Попала

Когда Сириус узнал, что я якобы в печали из-за школы и будущего, то прилип на минут двадцать, не позволив сбежать к себе в комнату. Это было очень мило, на самом деле. Что вместо «Да твои проблемы — это не проблемы, вот вырастешь и поймешь, что все эти подростковые бредни — мелочи», он старался поддержать. И, самое главное, не обратил никакого внимания на то, что Гермиона и Рон «пошли в библиотеку». Но все же мне хотелось просто посидеть в комнате. Желательно вообще выйти на улицу и погулять в наушниках с депрессивной музыкой, но нам говорили, что выходить опасно, а наушников не было, так что оставалось торчать в четырех стенах. Наконец я освободилась и смогла сбежать на чердак, где было уже относительно чисто — все ненужное было убрано, нужное пока лежало горой на диване, в шкафу, но уже не было пыльным и неприятным даже на вид. Пока что комната напоминала склад мебели: там стояли большие шкафы, стулья, диваны, кресла, зеркала. Я хотела расположиться на диванчике, спрятанном за большим шкафом, и посидеть с Хедвиг, если она была на месте. Птица действительно сидела в открытой клетке, отдыхая после ночной прогулки. Я сейчас не уделяла ей много внимания, но зато окно всегда было открыто, и она могла порезвиться на воздухе. — Привет, красавица, — сказала я, погладив ее пальцем по голове. Сова открыла глаз, неодобрительно на меня посмотрела и снова закрыла. — Нагулялась и не хочешь со мной разговаривать? Она только потопталась на жердочке, не проявляя другой активности, и я вздохнула, отправившись в укромное место, которое оказалось уже занято. Сперва я увидела длинные волосы, свисающие с подлокотника, а потом и самого Малфоя, лежащего на диване. — Очень плохой день? — спросила я, подходя ближе. — У тебя не лучше, если разговариваешь с совой, — заметил тот, запрокидывая голову сильнее, чтобы на меня посмотреть. Я могла поклясться, что в тот момент с него можно было писать картины, потому что вся поза была расслаблена, одна нога свешена с дивана, волосы в неярком дневном свете казались скорее белоснежными, чем желтоватыми, а шея была выгнута изящно, но я просто усмехнулась: — Я всегда с ней разговариваю. — Не лучше ли найти человека? — спросил мужчина, выгнув бровь. — Этот человек занимает весь диван, — хмыкнула я. Малфой заворочался, лениво поднимаясь. Я гадала, не был ли он пьян, надеясь, что его отвратное вино осталось в прошлом. — Что случилось? — спросил он, когда освободил мне место, и я стянула кроссовки и забралась на диван с ногами. — Можно заклинание, чтобы никто не подслушал? — спросила я, и Малфой махнул палочкой. — Узнал, как умер Гарри. Люциус такого явно не ожидал и замолчал на секунду, потом приоткрыл рот, но не сказал ни слова, а затем все же смог собраться с мыслями: — И что произошло? — Амбридж, — выдохнула я. — Она послала дементоров. — Амбридж? — переспросил Люциус, подаваясь вперед, и я поняла, что алкоголем от него все же не пахнет. — Да. Ты же помнишь, на меня не действуют дементоры. Если бы я об этом не знал, то хрен пошел бы тебя спасать. — Спасибо хотя бы за честность, — пробурчал мужчина, и я видела, как его передернуло от неприятных мыслей. — Я знал о дементорах, потому что они уже нападали на меня летом. Я жил с родственниками Лили, с маглами, которые заставляли Гарри работать и не особо хорошо относились, потому что у них уже был один сын, и его они любили намного больше. — Дамблдор отправил тебя к маглам? — возмутился Малфой. — Вот ему вопросы и задашь, — фыркнула я. — Я столкнулся в этом магловском городке с дементорами, не смог убежать, но они ничего мне не сделали. Я их ощущаю, но не так, как остальные люди. Из меня нельзя вытащить душу. Думаю, у Волдеморта похожий прикол, если он не боится этих тварей. Так вот, — потерла я ладони друг о друга, приступая к главной части, — это был не первый раз, когда их ко мне посылали. В первый раз все удалось на славу, они проникли в комнату Гарри через форточку и вытащили душу, а через время в его теле очнулся уже я. — И это все сделала Амбридж, чтобы ты не болтал о возвращении Лорда, — задумчиво сказал Люциус. — Ага, — скривилась я и повернулась, укладываясь на диван, но стараясь поджать ноги, чтобы не задеть Малфоя. — Основная проблема не во мне, на самом деле. Я просто испытал облегчение, что