, отчитавшись Ласвелл и Прайсу, взлетели.

***

— У тебя очень красивый шрам, — пробормотала Анна, склоняя голову вбок. За ночь она набралась сил, так что теперь на её скулах появился едва заметный румянец, в глазах — еле заметная искорка. Светлые волосы волнами лежали на её плечах, она куталась в мягкую куртку и прятала в её рукавах тонкие пальцы. — Как ты его получила?       Селина, всё это время смотрящая в стену, вдруг переключила всё своё внимание на девушку. Нахмурилась, а потом вдруг расслабилась, откидываясь к стене. Было в ней всё-таки что-то необычное: она всё ещё была непотухшим огоньком, мерно вздымающимся над углями. Анна разжигала всё вокруг, поднимая настроение и вынуждая улыбаться. Селину — в том числе: комплимент шраму, который она прятала спадающими на лицо короткими волосами, оказался даже более чем приятным и непривычным. Она потупила взгляд, поджимая губы. — Его мне мой приёмный отец оставил, — произнесла девушка, вновь называя Порчу отцом, и поёжилась, мельком прокручивая в голове воспоминания о том дне. — Скажем, мы просто остались квиты. Я его убила, он оставил мне шрам. Всё как следует.       Анна зажмурилась, делая губки бантиком, и совсем не заметила, как Мактавиш подвинулся ближе, а позже и Райли, оказавшись рядом с Исход. — Так вот оно как, — хмыкнул сержант, вскидывая одну бровь. — А я-то думаю, почему в нашу первую встречу у тебя его не было. — В первую встречу…       Ту, которую Гоуст неизменно вспоминал: восемь лет назад — на деле же чуть больше. Как много изменилось с тех пор. — Ты тогда стояла за спиной подонка Порчи. — Тогда я готова была словить пулю за него. Ну, знаешь, дрессированная собачка, готовая на всё, что прикажет хозяин, — Селина затараторила, снова опуская взгляд. — Я его ненавидела, но беспокоилась, если он долго не возвращался с очередной миссии. Потому что он под кожу пролез, как самая сильная зараза, и я нихера не могла без него сделать. — Ты необычная, — снова встряла Анна, вынуждая Селину засмотреться в её большие глаза. — Вы друзья, да? Смотритесь так, будто бы многое прошли вместе. Они тебя защищают, да? — Не то… — Да, — засмеялся Мактавиш, качая головой, и уже было ожидал, что в очередной момент словит какую-то колкость от Селины, но она тоже заулыбалась. — Я уже говорил ей, какая она. Компанию вон одна тянет сколько лет, решения принимает сложные, а теперь мир спасти пытается. — Герой, — захихикала блондинка, прикрывая губы ладонью. — Спасибо, что спасли меня. Я та-ак вам благодарна! В какой-то момент, когда он начал меня душить, я подумала, что это мой конец. А я ведь… так много ещё не видела. Может быть, вы хотите со мной? Будем путешествовать? — Не можем, — Селина поджала губы. — Америку никто не спасёт. Как только всё решим — обязательно. Но для начала нужно доставить тебя в целости и сохранности домой. Ты ведь не боишься, да? — Не буду, если ты пообещаешь, что всё будет хорошо.       Селина вздохнула. На секунду ей показалось, что она никак не сможет сдержать обещания: мало ли что случится. Но потом Анна вдруг посмотрела на неё так преданно, что выбора, кажется, не осталось. — Обещаю.       Исход задремала примерно через полтора часа после того, как самолёт оторвался от земли. Скрестив руки у груди, она вжималась спиной в одну из стенок. Тряхнуло.       Она нахмурилась, жмуря глаза, и слабо те приоткрыла, ожидая увидеть ребят рядом — спящего Мактавиша и Гоуста, что всегда начеку. Но вместо них её встретили только пустой самолёт и мерно мигающая лампочка у двери, ведущей к пилоту. — Опять, — почти вымученно пробормотала Селина, разминая плечи, когда развела руки в стороны и постаралась оглядеться. — Я же выпила таблетки.       