Моя Остановочка

Становилось теплее, от чайников потянулись ниточки пара, которые грозились превратиться в клубы если никто не встанет и не снимет чай с печки. Шурик, заметив это дело, выдал всем по чашке и полез за коробочкой с рассыпным чаем, одновременно убеждая Реника, что конфетами нужно делиться, даже если человек подарил тебе хуй. "Хуй же лучше чем нихуя?" — с этим Саша был согласен и перестал охранять коробку от Лехи с Андреем. — Ну власть рождает паразитов, а анархист это когда ты против власти — доносилось с лавочки трижды переваренное чужое мнение, от человека не признающего авторитетов — Плевать на власть, мы как конюхи и проститутки, при любой власти делаем то же самое. Я вот напрямую против паразитов, значит я — анаглист! — летело ему в ответ через всю остановку, от человека признающего авторитет и прямо сейчас с этой фигурой спорящего — Да сам ты конюх-проститутка — продолжал дискуссию Миша, активно жестикулируя и напрочь забыв о присутствии поблизости дамы и Шурика с горячим чайником — Вы задолбали, либо орите ближе друг к другу, или подставляйте руки — ненавязчиво напомнил о себе Шурик. Он уже засыпал в каждую посудину немного заварки и пробирался от человека к человеку со своим чайником, с пачкой баранок и разливал кипяток в кружки, предлагая брать из пакета. Подозвать всех к себе он не мог, это означало бы, что кое-кто ломанется и сшибет его вместе с чайником, все разольет, пизданется в конфеты или с разгона въебется в раскаленную печь. Если бы рук было больше чем две, сок не пришлось бы зажимать подбородком, а если бы извилин больше чем одна и лени меньше чем есть, то он взял бы его после того, как закончит с чаем. Когда Шура оказался возле Миши, то едва не разлил с трудом нагретую воду и чуть не обжегся, удерживая и равновесие и чайник подальше от конечностей осьминогоподобного товарища. Мишины руки как всегда находились в вечном непредсказуемом движении и рисковали быть ошпаренными больше всех. Сахар, лежащий на лавке той самой перевёрнутой остановки, располагался достаточно высоко и далеко, поэтому Шурик решил не прыгать за ним, а извлечь пользу из длинных рук Михи, заодно устранив его как препятствие, и попросил достать мешок с песком. — А давайте, в следующий раз на кладбище соберёмся — предложил Димон. Он обжег руки и с досадой поставил кружку на пол, думая как не ошпарить палец когда будет размешивать им сахар и страдая от отсутствия по близости поминального столика. — Туда не советую, Шурик в прошлом году березу с кладбища спилил на банные веники, а баню кстати тоже спилил — на крышу этой халабуды, в итоге что? Не бани, ни крыши, ни берёзы, ни на кладбище сходить — поведал грустную историю Андрей Алла уже и забыла зачем они все здесь собрались, как Миша махом допил чай и схватил Шурика за ногу, когда тот, организовав всем чаепитие, спрятал за щекой конфету и собрался отдохнуть на свое законное место — Шур, подожди, вот щас мы первые расскажем и полезешь к себе, — Миха стукнул по кружке привлекая внимание, видимо когда-то поглядел этот жест за столом — Короче правила такие: пока рассказывают, ниче не спрашиваем, не перебиваем, не ржём, вобщем не портим атмосферу. Все подъёбы, возникающие в процессе, можно записывать сюда — он помахал тетрадкой Андрея над головой, глядя ему в глаза, и обращаясь преимущественно к этому любителю всяких хохм. Тот, забирая тетрадь, согласно закивал и демонстративно приготовил карандаш. — Про солдата давай, да? — Шура сел возле Леши, двигаясь поближе, чтоб Миша уместился между ним и Андреем — Пришёл домой солдат ... — начал Миха, щёлкнув фонариком снизу лица, что с его оскалом и без спецэффектов выглядело инфернально — С похода, девятсот второго года из Китая — вспомнил Шурик ни то бабкины, ни то андреевы частушки — Да Отечественной же? — не понял Миша, — вобщем неважно, короче жена радуется, ей же месяц как на него похоронку прислали, а тут получается ошибка. Только солнце встает, он засобирался куда-то и вернулся только следующей ночью. И так каждый