Попала

Первым делом Сириус чуть не задушил меня в объятиях. Учитывая, что мы сидели в гостиной, не отлипая от дивана, несколько часов, чтобы не пропустить его прибытие или плохие новости, спина сказала очень неодобрительное «хрусь», но это можно было потерпеть. Отстранился Блэк только для того, чтобы посмотреть мне в лицо и снова обнять, потом сжать в тисках подвернувшуюся Гермиону, Молли, Ремуса и даже Дамблдора. Все это сопровождалось криками, скорее даже визгами (которые Снейп бы точно назвал собачьими) о свободе, счастье, восторжествовавшей справедливости и том, как глубоко может заглотить у него министерство. — Сириус! — воскликнула Молли, и казалось, что она вот-вот заткнет нам уши. — Не мешай веселиться, мам, — сложил руки на груди Рон, наблюдая, как Блэк летает по комнате, как реактивная ракета, тараторя без умолку о том, какие лица были у некоторых чиновников, когда его отпускали, и о том, как Фадж сквозь зубы выдавливал о компенсации в виде двух тысяч галеонов и ежегодных поездках на море для оздоровления. — В конце концов, он прав, мы нагнули министерство, — довольно отозвалась я. — Гарри! — снова воскликнула Молли. — Конечно, нагнули, чтобы несколько раз профилактически ударить розгами, а вы о чем подумали? Она покачала головой, скрывая улыбку. — Я завтра же пойду оформлять опекунство, — подбежал ко мне Сириус, до этого прыгающий вокруг спокойного Дамблдора, как щенок вокруг столба. — Ты уверен, что стоит выходить так скоро, особенно учитывая, что в министерстве все еще опасно, и Дамблдор использовал кучу связей, чтобы тебя не убили в камере? — Да! — радостно воскликнул тот. — Ты не можешь оставаться дальше у этих Дурслей. — Не парься, — махнула я рукой. — До лета еще куча времени, я скоро отбываю в Хогвартс, а там безо… ну, в общем, не так опасно, как могло бы быть, — закончила я, глядя на директора предупреждающе: — Я не хочу больше приключений. — Ты уверен, что не хочешь сделать это сейчас? — спросил Блэк. — Давай немного подождем. Нечего искать новые проблемы, когда со старыми не разобрались. Пока лучше о крестражах подумать. Дамблдор усмехнулся в усы и сказал: — Нам нужно достать чашу. Я уже начал обсуждать это с гоблинами, и они не в восторге, но все же забрать себе все золото Лейстрейнджей без разбирательств с родственниками, взамен отдав нам один очень опасный артефакт, который может помешать их работе в будущем, кажется им соблазнительным предложением. Под родственниками подразумевался не Блэк, а скорее Нарцисса, которая в письме очень красивыми словами сказала, что не хочет возвращаться в Британию и мы все можем гореть в Адском пламени вместе с деньгами, если попробуем подвергнуть ее и Драко опасности. Короче говоря, после угрозы смерти лишние деньги для и так очень богатых Малфоев оказались не так уж и важны. Она была согласна передать деньги гоблинам, если это поможет убить Волдеморта. — Сириус пойдет один? — спросила я. — Я что-то боюсь, что гоблины закопают его под банком и скажут, что он просто потерялся. И никто из Пожирателей не нападет? — Мы пойдем вместе, — сообщил Дамблдор и резко переключил тему: — Кстати, как твои успехи в учебе? Скоро новый семестр. — Ну, — нервно усмехнулась я и посмотрела на Гермиону. — Он не полный ноль, — ответила та. — Забыть все заклинания, потому что твой мозг посчитал это незначительным, — хмыкнул Сириус и похлопал меня по плечу. — Моя школа. Почему именно «его школа», если он нехреново так колдовал после двенадцати лет Азкабана, осталось для меня загадкой. *** Дамблдор закончил договариваться с гоблинами уже на следующий день, отправившись вместе с Сириусом в банк. Гермиона вспомнила, что познания Рона в зельеварении намного хуже, чем у меня, и теперь уже Уизли сидел над книгами, а я взяла перерыв, сидя прямо на ковре библиотеки и наблюдая, как метается из стороны в сторону, сжимается и расширяется огненный шар, который я наколдовала. — Что