Попала

Я объелась тортом настолько, что еле дышала. День рождения Гарри уже завершался. Ему исполнялось семнадцать, а мне меньше, чем через полгода, двадцать. Результаты пересдачи СОВ пришли два дня назад, и они опять не были идеальными, но вполне приятными. Чего стоило только «Превосходно» по зельям! «Выше ожидаемого» по травологии и заклинаниям тоже порадовали, а «Удовлетворительно» по ЗОТИ было ожидаемым, потому что я не особо много тренировалась и редко посещала занятия младших курсов, так как не то чтобы любила заклинания нападения и бои. Только трансфигурация расстроила, ее дотянули до «Выше ожидаемого» из-за моего статуса, но по факту было «Удовлетворительно» с плюсом. Мне предстоял еще один год, за который нужно было подготовиться к ЖАБА по тем же предметам, но он не пугал, потому что я привыкла к распорядку дня — изучить расписание всех курсов, выделить те предметы, что мне нужны, в свободные часы посещать занятия младших курсов, а потом отправляться помогать Олливандеру, а на выходных (или прогуливая некоторые уроки) разбираться с постройкой дома, который был почти закончен — можно жить, но пока не очень уютно. Я планировала еще год по большей части тусоваться у Сириуса и семьи Уизли, чтобы не было скучно, но перед этим было одно важное дело, которое можно было осуществить только после семнадцати. Я уже ждала завтрашнего дня - ждала и одновременно нервничала, потому что это могло оказаться переломным моментом в моей жизни. — Ты уже засыпаешь, — сказала Гермиона, прибывшая специально на праздник. Она уже была совершеннолетней и прекрасно аппарировала в отличие от меня. Странно, что студенты становились совершеннолетними перед последним курсом. Один мой одноклассник в родном мире до конца одиннадцатого класса стал совершеннолетним, доставал всех показательным курением и авторитетным взрослым мнением, пока его не забрали менты за распитие спиртного на улице. К счастью, в Хогвартсе пока о подобном не было слышно. Видимо то, что преподаватель может превратить тебя в слизня, очень мотивировало. — Совсем немного, — ответила я, хотя не думала, что засну. — Ты какой-то грустный, — заметила Гермиона. — Просто устал. Я не хотела ничего скрывать, просто рассказать позже, уже после своего маленького путешествия, чтобы никто не увязался следом. Мне и так в любом случае будет хреново, видеть кого-то рядом не хотелось. Это было время для страданий в одиночестве. — Тогда иди отдохни в тишине, — посоветовала девушка. Мы отмечали в моем новом доме, куда недавно установили камин, а буквально пару недель назад немного обустроили кухню, так что теперь можно было готовить. Моя комната пока состояла из матраса и небольшого количества ущербной одежды, сваленной на стул. Остальные комнаты, кроме кухни, были пустыми, где-то еще даже не доделали пол, не было обоев, перед Днем рождения Гарри я искала столы и стулья, чтобы все вместились. Несмотря на эту незавершенность ремонта, параллельно отмечали новоселье, хотя жить в новом доме пока было неудобно, а работы осталось выше крыши. Миссис Уизли уже убирала стол, припахав не только близнецов, но и Сириуса помогать, все собирались домой, а я хотела остаться здесь со своим матрасом и шумом леса за окном. — Надо проводить гостей, — сказала я, — нельзя же просто испариться. — Ладно, — ответила Гермиона, — как знаешь. — Кричер, помоги помыть посуду, пожалуйста, — попросила я, и эльф появился рядом с Сириусом и семейством Уизли, бормоча ругательства, но приводя все в порядок. Сириус был счастлив отдать мне старого эльфа, Кричер, кажется, тоже не возражал, хотя я считала, что он был предан только Блэкам. — Не забудь занести Олливандеру пирог и пончики, — напомнила миссис Уизли. — Да, конечно, — кивнула я. На правах «именинника» я не убирала, просто сидела и ждала, пока посуда будет помыта. Посуда миссис Уизли, потому что я озаботилась только парой тарелок, кружкой, вилкой, ложкой и сковородой. И, конечно, получила в подарок посуду аж от нескольких человек. А близнецы притащили ковер. Раньше я не хотела позволять кому-то что-либо дарить для дома, ибо хотела, чтобы все сочеталось, но, осознав то, сколько сил и денег нужно на это потратить, стала обеими руками за любой движ. Хоть лимонные занавески, которые прислал Дамблдор. Главное бесплатно и не нужно париться. Для начала сойдет, потом поменяю, если что. Эстетика эстетикой, а экономия по расписанию. Я не подгоняла кого-либо собираться и выметаться, но все и так устали, особенно Молли, которая наготовила кучу еды (хотя Кричер тоже не в гамаке лежал и сделал так, чтобы стол не был пуст). В итоге, как только уборка была завершена (хотя этим по-хорошему должна была заниматься я как хозяйка), гости ушли, упорно предлагая вернуться в Нору