день — в ночь приходит, утром сбегает. Но остальном как раньше — воды натаскает, хлеба, картошки, всего принесёт, иногда и с гостинцами какими приходит. Но ложку себе просит деревянную, а не серебряную. Ну баба начала замечать, ночью ложится с ним голова чистая, а утром встанет, там колтуны, грязь, как будто месяц не мыла. Ест она вроде больше и лучше чем без мужа, и дел всяких по дому меньше, а все худее и худее. Пришла к ней соседка, спросить, не заболела ли, ну та ей и про мужа рассказала. А соседка говорит... — Миша ткнул Шурика, чтоб тот сказал — По утрам говоришь уходит? Так это же черт к тебе ходит, годы твои съедает. Вот уснула ты чистая, а проснулась с паклей на голове, считай месяц жизни твоей сожрал. — Ну жена говорит, мол да что ты наговариваешь, стал бы черт мне помогать и подарки дарить? А соседка зашла к ней в дом, брызнула святой водой на хлеб, а он стал коровьей лепешкой, брызнула на полные ведра с водой, а они раз и пустые стоят, брызнула на картошку, а вместо неё одна земля комьями из мешка сыпется. Жена расстроилась, все равно не верит, а соседка говорит... — в этот раз Шурик не зевал и сразу продолжил — Ты ложку серебряную будто ненарочно урони под стол, и посмотри чьи ноги в ней отражаются — Ну баба так и сделала, смотрит она в эту ложку, а в ней, — Миха затаил дыхание и переглянулся с Шуриком — КОПЫТА-А-А — заорали они одновременно как ненормальные, вместе с тем издала протяжный звон еще и гитара, которую перепуганый Реник выпустил из рук — Миш, меня чуть инфаркт не хватил, ты че так орёшь? — рассмеялся Андрей, который знал концовку, но все равно оказался не готов к такой силе звука — Погоди, это ещё не все, — заинтриговал Миша, — и тут черт как заревет А-А-А ДОГАДА-А-А-АЛАСЬ, — тут пересрали даже Шурик с Лехой, которые не ожидали такой подставы, а Ренегат уже мысленно прощался с последней нервной клеткой и прижимал к себе гитару, которая второго удара не выдержала бы. Алла удивлялась с детсадовского формата, но тоже схватилась за сердце особенно во второй раз. Димон со своей тормозной реакцией на события успел только поугарать с лиц всех остальных, кто реагировал быстрее и ярче. — Мне рассказал это один старый человек, — нагнал таинственности Миха — Эту быличку рассказывала нам бабушка в пять лет, — пояснил Леха, вызвав общий хохот — Ну сам то че расскажешь? — обиделся Миша, за то, что мелкий не дал понтануться на пустом месте — Думаю, про поезд, которую я тебе показывал — поймав небрежно подброшенный фонарик, ответил Леша — Про какой поезд? Который пока идёт убивает тех кто перестаёт делать то, что делал, когда садился? — будто не понимая, издевался старший — Стой, я про поезд не слышал, — Шурик хотел было зажать Михе рот ладошкой, но вдруг осекся и спрятал руку, умоляюще глядя, мол "есть у тебя совесть, не спойлери ближнему своему" Миша его взгляд понимать не хотел, поэтому решил вкратце посветить Шурика в рассказ. Конечно же сделано это было из мести Лехе, за то что он не смолчал про бабушкину быличку. — Ну типа мужик умер потому что сиги закончились, девка сожрала всю еду и принялась за соседскую, проводник стаканы считал сто раз, а потом журналисты прижали машиниста и все, стоп-кран. — злорадно тараторил старший — Миша, ты сука — мрачно сказал Леха, отводя от него свой убийственный взгляд как у монгола во время набега. Он видимо считал эту историю с поездом своей главной творческой удачей — Я знаю — невинно пожал плечами и улыбнулся Миха — Не забывай это, ладно, да? — перебил закипающий Лёша, спешно вспоминая, что можно ещё рассказать — Слушай, вот... Ночь вроде, а все равно как-то светло — неловно начал Миша, уже осознав, что погорячился с пересказом — Я вот думаю... Есть, знаешь, какие-нибуть коробки чтоб окна заклеить, они ещё и от косого дождя нормально. "Какие нахуй коробки?" — Аллу пробрало на нервный смех из-за мастерского соскока с темы. Шурик с Андреем напряглись. Оба знали, что если это не прекратить, то дело придёт к серьезной ссоре и рассчитывать на мудрость Миши