И правда: таблетки от галлюцинаций, выписанные миссис Фишер, были приняты ранним утром вместе с едой. Они не исключали наличие кратковременных галлюцинаций, но кратковременных у Селины и не было. Обычно это были яркие кошмары вроде этого, проснуться в которых не получалось. Исход была уверена, что это сон, как тогда, давным-давно — когда они тоже пользовались именно этим самолётом.       Девушка поднялась: самолёт несильно покачивало, лампочка загорелась, переставая мигать. Селина прошла к двери пилота, вглядываясь в иллюминаторы. Непроглядная тьма и ветер, бьющий по корпусу: тревожно, промозгло, грязно.       Она ведь в крошку сотрётся, в порошок — от новых видений, от до одури неправильных мыслей и сомнений, что её же и съедят. Селина игнорирует бегущие по коже мурашки, когда чувствует чужое появление спиной и почти оборачивается. Прежде, чем её ухватывают за волосы, тянут, приставляют к шее нож. — Соскучилась? — басит Порча на ухо. От него пахнет смертью, морской водой, наркотиками. Кровью. Её погибелью. Преданностью собачьей, предательством, но не верой. — Моя милая, милая… Самая родная. Соскучилась ведь, правда? Я так скучал.       Селина чувствует, как чужие руки душат: она не может двинуться даже несмотря на то, что их с Астором силы всегда были равны. Телосложение у них было одинаковым, рост — тоже. У него разве что было едва больше мышечной массы, но даже это иногда не мешало перемахнуть его через себя на одной из тренировок. — Ну, что молчишь?       Селина не знает, что сказать. Порча не ощущается сном, он здесь, живой, держит её — его кожа пахнет человеком, он осязаем не как дух прошлого. Он з д е с ь. — Ты жив? — хрипит она, не находя в себе сил обернуться, и цепляется пальцами за чужие, стараясь убрать нож от собственного горла. — Я ведь убила тебя. — Я? — он переспрашивает, хрипло усмехаясь на ухо.       Селина чувствует, как сердце бешено бьется в груди, как кости в порошок стираются, как воздух становится гуще. Как будто бы он сдавливает ладонями её шею до хруста, как будто бы рёбра переламывает самым тяжёлым в мире молотком. Как будто бы желудок на части разрывает, как будто бы…       Она натурально задыхается. — Я жив, пока жива ты, — шёпот на ухо почти змеиный. — Мы ведь едины, помнишь? Я и ты.       Нож от шеи убирают, заменяя его одной рукой. Селина чувствует себя загнанной птицей. — Это неправда. Мы не одно целое, мы разные. Ты убийца. — Я? Нет, это ты убийца.       Золотая маска сверкает в свободной руке — Селина пытается вырваться, когда Астор прислоняет к её лицу родную маску и вдавливает, вынуждая надеть. У спины режет, давит — он входит в её тело подобно ножу, сливаясь воедино, позвонок к позвонку. Она делает несколько шагов вперёд, практически падая, а потом растирает кровь по собственным пальцам. — Да что за херня… — бормочет Исход, прежде чем поднимает голову.       Трупы, трупы, трупы — как тогда, на острове, когда у Саймона и Соупа шеи были перерезаны. Только теперь к ним добавилась ещё и Анна.       Селина раскрывает глаза резко и почти болезненно, стараясь подавить хриплый крик, но ничего не получается — Саймон подрывается практически сразу же, подхватывая её на руки. Золотая маска падает на пол с металлическим дребезгом, прокатываясь пару метров.       Исход дышит быстро-быстро, вжимаясь в чужую грудную клетку, и думает о том, что Гоуст, наверное, способен её спрятать от всех проблем в большом и злом мире — только жаль, что она девочка взрослая и старается решать всё самостоятельно. — Дыши, — басит он на ухо, кивая подорвавшемуся Мактавишу. — Тише, Анну не буди. Ей лишние беспокойства ни к чему.       Селина показывает рукой на маску. — Что за чертовщина здесь, блять, происходит, — шепчет она в каком-то болезненном приступе паники. — Я больше не могу его видеть. Можно я просто избавлюсь от этой чёртовой маски и больше никогда его не увижу?       Саймон кивает. — Мы оставим её на хранение у Ласвелл. Она понадобится.

