Моя Остановочка

Печка остывала довольно быстро, а с ней теряли тепло и воздух и все кто им дышал. Шурик в гамаке совсем съежился и  нахохлился. Ему пришлось спуститься со своего любимого, но хорошо продуваемого места и сесть со всеми, залезая под одеяло к Лехе, который был только рад, и приглашающе поднял уголок, как только Шура вывалился из своих паучих сетей. Миша от одеял отказался, он как гусеница завернулся в палас и подкатился поближе на свет фонарика, игнорируя возмущения Димы, у которого эта бабочка в детство впавшая выдернула ковёр из под жопы Нагнаная в атмосферу жуть от этих передвижений сразу рассеялась и ребята перекинулись еще парой фраз. Кто-то похвалил Реника, отметив, что не такой уж он занудный технарь, и играет и поёт вполне душевно. Саша поднял фонарик и передал его Алле, которая ждала своей очереди и сидела как на иголках. — Только это, — обратился Миша по свойски хватая девушку за руку, — Давай не про камень с Литейного, и не про чекистов, а то мы уже слышали — Блин, а чего сразу не сказали, тогда пропускаю — расстроилась девушка — Погодь, какой пропускаю, да это же не запрещено, главное же не сама история, а как её расскажешь! Шурик вон после пяти пересказов про "Всадника без головы" может не осветляться, внатуре седой стал. Вобщем че угодно послушаем, главно с душой. — Да ну уж, че по пять раз... Стой, я ещё песню могу, но она больше грустная чем страшная — Умеешь или тебе подыграть? — оживился Миша, надеясь что там не попса — Умею, давай — принимать инструмент из рук доверяющего ей Миши было куда спокойней, чем от Реника, который как ястреб следил за её пальцами с момента, как у Аллы оказалась его бандура. Казалось, он даже придурочному Андрею доверял сильнее, чем аккуратной девушке Она удобно взяла гитару, прошлась ногтями по струнам, пробуя поставить аккорд. Миша попросил не церемониться, ибо Реник все уши прожужжал, как задолбался кипятить струны и завтра клянется поставить новые. Алла заиграла с треском будто прогоняя всю неуверенность, неловко переставляя третий палец с Аm на С. Правая рука ее двигалась на удивление живее и более умело чем левая— прекрасная атака сказал бы Мишин учитель, для девочки вообще превосходная и ритм держала нормально. Это сложно было сравнить с виртуозной игрой Саши, но звучало звонко и уверенно. А голос, хоть и не ничем не выделялся, был хорошо слышен, Миха еще приятно удивился, что лажи в плане попадания в ноты было даже меньше чем у Князева. Иду ко дну, но больше всех хотел бы вынырнуть Да ноги связаны и руки тоже, вот беда И новый вдох, вода так жжёт и разрывает грудь Киоко, я с тобой простился навсегда Порежет кожу на хвосте винтами корабля И ранит спину острый ряд зубов больших акул Я стал дельфином и живу чтобы найти тебя Ты так ждала меня, что я не утонул И подплываю каждый день все ближе к берегам Словно синоби проскользну я между кораблей Там на спине и на хвосте уж затянулся шрам И только сердце бьётся громче и быстрей Я так хочу тебя увидеть милый Ирука Вот только слишком тяжела могильная плита Но даже в море свои слезы вытри насухо Держись подальше от акул и от винта Последний куплет она спела октавой выше почти свистом — как бы за девушку, и получилось в отличие от Андрея совсем не комично. Шурик не фанател по Башлачеву, а до смешариков ему было ещё лет десять туманного скучного бытия, но услышав "от винта" он интуитивно понял что это конец. Леха незаметно пополнял закрома, зацепившись за последние строки. Стихи хоть и неловкие, будто написанные ею самой, но все же стихи, которые по форме легко переделать и подогнать подо что-то более душевное чем пентатоника. Часто вдохновляют не шедевры, а какая нибуть ересь, с привлекательными кусочками, после которой думаешь мол стану композитором, положу на музыку. Умным мыслям не нужны усилители вроде рифмы и душевной мелодии, которая сама по себе вызывает трепет, а подобным сочинениям без талантливого сопровождения жизни нет. Дима, вспомнив, что на его прибалдевшей роже нет субтитров, решил выразить аплодисментами свое одобрение, за то что гитара цела и ни