еще ты умеешь? — спросила Грейнджер. — Ничего, — призналась я. — Только огонь, левитацию, а разрушение не практиковал примерно… очень давно. — Можно ли трансфигурировать без палочки? — спросила она. — Понятия не имею, — пожала я плечами, убирая огонь. — Это невозможно запомнить, — заныл Рон. — Возможно, Рональд. Давай, рассказывай, что прочитал. Слушать его попытки что-то пересказать было тяжело, потому что желания учить зельварение у Уизли было ноль, и то, что Гермионе удавалось его заставить, казалось чудом. Я помучила свои уши с минуту и решила навестить Хедвиг на чердаке, только вот совы там не оказалось. — Предательница, — фыркнула я, накладывая чистящие чары на клетку. — Снова разговариваешь, на сей раз с собой? — послышался голос из-за шкафа. — Да, окончательно схожу с ума, — ответила я, пробираясь к дивану. Люциус сидел с книгой, его волосы спутались на краю невысокой спинки. В этот день было солнечно, поэтому они сияли золотом в ярких лучах, а его кожа будто светилась, отчего он в целом казался более здоровым, а не как обычно. Он повернулся, вопросительно склоняя голову, и я задала вопрос прежде, чем подумала: — Можно тебе косичку заплести? — Что? — переспросил мужчина, приподняв бровь, и даже отложил книгу, а потом, пока я размышляла, стоит ли позориться дальше, продолжил: — А волос подружки тебе мало? Хотя над ее шевелюрой уже поиздевалась природа. — Малфой, — предупреждающе начала я. — Если ты, взрослый мужик, еще раз будешь оскорблять… — Это же просто шутка, — закатил глаза тот. — За такие шутки в зубах бывают промежутки, — недовольно прошипела я, складывая руки на груди. — В моем случае скорее лысина, — усмехнулся тот. — Сомневаюсь в твоих способностях. — Вот как заплету тебе сто косичек и как будешь потом расплетать их три дня, — угрожающе начала я, — а потом увидишь в зеркале воздушное облако из своих волос, тогда и посмотрим. — Никаких ста косичек, — запротестовал Люциус. — Я, вообще-то, и не собирался соглашаться на это невероятно глупое предложение. — А это уже и не важно, — потирала я руки, подступая ближе, пока Малфой с сомнением смотрел на мои пальцы и даже немного отодвинулся. — Что за детское развлечение? — фыркнул он. — Это глупо. — А кто жаловался, что ему нечем заняться? — сделала еще один шажочек к Малфою я. Он не опять, а снова закатил глаза, громко вздохнул и с недовольным лицом повернулся так, чтобы мне было удобно. — Ты точно умеешь их плести? — Себе плел, — буркнула я. — До седьмого класса, пока не бахнул переходный возраст, и милая Женечка Козлова не отфигачила свои волосы, чтобы постричься почти под ноль и притворяться мальчиком. — Значит тебе не впервой? — спросил он, вжимая голову в плечи, когда я только прикоснулась к волосам. Ух, сейчас в этих руках была власть над одним из самых влиятельных людей в Магической Британии, и Малфой это понимал, ожидая, что с его шевелюрой произойдет что-то неприятное. — В начале девятого период прошел, и я прекрасно уживался в женском теле еще три года, не подозревая, что стану мальчиком-геем, — все так же недовольно отвечала я, пытаясь сделать три одинаковые пряди. — Я не задумывался о проблеме в таком ключе, — протянул Малфой. — Тяжело тебе будет. — Заведу сорок кошек. — Причем тут кошки? — спросил он. — Забей, это мем из моего времени. — Что такое мем? — Это «шутка» на сленге моего времени, — выдохнула я, начиная плетение. Люциус что-то промычал, посидел несколько секунд в тишине, потом понял, что таскать за волосы его не будут, расслабился и взял в руки книгу, а я сосредоточилась на косе. Таких волос я в жизни не встречала. Они были действительно почти белыми, лишь с небольшим желтоватым оттенком, и очень тяжелыми — их вес буквально ощущался в руках, хотя длина была не такая уж и огромная. При этом они были тонкими и очень мягкими, так и норовили выскользнуть из пальцев. Мне никогда не было так сложно заплетать кому-то волосы, но