или на Гриммо, но я так проводила там почти все время отдыха, поэтому легла на свой матрас у открытого окна. Было прохладное лето, такая температура, что не сходишь покупаться, а ночью лучше посильнее кутаться в одеяло, но в этом была своя прелесть. Было странно осознавать, что прошло почти два года с моей смерти в родном мире. Та жизнь казалась одновременно и реальной, и сном. Я лежала, слушая шелест деревьев, и периодически поглядывала в окно на звездное небо, пока не заснула, чтобы на следующий день — в третий день небольшого отпуска — отправиться к Олливандеру отдать вкусняшки, а потом в дом, где часто появлялась в последнее время. — Доброе утро, Люциус, — сказала я, выходя из камина, и махнула рукой. — Скорее день, — поправил тот. — И поздравляю с прошедшим Днем рождения, если это уместно. Я решил не отправлять подарок вчера, если на сегодня все равно была назначена встреча. Он взял со стола большую коробку и протянул мне. — Сервиз? — Набор тарелок. Фарфор и позолоченные узоры. Я рассмеялась, ставя черную коробку обратно на стол и открывая. Это было и правда утонченно, красиво и явно очень недешево. — Вау, выглядит дороже всего моего дома. Спасибо, он будет стоять на самом видном месте, показывая, что я не нищеброд, просто жмот. Люциус улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов. Он был одет достаточно просто, во что-то, больше похожее на халат, чем на мантию. Что ж, было приятно, что он не наряжался, чтобы меня встретить. Стоило подумать, что можно подарить на День рождения человеку, у которого все есть. — Взял на себя смелость сразу приготовить чай, — сказал Малфой, будто делал его сам, а не просто приказал эльфам. — Самое то, — кивнула я, потому что кофе любила больше по утрам. Как и Люциус, только его утро начиналось как минимум в одиннадцать, если не нужно было идти на какую-нибудь встречу, а мое — в семь или восемь. И именно поэтому я долго сидела у Олливандера и даже помогла ему в отпуске, чтобы дождаться заветных двенадцати. — Как прошло празднование? — спросил Люциус, откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу. — Прекрасно, — ответила я, стараясь игнорировать обнажившуюся белую кожу. — Следующий раз присоединяйся, я буду рад тебя видеть. — Нет, спасибо, предпочитаю общаться с тобой без этой… команды. — Я уже много раз говорил, что они тебя не ненавидят, — сказала я, глядя Малфою прямо в лицо. — Миссис Уизли вообще волнуется, что ты скучаешь. — Я отлично себя чувствую, — возразил мужчина. — И сам не ищу их компании. — Но разве было бы плохо просто пообщаться? — О школе? О домашнем хозяйстве? Об Азкабане? Я вздохнула. К Люциусу было совсем не то отношение, что раньше, его уже спокойно принимали, потому что его действия помогли победить Волдеморта и потому что мы часто встречались, а я еще не потеряла из-за этих встреч все деньги. И Молли и правда уже несколько раз упоминала, как ему, наверное, плохо без семьи в пустом одиноком доме, что, как мне казалось, было правдой, хотя Малфой никогда не жаловался. Он даже не ненавидел маглорожденных, семью Уизли и Сириуса, говоря про них иногда неприятно просто по привычке, но все равно упорно их сторонился, будто стеснялся того, что Орден Феникса спас его и видел в самом уязвимом состоянии. — Ладно, проехали, — вздохнула я. — Ты упоминал в письме, что хочешь поговорить о чем-то серьезном, — сказал Малфой, делая большой глоток кофе и покачивая ногой. Он выглядел по-домашнему, и сердце щемило от того, что я могла наблюдать за подобными моментами. — Да, хотел спросить, как оформить портключ. — Хочешь отправиться куда-то в отпуск? — спросил он, слегка склонив голову, отчего волосы упали на лоб, и он тут же заправил их за ухо. За этими волосами можно было наблюдать вечно. — Нет, — покачала я головой. — Я думал о том, что мог перенестись не в другой мир, а переместиться во времени. Тогда мои бабушки и дедушки еще живы, родители только закончили школу, и я знаю, где они живут. Хочу просто подтвердить или опровергнуть теорию. — Это ужасная идея, — резко сказал Люциус, и я вздрогнула. — Окажется, что это правда так, и что потом? — Я не буду вмешиваться в их жизни, просто хочу знать. Как он вообще мог назвать это плохой идеей? Разве в этом было что-то запрещенное и способное навредить? Ну, если меня только за пределами Британии не расчленят. — Это ложь, — отрезал Малфой, но потом увидел, как я обиженно и грустно на него смотрю, и смягчился. — Я имею в виду, что ты можешь не вмешиваться в их жизни, но будешь как минимум постоянно вспоминать о них. Или, еще хуже, наблюдать издалека. Это разрушит твою жизнь. — Я хочу проверить. — Иногда лучше не знать правду, — покачал головой Люциус. — Я бы советовал не ворошить прошлое и наслаждаться