одной байки про НКВД не было озвучено. Его с готовностью поддержали Андрей с Мишей, которых больше впечатлило, что девушка умеет на гитаре, да не сопливым переборчиком, а со всех сил, уверенным ровным боем, как надо. Князев на всякий случай как мог посылал мысленные сигналы, чтобы друг не подумал наезжать на девочку за романтику, а тот видимо и не собирался. Миха вообще тепло отнёсся к Алле, даже стеснялся и дурачился гораздо меньше, чем обычно при девчонках. — Интересный сюжет — выдавил из себя Леша, растерявший часть красноречия, но нашедший кое-что ощущавшееся легким и розовым, и решил не отмалчиваться после инициативы Димона и поддержки остальных — У меня тоже японская, про парня, что погиб в пожаре, который сам же и устроил. — закрыл неловкую паузу Андрей. Он пролистал свою тетрадку до разворота с какой-то красно-черной расчлененкой и бросил её перед собой, — хотел проверить спасёт ли его кто нибуть. Его не спасли, попадает, этот чувак в ад. Ну там с него, значит, сняли кожу и заставили шить из нее два плаща. А потом выдали обувь, ну чтоб спрятать копыта, он же теперь черт. И отправили на землю спасать путников от дождя своими хм.. сомнительными предметами гардероба. Князь не спрашивая Реника, схватил гитару, перекатив ногой фонарик поближе и сменил ухмылку на более сосредоточенное выражение. Шурик сдался ещё на первом предложении, он отчего то припомнил слово "шизогония" с уроков биологии и решил, что оно как нельзя лучше описывает происходящие в этой башке процессы. Миша пообещал себе вернуться к такому интересному бреду, когда они останутся с Андреем наедине, а пока надеялся на более понятный стих. Князев почему-то начал выбивать из гитары припев Мамбы с пластинки с надписью "Мисора Хибари" Реник вопросительно глянул на Мишу и потянулся к выключателю фонарика, за что получил по руке от Лёхи. Князь тем временем запел свои волшебные строки на один и тот же мотив. Их кстати стоило высечь на камне, который можно выманить из почек этим шедевром. Если бы не разные слова, можно было подумать что у придурка сели батарейки: Желтолицый Алука Два плаща в кривых руках Кровь зелёная бежит В сапоги его с копыт В дождь услышали мы плачь Красный или синий плащ Заставлял он выбирать Как мы будем умирать Если красный, то сгорим Кожа слезет вместе с ним Синий плащ не даст вздохнуть И его не расстегнуть Мой товарищ говорил: "Ноги сильно промочил Алука, нам помоги Дай черные сапоги" Шаг как нож или кинжал Кровь его с моей мешал Каждый взял один сапог Живы оба, да без ног Не вернулись мы домой Тяжело с одной ногой Говорю ему — "Нет сил! Варежки бы попросил!" — А потом их кровь смешалась с призраком и они тоже стали кошмарить народ? — угорая с последнего куплета спросил Миша. — Да тут не важно, это не самое страшное — интригующе отвечал Андрей, ожидая дальнейшего обсуждения, в целом одобряя идею кровного братания с привидением — И о чем твой шедевр? Должна быть какая-то пугающая мораль, потому что история скажем так не страшная, даже детская и в конце никто не умер — выдал неожиданно поверхностный анализ Ренегат — А ты представь, что идёшь с товарищем и тут к тебе такое гоповатое приведение, обоссышься сто пудов, но дождь тебя прикроет — ответил Андрей, переглядываясь с Мишей, вот мол смотри с кем приходится дискутировать — Но если я скажу, допустим, цвет которого у него нет или вообще откажусь? — неунимался с псевдологическим подходом Реник — Гениально, Саш, никто бы и не додумался отказываться! Прекрасно! Чугун из которого у тебя башка пошёл бы на пуговицы — не выдержал Леха, которого убивал Сашин порыв придираться с нихуя и самогон Димона, который они с ним в два жала пили пол ночи и останавливаться не собирались — Сам как думаешь какая мораль? — сдался Андрей, уже не рассчитывая ни на мозги, ни на проницательность — Ну что, не стесняйтесь и просите, все дадут — подала голос Алла, чей чуть менее поверхностный вывод и читательский опыт в виде Мастера и Маргариты порадовал Андрея, который уже начинал чувствовать себя злобной училкой литературы, пытающей каких-то дебилов, не читавших