это все равно ощущалось приятно, потому что они были очень красивыми и нежно щекотали руки. Я сделала небольшой колосок и продолжила медленно и аккуратно плести обычную косу. Из-за того, что волосы собрались, обнажилась шея, и я подумала о том, что она очень изящная. Обычно у мужчин они были толще, особенно возраста Малфоя, поэтому я начала максимально глупо перебирать в голове шеи других знакомых и пришла к выводу, что у Люциуса нет ничего особенного, но кожа, когда я нечаянно касалась ее пальцами, была очень мягкой. Я посмотрела дальше и подумала о том, что у него красивые уши, а потом скривилась. Уши? Серьезно? Женя, ты рассматриваешь чьи-то уши? Я перевела взгляд на косу, которая была почти доплетена и поняла, что совершила фундаментальную ошибку. — У меня нет резинки. Или ленты. Люциус вздохнул и повернул голову, чтобы посмотреть на меня странным взглядом, а потом полез в карман мантии, доставая черную ленту. — Почему я не удивлен, — улыбнулась я, быстро заканчивая косу, и потянулась за лентой. — Прости, банты вязать не умею. — Просто дай сюда, — сказал Люциус, перекидывая косу вперед, и я с болью увидела, как ее кончик расплетается. Но потом внимание перешло на ловкие руки, которые быстро делали бант. Пальцы были тонкими, а ногти опрятными, хотя в этом доме из своего у Малфоя было ничего. А еще в нынешней позе был виден его профиль: идеально ровный нос, пропорциональные губы. Подбородок. Один, а не два или три — уж не знаю, какими зельями он пользовался, чтобы сохранить эту привилегию в свои годы. — А тебе идет, — сказала я, как только бант был завязан. — Ты даже не видел моего лица, — ответил Малфой и повернулся. Я видела, как он сталкивает косу за спину, и залипла на этом движении, потом на тяжелых волосах, легших идеально ровно, потом посмотрела на лицо. Худое, очень худое. — Сколько тебе лет? — Ты знаешь, что такое такт? — спросил Малфой. — Ты знаешь, что я не знаю, — усмехнулась я. — И ты не леди, так что не ломайся. Вон Дамблдор свой возраст не скрывает. Люциус коротко засмеялся, обнажая ровные белые зубы. В такие моменты, когда он смеялся и был проще, а не пытался строить из себя аристократичного засранца, было приятно на него смотреть. — Сорок один, — ответил он. — Ну, что-то такое я и предполагал, — ответила я и увидела, что улыбка Малфоя становится натянутой, поэтому добавила с довольным видом: — Но выглядишь на все сто, — на что он поджал губы и неожиданно стукнул книгой по голове. — Ай, я хотел сказать, на тридцать. Да, больше тридцати не дашь! — Я тебе дам! — воскликнул Люциус. — Не ожидал от тебя такого щедрого предложения, — засмеялась я отскакивая от Малфоя подальше, но везение кончилось, поэтому книга прилетела прямо в затылок. Я не замедлила шаг, выбегая из-за шкафа, а сзади послышались чужие быстрые шаги. — Я тебя убью! — выкрикнул Малфой, вылетая следом. — Думаешь, сможешь то, чего не смог Волдеморт? — спросила я, прячась за большим креслом. Малфой дернулся вправо — я влево. Мы сверлили друг друга взглядами, гаденько улыбаясь. — Ты забываешь одну вещь, — сказал он быстро доставая палочку, и кресло поехало, толкая меня на пол. — Жульничество! — воскликнула я. — Мы маги, — парировал Малфой, угрожающе нависая сверху. — А еще аристократ в каком-то там охренеть каком поколении и герой нашего времени, но не то чтобы это мешало нам… — я не закончила, потому что Люциус наложил чары щекотки. — Прекрати, Малфой! Малфой! Прекрати! — Так вот чего не хватало Темному Лорду, — с ухмылкой сказал он, наблюдая за моими мучениями. — Клянусь, ты выглядишь младше Дамблдора! — выкрикнула я, извиваясь на полу и хохоча. — Еще одна попытка, — скучающе сказал Люциус. — Ты выглядишь даже младше Филча, — снова попробовала я. — Еще раз, — приподнял брови мужчина. — Грюма? — Думаю, я вполне могу оставить тебя так на час в воспитательных мерах, — пропел Малфой. — Да ладно, мы же с тобой одногодки, — веселилась