тем, что есть сейчас. — Это мои родители! — воскликнула я и отчаянно взмахнула руками. — Мои бабушки и дедушки. Я просто хочу узнать, существуют ли они, если да, то в порядке ли все в их жизни. Я просто хочу увидеть их. Я не ожидала подобной реакции и была разочарована и раздражена. Как Малфой мог не понимать такого простого желания? Если родственники существовали, я могла просто взглянуть в их лицо, просто запомнить. Нарисовать, чтобы просыпаться и видеть по утрам их лица. — Знаешь, есть одна сказка, — начал Люциус спокойно и даже нежно. — О Трех братьях. Одному из них достался Воскрешающий Камень, и он общался благодаря нему со своей умершей невестой. Но она была холодна и печальна, и он сошел с ума и убил себя, чтобы быть вместе с любимой. Ты никогда не сможешь воссоединиться с семьей по-настоящему, по крайней мере, при жизни. Поэтому нужно жить, наполняясь новыми впечатлениями, а не цепляться за то, чего не получить. — Я знаю, — ответила я. — Знаю о Воскрешающем Камне. Я сама заделала колодец через несколько месяцев, чтобы никто не провалился туда и чтобы опасный артефакт было сложно найти. Но я просто хотела знать правду. Разве было в этом что-то плохое? — Тогда просто отправься отдохнуть на море, а потом продолжай учиться и развиваться, — сказал Люциус, глядя в мое грустное лицо. — Не могу, — покачала я головой. — Я задумывался об этом раньше и мечтал последний год, ждал совершеннолетия, чтобы можно было спокойно колдовать, морально подготовился. Я хочу этого. — Хочешь больше, чем хорошей, спокойной жизни? — спросил Люциус. — А разве жизнь может быть хорошей, когда ты в неведении?! — воскликнула я. — Я постоянно думаю о том, что где-то там живы мои предки! Что я могу их увидеть! Что я просто на секунду, — я всхлипнула и продолжила: — На одну чертову секунду смогу взглянуть в лицо матери и отцу, даже если они еще подростки. Это был шанс просто увидеть их, просто узнать, что с ними все в порядке, что они встретятся, у них появится ребенок, возможно, другой, не я, или они никогда не узнают друг друга и создадут другие семьи, будут отличаться от моих родителей. — Как ты не понимаешь, что не сможешь остановиться на секунде! — вскочил с кресла Люциус, глядя на меня сверху вниз. — Ты будешь приходить снова и снова, наблюдать, как они взрослеют, думать о них, а не о своей грязнокровке, предателях крови и псине! — Грязнокровка?! — я тоже вскочила. — Предатели крови?! Псина?! Так ты действительно относишься к тем, кого я люблю?! Я верила, что он и правда уже нормально относится к моему окружению, что он не считает Гермиону отсталой, миссис Уизли глупой только потому, что она вышла замуж за человека, который ее любил, Сириуса тупой собакой, потому что он пережил двенадцать лет Азкабана! Конечно он застрял в подростковых проблемах и не знал, что делать со своей жизнью! — Я беспокоюсь за тебя, идиот! — сказал Люциус и сжал кулаки. — Лучше общайся с теми, кто тебя уже любит, а не страдай по тем, кто никогда не полюбит. О, знал ли Люциус, что эти слова буквально означали то, что нам стоило прекратить общение? — Иди к черту! — зло сказала я. — Если не хочешь помогать, я сам разберусь! Я развернулась и быстро пошла к камину, но Люциус перехватил меня и дернул за руку. — Я сдам тебя Дамблдору с потрохами, — предупредил он, сжимая пальцы на моем плече. — У него самого грешок за душой, так что отстань, — огрызнулась я. — И не смей лезть к моим друзьям! Я сам им расскажу, когда вернусь! Вот так начинаешь доверять человеку, говоришь о том, что хотел сделать долгое время, а он просто говорит, что ты идиот, а твои мечты — пустышка. — Когда вернешься с ватой вместо мозгов, — сдавленно сказал Люциус, стараясь оттащить меня подальше от камина. — Это не принесет тебе счастья. Лучше продолжай учиться, работать, создай семью. — Ты создал семью, — прошипела я, наклоняясь ближе. — Ты счастлив? Какое-то выражение страха и жалости в Люциусе резко ушло, и он отпустил мою руку, чтобы секунду просто посмотреть в глаза, а потом отвесить пощечину. — Это слишком низко даже для слизеринца. — Спроси у своего сыночка, как он оскорблял сиротку Гарри, — ядовито усмехнулась я в ответ, прижимая ладонь к горящей щеке. — Может полегчает, что не я один тут мудак. И разве для аристократа нормально распускать руки? — Не оскорбляй мою семью! — снова повысил голос Малфой. — А ты не оскорбляй мою! Чем ты лучше, если даешь им ужасные прозвища?! — Я не хотел тебя обидеть! — воскликнул мужчина. — Тогда я тоже, — сквозь зубы проговорила я. — Как ты можешь называть их семьей, если хочешь пойти искать другую?! — Неужели ты такая бесчувственная глыба льда, что не понимаешь! — заорала я в полный голос. — Что я просто. Хочу. Знать! Правду! — Неужели ты такой