I'm who now?/Кто я теперь?

Эта игра стала ее худшим кошмаром. Когда Селестия Люденбург согласилась сыграть в покер с другими, она не думала, что всё пойдет наперекосяк. Она предполагала, что, в лучшем случае, она потеряет несколько рук, возможно раскроет карты, сохранив лицо, или выстоять, когда ей придется иметь дело с злорадствующим Хифуми, выигравшим руку. Помимо этого, она не ожидала чего-то, что разрушит её фундамент, пока она торжественно побеждает. Однако, во всех её расчетах, во всех её формулах, за всё время, проведенное за этой игрой, она никогда бы не увидела свою собственную неспособность прочитать противника настолько тщательно, что она, повелительница лжи, Абсолютный Азартный Игрок, выглядела бы дилетанткой, едва набравшая сумму и впервые севшая за карты. И все же она уставилась на нее, ошеломленная рукой, протянутой перед ней, которую держало ее соперник, смотревшая на нее виноватой усмешкой, дрожащей улыбкой, которая не что иное, как извинение за украденную победу, которая была перед ней, как нежная бабочка, а затем растоптанная браконьером. Осыпанное похвалой за то, что оно сделало то, что считалось невозможным, оно видело, какой ей причинили вред, и имело наглость не испытывать ни малейшего удовлетворения от того, что внезапно втоптало ее доброе имя в грязь и сбросило её тело с небес на землю. Подумать только, все началось с простого вопроса. — Что бы вы сделали со ста миллиардами иен? Селеста моргнула от вопроса, чуть не совершив ошибку, уронив несколько жетонов, с которыми она лениво играла. Игра продолжалась некоторое время, и, по словам Джунко, пока не было сделано никаких серьезных ставок, пока четверо игроков не привыкли к правилам игры. Для Селесты это не было проблемой, поскольку это дало ей возможность изучить стратегии игры своих оппонентов по мере их формирования, вызвав некоторое разочарование, когда она получила пару действительно хороших раздач, которые, несомненно, позволили ей выиграть в раунде и сокрушить её противников, пока они относились к игре и жетонам, как к игрушкам. На самом деле они стали по-настоящему серьезными только сейчас, и она, к сожалению, только что получила пару двоек; но это не значит, что она не будет использовать ложь как инструмент воздействия на них. Но внезапный вопрос от их дилера, возникший буквально из воздуха сбил их с толку. Селеста, однако, быстро восстановила самообладание и спросила: — Прошу прощения? — Что бы вы сделали со ста миллиардами иен? — Джунко повторила, на этот раз немного медленнее. — Мне любопытно, что бы вы, ребята, сделали с такими деньгами? — Почему ты хочешь знать? — Спросил Хифуми, его мясистая рука сжимала несколько жетонов, пока он думал, делать ставку или нет. — Э, я имею в виду, я думаю, что это интересный мысленный эксперимент. — Джунко пожала плечами. — Мне нравится слышать мысли людей о вещах, и мне нравится давать им пищу для размышлений в ответ, понимаешь? Удиви меня, понимаешь? — Н-ну, я даже не знаю, с чего начать. — Макото запнулся, когда поставил жетон, минимальную ставку на данный момент. — Я имею в виду, я даже представить себе не могу, что у меня когда-нибудь будут такие деньги, не говоря уже о том, на что я их потрачу. — Тоже самое и я. — Аой согласилась, так как она также сделала минимальную ставку. — Я имею в виду, я не знаю. — Правда? — Джунко невозмутимо повернулась, ложа первую карту; четверка червей, не сильная карта. — Ставлю на то, что ты построишь частный бассейн с личной кондитерской. Хина покраснела и в негодовании хлопнула руками по столу: — Н-НЕТ! Нет, я бы не стала! Если что-то такое, так это общественный бассейн! Большинство наблюдавших учеников хихикнули, когда Хифуми решил подшутить: — И все же, она не отрицает, что хотела бы иметь личный магазин пончиков. — Почему вы, ребята, продолжаете твердить об этом?! — Она огрызнулась, расстроенная их поддразниванием. — Знаешь, я ем не только пончики! У меня есть хоть какое-то разнообразие в моем рационе! — Прости, прости. — Посмеиваясь, извинилась Джунко. — Я шучу. Если тебя это так беспокоит, я перестану. Хина сердито надула щеки, но все же слегка