ничего по причине неумения читать — Ну да, если и то хуйня и это хуйня надо свою хуйню предлагать, красный блин или синий, сапоги гони, все правильно, — поддержал Миша, как представитель оригинального подхода и нестандартных решений, которого в жизни больше всего раздражало наличие рамок и всяческих дилем —Да херня в том, что найдется такой друг. Ты его из какой бы задницы не вытащил, а он только вылез и уже знает как лучше надо было — решил выдать истину Леха — Вот-вот вместо благодарности — даже Шурик зашевелился под одеялом — А почему он их отпустил, мог бы и как нибуть сапогами убить? — поинтересовался недалеко ушедший от Реника Дима — Зачем ему их убить? Тут понимаешь, спецзадание из ада. Красный плащ сделан из красной обожженной кожи, а синий из синюшной от удушья, выбираешь любой и отдаешь свою кожу. А приведению какая польза? Опять у него в руках те же два плаща! Ещё и не спас никого. — принялся растолковывать Князь, — А сапоги до этого не выбирали. Они же не из человечьей кожи, просто жесткие, за сотни лет не износились и натерли его несчастные копыта, что аж до слез. Но товарищ пригляделся и избавил его от них. — А он сам что ли не мог снять и выкинуть и плащи и сапоги — снова активизировался Реник — В адских реалиях так дела не делаются. Это тебе не листовки в мусорку сложить. А так, забрали у него сапоги, и теперь призраки будут видеть что у него копыта, а это значит, что он свой. Возьмут у него плащи в дождь, там, на том свете, знаешь ли, в чем умер в том и все посмертие кукуешь. Никто так просто от плаща не откажется, они хоть и плотоядные, но для бесплотных духов то безопасны — Зачем призракам брать у какого-то вареного кентавра плащ? Чего им модничать, и дождь и снег сквозь них пролетают? — Ну будучи мертвецом было бы радостно почувствовать съемной кожей как капли дождя стучат по спине — А почему Дима не участвует? — обратилась Алла к Шурику, который прижавшись к Лехе почти скрылся под одеялом — Понимаешь, Дима думает, что нужно быть честными — Лёша ласково улыбнулся, заглядывая Алле в глаза, — что мы здесь очевидцы всей той хуеверти, которую несём и говорим чистую, правду. А сам, уебок, в крысу пронес топливо. — не теряя пьяно-доброжелательного тона продолжил он — У него что ни история, то дорога в морг без заезда в реанимацию, он их все время травит, заебал. А сегодня вот в честь праздника мы не выясняем из чего этот элексир — Леха тряхнул почти опустевшую бутыль со спиртным, — не слушаем откуда этот Димануил уебался на стекло с арматурой, чем он хуйнул в костёр, и не смотрим какие шрамы от этого остались. — спокойно ответил Леха, чьи способности к ведению непринужденной беседы начали расти. Всё, честно говоря, пошло по пизде ещё в тот момент когда Шура притащил какую-то бабу, которая вторглась на их заповедную территорию, что они специально организовали вдали от чужих глаз. При чуть более близком знакомстве она оказалась получше, чем сначала думалось, да и раздражала вобщем-то не она, а необходимость вести себя иначе. Присутствие дамы накладывало некоторые обязательства: Андрею запрещено было травить матерные анекдоты и орать частушки как народные, так и собственного сочинения, с чем он без скрипа справился. Мише нельзя было сраться и пиздиться с мелким, а также доебываться до девушки и окружающих со своим панк-роком и вообще прикасаться к магнитофону. В свою очередь Шурик поклялся не клеить единственную даму и не сужать её круг общения до одного себя. С Димы было почти не выполнимое — не укуриваться до галлюнов и не рассказывать, где он терял пальцы на ногах, а с Лехи — просто не пугать внешним видом и сучьими манерами. И в довершении всего Реник, на правах именинника, потребовал меньше мата и сухой закон, чем чуть окончательно не сорвал посиделку.  