не убил Гарри, а вот Рон и Гермиона не в лучшем состоянии. Люциус, что происходит с душой после того, как ее сожрал дементор? — Я не знаю, — ответил тот. — И не думаю, что кто-то знает. В этом один из основных страхов: вдруг твоя душа окажется заточена внутри? Этого и боятся твои друзья. Если душа остается внутри дементора, то она будет страдать, пока не найдется способ его уничтожить, а пока что это невозможно. — Это чертовски жестоко, не находишь? — спросила я, глядя в потолок. — Волдеморт разделил душу, но я думаю, что хотя бы маленький клочок попадет на тот свет, а может и крестражи тоже. А Гарри жил в семье, где его не любили, сражался с взрослым сильным магом каждый год, а в итоге хрен знает, что с его душой произошло. И почти никто не знает, что он умер. — Ну, — невесело усмехнулся Люциус, — «Гарри Поттер умер» по словам Скитер. — «Чтобы воскреснуть другим» человеком, — добавила я. — Скитер никогда не была так близка к правде. После того, как Драко и Нарцисса отправились во Францию, Люциус связался с Ритой и меньше, чем через сутки, уже давал интервью. Мы не придумывали ничего нового, потому что знали, что она все равно добавит еще больше страданий и трагедии, как и получилось. Скандальный заголовок «Гарри Поттер умер, чтобы воскреснуть другим человеком» был прекрасным ходом, который я особенно оценила. Гарри в статье был мальчиком-страдальцем, который проявлял храбрость, потому что этого требовали обстоятельства, хотя просто хотел жить счастливо; Малфои были страдальцами, которых шантажировал Темный Лорд; Министерству Рита задала несколько риторических вопросов, будто не было статей о великой лжи полоумного мальчика. Да, она умела переобуваться. Я думала, что статья вызовет внутри бурю эмоций, но почувствовала лишь краткое удовлетворение, как и от других, в которых говорилось о том, что тело Того-Кого-Нельзя-Называть обнаружили в Малфой-мэноре, а несколько Пожирателей схвачено. — А ты о чем думаешь? — спросила я Малфоя. Мы не могли толком поговорить о чем-то, кроме дел, несколько дней, и я не знала, как он на самом деле переживает разлуку с семьей. — О Драко, — признался он, глядя на свои колени. — Он был рад меня видеть. Вначале. Видимо, просто был счастлив, что Нарцисса снова с нами. Но эмоции схлынули и, — вздохнул мужчина, — мы снова разругались. Еще и Дамблдор вместо того, чтобы культурно отойти, стоял в стороне и иногда вставлял комментарии. — Боялся, что Нарцисса тебя убьет, — сказала я. Малфой обернулся ко мне и неожиданно пихнул в ногу так, что я чуть не свалилась с дивана. — Просто шучу! — взвизгнула я. — Он и правда любит совать нос буквально везде, поэтому его и сломали, видимо. На это Люциус жалко улыбнулся и сгорбился. — Главное не пускай все на самотек. Если не будешь писать, думая, что именно перед тобой будут извиняться, то в итоге они просто подумают, что ты на них обиделся, хотя ты же и виноват, или что вообще бросил. Нарцисса может вообще страшно обидеться и настраивать против тебя Драко, так что нужно как-то показать, что ты не пропащий отец, а осознал ошибки молодости и заботишься о семье. Люциус снова пихнул меня в ногу, но уже совсем легко, и отвернулся. — Эй, Малфой, — позвала я, поднимая голову. — Да не настолько все плохо! Вначале же Драко был рад тебя видеть, потом тоже вспомнит, что до Волдеморта все было нормально и ты его любишь, и станет меньше злиться, а ты ему еще там напишешь писем так сорок, он вначале поистерит, подуется, потом ответит парой оскорблений, а после этого и отношения наладятся. Люциус на это всхлипнул и прикрыл глаза рукой, его волосы, обычно идеально лежащие за спиной, спадали по плечам и груди белыми водопадами. Только что я не знала, что делать с Роном и Гермионой, рыдающими в три ручья, теперь не знала, что делать с Малфоем. Забавно, ведь я сама была не эталоном в плане сокрытия негативных эмоций и неплохо так за полгода отревела. — Все нормально, — более мягким голосом начала я, принимая сидячее положение и пододвигаясь ближе. — Раньше мы были в полной жопе, теперь немного выбрались, а потом все вместе порешаем проблемы, и все будет хорошо. Подумай о хорошем — тело Волдеморта уничтожили, Нарцисса свободна, Пожирателей уже некоторых словили, осталось, вроде как, три крестража. — Вроде как! — воскликнул