кивнула, и Джунко ответила тем же. Тем не менее, среди учеников раздался небольшой смешок, когда Сакура протянула своей подруге один из пончиков, и она даже не колеблясь откусила от него. — Ну, я не знаю об остальных из вас, но если бы у меня было столько денег, я бы использовал их для покупки собственной художественной студии. — Гордо заявил Хифуми, поставив десять монет и повысив ставку. — Таким образом, я мог бы собрать моих коллег, объединив наши силы, чтобы стать настоящими мангаками и распространить наши истории среди непросвещенных масс. Это цель моей жизни. «Звучит…» — Селеста изо всех сил пыталась придумать, что сказать по этому поводу. Это было едва заметно. Это пустая трата денег по большому счету. Если быть честной, то слово «Глупость» подходило. Серьезно, использовать деньги, создавая больше работы для себя, было для неё нелепостью. Зачем тратить свои деньги таким образом, когда можно было бы использовать их для собственного обогащения? Зачем выставлять себя на всеобщее обозрение, создавая то, что люди никогда не смогут оценить? Говорите что угодно о шутке Джунко о желаниях Хины, но, по крайней мере, в ней был бы смысл. Для того, кто заниматься спортом и тратить часы дня на плавание в насыщенной химикатами воде, это то, от чего Абсолютная Пловчиха придёт в радость, а имея свидетельство, упростит ситуацию. Честно говоря, по её личному мнению, если бы Хифуми хотел сделать карьеру, в которой он зарабатывал бы на жизнь, ему было бы гораздо лучше работать на кого-то, кто мог бы лучше использовать те немногие полезные таланты, которыми он обладал, среди огромной кучи бесполезной информации в его голове. Например, он был неплохим поваром. Хотя ему и не удалось довести до совершенства приготовление ее любимого чая с молоком, он показал прогресс, по сравнению с пойлом, которое он поставил перед ней несколько дней назад. Было бы ужасно, если бы он остановился, когда он уже доказал, что обладает умеренным потенциалом. И всё же… по какой-то причине, которую она не могла понять, она не могла найти в себе сил сказать ему это. Она просто не могла выдавить из себя ярость, необходимую, чтобы сказать что-нибудь плохое об этом. Может быть, это было то, как он так честно улыбался, на этот раз не проявляя извращённой натуры, ни плохо поставленной гордости. Возможно, потому, что он утверждал, что это цель его жизни, концепция, с которой она была более чем знакома. Вкладчиком могли быть сотни романов определенного типа, которые она так любила и убила бы любого, если бы их обнаружили в ее шкафу, и знание того, что именно такие дураки, как Хифуми, ответственны за их создание. Как бы то ни было, она просто позволила ему наслаждаться моментом, изящно отхлебнув из своей чашки и увеличив ставку ещё на десять монет. — А как насчет нашего дорогого счастливчика? — Селеста предложила продолжать игру, отвлекая других и повышая вероятность совершения глупых ошибок. — Да, давай, Макото, колись, на что потратишь такие бабки. — Напирала Джунко, потирая пальцы правой руки. Упомянутый везунчик вскочил с места, о котором думал, без сомнения, больше думая о увеличений ставки, чем о разговоре, но он быстро оправился и сдал свои карты обратно в фолд. — Хорошо… Честно говоря, я не уверен. Я знаю, что хотел бы использовать часть этого, чтобы помочь своей семье вернуться домой. Может быть, помочь моей сестре попасть в хорошую школу. Также нужно подумать о поступлений в колледж и, возможно, найти место для себя… — Почему я не удивлена. — Погрустнела Джунко от разумного, но унылого ответа. — Да ладно, чувак, я не прошу осторожных, очевидных вещей. Думай масштабно, может быть, что-то дорогое. Чего ты всегда хотел, но ты и твои родители не могли себе этого позволить? На мгновение Макото замолчал, размышляя, но было ясно, что шестеренки в его голове определенно вращаются. В конце концов, хотя и неохотно, у него был ответ. — Н-ну, я думаю, я бы хотел… Я хотел бы получить все видеоигры из новых выпусков, которые я откладывал…и… — И… — настаивала Джунко, когда подросток покраснел, его щеки начали гореть, когда он сел на горячее сиденье, но в конце