я. — Какие разношерстные ответы, — притворно удивился Люциус. — А еще! — выкрикнула я, переставая извиваться и набрасываясь на мужчину. — Я не боюсь щекотки! — Жульничество! — воскликнул Малфой, когда я, не зная заклинание, начала щекотать его руками. — Иди к черту! — Неправильный ответ! — смеялась я. — Ты не задавал вопросов! — взвизгнул Люциус, когда я нашла какое-то особенно чувствительное место, и нечаянно заехал локтем мне в нос. Я схватилась за пострадавшее место, глядя на испуганного Малфоя, который застыл, пялясь на раненого им же самим героя, а потом засмеялась: — Да цел я, не переживай, не посадят за убийство. — Покажи, — попросил Люциус, подходя ближе и хватаясь за мое запястье, чтобы оторвать руку от переносицы и взглянуть. Я смешно подвигала носом, боли не было, скорее испуг от резкого движения. Вряд ли даже синяк появится. Малфой все равно продолжал рассматривать мой нос то с одной стороны, то с другой. С этого расстояния был виден намек на то, что он старше тридцати по морщинкам в уголках глаз и на лбу. — Если появится синяк, ты сам виноват, — сказал он. — Не вписался в дверь ночью, — весело заметила я. Было хорошо вот так просто дурачиться. Я не думала, что у Малфоя были похожие эпизоды во взрослой жизни. Он же, мать вашу, аристократичная жопа. Я вообще не думала, что он умеет дурачиться, что согласится на косу и тем более погонится следом, как ребенок. — Гарри! — позвала Гермиона громко. — Сириус вернулся! Я сорвалась с места, быстро спускаясь с чердака, слыша, как Люциус быстро идет следом, потому что бегать не положено по статусу (конечно, когда не догоняешь цель, которая посмела вякнуть что-то про возраст). — Нашли?! — спросила я, как только увидела Блэка, и он улыбнулся, поворачиваясь к Дамблдору, а тот поднял красивую золотую чашу, которая, на первый взгляд, казалась совершенно безобидной. — Гоблины — маленькие отродья, — выругался Сириус. Он выглядел измученным, как и Дамблдор, хотя их поход в банк занял всего около часа и им не нужно было сражаться насмерть за артефакт. Я снова почувствовала себя странно, потому что оригинальный Гарри искал крестражи намного более долго и тяжело, хотя я и не помнила, как именно. Все казалось слишком легким, будто был подвох. — Можно к ней прикоснуться? — спросила я, подходя ближе и протягивая руку. — На ней были заклятья Умножения и Пылающей руки, — встрял Сириус, отчего прикасаться к крестражу вмиг перехотелось, — но Дамблдор их снял, — продолжил Блэк. Директор не отпустил чашу, но улыбнулся мне, поднося ее ближе и давая дотронуться кончиками пальцев. Ощущение было таким же мерзким, как от медальона. — Это он, — сказала я, отдергивая конечность. Было сложно поверить, что вот она, часть души Темного Лорда, и осталось еще лишь две. Что мы особо ничего не делали, но нашли уже кучу крестражей. — Нужно скорее его уничтожить, — заявила Гермиона. — Можно нам посмотреть? — спросил Рон. — Мы же выяснили, что это не опасно. — Рональд, — укоризненно сказала миссис Уизли. — Я же говорю, что это безопасно, мам, — заныл тот. Я потопталась на месте. На самом деле, наблюдать за уничтожением хотелось, но еще больше хотелось поговорить с Дамблдором. Лучше наедине, потому что разговор с Гермионой о дементорах вызвал вопросы, как раз когда я ложилась спать. — Дай ребятам немного прогуляться, — сказал Блэк, — они явно устали сидеть в четырех стенах. Пусть хотя бы пройдутся по Хогвартсу, сходят в библиотеку, к Хагриду. — И привлекут лишнее внимание. Лучше пускай отправятся в Нору к близнецам, эти мальчишки скоро развалят весь дом своими экспериментами, — проворчала Молли, но было видно, что она сдается. Я снова ожидала чего-то грандиозного. Ну, чуть ли не торжественной музыки, каких-то спецэффектов, оваций, но ситуацию можно было судить по расстроенному лицу Рона, который ожидал того же, а получил просто быстрое движение мечом, немного странный звук, и