кретин, что не понимаешь! — закричал Люциус в ответ. — Что я. Просто. За тебя! Волнуюсь! — Ну и волнуйся дальше, пока я буду осуществлять мечту! Я развернулась и бросилась к камину, но Малфой выхватил палочку, произнес заклинание, и стало понятно, что через камин уйти не получится, потому что он больше не работает. — Я натравлю на тебя Снейпа, — сказал Люциус, предупреждающе указывая на меня палочкой. Мне хотелось проехаться разок по его лицу, но удалось сдержаться невероятным усилием воли, просто заставив ковер резко дернуться, пока Малфой все не решался применить заклинание. Мужчина взмахнул руками и упал, а я выбежала из комнаты, добралась до коридора и вырвалась на улицу. Какого черта?! Я ведь пришла не заговор против министерства строить, не предлагать идти с зубочисткой к дракону или грабить Гринготтс, а просто сказала, что хочу знать больше о том, что со мной произошло. Это даже не включало в себя использование какой-то запрещенной магии, просто два портключа, чтобы совершить небольшое путешествие максимум дня на два. Я ненавидела аппарировать, но это был экстренный случай, поэтому, покинув территорию поместья, исчезла в вихре и появилась прямиком в министерстве, взмыленная и с болью в щеке. Больше всего было неприятно от того, что мы с Люциусом поссорились, что он не смог понять важность того, что я рассказала. Его ведь буквально бросила семья, почему он не понимал, как мне было важно попробовать найти свою? Возможно, я смогла бы найти ответ на вопрос о том, почему оказалась именно в теле Гарри, а не спокойно умерла. Еще и ударил по лицу, поэтому щека горела. Зачем он это сделал? Мне хотелось плакать просто от того, что человек, который мне нравился, нифига не изменился и продолжал причинять боль тем, кто им дорожил. Права была мама, когда говорила не вестись на мудаков, потому что они не станут лучше, потому что ты их не исправишь. Я подошла к работнице, которая стояла за стойкой и улыбалась, и спросила: — Мне нужен портключ. Куда идти? Она посмотрела на меня широкими глазами, явно не столько удивляясь прибытию Гарри Поттера, сколько тому, какой злой и одновременно отчаянной я выглядела. Люциус не смог переступить чрез свои устаревшие убеждения и продолжал ненавидеть тех, кого я любила, и вставлять палки в колеса. Девушка что-то затараторила, а потом просто беспомощно огляделась и быстро посеменила к лифту, ведя меня за собой. Я же глубоко вдохнула, стараясь успокоиться и принять, что объект первой влюбленности почти всегда оказывается гнидой, и достала палочку, чтобы поправить свой внешний вид и убрать след от пощечины. — Хотите отправиться отдохнуть? — спросила девушка несмело. — Да, — ответила я. — Отпуск. Простите, что напугал, просто плохой день. — Поругались с девушкой? — спросила она, и это предположение снова заставило кровь закипеть, поэтому пришлось сдерживаться всеми силами, чтобы не нагрубить в ответ. — Нет. И я был бы рад не увидеть какую-нибудь новую сплетню утром в газете. — Да, конечно, я не из тех, кто болтает всякое, — тут же сказала она, и мы вышли из лифта на нужном этаже. Зачем я вообще пошла к Малфою? Надо было сразу отправляться в министерство и решать все самостоятельно. Нет, решила, что с помощью будет легче! Стоило не рассказывать никому, пока расследование не завершилось. Еще и оказалось, что с портключами нет такого количества сложностей, которое я ожидала. Меня привели в отдел, спросили про длительность путешествия и цели и сообщили, что могут сделать два портключа. Один приведет в нужное место, другой вернет обратно при касании. Только загвоздка была в том, что на исполнение потребуется неделя. — Извините, а нельзя сделать экстренно. Просто у меня небольшой отпуск, а я как-то не подумал заранее о подготовке, все вышло так спонтанно, — улыбнулась я, стараясь выглядеть нормально и не выдавать сильную нервозность. Шанс, что Малфой кому-то нажалуется, был, и я в упор не понимала, почему мне могут запретить отправляться на родину, но все же в голове копошился червячок, который твердил, что ни Снейпа, ни Дамблдора мое отбытие не порадует. Я говорила себе, что это из-за того, что они не хотят отпускать Гарри Поттера, даже ненастоящего, непонятно куда, а другая часть шептала, что причины будут совершенно другими, но я эту часть игнорировала, потому что то, что сказал Люциус, было смехотворно. — Эээ, самый быстрый будет готов через полчаса, но придется доплатить, — сказал министерский работник. Сокращение срока с недели до получаса за доплату? Министерство явно делало бизнес. Впрочем, ничего удивительного. — Согласен, — ответила я. Это была ситуация, в которой я решила не экономить, хотя тратить деньги Поттеров всегда было стыдно. Но тут все было по-другому. Я спешила не