концов. — … Я бы хотел получить эту статуэтку, выпущенную ограниченным тиражом, в натуральную величину моего…друга… — Это было все, что он мог сказать, прежде чем он внезапно закрыл лицо от стыда. Селеста не совсем понимала, о чем он говорит, но по чеширской ухмылке на лице Джунко и отвратительному блеску в глазах Хифуми было ясно, что они точно знали, о чем он говорит, и считали это смешным. — О, правда?. — Джунко наклонилась вперед и положила грудь на стол, когда она без угрызений совести допрашивала счастливчика. — И этот, э-э, твой друг, как ты говоришь, уж точно не тот самый идол… — Эй! Послушай! Мы с сестрой её большие поклонники, х-хорошо?! — Он запинался, пытаясь придумать оправдание, его лицо покраснело, как помидор, когда он отрицательно замахал руками. — Я просто хочу иметь возможность поддержать ее в ее карьере! Вот и всё! Усмешка Джунко сказала всем, как мало она верила в это ничтожное оправдание, и на самом деле Селеста не могла ее винить. Однако, казалось бы, ее забавные игры с бедным мальчиком закончились, когда Сакура переместилась со своего места позади Хины и положила руку на плечо взволнованного мальчика. — Тебе не нужно беспокоиться о ее насмешках. — Она вздрогнула, когда он посмотрел на нее. — Я считаю, что это просто замечательно, что ты ставишь нужды других выше своих собственных. Это черта, о которой, к сожалению, так легко забыть в наше время, когда собственные интересы обычно ставятся выше других. — Сакура… — Пробормотал Макото, ошеломленный, но полный благодарности за ее слова. — Да. Хина присоединилась, небрежно бросая свои карты так же, как и говорила. — Честно говоря, я думаю, это довольно мило, что ты хочешь помочь ей. — Игнорируя шутку, что насчет тебя, Сакура? — Спросила Джунко. — На что Абсолютный Мастер Единоборств потратил бы столько денег? — Несмотря на то, что я буду использовать эти средства для ремонта додзе моей семьи. — Ответила она просто и ясно. — Я бы предпочла, чтобы эти средства были переданы местным больницам для оказания помощи тем, кто страдает от болезней и травм. — О, это мило. Джунко улыбнулась, но в эта улыбка…скорби? Понимания? Необычно. — И всё же, я ценю это. Сакура кивнула. -Спасибо. Тьфу. Угх. Селеста сочла это зрелище отвратительным. Неужели сейчас? Ставить потребности других выше своих? Единственный способ добиться успеха в этом мире — поставить себя выше других, именно так устроен мир. Нельзя зарабатывать на жизнь не имея денег, у вас не может быть прибыли, если вы постоянно выбрасываете ее на ветер. Если кто-то пострадал, то это его вина, что он позволил этой ране гноиться, нельзя давать им ничего, чтобы они не сели на шею. Этот урок она усвоила рано, и это единственное, что она запомнила на протяжении всей своей прошлой жизни. Она не стала Селестией Люденберг, заботясь о проблемах других людей. Она не стала непреодолимой силой, играя хорошо. Она безжалостно лишила десятки людей всего, что они имели, доминируя над всеми своей тактикой и манипуляциями, с улыбкой на лице. Она не просто так отказалась от своего имени, семьи и жизни ради новой, лучшей жизни, она сделала это, прекрасно зная, чем жертвует, и делая всё возможное, гарантируя, что её прежнее имя не вылезет из могилы. Ничего хорошего никогда не было в благотворительности. Но она знала, что её мнение будет в подавляющем меньшинстве, поэтому вместо этого она сделала еще один глоток чая с молоком и промолчала. Она говорила об этом только с теми, кто, как она знала, поймёт её убеждения, и ни словом раньше. — Эй, Селеста, что бы ты хотела? — Хина предложила ей слово, и она улыбнулась держа чашку в руке. Наконец, теперь она могла показать им как надо использовать свои финансы. Она открыла рот, чтобы заговорить и рассказать им всем о истинном мироустройстве… — О, она хочет викторианский замок. — Ничего особенного. — Селестия, воплощение уравновешенности и изящества, поперхнулась как простолюдинка, пытающаяся вдохнуть воду. Джунко прервала её так резко, что она могла поклясться, что её ударили ножом. Ничего особенного?! Она думает, что прекрасная виза, которая олицетворяла все, чем была Селестия