Малфой, поворачиваясь ко мне на секунду, чтобы снова отвернуться. — И где мы будем их искать?! Да ту же змею где найти?! А остальные?! Он меня убьет, если возродится! А потом придет за Нарциссой и Драко! Малфой еще не захлебывался слезами, но дело шло к тому. Вообще удивительно, что он не устраивал полномасштабных истерик до этого, по крайней мере, я не видела и не слышала. Наверное «ты мальчик, слезы ваши всякие — это для девчонок, а ты мужик» вбивалось в голову магам так же, как и маглам. Да и как взрослым людям плакать? Они должны подавать пример, такие сильные и ответственные. Я придвинулась еще ближе, обнимая Люциуса обеими руками, и он неожиданно уткнулся лбом мне в плечо. Его волосы приятно коснулись щеки, а его дыхание стало более шумным. Я поняла, что он начал глубоко дышать ртом, чтобы успокоиться. — Все нормально, — снова сказала я. — Снейп вон не плачет и какой злой все время ходит. Выражать эмоции — это нормально. — Даже ты не плачешь, — всхлипнул Малфой. — А Снейп не рассказывал? — удивилась я. — Как я рыдал под его кабинетом, просил прощения и не мог успокоиться настолько, что он вышел, охренел и даже пытался успокоить. — Северус? — недоверчиво спросил Малфой и громко сглотнул вязкую слюну. — Успокоить? — Да! — воскликнула я. — Представь, какую истерику нужно было устроить! — Что-то грандиозное, — сказал Люциус и слегка пошевелился, а я боялась лишний раз двинуть пальцем, потому что все это было слишком неловко. — Из-за того, что я не умею нормально колдовать, я на особом уроке, где проверяли навыки, почти не использовал заклинания и бегал, от зелья для смены внешности у меня закружилась голова, я упал, потом обблевал Снейпу всю мантию, а по школе пошел слух, что я сделал это специально, а что плохо мне стало от того, что Снейп меня в стену швырнул. Я пришел извиняться, он на меня наорал, ну и пошло-поехало. — Это не смешно, — засмеялся Люциус, оставаясь плаксивым, но становясь более бодрым. — Это же ужасное унижение. — Я был уверен вообще-то, что Драко будет дразнить меня обрыганом до конца школы. — Теперь не будет, — ответил Малфой. — Удачи там Шармбатону, — постаралась отогнать грустные мысли я (надо было вообще не упоминать Драко, но так уж вышло). — Держу кулачки за всех профессоров. — Он не настолько ужасен, — не согласился Люциус. — Он реально хорошо учится и даже терпимо общается, когда не хвастается своим папочкой. Точно! Он напишет тебе, как только найдется какой-нибудь соперник. Чтобы ты приехал в школу и пригрозил пальцем. — Хватит, — протянул Люциус, поднимая руку и ударяя меня снова, но уже по спине, но я слышала улыбку в голосе. — Мой сын не настолько разбалован. — Ладно, он действительно не так ужасен, — ответила я. — И реально хорошо играет в квиддич по воспоминаниям Гарри. И учится. Если поубавит хвастовства, то вырастет отличным мужчиной. — Не говори как Дамблдор, тебе всего пятнадцать, — фыркнул Малфой. — Восемнадцать, на минуточку, — поправила я. — Да, ты умудренный годами старец, — снова фыркнул тот и пошевелился, а потом начал отстраняться. Я мгновенно убрала руки и почувствовала себя еще более неловко, хотя пыталась скрыть это всеми способами, но Малфой, похоже, чувствовал то же самое. Он был из тех людей, которые жутко краснеют и выглядят очень непрезентабельно уже после двух слезинок, поэтому все его лицо было похоже на спелый помидор, и он тер глаза, пытаясь как-то привести себя в порядок. Я отвернулась не столько, чтобы не смущать его, сколько, чтобы не смущать себя. — Что ты планируешь делать дальше, — перевел он тему. — В каком смысле? — спросила я. — Если все закончится хорошо, ты сдашь экзамены. — Понятия не имею, — вздохнула я. — В своем мире я заканчивал школу, как раз шел на экзамен, когда меня сбила машина. Но при этом не знал, кем в итоге буду. Думал решить по результатом экзаменов, какую специальность выбрать. Мой родственник работал программистом, родители говорили, что на этом я смогу заработать денег, а у меня не было других идей, поэтому идти в программирование казалось неплохой идеей, хотя тяги к этому у меня никогда не было. Просто все общество будто требует, чтобы ты после школы выбрал профессию, которой посветишь жизнь, а ты вообще понятия не имеешь, что значит быть взрослым и чего ты хочешь. — Можно несколько