только потому, что меня могли перехватить — не заперли бы они меня в подземельях же, в конце-то концов! А больше потому, что хотела снова увидеть дом. Знакомые улочки, дома, детские площадки, магазины, услышать язык. До этого возможности куда-либо отправиться без Сириуса или опекуна было невозможно, а, во-первых, Сириус оставался в неведении относительно судьбы Гарри, во-вторых, даже если обманом можно было бы отправиться с кем-то другим, не уведомив опекуна, не хотелось. Я хотела побыть одна в своем путешествии. Теперь, когда мечта была так близко, я спешила, сердце билось очень быстро. Хотя я старалась читать все бумажки внимательно, сосредотачивалась, внимание ускользало. К счастью, я привыкла носить про запас деньги, поэтому проблем с их нехваткой не возникло, но все же стало ясно, что нужно обменять какую-то сумму, чтобы можно было рассчитываться в магловском мире. Получаса должно было хватить. За время строительства гоблины уже запомнили мое лицо, один из них даже мрачно усмехнулся. Я не думала, что потрачу кучу денег, поэтому не брала много. В голове был странный шум. Мысли летали, ударялись друг о друга и снова распадались. Я увижу родной город. Я услышу родной язык. Я смогу что-то узнать. Возможно, увижу родителей, бабушек, дедушек. Смогу жить спокойно. А смогу ли я действительно жить спокойно? Конечно, ведь знания никогда не бывают лишними. Тот сумбур, что происходил в голове, отражался на жизни. Люди, казалось, ходили быстрее, чем обычно, время летело, когда я боялась задержаться в банке, но застыло, когда еще пять минут пришлось ждать портключи. Стало страшно вначале никого не найти, потом — найти, но не иметь возможности поговорить, прикоснуться, задать вопросы. Возможно, в таком случае стоило просто немного понаблюдать, чтобы увидеть, как сложится судьба родителей, навещать их во время отпуска и узнавать, как они живут. Я помотала головой, отгоняя эти мысли. Нет, это было бы неправильно, это бы просто показало, что… что Малфой был прав, что я стану одержима и испорчу себе жизнь. Но просто разок увидеть все своими глазами было нормальным желанием, я не собиралась после этого просто складывать лапки и лежать. — Ваши портключи готовы, — сообщил младший работник министерства. — Это правда, что вы почти бросили школу и теперь просто живете на деньги родителей? — Это правда, что есть некоторые родители, которые не могут научить отпрысков не задавать личных вопросов? — огрызнулась я и прошла мимо него, чтобы забрать покупку. — Портключ в черном мешочке вернет вас домой, как только вы достанете его и прикоснетесь, — сказал уже знакомый работник. — А тем, что в белом, воспользуйтесь, когда пройдете в атриум. Туда же вы попадете после окончания отпуска. Что по поводу… — Спасибо, — сказала я, выхватывая оба мешочка, и кивнула. — Но… Я вышла, стараясь хотя бы улыбнуться в благодарность за оказанную услугу, но потом ускорилась и в атриум буквально вбежала. Я боялась обнаружить там кого-то из взрослых, но никого не было, поэтому я быстрее развязала белый мешочек и схватила портключ. Это было хуже и камина, и аппарации. Меня чуть не вытошнило, но удалось сдержаться. Я старалась дышать глубоко и не делать резких движений, надеясь, что дурнота пройдет, и, увидев перед собой ряд лавочек, тут же к ним доковыляла и присела. Спустя несколько глубоких вдохов стало получше, хотя в ушах был мерзкий шум. Я открыла глаза, чтобы понять, где нахожусь. Это была огромная круглая площадка, выложенная голубой и белой плиткой, с двух сторон стояли дуги белых широких лавочек, а потолок в виде купола парил в воздухе, не опираясь на колонны или их подобие. — Мама! — крикнул кто-то рядом, и я резко обернулась, тут же пожалев об этом, потому что внутренности скрутило. Но об этом можно было забыть, когда большинство людей ходили в чем-то, мало напоминающим одежду, которую я привыкла видеть в магловском мире или в Магической Британии. На мужчинах можно было встретить камзолы, тяжелые башмаки с пряжками, но среди толпы я увидела одного в классическом костюме и группу подростков в шортах и майках. Мантий не было вообще, я не увидела ни одной, по крайней мере, зато какая-то бабушка прошла в настолько дорогом и пышном наряде, будто была самой императрицей. Подобие беседки, в котором я оказалось, находилось в центре оживленной улицы, и дома вокруг не были похожи на то, что я привыкла видеть. Это была какая-то нереальная архитектура, казалось, что я нахожусь в музее. Видимо, не только в Магической Британии маги застряли в своем пузыре. Наверное, тут общество было сформировано пару столетий назад, было также оторвано от маглов и тоже менялось неохотно. После выкрика ребенка и резкого поворота в ушах снова зазвенело, но вскоре я начала