Люденберг, не была чем-то особенным?! Что было хуже, так это непримиримое равнодушие, с которым она говорила, как будто она читала скучную книгу, вместо того, чтобы говорить о прекрасном доме для кого-то вроде нее. И в довершение этого, Моднице хватило наглости продолжать вонзать нож, без намёка на эмоции. — Вероятно, в каком-нибудь большом уединенном месте, на горе или на утесе, окруженном лесами, с кучей дворецких, одетых как вампиры, которые каждодневно подающих ей вино, чай и пирожные, пока она разгуливает в красивых шелковых платьях, созданных по образу знаменитых женщин той эпохи, с оттенками чёрного и красного с оборками повсюду. Все, что она не использует, вероятно, будет продезинфицировано перед тем, как поместят в бирючиновую ванну или бассейн, чтобы она могла расслабиться, поскольку она постоянно считает это психологическим очищением, в то время как остальное находится в хранилище с кодовым замком, так как она боится воров. Возможно, у нее даже есть подвал, скрытый за потайной дверью, куда она приводит гостей, чтобы украсть их состояние с помощью своих талантов в азартных играх, и бла, бла, бла. Бла, бла, бла…?! У этой девушки хватило терпения сделать кажущееся невозможным, заглянуть в разум Селестии Люденберг, увидеть все, ради чего она рисковала жизнью, здоровьем и финансовой стабильностью, всем, ради чего она пролила кровь и пот, ради чего она пожертвовала всем, включая своим именем, и все, что она извлекла из этого, было «бла-бла-бла?!» Нет. Нет, нет, нет. Она не оставит атаку на её мечту безнаказанной. — К твоему сведению, это не просто викторианский замок. Это классический замок 1800-х годов, построенный по моде 13-го века, с множеством башен, монументальными чугунными колоннами, роскошной отделкой, великолепным двором для выращивания множества цветов и довольно живописным уголком для послеобеденного чая. Я имела честь недавно лично посмотреть на это, и должна сказать, это довольно красиво. — Ты говоришь как ребенок, описывающий ее любимую игровую площадку. В затылке у неё что-то глухо звякнуло. Смелость этих женщин, это, этого… как она назвала её «ребёнком!» Из всех оскорблений, которое она произнесла небрежно. — Селеста, милая. — Джунко продолжала копать себе могилу, говоря с преувеличенным британским акцентом. — Ты хотя бы понимаешь масштабы проблем, которые может вызвать у тебя даже часть этой твоей мечты? — Ну, конечно, я знаю. — Ответила Селеста, глубоко оскорбленная обвинением. — За несколько лет я изучила множество мест, тщательно изучила каждое из них и нашла идеальное место, соответствующее моим вкусам. — О? — Джунко вернулась к своему обычному тону, спросив: — Итак, ты удостоверилась в наличии современных удобств? Полы, изоляция, сантехника, электрические розетки и всё прочее. Потому что, позволь мне сказать, хоть это и красиво, но каменные полы и стены быстро мёрзнут, когда выпадает снег, а на ремонт уйдёт дохуища денег. Последний комментарий, безусловно, заставил несколько бровей приподняться, поскольку, как она сказала, это, безусловно, было похоже на констатацию опыта, а не на случайный факт, но Селесту это не волновало. — Да, это приходило мне в голову, тебе не нужно беспокоиться. Я более чем готова к этому, и замок, который я имею в виду, уже обновлен, соответствуя моим стандартам жизни. Я чувствую, что в ближайшие годы у меня не будет проблем или забот, когда придет время приобрести документ на это место. Она не была дурой. Очевидно, что она провела обширное исследование местоположения каждого места, которое она хотела заранее согласовать для себя. Она не спала несколько ночей, изучая инфраструктуру, землеустройство, владение и развитие домом, управление ресурсами, реконструкцию и стандартизацию современных зданий, а также бесчисленное множество других невероятно разочаровывающих исследований на протяжении многих лет, чтобы гарантировать, что ей будет позволено жить в роскоши, потратив минимум денег. Во всяком случае, она приложила больше усилий, чтобы воплотить свою мечту в реальность. По сравнению с вялым, расточительным, раздражающим, отвратительным, безмозглым, глупым, пустой