как старшего и уступчивость Лехи будет бесполезно. Это не рядовой спор, где можно все рассудить или прикрикнуть и потребовать отложить выяснения отношений. Считать Леху дипломатичным и спокойным можно было только относительно Миши. По сравнению со всеми остальными младший был очень характерный — то в доску свой, шутит и смеется, не замечая подкола в свою сторону, то превращается в пародию на трикстера и грубит на ровном месте, становясь опасно серьезным. Он как и Миша привык стоять на своём, но старшему обычно шёл навстречу почти в любых вопросах, если только тот не наглел и не начинал неосознанно его задвигать. Шурик потерял надежду ментально достучаться до Миши, поэтому пытался телепатически воззвать к Леше. Андрей же прекрасно знал Миху и не верил что этот безобидный тон и смена темы искренняя, тот конечно имел привычку отвлекаться, но не до такой степени. Явно пытается всем доказать, что не он здесь главный психун и провоцирует мирного Лешу, притворяясь будто сам хочет сгладить углы. К ссорам в темноте Князь относился ужасно, потому что непонятно куда ползти чтобы встать между оппонентами. Не придумав ничего лучше, он просто решил обнять Мишу с руками к туловищу, чтоб тот преднамеренно не сдетанировал на любой ответ младшего, а краем глаза ответственным за виденье в потемках заметил, что Шурик с Лехой сделал то же самое. — Можно коробку сразу на голову одеть и от дождя, и от света и чтоб не пиздел много — Взорвался младший от того что ему сперва обломали, историю да еще и своей пустой болтавней и лапанием не дают подготовить новую. — Гандон надо было одеть 16 лет назад, блять — Миха, чей план-капкан сработал, грубо попытался перелезть через Шурика восстанавливать справедливость — Да завали, я вспомнил! — крикнул Леха, причём так неожидано, что Миша аж перестал вырываться из рук Андрея. — Все-все, слушаем, — успокаивал Шурик, помогая Андрею вернуть молчаливо-гневного Мишу на место — Вобщем был в игорном доме один страшный мот и транжира, законченый игрок и экстремал по финансовым делам. Денег в наследство досталось ему немеренно, он их собственно там и просаживал. Все проиграл, доигрался до того, что поставить было нечего. Сидит он, значит, последние штаны проигрывает... — Только не говори что он снял штаны и жопу поставил — выпалил Миша чисто чтобы проверить, отошел мелкий или ещё не совсем и можно будет ему законно навалять. Леху это совсем не сбило, он почему-то вёл себя как шаолинский монах и проигнорировав комментарий продолжил. *** Чувствует, что дело совсем дрянь, еще немного и голый на улицу пойдет, как вдруг видит перед собой призрака. Светлого такого, даже прозрачного, который стал ему подсказывать. После выигрыша спрашивает Игрок у духа, зачем тот ему помог, а он задумался погруснел и поведал ему свою историю. Рассказал призрак, как сам он однажды так проигрался, что отец, важный человек в городе, на порог не пустил. Сказал: "возвращайся туда, где ты мои деньги оставил" Бедняга залезал в страшные долги и надеялся отыграться, но чёрная полоса преследовала его. Он заложил все что мог, и в долг больше никто не давал. Кредиторы, с коими он так и не рассчитался, нашли и убили его прямо за столом. Игроку, который с дрожью слушал о его жизни будто о своей, стало жалко несчастного призрака. Горько и больно было слышать как обошлись с духом и знать, что тот навсегда заперт в этих стенах, и никак не сможет выбраться из игорного дома, потому что привязан к месту своей ужасной кончины. Игрок рад был стать духу другом. Он заходил иногда просто поболтать, а иногда поиздеваться над товарищами или просто выиграть денег себе на жизнь. Призрак же рассказывал о завсегдатаях, которые его не видели, помогал Игроку оставлять азартных богачей ни с чем, и сам был счастлив тем, что его навещают. Как-то заметил Игрок у одного господина из зала прекрасную спутницу — акробатка или коломбина стройная и красивая, легкая как птичка. Костюм её пестрый и блестящий сидел на точеной фигуре так, как не могло бы самое изящное