Это кромешное обломство было конечно вызовом, но в душе всем хотелось узнать. Еще можем мы как дети хорошо провести время всем вместе без алкашки и похабщины, или нас кроме желания отдохнуть и съебаться из дома уже ничего не связывает? День рождения ботана всея Кушкека как и планировалось, прошёл скучно. Шурик, еле привыкший к Князю, утух из-за компании Димы с Сашей. По обыкновению спокойный Дима наоборот исполнял — пронес запрещенку еще и пришел слегка датый, хоть и не укуренный как и договарились. Миша если бы потрудился, мог бы зажечь, даже в таких условиях, но Реник настаивал, что не хочет никакой гулянки и вообще шума. Леха под мухой разглядывал кортонные ебла товарищей и все равно не унывал, отнесясь к этой неудавшейся тусе философски. Он вылез из под одеяла, заботливо укрыв своей частью Шурика, вышел к воде и прикончил бутылку, разбив ее о край бочки, выглядывающей из под настила. Андрей, огорченный тем, что никто не понял его песню с революционной концепцией взаимодействия того света с нашим, подбивал Диму на партию в дурака, убеждая, что нарисовать карты вообще не долго, особенно если он ему в этом поможет. Дима удивлялся его готовности раздербанить на ерунду тетрадку, оформленную с такой любовью, и жалел что отдал Лехе свою прелесть. Алла счастливая от того, что не нарвалась на уголовников, от внимания Миши, от того как её вместе с её песней хорошо приняли, встречала рассвет, привстав на лавочку и высунувшись в верхнее окно. Утро было пасмурным и холодным. Димон, будучи скелетом обтянутым кожей, надел на себя все вещи, что нашел вокруг и ни с кем не делился, отгоняя претендентов кочергой. Алла промерзла до такого состояния, что отобрала бы у Алуки оба плаща, встреться ей этим утром несчастный дух. Миша и Андрей поспорили кому заново топить буржуйку, но пришли к компромиссу — решили снять второе покрывало со входа и позвали к себе даму, потому что по слухам у женщин температура выше ну и потому, что она выглядела мило. Даже пьяненький Леха уже подмерз и вернулся под одеяло, где сидел со своим уникальным выражением лица — беспредельно задумчивым и в тоже время тупым, а Шурик открыто кемарил, несмотря на ещё одну ледышку под боком Когда пришло время расходиться, Шуру еле добудились, и судя по его сразу же проснувшемуся беспокойству зря они это сделали. Миша галантно накинул лешину куртку Алле на плечи, перед этим повоевав за нее с Димоном и немного наебнув ему добытой в бою кочергой. Попрощавшись с Андреем, с именинником и быстро помирившись с Димой, старший ответственно передал брата даме, уверяя её, что Леша во всех смыслах хороший и точно не будет приставать. Она в этом вообще не сомневалась, и взяв того под руку, уже рассказывала на чем доехать от неё до родной Ржевки, а Леха старательно внимал каждому слову, само собой пропуская мимо торчащих ушей номера транспорта. — Да мне че щас перед батей оправдываться, почему мелкий наклюкался? — Миша приобнял Шуру, настойчиво разъясняя ему положительные стороны своего плана, — щас пройдётся, станет человеком и сядет на трамвай до нас. А я дома скажу, что он девчонку провожал и все путём. — А если что-то по дороге? — волновался Шурик — Да чего по дороге то? Алка нормальная, тебя же вон не оставила, и в дурку не сдала. Нормуль все будет, не это самое, без волнений короче. — А че с Димой не отправишь или с Реником — с Андреем и его Купчагой все и так было ясно, оттуда до дома братьев, Леху надо было бы ещё раз провожать в целях безопасности, ибо в некоторых районах в любом состоянии и в любое время суток появляться не стоило, особенно если ты не местный — А их то че провожать? Ты подумай, если я его с этим отправлю, — Миша зыркнул на Диму, так будто тот наименее надежный элемент из всех присутствующих, — мне через неделю придется бате объяснять, почему Леха в запое, а Реник этот знатно конечно лабает, но непонятный какой-то, не настолько доверяю пока, да и вообще, кто знает где он собственно живёт, — Миша чуть понизил голос и добавил — может вообще кочует. Шуру эти слова почти убедили, он оценил и порадовался, что Миша хоть пытается его успокоить и домой поедет с ним, а не с Андреем. Ну и то, что Леха избежит пиздюлей было несомненным аргументом. Если бы от человека можно было услышать только звуки думания башкой, Мише поставили бы синдром туретта, Шурик был бы нем как рыба, изредка тревожно булькал бы. Князева отдали бы