тратой плоти и воздуха, имеющий имя её прошлой «я» называвший себя Абсолютным Ясновидящим, Ясухиро Хагакуре. Если бы это сошло ей с рук, она знала, что ей бы очень понравилось наблюдать, как он обрекает себя на жестокую, мучительную смерть, возможно, даже от ее собственных рук. Увы, при нынешнем положении дел она довольствовалась тем, что наблюдала, как другие совершают редкий акт насилия над ним, и ждала, пока один из них оступится и сделает всё за неё. — Подожди, Джунко. Откуда ты вообще знала, что именно так она потратит деньги? — Внезапно спросила Хина, и, честно говоря, это тоже немного беспокоило Селесту. До сих пор она держала свои мысли по этому поводу довольно близко к груди, или, по крайней мере, она думала, что держала, так что это беспокоило, что кто-то так легко прочитал ее намерения. Не было никакого способа, чтобы фотомодель смогла так легко собрать воедино идеи, которые у нее были для ее будущего. И все же, даже когда она обдумывала каждый разговор, который у нее был с Последней модницей или рядом с ней, она не могла видеть ни одного момента, когда она могла бы упустить такую вещь. Однако оказалось, что ответ был простым, но невероятно жестоким, чем она себе представляла. — О, я ничего не знала. — Джунко пожала плечами, не понимая, что идёт на поводу у Селесты. — Я высказала предположение. Я имею в виду, ты видел её наряд? Если это не похоже на девушку, которая хочет что-то столь же дорогое, вроде, готического замка, тогда я не знаю, что ещё. Это было…предсказуемо. Предсказуемо?! Она на полном серьёзе назвала её желания предсказуемыми?! Что-то в ее сознании застонало, когда основу ее личности вырвали против ее воли, и ей пришлось бороться, чтобы сохранить контроль над своим телом и личностью, которую она кропотливо создавала для себя. Неудивительно, что она боролась, когда её пальцы одной рукой крепко сжимали фарфоровую чашку, а другая впилась в бедро до такой степени, что у нее возникнет синяк, но она продолжала улыбаться, хотя бы для того, чтобы доказать, что ее не так легко обмануть. Это оказалось еще сложнее, когда Джунко повернулась, чтобы передать им всем новую раздачу, и хитро улыбнулась ей, сказав, что она на сто процентов знала, что говорит, и какой эффект это на нее произведет. Тот факт, что Селеста до сих пор даже не заметила, что выиграла последнюю раздачу, только доказал её правоту. Ну, она покажет ей! Если она ожидает, что Селестия Люденберг набросится на нее за это необоснованное нападение на ее персону, тогда она продемонстрирует ей, насколько она предсказуема, разгромив ее конкурентов, а затем, как только она откроет комнату отдыха, она лично укажет Джунко, почему связываться с ней — плохая идея. К чёрту обиды, которые она испытывала к другим, важно другое. Ее мечта была на кону, её гордость и радость, что она провела так много ночей, желая воплотить её в реальность, чтобы избавиться от монотонной жизни, в которой она была. Однако, когда Джунко раздавала карты для следующего раунда, Макото задал модели вопрос. — А что насчет тебя, Джунко? Что бы ты сделала с такой кучей денег? — Что? — Джунко моргнула, но быстро поняла, о чем ее спросили, и вздохнула. О, ничего важного. Словно пума, почуявшая раненую добычу, Селеста ухватилась за возможность отомстить ей за то, что её мечта превратилась в обычное желание. — О, не скромничай. Мы все высказали свои собственные мысли, единственно правильным будет высказать своё собственное, ты согласна? Что еще лучше, Хина тоже взволнованно наклонилась вперед и добавила: — Да, давай! Что бы ты сделал с такой кучей денег? — Должен признаться, мне самому любопытно, что мисс Эношима сделала бы с такими финансами. — Добавил Хифуми, задумчиво потирая подбородок. — Можно было бы подумать, что это пойдет на создание новых дизайнов и сбор редких материалов, но, возможно, вы могли бы использовать это для создания более привлекательных аксессуаров или макияжа. Хотя, можно также утверждать, что она могла бы использовать его для более экспериментальных целей. Повернувшись к игроку, поскольку другие продолжали навязывать ей свои теории и предположения, Джунко