лет попутешествовать, — предложил Малфой. — Не знаю, сколько у вас стоят портключи, но у нас путешествия — это куча денег, — заметила я. — Еще и цены в других странах намного выше, чем у меня дома. Родители, думаю, потянули бы, но я не хотел, чтобы они ограничивали себя и брата в чем-то, чтобы я просто пинал балду, а потом все равно пришлось бы платить если не за учебу, то за проживание и питание. — Ну. Это вряд ли долго? — неуверенно сказал Люциус и приложил ладони ко все еще горячим щекам. — Это у вас после Хогвартса сразу работать, а у нас универ еще четыре года минимум. — Четыре года?! Что можно учить так долго? — В нашей стране по большей части это не для реальной учебы, а для вытягивания денег, — буркнула я. — Все-таки маглы ужасны, — скривился Люциус. — Малфой, только не пизди, что министерство магии белое, пушистое, коррупции нет, все прозрачно и ради людей. А вас в очень, очень много раз меньше, чем маглов. — Ладно, — недовольно согласился Люциус. — А что такое программирование? О том, что такое программирование, я пыталась рассказать человеку, который не знает, что такое компьютер, полчаса, пока на голову не упало письмо. — Надеюсь, это хорошая весть, — напряженно сказал Малфой. — Нейтральная, — ответила я. — Рон и Гермиона задержатся в Хогвартсе до вечера. Не то чтобы это было не ожидаемо. — Тебя это не злит? — спросил мужчина с интересом. — Огорчает, что все так вышло с Гарри. Мне их просто жаль. Они остались вдвоем, а я — вечное напоминание о Гарри. Им даже сложно называть меня его именем, я постоянно это чувствую, но поделать ничего нельзя — вокруг много людей, которые не знают о ситуации, а если я скажу, что Волдеморт перемкнул меня настолько, что я хочу быть Женей, то Мунго обеспечен. — Почему твое имя настолько непроизносимое? — спросил Малфой. — Это четыре буквы, а не десять, — скептически посмотрела на мужчину я. — Возможно, когда-нибудь я привыкну к вашему «Ж’ен’я». — Гарри!!! — послышался ор такой силы, что мы с Люциусом подскочили. — Гарри!!! — Господи, что случилось, — быстро проговорила я, уже выбегая из-за шкафа и слетая вниз по лестнице с криком: «Сириус!» На дом напали? Волдеморт возродился? Я летела со скоростью света на голос, думая, что случилось самое худшее. — Вот ты где! — воскликнул Блэк, не выглядя испуганным, наоборот сияя. — На допросе схваченные Пожиратели сказали, что я никогда не был на их стороне, а Питер жив, и, наконец, вышли официальные новости об этом! Это значит, что немного времени и сил, и меня могут оправдать! Он крепко обнял меня, счастливо смеясь, а я почувствовала, что ноги превращаются в желе от облегчения. — Я стану твоим опекуном! Ты сможешь приезжать ко мне на лето! Вот это, называется, мужик, который не ушел за хлебом. Нет, он отсидел, конечно, в Азкабане, но желание крестного, который даже не родственник, помогать чужому ребенку, было поразительным. За это Блэку можно было поставить знак качества. Я обняла Сириуса в ответ, заряжаясь от него энергией. Может, на воле он станет меньше депрессовать, найдет друзей, занятие. Я просидела в этом доме только часть каникул и уже чувствовала себя неуютно, а он торчал сколько? Год с лишним? — Не факт, что министерство это не замнет, — послышался голос Малфоя, и я ответила, пока Блэк не полез ругаться: — Не порти настроение, оно у нас и так обычно хреновое. — Иди, Малфой, — добавил Сириус, будучи слишком довольным, чтобы с кем-то сраться. — Не встревай. Представь, — тут же тише зашептал он, пока Люциус демонстративно громко принялся топать по лестнице, — мы сможем свободно ходить по улицам: купим тебе вещи на следующий учебный год, посидим в Трех метлах, изучим мир маглов. Я смогу пойти на работу и не буду торчать тут целыми днями. — Да, Сириус, так и будет, — сказала я, сжимая его крепче. За сегодня у меня было неожиданно много обнимашек с мужчинами постарше и слез. *** Снейп пришел на следующий день, как обычно недовольный фактом существования этой вселенной. — Дамблдор просил передать весточку, — процедил он, собрав всех в гостиной. — Министерство больше не может замалчивать проблемы, даже такие «незначительные», как ложное обвинение Блэка. Состоится повторный суд, на котором будете присутствовать вы трое, — он окинул быстрым взглядом Рона, Гермиону и меня. — Я советую