***

      Солнце било в глаза. Они договорились о встрече в одной из заброшенных деревень за городом. Мактавиш, Исход, Гоуст, Поппи, капитан Прайс и Гас, и ещё несколько людей Осириса и Лос-Вакерос на случай, если вдруг что-то пойдёт не так. Как сказала Селина — пойти что-то не так может в любом случае. Маркос ведь тоже не простой и далеко не глупый — ему сдавать настолько важную информацию за одной только целью урвать себе девчонку вовсе не выгодно.       Но что тогда выгодно? Какую цель ещё он мог преследовать? — Не бойся, — бурчит Селина, когда ведёт Анну под руку, покидая машину. — Если что, спрячешься за меня.       Анна выглядела обеспокоенной. На личике с щеньячими глазами то и дело хмурились брови, поджимались пухловатые губы. Она не знала, куда её ведут, но доверяла Браво всецело: доверяла Мактавишу, что развлекал её шутками часть полёта, и доверяла Селине с её красивым шрамом. Но была в ней львиная доля беспокойства, тревожности и недовольства.       Машины стояли небольшой колонной. Исход осмотрелась: поначалу стало даже смешно от мысли о том, что она ищет возможные варианты укрытий. Если что-то пойдёт не так, можно будет спрятаться за парой машин или скрыться в полуразрушенных временем домах. — Здравствуй, Исход, — Маркос кивнул в знак приветствия, почти сразу же оценочно пробегаясь взглядом по Анне, которую девушка держала за руку. — Справилась, однако. Ну, как вы? Познакомились? — Познакомились, — Селина тяжело вздыхает, хмуря брови. — Анна у тебя, я, в свою очередь, жду информацию.       Маркос улыбается как-то нехорошо, подзывая девушку к себе рукой. Селина видит в Анне сомнение, но едва поглаживает её плечо и кивает в знак поддержки. Когда девушка, наконец, оказывается совсем рядом с Маркосом, тот её приобнимает, что-то шепча. — Маска, — напоминает Исход, всё больше поддаваясь нетерпению, и хмурит брови сильнее. Замечает же, как нервно Мактавиш сжимает винтовку в руках. — Видишь ли, Исход, — Маркос жмёт губы. — Я знать не знаю, кто там обладатель следующей маски. Точнее, не помню. Кто знает, может быть, вспомню, если ты сделаешь для меня кое-что ещё. — Урод, — бурчит Селина, цепляясь за руку поднимающего оружие Соупа в какой-то попытке остановить. — Ты уверен, что мы не можем решить всё иначе? Что ты хочешь ещё?       Маркос посмеивается, гадко так, наигранно, когда в машину усаживается наполовину, а потом машет рукой одному из своих людей. — Убей их. И её.       Когда дверь машины закрывается, Селина перестаёт жалеть о том, что заприметила укрытия. Но прежде чем спрятаться и укрыться от пуль, прежде чем что-то понять, Исход кричит чужое имя слишком уж отчётливо — кровь окрапляет асфальт, светлые волосы. Щенячьи глаза закрываются. Она даже понять ничего не успевает.       А потом выстрелы оглушают. Правда, будь людей равное количество, может быть, у Маркоса и правда получилось бы хотя бы что-то.       Селина толком не понимает, мертвы ли те, кто пытался их убить — ей абсолютно всё равно до тех самых пор, пока она не опускается перед Анной на колени. Её так сильно волновали чужие смерти — так сильно волновал огонёк в глазах девушки, который Исход так тщательно старалась сберечь за последние дни. Она соврала, когда сказала, что всё будет хорошо? Анна теперь была мертва — лежала на асфальте так же, как другие тела. Безжизненная, ещё теплая, но погасшая. Отвратительно. — Я опять… — Нет, — Райли качнул головой, обнимая её за плечи. — Не твоя вина. — Моя. Нужно было просчитать. По-другому. — Алехандро сказал, что Маркоса перехватили. Что будем делать? Она счёт времени потеряла и не может сказать толком, сколько прошло. — Оставьте его мне. Оставалось только закрыть Анне глаза.