уставилась на неё совершенно невозмутимым выражением лица, заявив: — Хорошо, я знаю, что ты делаешь, и ты идёшь к чёрту, но ладно. Я го- Только для того, чтобы с улыбкой повернуться к единственному человеку в группе, который до сих пор не участвовал в разговоре — …Если вы скажете нам, что бы вы сделали с такими деньгами. Кёко моргнула от неожиданного поворота событий, когда Джунко продолжила. — Ты была невероятно молчалива, мадам Тайна. Я думаю, что все мы хотели бы услышать ваши мысли по этому поводу. Селеста ничего не сказала, даже когда Хина и Хифуми присоединились к просьбе серебряноволосой девушки добавить свои мысли, но, как бы она ни была раздражена тем, что Джунко прервала разговор, она не могла отрицать, что ей тоже было любопытно узнать мысли единственного участника, чей талант оставался неизвестным. Кёко, со своей стороны, не столько вздохнула от внимания, сколько выдохнула через нос, но было ясно, что она не оценила попытку втянуть её в разговор так прямо. Тем не менее, она повернулась к ним и предложила мысль, которую они не рассматривали — …Я бы принес это в ближайшую юридическую контору и сообщила об этом властям. — А? — Хина довольно хорошо олицетворяла их мысли. — Как я уже сказала, отдам властям. — Продолжила Кёко. — Если мне внезапно дали такую большую сумму из ниоткуда, разумно предположить, что эти доходы должны были принадлежать кому-то или чему-то важному, или, в худшем случае, являются подделкой. Глупо брать их, не убедившись сначала не только в их законности, но и в том, что они не принадлежат кому-то. — Ха, да, хорошая мысль. — Джунко согласилась с глубокой гримасой на лице. — Нет смысла брать то, что позже вернётся бумерангом. Но, если сумма настоящая…? — Я все равно оставлю её соответствующим властям. — Кёко настаивала. — Если ты не знаешь, кому они принадлежат, их не стоит хранить. Даже если бы я знала, кому она принадлежит, было бы неразумно носить с собой столько денег за один раз. — Справедливо. Тогда немного перефразирую вопрос. Если бы ты выиграла столько денег, что бы ты с ними сделала? — Джунко начала песню заново, но Кёко не купилась. — Я положу её на банковский счет на случай чрезвычайных ситуаций. — Кёко прямо заявила. — Хотя, поскольку я не играю в азартные игры, маловероятно, что я когда-нибудь выиграю что-то подобное. — Это не то… — Джунко резко вздохнула, и Селеста увидела, как уголки рта Кёко слегка приподнялись, явно наслаждаясь раздражением модницы. — Ладно, неважно. Поступай как хочешь. — проворчала Джунко, кладя карту на стол. Десятка пик. — Кошку хоть три года корми, а она за три дня всё добро забудет. Я понимаю, как это бывает. — Не стоит так. — Селеста укоризненно погрозила пальцем, опустив пару жетонов, повышая ставку. — Ты спросил её мнение, и она его высказала. Теперь твоя очередь. Джунко еще раз вздохнула, но затем замолчала, так как странная меланхолия, казалось, охватила девушку, когда она потерла большим пальцем край колоды. Все они моргнули от резкого перепада настроения, но прежде чем они смогли спросить, она подняла голову и одарила их грустной улыбкой, которая, казалось, что-то потрясла в сердце Селесты. — Что бы я сделала со ста миллионами иен? Легко. Я бы использовала всё, чтобы поддержать своих детей. Если само заявление еще не выбило почву у неё из-под ног и не заставило её разум с визгом остановиться, то любящий, но почти затравленный тон, которым она произнесла эти слова, определенно выбил дух из группы. Дети? У Абсолютной Модницы есть дети? Сама идея поражала саму основу того, что Селеста думала о ней, и её разум начал сходить с ума, когда она вспомнила всё, что знала о модели. Когда это произошло? Если бы она забеременела, все бы знали об этом, но Селеста не могла вспомнить ни одного случая, когда Джунко могла бы уйти даже на долю времени, необходимого для того, чтобы у неё настал полный срок. Кроме того, она появлялась в модных журналах и тому подобном, по крайней мере, с двенадцати лет, так что шанс забеременеть низок, верно? О, боже милостивый, это… Плюс, она сказала, «Дети», подразумевая больше одного, верно? Итак, если у неё не было двойни