подготовить воспоминания мистера Уизли и мисс Грейнджер. И настоятельно рекомендую, — выделил он, — думать о том, что показывать министерству. — А Гарри… — начали Сириус. — У Гарри в голове каша, — повернулся к Блэку Снейп. — Даже больше, чем обычно. Его воспоминания не подойдут. Это был способ сказать, что у меня просто нет поттеровских воспоминаний, которыми можно было бы поделиться. — Извините, сэр, — начала Гермиона, глядя на профессора тем пытливым взглядом, который пугал, — хотя Сириус невиновен, мы и еще много людей знали, где он прячется. Не будет ли такой ситуации, что вместо того, чтобы оправдать Сириуса, министерство просто засадит в Азкабан нас всех? — Молите Мерлина, чтобы это было не так, — устрашающе ответил тот. — Не думаю, что это произойдет, — вклинился Малфой. — Во-первых, это вызвало бы волну негодования, так как среди нас есть очень известные личности, и я говорю не только о Поттере, а так же о Дамблдоре, Кингсли, Грюме, о себе без ложной скромности. Кажется, все в комнате на этих словах скептически переглянулись, хотя, да, Малфой был известен, но скромность в целом не была одной из его добродетелей. — Тем более, министерство в невыгодном положении. Если оно будет давить еще больше, отрицать ошибки, придумывать на ходу законы, то само загонит себя в ловушку. Проще признать ошибку в прошлом и тогда, с условием, что Блэк невиновен, «укрытие преступника» станет пустым звуком, потому что преступника не существовало. — Спасибо за пояснение, — ответила Гермиона. — И за снятие стресса, — добавила я. Снейп, гад, решил напугать. Роль говорящей совы Дамблдора ему явно не нравилась. — Тогда уже предлагаю дружно всем коллективом поблагодарить мистера Малфоя, — ядовито продолжил профессор, — и мы сможем перейти к главному. — Есть что-то еще? — удивилась Молли. — Дамблдор предполагает, что один из крестражей может быть в сейфе Лестрейндж, — ответил Снейп. — Хотя Рабастан сбежал, уже понятно, что он один из Пожирателей. У Лестрейнджей нет детей, а ближайшая родственница Беллы — Нарцисса и Андромеда. Андромеду отлучили от рода и лишили наследства, — продолжал мужчина, — Нарцисса во Франции, и не думаю, что ей стоит пока возвращаться, плюс ко всему, мисс Грейнджер вряд ли переживет еще один перелет. Гермиону передернуло от воспоминаний о том, как она пользовалась магловским транспортом с Нарциссой и, самое главное, с Драко. — Так же гоблины уверены, что при прерывании рода все сокровища принадлежат банку, но они без удовольствия общаются с магами и умеют хранить секреты. Дамблдор думает, что они не будут счастливы, что в одном из хранилищ лежит темный артефакт, который может навредить им же. — Если это не утерянная чаша Пенелопы Пуффендуй, — заметил Малфой. — Об этом им никто и не скажет, — оскалился Снейп. — Есть шанс, что Сириус как ближайший родственник Беллатрисы, претендующий на наследство, сможет ее вынести. — А если не получится, мы будем взламывать банк, — добавила я без энтузиазма. — План надежен, как швейцарские часы, — тихо сказал мне на ухо Рон. — Если Сириуса оправдают, Дамблдор сразу начнет переговоры. А тебе, — он глянул на Блэка, — нужно быть готовым хорошо себя вести и не набрасываться на гоблинов. — Только если ты будешь хорошо себя вести и не набрасываться на гриффиндорцев, — парировал Сириус. — Это слишком серьезная тема для шуток, — одним взглядом отчитала двоих мужчин миссис Уизли. Уверена, что вот в такие моменты Рон очень гордился своей матерью. — Если вы закончили, то я возвращаюсь в Хогвартс, — сказал Снейп так, будто он сам и не начал. — Будто тебя кто-то держит, — тихо сказал Сириус, но, конечно, все услышали. — Не забудь, кто будет выступать в роли твоей защиты, Блэк, — прошипел Снейп сквозь зубы и резко развернулся, направляясь к камину. — Сириус, — осуждающе глянула на мужчину Молли. *** — Что? — спросила я, поправляя ворот мантии. — Я не знала, что у тебя есть такая одежда, — ответила Гермиона. — Купил летом в порыве шопоголизма, — отмахнулась я. — Красиво, но неудобно капец, в итоге просто валяется. — Мужчины, — вздохнула Гермиона. — Ну, не сказал бы, что дело именно в этом, — хихикнула я, а Грейнджер поняла свою ошибку и поспешила сказать: — Э, прости. — Интересно, нас скоро позовут? — протянул Рон. Мы ждали звездного часа в