на опыты, от Александра с его заумной словестной диареей сбежали бы самые стойкие санитары, а фигурами которые исполнял крышак Леши по ходу своего ускоренного движения в алкогольную кому можно было восхищаться в прямом эфире, так как он ловко транслировал словами, то что происходило Дома, когда вопрос с неодновременным возвращением был улажен, Леха, глядевший уже почти осмысленно, чувствовал дыхание совести и потребность объясниться, а потому сел на пол возле мишиной кровати, чтоб сразу не вырубиться. — Ты чего так долго-то, я с батей часов на десять-одиннадцать договаривался? — Да Шурик зараза, переехал и не сказал на чем от него добираться, я чуть не уснул пока трамвай ждал — Ты к Шуре заходил? — Миша ещё больше не понял где и зачем Леха болтался все утро, тем более, что сам был у Шурика пару дней назад, и ни каких переездов там не затевалось — Ну да, ты же меня с ним отправил. — Леха глянул на брата как будто это он накидался и ушел в какие-то тигули не заморачиваясь с кем — Ну ты и пьянь, я тебя Аллу проводить просил, где ты её бросил, алкота? — Да я не бросал, до квартиры дошли, и вообще предупреждать надо епт. — заявил младший, у которого на лице забавно проступало осознание событий, — а я думаю добухался, погнали наши городских, — засмеялся Леха с облегчением — Я главное чепуху мелю ни о чем, и чувствую нащупал какую-то нить, ну завязался разговор, потом смотрю, нифа се у Шурика куртка как у меня и волосы мягкие, и это самое, ну формы, — Леха не поймешь нарочно ли, а может и само так вышло, скопировал интонацию отца, от чего рассмешил Мишу и сам не мог перестать улыбаться, — Раньше, да вечером еще, как палка был, а тут и п-помидоры и Жозефина Павловна — смущённо пояснил младший. — Не хочу знать какие помидоры ты там нащупал у Шурика вечером, делай что хочешь, но не подставляй так больше, ладно? А то я тоже в следующий раз наебенюсь и вдвоём пизды получим — Ой-ой, я такого шуркиному отцу наговорил, что его в общагу навсегда выгонят — Лех, ты мозги то включи, откуда у Аллы дома отец Шуры? Че ты там кстати сказал? — Да на самом деле ничего такого, говорю: "вот это вас в ебеня выселили!", а дальше ... — Лёша, поражаясь своей дипломатии, напряг гипокамп на всякий случай вместе с базальными ядрами, но видимо дальнейшие события мозг не фиксировал или сейчас закрыл к ним доступ за бесконтрольное потребление самогона и ночь без сна. — А дальше? — пытал Миша, пока Леха неуклюже залезал на кровать и устраивался так, чтоб не свалиться — А дальше ты спрашиваешь, че я так долго — ответил младший и снова сделал фирменное оперативно-тактическое лицо, предвещавшее тупняк или сон с перезагрузкой — Э-э спать на свою иди, — попробовал возмутиться Миха, на что получил невнятные звуки содержащие мысль, о том что мелкий никуда не пойдёт, а все кому не удобно могут перелезть и занять его лежбище. Старший мысленно припомнил все заслуги Леши перед их союзом и решил его не будить. В конце концов ничего страшного уже не случится, если Леха вечером узнает, что притащился в два часа дня, без куртки и в чужом одеяле на плечах. Он много раз отмазывал Миху перед мамой, а иногда и отцом (смертельный номер), разрешал ночевать на своей кровати если у него не получалось доползти до своей, а бывало сам перетаскивал к себе с прохода и следил за дыханием. Вобщем всячески пособничал зарождающемуся алкоголизму, из искренней само собой заботы и любви. Миша не такой, сразу сказал мелкому "Либо вы пьёте, либо вы играете, ты одновременно не выдержишь, вначале никто не выдержит". Вера в то, что младший брат далеко пойдет, Мишу не обманула, сегодня он даже слегка недооценил дальность похода. На правах старшего, пробовал отвадить всяких беспонтовых малолетних алкоголиков вроде Гусева с Вагоном, советовал Лёше, мол присмотрись к Ренегату, тот единственный играет профессионально, не бухает, и как вокалист лучше многих, даже угрожал приманить его к себе. Но Леха заявлял, что сам разберётся, и вообще ему тоже не все в компании Миши нравятся, красноречиво посмотривая на пластелиновый писюн, гордо стоявший на полке.