все. Не то чтобы меня не радовало отсутствие голосов, призрака Волдеморта и так далее, но все казалось слишком простым. Огромная проблема просто потихоньку спокойно решалась без особых приключений. — Это все? — спросил Рон, глядя на чашу, разрез на которой почернел. — А чего ты ожидал? — спросила Гермиона, и тот неопределенно пожал плечами. — В Хогвартсе сейчас много учеников? — спросила она. — Я и правда бы хотела прогуляться на улице. Дамблдор тонко улыбнулся и полез в ящик стола, доставая знакомую карту. — Думаю, пора ее вернуть. Только возвращайтесь не позже, чем через несколько часов, и не отходите далеко от замка. — Лучше вообще ходите под окнами, чтобы Дамблдор вас видел, — сказал Сириус. Вот так его слова о веселухе и розыгрышах превращались в волнение, когда мы действительно куда-то лезли. — Он становится похож на маму, — прокомментировал Рон, как только мы вышли из кабинета с картой в руках. — Он волнуется, — заметила Гермиона. — Не могу поверить, что погуляю. — Почему нам нельзя гулять по магловскому Лондону? — угрюмо пробурчала я под нос. — Да, знаю, Пожиратели неизвестно где, могли давно узнать, где дом, и караулить нас — это был риторический вопрос, — добавила я, пока Гермиона не начала отвечать. — Мне интересно, какой последний крестраж, — сказала она. — И как мы найдем змею. — Ну да, она же не лежит пятьдесят лет в одном месте, как все остальные крестражи, — проворчал Рон. — Сбежала, тварь. — Ну, не нам об этом беспокоиться, — заметила я. — Конечно, мы беспокоимся, но я дал всю информацию, что знал, если нужен будет какой-то план, то мы попробуем помочь, но поисками и сражениями пускай занимаются профессионалы. — У нас экзамены на носу, — сказала Гермиона. — Еще полгода, — беспечно ответил Рон. — Эти полгода решат, смогу ли я поступить на шестой курс, — сказала я. — Тебе нужно выбрать какие-то предметы и сосредоточиться на них, — порекомендовала Гермиона. — Выучить хорошо все ты не сможешь за такое время. Не переживай, если совсем завалишь СОВ, то сможешь продолжить обучение, просто на седьмом году будешь пересдавать СОВ, а не сдавать ЖАБА. И многие профессора требуют только «Удовлетворительно». Самое важное сдать хотя бы несколько предметов, а потом по ходу сможешь как-то доучиваться. — Но я не уверен, что смогу их сдать, — прикрыла я глаза. Мы, сверяясь с картой, на которой было очень мало двигающихся точек из-за каникул, уже выходили из замка, и только ледяной ветер отвлек меня от мыслей о будущем. Гермиона тут же наложила на наши мантии согревающие чары, а я порадовалась тому, что в последний момент решила вообще заглянуть в свою комнату и взять мантию, а не идти в рубашке. — Есть еще кое-что, что меня беспокоит, — призналась я. — Это тайна, о которой Дамблдор никому не рассказывал. И вообще не думаю, что он был уверен в этом. Гарри разговаривал со змеями, потому что он был крестражем Волдеморта. На несколько секунд воцарилась тишина, а потом Гермиона переспросила едва слышно: — Гарри был крестражем? Как? — Волдеморт убил его родителей, а для создания крестража нужно убийство. Его душа была капец какая потрепанная, поэтому, видимо, и разделилась. Поэтому у Гарри были головные боли, видения, он говорил со змеями. Я думаю о том, что душа Гарри была поглощена дементором. Если она вместе с крестражем хранится внутри, а дементора нельзя уничтожить, то Волдеморт стал действительно бессмертным. Если, конечно, дементоры не переваривают души или не отпускают их. — Это… — выдохнула Гермиона и прижала ладонь ко лбу. — Если это так, то это проблема, огромная проблема. — Это пиздец, — сказал Рон. — Надо рассказать Дамблдору. — Предположу, что он уже думал об этом, — бесцветным голосом ответила Гермиона. — Да плевать! — воскликнул Уизли, глядя на карту. — Сириус как раз покинул кабинет директора, надо трясти Дамблдора, пока он не выдаст все, что знает! Мы повернулись к замку и бросились к кабинету.