качестве свидетелей с некоторыми другими людьми, стоящими неподалеку. Я, конечно, нервничала, но проход от камина к залу суда был настолько впечатляющим, что занял голову еще надолго — люди увидели Гарри Поттера и, видимо, хотели просто его разорвать. Они пялились, пытались меня потрогать, задавали вопросы. Кто вообще учил их правилам поведения? Зато это отвлекло от будущего выступления, которое казалось чем-то нереальным. Рон и Гермиона подготовили воспоминания, где был виден Петтигрю, а я примерно миллиард раз представляла в голове, какие вопросы могут задать, мысленно пытаясь ответить. Главное, чтоб не вышло, как со Скитер летом. — Кингсли давно уже пошел, — сказала Гермиона. — И Грюм. — Я правда надеюсь, что их там не убивают, — совсем тихо ответил Рон. — Они же авроры и признаются в том, что являются членами Ордена и контактировали с преступником. — Они не могут посадить всех, — сказала я с убежденностью, которой на самом деле не было. В крайнем случае, в защите Сириуса выступают сильнейшие маги, которые при везении смогут пошуметь и быстро свалить, захватив нас. Уж если оригинальный Поттер из банка выбрался, то два аврора со стажем; зельевар, дуэлянт, двойной шпион; человек, который сбежал из Азкабана; сильнейший дед в Британии и три школьника смогут что-то придумать. Когда двери снова открылись и выглянул работник министерства, желудок сжался, а волнение вернулось. — Свидетели Гарри Джеймс Поттер, Рональд Билиус Уизли и Гермиона Джин Грейнджер, — торжественно объявил кто-то, но из-за количества собравшихся людей определить источник звука было сложно. Я была удивлена тем, что вообще была допущена сюда, учитывая новости о проблемах Гарри с памятью. Было ожидаемо, что из-за этого мне зададут кучу неприятных и нетактичных вопросов. В целом, чтобы мракобесие с судом не растянулось еще больше, должны были, в основном, говорить Рон и Гермиона. — Когда вы впервые встретили Сириуса Блэка? — задал вопрос министр, сверля взглядом почему-то именно меня. — В Хогвартсе, в Визжащей хижине, — коротко ответила я. — Мы… — начала Гермиона. — Мистер Поттер, — перебил министр, — вы уверены в своих словах? На днях я увидел, — продолжил он, роясь в бумагах, — интересную статью, в которой говорится о том, что вы потеряли часть воспоминаний по вине Того-Кого-Нельзя-Называть, а Сириуса Блэка обвиняют в пособничестве Пожирателям смерти. Неужели вы думаете, что этот человек, — он ткнул пальцем в стул, на котором сидел Сириус, хотя нам было не видно его из-за высокой спинки, — не мог договориться, чтобы ваши воспоминания стерли специально. Я увидела, что Дамблдор выпрямился, готовясь защищать меня, поэтому сказала раньше него, стараясь, чтобы голос звучал хотя бы немного почтительно, хотя удавалось с трудом: — При всем уважении, министр, я потерял воспоминания о некоторых школьных знаниях, о том, что ел на рождественский ужин и сколько у меня одежды, но определенно прекрасно помню, как возродился Волдеморт, как я убегал от дементоров, которые прислала Долорес Амбридж. Для того, чтобы забыть некоторые моменты из моей биографии, нужно нечто большее, чем несколько часов пыток от Того. Кого. Нельзя. Называть, — закончила я, отрывисто выговаривая прозвище Волдеморта будто в насмешку над их страхом. Лицо Фаджа перекосилось вначале на Амбридж, потом на пытках, а Дамблдор смотрел одобрительно. Я убедительно (почти не) играла подростка, жизнь которого стала в разы сложнее из-за министерства и который был очень, очень зол. — Плюс ко всему, — решила добить я, — у моих друзей определенно нет проблем с памятью, и они даже передали воспоминания, поэтому я не вижу смысла обсуждать мою травму. На этом мое участие должно было окончиться, потому что внимание было переведено на Рона и Гермиону, а мне нужно было просто делать вид, что была вместе с ними в очередном «приключении». — Да, ваши друзья… — без радости в голосе протянул министр. — Что вы могли бы дополнить? — Мы были вместе с Гарри, сэр. Сириус Блэк казался угрозой на протяжении учебного года, и мы столкнулись с ним в его анимагической форме. Он забрал Рона, и мы сильно испугались, поэтому отправились его искать. Вначале мы были в ужасе, конечно, пока не узнали правду, — наконец смогла высказаться Гермиона. — Я думал, что меня убьют, — продолжил