платье на здешних барышнях. Красавицу не тревожило, кто выиграет, а кто останется без штанов, она была мила и приветлива со всеми, и смех ее беззаботный и счастливый плавил сердце. Игрок был очарован. Он предложил джентельмену, при ком она была, сыграть на Коломбину, и даже решился поставить на кон все, что они с духом выиграли. Господин посмотрел на Игрока сурово, покрутил длинный ус между пальцами и сказал, что не может принять такую ставку. Подойдет только его, Игрока, собственная жизнь. Коломбина — не лошадь, не служанка и ставить против неё вещи, хоть и целое состояние несправедливо. "Твой противник не шулер, и вдвоем мы непременно выиграем" — уверял Дух, испугавшегося высокой ставки Игрока. И вот он согласился. Джентельмен обратился к девушке, и спросил, что она думает на счет того, что на неё собрались играть. Спутница искренне рассмеялась и сказала, что совсем не против, только пусть в колоде вместо джокеров будут две карты — черная и красная с ее изображением, которые она ловко достала из своего яркого корсета. Игра шла весь вечер и пол ночи, дух исправно помогал Игроку и они как всегда победили. Когда осталось у каждого по одной карте, Игрок ликовал! Он положил на стол Черную Коломбину, которая была сильнейшим козырем, а Джентельмен с непроницаемым выражением лица бросил Пикового Короля. Игрок уже предвкушал как заберёт свою красавицу, которая невозмутимо сидела с ними за столом всю игру, будто ей все равно кому она достанется. Но вдруг джентльмен улыбнулся спутнице. Та как заведенная игрушка подскочила со своего места, сделала сальто в воздухе, опустилась на пол с такой лёгкостью, будто весила не больше карты. Она с эфтой силой ударила по столу, так что все карты оказались в воздухе. Из той, которой сделал последний ход Игрок, выскочил Арлекин. Он лихо перемахнул через стол, но сразу был схвачен хозяином. "Жизнь — игра, у тебя нет масти!" — пророкотал Джентельмен и щелчком пальцев вернул ошарашенной даме её пику, которая будто бы случайно выпала из карты вместе с Шутом зацепившись за его цветастый костюм. Коломбина рассхохоталась дьявольским смехом и скрылась утянув с собой кавалера, предназначенного ей по праву. Джентельмен ударил по столу и Красная Коломбина, лежавшая в куче битых, распалась на Червовую Даму, крепко державшую сердце — свою червовую масть, и второго Арлекина. Он тут же поклонился хозяину и убежал вслед за двойником и их общей Коломбиной. Утро для нее начнется с двух мужчин, одних и тех же из века в век, какому бы сопляку господин не проиграл её в очередной раз. " Победа за мной" — сказал Джентельмен указывая на стол. Там, вместо Черной Коломбины лежала Пиковая Дама, покинутая дерзким Шутом, и покрывший ее Пиковый Король. Бедный Игрок не понимал как его победа обернулась поражением и приговором, от шока он не мог ничего возразить и в отчаянии смотрел на стол. А Дух неожиданно обратился к Джентельмену: "Отец, я дал тебе выиграть, убей же его, мне так скучно и тоскливо одному в этом Доме! Пусть хотя бы его призрак останется со мной!" — умолял подлый отчаянный покойник. Господин, он же отец того, чья гнилая душа умерла еще при жизни и продолжала разлагаться от злобы и одиночества, а сейчас стремилась утянуть с собой еще одну, строго сказал, что не оставит Духу свой выигрыш. Он уверил сумасшедшего сына, что убьёт Игрока не в стенах заведения, чтоб не заключать его душу в вечную тюрьму с таким предателем и эгоистом, что строил из себя бескорыстного помощника и друга. На улице Игрок, потерявший в этот раз действительно все, готовился принять смерть. Но Джентельмен отчего то медлил. За пределами Дома он будто растерял свою дьявольскую силу и как обычный барин раздавал указания своей прислуге, что суетилась вокруг него и его кареты. — Что привело тебя играть на самое дорогое? — спросил господин, напоминая Игроку, что жизнь больше ему не принадлежит. Тот бледный как смерть, мялся не находя ответа. Любил ли он Коломбину? Надеялся ли влюбить, впечатлив её риском? Верил ли что победит? — Судьба — вымолвил смертник, передумав, кажется, все мысли на свете — Плохая, стало быть, судьба у тебя. А чьей бы ты желал? Игрок снова задумался, оттягивая момент казни. Здесь какой-то подвох. Хотел он, положим, быть с Коломбиной, выходит, что желает судьбы Шута? Но сколько же Арлекин томился с ненавистной дамой, прижатый колодой со всех сторон или измятый тугим корсетом? А может судьбы богача или семьянина? Да нет, же. Все, что можно нажить, он непременно проиграет, будь то деньги или жена. Друзей же использует, чтобы брать в долг и опускаясь все ниже в глазах каждого, кто ему верил, идти играть. Страсть к риску, который живет в нем, отнимет все, чего бы он не пожелал. Единственные мгновения, когда Игрок чувствовал себя счастливым, это когда госпожа Удача, чье воплощение привиделось ему в Коломбине, улыбалась ему и выбирала своим любимцем. А с помощью призрака игра потеряла свой смысл. Он больше не трепетал перед ходом и с каждой нечестной победой все меньше жаждал играть и все больше хотел попросить прощенья у карт и у Фортуны, что сама не раз его предавала, ускользая в самый опасный момент. — Я бы желал судьбы того, кто жив, здоров, честно трудится и никогда не берет в руки карт — Могу устроить — удовлетворенно ответил джентельмен и приказал слуге запрячь Игрока. Стоя в упряжке с лошадьми, он не верил своему счастью. Не убили и видимо в ближайшее время не собираются. Но мучил Игрока один вопрос. — Куда мы, господин? — робко спросил он, рассчитывая хоть на ближайший двор, хоть на чужую страну — Домой, в ад. *** — Какой дурак! Прикинь, понять, что делает тебя счастливым и просить лишить этого, ну идиотизм! Зачем такая жизнь, а? Он же мог какую хочешь судьбу выбрать. — высказался Миша, уже забывший о размолвке, как только младший положил фонарик. — Может быть это какой-то урок, он ведь оскорбил и карты, и даму и противника? Господин же не золотая рыбка, он не три желания исполнять пришёл — мирно возразил Андрей, — хотя, кто знает, может и рыбка тебя убьет, если ей кто-нибуть такое загадает — поразмыслил он вслух Лёша снял одеяло, что служило стеной там где не было профлиста, впуская свет от ночного города и открывая вид на реку. Отстраненно слушал, что говорят и никому не отвечал, укутываясь с головой. Он подумал, что если компания слышала что-то в правду интересное, они обычно перекрикивали друг друга, спорили, хотя может, буть вокруг светлее, все были бы намного разговорчивее. — Классная история, на Пиковую Даму похоже — похвалил Шура. А Леха окончательно расстроился, потому что если история не напугала даже Шурика, то она не может считаться страшной. Более того, если Шура один из первых тебя хвалит, то это чистой воды жалостливая поддержка и вышло у тебя — дрянь. Зато Алле, кажется, правда понравилось, она не стала унижать Леху неискренним восхищением, но смотрела уже другими глазами, нежели там снаружи, после философской речи о ситуации в стране и ненадобности фундамента. Честно, цели никого напугать и не было, так, только, светануть глубиной. Если бы она была, Леха бы просто рассказывал все в пол голоса и подговорил Шурика одновременно крикнуть в конце — этот приём как видно действовал безотказно, каждый раз как в первый и даже если история про гробик на колёсиках. Димон отчего-то был заинтересован и неожидано внимателен и даже шёпотом уточнял у Андрея, что такое коломбина. Ренегат, наоборот волновался и видимо не очень вникал, потому что по очереди он был следующий. Рассказчик из него неважный, все это понимали и единственный способ удержать внимание это взять гитару и ещё кого-нибуть, что он и сделал — Ну колдуй давай — разрешил Лёша, протягивая из под одеяла фонарик Реник колдовал основательно. Темнота его не сковала, скорее дала возможность отвлечься от количества слушателей, а смотреть на пальцы ему давно не требовалось. Саша кинул фонарик Диме и уселся так, чтоб какой-никакой свет падал на гриф. Настроившись на слух, Ренегат проверил все струны. Потом раскрутил шестую на тон вниз, дёрнул её