слышать голоса. Это был топот множества ног и разговоры. Разговоры, которые сливались в один голос, но все равно было понятно, что это русский язык. Я не могла поверить, что путешествие прошло удачно. В момент покупки портключа даже не было мысли, что меня могут обмануть и убить, она появилась только теперь. Запоздало пришел страх, но ведь все обошлось? Значит, все хорошо и хорошо, что я не волновалась еще и по этому поводу. Я встала с лавочки и достала палочку, накладывая легкие чары, чтобы слегка изменить черты лица (эти бы знания да в тот момент, как только оказалась в теле Гарри, чтобы не пить зелье) и вышла из беседки. Магазинов, как на Косой Аллее, не было, высокие здания с огромным количеством деталей не были рады посетителям, зато под ними расположились палатки. Это был настоящий магический рынок. Я ворочала головой, не в силах оторвать глаз от людей и строений и открыла рот, когда над головой пролетел кто-то на ковре-самолете. В голове откуда-то всплыла информация о том, что есть много способов полета, кроме метел, просто они не используются в Магической Британии. Я обратила внимание на женщин. Некоторые были с невероятными укладками в многослойных платьях, некоторые с косами и в одежде, похожей на сказочную, а некоторые были одеты совсем по-магловски. Это был свой отдельный мир. В Британии меня это не особо впечатлило, но здесь я знала о том, что за пределами магической части люди печатают на компьютерах, женщины ходят на высоких каблуках, в строгих костюмах, начесывают волосы. Или это было позже? Или это было раньше? Я хотела бы остаться подольше, но внутри гудел моторчик, который заставлял двигаться дальше, потому что моей конечной целью было не это место. — Пирожки, горячие пирожки! — крикнула полная женщина за одним из прилавков, и я подошла, чтобы спросить: — Извините, не могли бы вы подсказать, как попасть в магловскую часть города? — Иностранец? — недовольно спросила она. Это было первое слово за два года, которое было произнесено на родном языке, и я даже немного растерялась, а потом просто пожала плечами. Несмотря на то, что моя речь была понятной, знания о русском языке ненадолго отбило, а потом не было практики, поэтому слова звучали неправильно: слишком мягко там, где не надо, слишком твердо там, где требовалась мягкость. — Жил в Британии, но захотел вернуться на родину матери, — соврала я. — Хочу увидеть дом, в котором она жила в детстве. — Направо до конца улицы и войди в дверь посреди улицы, — ответила женщина, подобрев, но только на капельку. — Подумай о месте, в которое хочешь попасть, попадешь в ближайший магический пункт. Не хватало лишь «понаехали тут». — Благодарю, мэм, — ответила я по привычке и не стала исправляться. Как ее еще назвать? Девушка? Старовата. Не «товарищ» или «гражданка» же. Я поняла, что она имела в виду под «дверью посреди улицы». На большой площади находился постамент, к нему вели белые ступени, а посреди возвышения стояла золотая дверь. За ней было никакого здания, но человек, потянувший за ручку и вошедший внутрь, не прошел насквозь, а исчез. Я несколько секунд просто смотрела, а потом начала подниматься по лестнице. Несмотря на то, что хотелось быстрее попасть в родной город, было невозможно ускориться, настолько необычно выглядело все вокруг, особенно эта злосчастная одинокая дверь, узоры на которой были настолько тонкими и нежными, что казалось, будто это врата в рай. Я все-таки потянула ручку и увидела абсолютную черноту. Оттуда не шло звуков, не было ветра, ничего не колыхалось, не было видно фигур. — Можешь побыстрее, мальчик, — раздался недовольный голос. За мной стояла женщина с самым надменным выражением лица, которое я когда-либо видела. Никакой Малфой с ней в сравнение не шел. Я не нашлась, что ответить, и просто подумала о доме, закрыв глаза и ступая в черноту. И тут же наткнулась взглядом на обшарпанную плитку. Я обернулась и увидела напольный унитаз. Ну, туалет был не худшим местом, где можно было оказаться. Из соседней кабинки вышла женщина и даже не посмотрела в мою сторону, даже когда я улыбнулась через зеркало, в которое она смотрела, пока мыла руки. Уж если ее не смутил парень в женском туалете, значит в проход были встроены чары отвлечения внимания. Когда я вышла, то поняла, что нахожусь не совсем там, где нужно, — на вокзале. Видимо, мой город был недостоин отдельного магического пункта, поэтому дверь намекнула, что придется добираться старым добрым методом. Людей было не очень много, но их вид заставил пружину внутри натянуться. На одной из девушек было платье, очень похожее на то, что носила моя мама в молодости, на другой мини-юбка, кожанка, а волосы объемно уложены, ее приобнимал парень в спортивных штанах и футболке. Вроде не было ничего необычного, но при этом хотелось примерно упасть на землю и рыдать. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы успокоить колотящееся сердце. Сжала зубы, крепко зажмурилась на секунду и открыла глаза с мыслью, что пора перестать страдать и уже действовать наконец. Я добралась до кассы, чтобы купить билет на электричку, отправляющуюся через час. И началась хандра. Люди вокруг говорили, ходили, веселились, а меня мелко трясло от того, что все было одновременно родным и чужим. Даже язык двигался с трудом, когда я просила продать билет, был непонятный страх, которого я уже не чувствовала в Британии. От ностальгии хотелось плакать, но по факту я не застала эти времена: ни у кого не было смартфонов, была другая мода, архитектура, места для сиденья в комнате ожидания совсем другого типа. Горло сдавливало, когда я понимала, что потеряла, но при этом казалось, что я уже больше не принадлежу к этой стране, к этим знакомо-незнакомым людям и атмосфере, которую видела лишь на фото. Это было душераздирающе невыносимо. Я надеялась, что почувствую себя легче, когда доберусь до родного города. Сердце колотилось, я старалась не поднимать головы, чтобы не видеть, не слышать, потому что хотелось плакать. Нужно было чем-то заняться, поэтому я заставила себя встать и отправиться на поиск магазина, где можно было бы купить что-то в качестве развлечения, но книга не принесла должного облегчения. Читать было сложно. Я узнавала слова и, наверное, смогла бы снова быстро и хорошо читать через пару десятков или сотен страниц, но именно в этот момент буквы путались, а сил на то, чтобы их разбирать, не было. Я просто смотрела в книгу, а видела перед глазами девятиэтажный дом, где в небольшой квартирке провела детство мама, деревню, где жил папа, пока не поехал учиться. Что я почувствую, когда увижу знакомые здания? Это было тяжелее, чем казалось. Возможно, так же тяжело, как вначале привыкать к жизни с Дурслями. Наконец, еле двигающаяся стрелка часов сместилась достаточно для того, чтобы можно было отправиться на перрон и делать вид, что читаю, уже там. Некоторые люди странно на меня смотрели, и я не могла понять, что не так, пока не почесала голову с волосами, отросшими почти до лопаток, только челка была короче и лежала беспорядочно. А вокруг почти все парни, которых я видела, были коротко стрижены или с укладкой вообще в другом стиле. Электричка, к счастью, не была забита, поэтому удалось занять место у окна и не заиметь соседа сбоку. Книгу я положила на колени, потому что она все равно оказалась бесполезной. Уж лучше было смотреть на то, как город проносится мимо, заканчивается, начинаются поля. Но смотреть на это все было больно, особенно вспоминая, что на похожей электричке я ездила с родителями в деревню. Маленькая девочка, жующая пирожки и болтающая ногами. Когда до нашего вагона добралась группа молодых людей с гитарой, стало совсем тоскливо и далеко не от песни. Это было то, что я уже забывала, но теперь воспоминания приходили волна за волной. Отправилась бы я на родину, если бы знала, что будет так плохо? Да, потому что мечтала об этом. Но стоило выпить успокоительного. Хотя я бы так и сделала, если бы не Малфой. Но теперь злость на него рассеялась, уступив место усталости. Я так морально измоталась, что начала дремать: то закрывала глаза и видела какие-то сны о том, как иду в детский сад и прыгаю по лужам из сахарного сиропа, а потом реву, потому что нянечку в саду заменили на Снейпа с ремнем, то открывала глаза, чтобы прогнать этот бред, но в новом сне все тоже было под спидами. На очередной станции рядом подсела девушка, и я старалась не поворачивать в ее сторону головы, чтобы она не начала вдруг болтать, потому что настроения на то, чтобы придумывать очередную историю, где учусь и чем занимаюсь, не было. К счастью, сон скрасил томительные часы ожидания. Но последние десять минут казались вечностью. Я прилипла к окну, понимая, что скоро въеду в родной город, от этого щипало глаза. Еще немного, еще чуть-чуть, но «чуть-чуть» растягивалось и растягивалось. Наконец, поезд въехал в город и начал тормозить. Я уже была на ногах и бросилась к выходу, чтобы вывалиться на перрон и оглядеться. Были сильные отличия с моим временем, но неудивительно, учитывая, что я попала в прошлое не на год или два. Вначале я не очень понимала, что делать, просто брела по перрону и крутила головой, а потом осознала, что больше не сижу в вагоне, что могу двигаться, как хочу, и побежала. Я пролетела перрон, запуталась в выходах подземного перехода, но выбралась, где нужно, потом взбежала на мост, спустилась с него, маневрируя между людьми с тяжелыми сумками и чемоданами. Кто-то крикнул вслед о некультурной молодежи, кто-то о том, что