Рон, — но оказалось, что Сириусу была нужна только крыса, потому что это анимагическая форма Питера Петтигрю. Сириус не тронул никого из нас, наоборот был рад видеть Гарри. Он рассказал о том, что хранителем был Петтигрю, который сбежал, отрезав себе палец и подставив Сириуса. Короста, моя крыса, оказалась в нашей семье в то же время, когда Петтигрю пропал. — Если хотите уточнить какие-то моменты, то можете посмотреть наши воспоминания, — добавила Гермиона. Конечно, воспоминания были выгодно обрезаны, чтобы никто не узнал о путешествиях во времени, но этого было вполне достаточно. Мы надеялись, что упоминание об анимагии, которое породит лишние вопросы, подтвердит нашу ложную искренность, конечно, именно к этому и прицепился Фадж. — Я уже задавал вопрос другим свидетелям, но все же хочу уточнить у вас. Даже если вы были уверены в том, что Сириус Блэк не убийца, он незарегистрированный анимаг, а это противозаконно. Почему вы не сообщили об этом министерству? — За незарегестрированную анимагию, — решила ответить я, — наказание намного мягче, чем двенадцать лет в Азкабане. Считаю, что Сириус отпустил грехи перед вами авансом. — У меня встречный вопрос, — добавила Гермиона. — Почему вы не использовали сыворотку правды или воспоминания? — Его поймали на месте преступления, — раздраженно ответил министр. — Сыворотке правды можно сопротивляться, а воспоминания — подделать. — Верно, — спокойно согласилась Гермиона. — Но опытный легилимент это заметит. Сейчас, надеюсь, вы смотрели его воспоминания? Я понимала, почему суд длился уже четыре часа. Вопросы явно были не первой свежести — их задавали каждому, чтобы… а хрен знает, зачем, если Петтигрю допросили, а Сириус пришел добровольно с увлекательнейшей историей, готовый дать воспоминания, которые может подтвердить куча людей. Видимо, у Фаджа просто подгорало, и он трусливо цеплялся за что угодно в надежде, что выяснится, что министерство не ошиблось. — Да, конечно, — ответил министр. — Тогда в чем загвоздка? — спросила Гермиона, приподняв брови. Мне стало смешно с этого вопроса, который было невозможно ожидать от девочки-отличницы, и с ее выражения лица. Пришлось потереть нос, чтобы скрыть улыбку. — Почему вы не обратились в больницу Святого Мунго? — резко перевел тему Фадж, глядя на меня. Я тупо посмотрела на мужчину, а потом специально сделала лицо еще тупее, выпучив глаза и изображая растерянность, чтобы тихо и неуверенно сказать: — Простите, сэр, я не знал, что мы ждали четыре часа, чтобы поговорить о моем здоровье. Здесь где-то спряталась комиссия колдомедиков? — я даже посмотрела за спину, будто искала желтые халаты. — Верно, министр, каким образом лечение мистера Поттера относится к суду? — спросила какая-то волшебница у Фаджа, с трудом скрывая сарказм. — Он в здравом уме, воспоминания мисс Грейнджер и мистера Уизли подтвердят его и их слова, а так же слова других свидетелей. Его здоровье скорее может пошатнуться от шестичасового ожидания. Если бы я могла, то показала бы большой палец вверх этой тетеньке, но в нынешней ситуации только благодарно на нее посмотрела. — Присоединяйтесь к другим свидетелям, мистер Поттер, — кивнул на скамьи Фадж, — мистер Уизли, мисс Грейнджер. Мы присели, у меня уже не было особого страха, только мысль: «Какой цирк», — особенно когда обнаружилось, что нужно больше времени для просмотра всех воспоминаний, поэтому «продолжение в следующей серии», то есть завтра. — Какой цирк, — озвучила я, когда мы вышли из камина. — Это министерство, друг, — пожал плечами Рон. — Здесь всегда так. — Ты же понимаешь, что еще немного, и судить начали бы меня? — шипел Снейп Дамблдору, проходя мимо нас. — Я не хочу протирать штаны в этом неудобном кресле, потому что ты обмолвился, что я двойной шпион, защищая эту собаку. — Все прошло не так уж и плохо, — сказал Малфой. — Это было «неплохо»?! — возмутился Рон. — Долго. Скучно. Хотелось придушить Фаджа, но завтра Блэк будет на свободе, — с уверенностью сказал Люциус. — Я бы сказал, что это было «ожидаемо». — Сколько раз он задал вопрос про анимагию? — спросила я. — Семь? Восемь? — насмешливо ответил мужчина. — Сложно запомнить. О том, действительно не убивал ли Сириус твоих родителей, он вообще спросил раз шестьдесят. Вам повезло идти в конце. — Не представляю, как