вместе с четвертой и прошипел что-то Димону. Тот живо подобрался со своей пёсьей подстилки, как он звал ворох вещей, что покоились под ним за неимением шкафа, и уставился на Сашу в ожидании сигнала. Реник поставил руку, дал тон, рассыпав от него восходящее арпеджио, разбавленное хроматизмами, и кивнул. Дима моментально вступил, создавая фон для Сашиного назально резанирующего пронзительного баритона, что уже в сегодня стукнувшие шестнадцать лет сам по себе звучал густо и тревожно. Леха уважал, если вокалисты сходу могут достроить терцию, но чтоб чуваки вот так без подготовки двигались в тритон — этих ребят стоило записать в уникумы. Показав свой коронный фокус, Реник снова кивнул Диме, чтоб тот заканчивал с выебонами и с облегчением выровнялся в октаву, а потом в чистую квинту. Саша перебирал пару аккордов и гудел, то монотонно, то чуть спускаясь режуще неустойчиво. По-дворовому обрывал фразы на той же громкости, без игры с динамикой как у Миши. Некоторые строчки повторялись Димой с шелестящим перебивающим отставанием и от этого звучали еще тяжелее. Ни кровавой резни, ни мистичной красоты, только жестокий дух балканского фольклора, пугающий реальностью, бытовой и осязаемый по своей сути. Какая неподдельная мстительная злоба и человеческая ненависть витала и в сопровождении и в самих словах: Кто своих родных бросает Кто любимых оставляет Порчу на себя наводит Кару небо им находит Будут как жуки копаться И как змеи пресмыкаться Ветер свищет, прах разносит Да под ноги людям бросит Муравей, он мал и волен Не боится своей доли Хоть ни с чем один остался От своих не отказался Даром крест тобою ношен Богом ты навеки брошен От него не жди подмогу Только в ад тебе дорогу Ощущение чего-то неуютного и скребущего поселилось в каждом, хоть Саша и не заглядывал никому в глаза, с чувством произнося проклятия, хоть никто никого пока и не предавал. Он закончил свою жуткую песню тем же пассажем, что и начинал, но в обратном порядке, приходя в тонику и подавая знак Диме, чтоб тот оглушительно хлопнул или ударил чем-нибуть о пол для эффекности — уж больно понравился Мишин приём в конце, что захотелось сделать в своей манере. Ну или для того, чтобы Шурик провключился, а то ещё немного и он в трансе свалится с верхотуры. — Я не предатель, и не боюсь, а эти вон вообще атеисты, так что Шурика своими цыганскими заговорами пугай, пока не уснул — заявил Андрей. Так нагло отрицать произведённый эффект мог только он, поэтому Реник нисколько не удивился, наслаждаясь лицами остальных. — Я не атеист, — возразил Леха — ты подумай, это же не про каких-то изменников и подлецов, тут про самоубийц, они всех сразу бросили и уже не успеют покаяться и что-исправить, поэтому в ад — Леха ещё не читал Данте, но знал в каком кругу место предателям и в христианской философии разобрался получше некоторых. Он раньше всех усвоил, что пока жив, волен выбирать сторону, можно все что угодно, и никакие силы от тебя не отвернуться пока способен твой дух на покаяние. Его привлекла сама чужая энергия, исходившая от Саши и впечатлили багамские завывания Димона. Сразу видя как это все можно сделать собственным голосом, он больше внимал тексту, ибо к чему угодно мог вытянуть из пространства мелодию. — А самоубийство по твоему не предательство? Слабый поступок слабого человека и только — спорить с Андреем было бесполезно, Леша считал себя более терпеливым, но офигевал как Миха до сих пор не разу не всек лучшему другу за вброс подобных провокационных тезисов. — Да, это самое, по музыке на самом деле стилёво, — следующим отмер Миша — только барабанов бы сюда, чтоб какой-то ритм был, да? Вот так например, — Он простучал по полу, изобразив нечто рваное, но махнул рукой, мол блюз какой-то, позже нормально подумаем. Сашу это очень воодушевило, все таки Миша, несмотря на провал в теории, считался авторитетом и бесспорным талантом. Реник и без него заметил чрезмерное увлечение ферматами, но миндальная связь с Димой спасала даже в темноте. Не зря в два рыла свинговали Баха.