молодые всегда летят, спешат и не беспокоятся о безопасности. Я и правда споткнулась и чуть не упала со ступенек, но ухватилась за перила и побежала дальше, мимо парковки к ближайшей остановке. Дом бабушки находился всего в двух километрах от вокзала, поэтому можно было добраться и пешком, но лестницы и самый быстрый бег, на который я была способна, уже немного утомили, поэтому я остановилась у расписания автобусов, всматриваясь в числа. Автобусы казались не особо знакомыми, поэтому пришлось спрашивать, впрочем, оказалось, что почти весь транспорт ехал к бабушке, как было и в родном времени. Ждать, по-хорошему, оставалось пару минут, и я быстро отправилась к киоску, чтобы купить билет, а потом принялась мерить шагами остановку и оглядываться вокруг. Странно, что дома будто немного сместились, да и сама остановка стояла дальше, чем я помнила, но больше двадцати лет — это большой срок для города. Не было рекламы на каждом углу, машины совершенно иные, даже плитка на тротуаре отличалась от привычной, это были большие квадраты, где-то треснувшие, где-то с проросшей травой — те самые квадраты, что я помнила в детстве. Автобус приехал, и я первая втиснулась в него, тут же пробив талончик, а потом увидела рядом кондуктора. В каком году они пропали из общественного транспорта? А я даже не заметила этого. Вокруг замелькали дома, родные хрущевки, от вида которых слезы наворачивались на глаза, школа, мимо которой я не раз гуляла с семьей после посещения бабушки, отсутствовала, хотя казалось, что она стояла там еще со времен динозавров, настолько зашарпанной была. Я повернула голову в другую сторону, чтобы посмотреть в противоположное окно, и встретилась взглядом с колоритной компанией бритых парней в спортивках. Они явно не одобрили ни длинные волосы, ни слезящиеся глаза, ни очень печальное выражение лица. По их лицам читалось: «Отпиздить бы пару пидоров», — поэтому я отвернулась обратно и сделала еще один шаг к двери, хотя и так стояла рядом. Малфою бы, наверное, рожу еще при входе набили, особенно если бы он был в мантии. Мысли о Люциусе тоже не прибавляли +100 к настроению, потому что после возвращения нужно было как-то с ним поговорить. До этого мы находили общий язык, поэтому ссора задела сильно, сильнее, чем можно было предположить. Я слишком сильно привязалась к человеку, который вряд ли привязался так же ко мне. Наконец, появилась нужная остановка, нетерпение возросло, я переминалась с ноги на ногу и выскочила из автобуса, как только двери раскрылись, стремительно приближаясь к светофору и перебегая, когда уже горел желтый — в какой момент светофоры стали плоскими и с отсчетом времени? Я пробежала арку, ворвалась во двор, куда выходили окна из бабушкиной квартиры. Детская площадка была левее и турники были не совсем теми, что я помнила. Наверное, подводила память, но потом я встала, осмотрелась больше и поняла, что дома стоят по-другому. Там, где должен был находиться хвост бабушкиного дома, располагалась арка, которой отродясь не было. Девятиэтажка была смещена на десяток метров, был еще один высотный дом из красного кирпича, но такие должны были стоять треугольником на другой улице и виднеться с крыльца моей школы. В голове уже били колокола, от дурного предчувствия скрутило живот. Я пробежала еще одну арку, отсчитала нужный подъезд, посмотрела квартиры, хотя бы они были в правильном порядке. На лавочке отдыхали две бабушки, внимательно посмотревшие на незнакомца, который старался отдышаться не столько от физической нагрузки, сколько от охватившей паники. Я хотела попросить открыть дверь, но поняла, что не могу придумать причину. Одноклассница что-то забыла? Я, конечно, сжимала в руке мокрую от потных рук книгу, но портфеля с собой не было, а бабушки у подъезда имя и квартиру спросить могут, шанс, что совпадет с тем, что я придумаю, один к тысячи. Лучше было положиться на магию. Я поднялась по ступенькам к двери подъезда и сделала вид, что ищу ключи, а потом прижала руку к домофону, будто держу чип, просто прикрыла его пальцами, и сосредоточилась на маленьком чуде, потому что только оно могло спасти. Дверь пискнула, и я потянула ее на себя, взлетая по лестнице. Первый этаж, второй, третий, длинный коридор справа, самая последняя дверь слева. Я глубоко дышала, стоя напротив, и поняла, что не могу решиться нажать на звонок. Все говорило о том, что мечта увидеть родственников медленно проваливается, но все равно была хрупкая надежда. Я выпрямила спину и принялась глубоко дышать, чтобы успокоиться, хотя это особо не помогало. Стук сердца все еще отдавался в ушах, щеки пылали от бега и стресса, но рано или поздно нужно было сделать то, что должно, не было смысла оттягивать момент, поэтому я нажала на звонок.