Сириус это пережил, — выдохнула я. — Иногда казалось, что он обратится в собаку и перегрызет министру шею, — прорычал Грюм. — Молись, чтобы он не сделал этого за ночь, иначе все насмарку, — похлопал он меня по плечу. — Воодушевляюще, — сгорбилась я от тяжести удара. — В основном, было так долго, потому что пришлось раскрыть некоторые нюансы нашей биографии, — сказал Кингсли с другого конца комнаты. — И доказывать, что Орден Феникса не хочет убрать Фаджа. — Это была самая большая ложь за весь суд, — захихикала я. — У него же вместо мозгов кисель. — Он сам наградил себя Орденом Мерлина первой степени, — проинформировала Гермиона, — этим все сказано. — Можно я сам награжу Гриффиндор победой в квиддиче? — снова хмыкнула я. — Или, не знаю, себя парой тысяч галеонов за охрененность? — Сделаешь себя мастером зелий за глубокие познания в зельеварении, — добавил Люциус, и я окончательно расхохоталась: — Снейп оценит. — Хорошо, что он этого не слышит, — фыркнула Гермиона. — Иначе ты был бы награжден годовыми отработками. В целом, настроение было лучше, чем до суда, потому что уверенность в том, что Сириус станет свободным человеком, была высокая. На следующий день свидетелей не требовали, поэтому можно было не учить то, о чем говорить нельзя и о чем нельзя не при каких обстоятельствах, поэтому мы с Гермионой засели за учебники. Она читала огромную книгу, написанную таким скучным языком, что после первой строчки хотелось зевать, а я отрабатывала легкую трансфигурацию, периодически обращаясь к подруге за советом. — Как думаешь, что становится с душой после поцелуя дементора? — вдруг спросила она. — Не знаю, — ответила я. — И все же, если поразмышлять. — Гермиона, я думал об этом, и я все равно не знаю, как не знаю, почему здесь оказался. Она ничего не ответила, снова уткнувшись в книгу, но потом снова заговорила, не отрываясь от чтения: — Я хочу их уничтожить. Дементоров. После Хогвартса я хочу заняться исследованиями и уничтожить их всех. — Это… похвальное стремление, — сказала я растерянно. — Ты в меня не веришь? — она подняла суровый взгляд от книги. — Не в этом дело, — вздохнула я. — Просто ты быстро увлекаешься. Если это станет твоей целью, ты будешь гореть только ей, сидеть днями над книгами, игнорируя внешний мир. А что потом, когда получится? Если получится, конечно. Ты порадуешься, поплачешь, посмеешься и обнаружишь, что жила только одним, а, когда цель пропала, осталась только пустота. — Я не настолько ботаник, — покачала головой Грейнджер, хотя и не очень уверенно. — Было бы круто, если бы ты смогла их уничтожить, в целом, — откинулась я на спинку стула, — и эти исследования наверняка будут затрагивать много областей, поэтому ты многому научишься, еще и изобретешь что-то попутно. Но только, пожалуйста, обещай, что библиотека не станет твоим единственным другом. Я не хочу, чтобы желание узнать, что с душой Гарри, попробовать ее освободить, испортило твою жизнь. — Спасибо, — сказала Гермиона, грустно улыбаясь, и повторила: — Спасибо. — Не за что? — вопросительно ответила я, а Гермиона взмахнула палочкой, накладывая чары от прослушивания. — Я просто думаю о том, как сложилась бы наша жизнь, если бы Гарри просто умер. Хотя я говорила, что ты не виноват, раньше мне было обидно из-за того, что ты просто взял и занял его тело, я думала, что лучше бы ты вообще не появлялся, чтобы никто не обманывался, — говорила она, опустив голову. — Но теперь я думаю, что то, что произошло, к лучшему. Если бы Гарри просто умер, мы бы остались с пустотой в душе и Волдемортом на пороге. С Амбридж в Хогвартсе. С отсутствием того, кто вдохновляет, желание бороться бы просто исчезло. А так, — она покачала головой и прикрыла глаза, — после смерти Гарри осталась пустота, но ты ее заполняешь. Для магического мира, который не знает о том, что произошло, и продолжает верить в Гарри Поттера. Она замолчала, снова уставившись в книгу, потом продолжила: — И для нас. Ты не Гарри, — покачала она головой и приложила руку к глазам, — ты кто-то новый, но всегда приятно, когда о тебе заботятся, когда есть лишняя поддержка. — О, Гермиона, — сказала я, придвигая к ней свой стул и обнимая девушку обеими руками, чувствуя, что в этот раз ничто не может спасти меня от слез. — Ты не представляешь, как я рад это слышать.