за одни роды, тогда она должна была обнажаться по крайней мере два раза. Непрошеные глаза Селесты блуждали, смотря на живот модели, скрытый столом в раздумьях. Может быть, поэтому она скрывала от них переднюю часть своего тела в бане? Было ли это для того, чтобы сохранить отметины на её животе, которые доказывали, что она хранила тайну от них, чтобы они не задавали вопросов? — Ч-ЧТОООООО? — Хифуми закричал в шоке, когда его разум быстрее всех осознал свой шок. —У-у тебя есть…?! К-как?! Когда?! Джунко ничего не сказала, сделала глоток чая, затем слегка улыбнулась Хифуми. — Ммм. Знаешь, это на самом деле очень хорошо. Думаю, я понимаю, почему Селеста заставляет тебя так много готовить. Приятный и сливочный, с тонким шелковистым вкусом во рту, с правильным вкусом черного чая, но не слишком насыщенным, с легким намеком на сладость. — Ты так думаешь? Что ж, спасибо. Я очень усердно работал над улучшением рецепта, и госпожа Люденберг очень помогла своими отзывами, но, что более важно, здесь не менее важная проблема! — Спокойно заявил Хифуми, прежде чем резко сорваться. — У тебя дети и ты ничего не сказала?! И что более важно, с кем ты трахалась? — Почему это самое важное?! — Наконец добавила Хина, огрызнувшись на Хифуми, прежде чем повернуться к Джунко с быстро растущим румянцем. — Я-я имею в виду, ты так молода, как ты…? Нет, я имею в виду, ты не должна делать это… в раннем возрасте. — Хм? — Джунко слегка наклонила голову с невинным выражением на лице, прежде чем внезапно моргнуть от осознания и рассмеяться. — О, они не мои. Не совсем. Они приёмные, не волнуйся об этом. Хина и Хифуми вздохнули с облегчением, и нетрудно было заметить, что с остальных спала гора с плеч. Селеста даже не знала, почему она симпатизировала, и внутренне отчитывала себя. Действительно, какое ей было дело до того, были ли у модели дети, рожденные от ее крови или нет? Это не было ее делом, и ее это не касалось ни в малейшей степени. Почему ее должна беспокоить мысль о том, что у кого-то были или не были завершенные отношения и были собственные дети. Не было никаких причин, чтобы у нее был комок в горле или стеснение в груди, поэтому они должны уйти и оставить ее в покое. — Это не отменяет факта, что правительство разрешило тебе усыновлять детей, когда ты еще учишься в средней школе. — Кёко прокомментировала, на что Джунко застонала. — Ладно, ладно. Технически я не взяла их к себе официально. — Неохотно призналась модель. — Но на данный момент это решаемо. Бумаги поданы и готовы к подписанию. Нужна свободная минутка, чтобы всё завершить, и тогда они законно станут моими детьми. Тон, которым она говорила, был слегка радостным, своего рода восторженное беспокойство, которое вы ожидаете от нового родителя, готового взять на себя задачу воспитания ребенка, но не без намека на нервозность того, кто знал, что его ждёт долгий путь, несмотря на то, что у него практически нет опыта. Своего рода выражение, которым поделился бы любой родитель, когда он готов начать новую главу в своей жизни, работая над воспитанием своего чада. — Но ты все еще в расцвете своей юности. — Заявила сбитая с толку Селеста. — Зачем тебе усыновлять ребенка, когда ты ещё так молода. Для нее это не имело смысла. Зачем так рано отказываться от своего будущего, чтобы вырастить сопливого, грязного, маленького сопляка, не говоря уже о нескольких. Что может заставить кого-то сделать это с собой, когда легче и практичней…не вмешиваться? — Да, как говорит мисс Люденберг. Не слишком ли рано брать детей под свое крыло? — Хифуми согласился. — Не лучше ли было подождать, по крайней мере, до окончания средней школы? Джунко на мгновение замолчала, положив еще одну карту, валет треф, но то, как её глаза, казалось, стали навязчивыми, заставило волосы на затылке Селесты встать дыбом. Это не просто взгляд. Это что-то глубокое, что-то изменчивое. Взгляд, полный презрения и ненависти, настолько глубокой, что казалось, что ее душит затянувшийся призрак, порожденный злобой. Она даже не была целью этого чувства, но если это то, что она почувствовала от одного взгляда, она на самом деле боялась того, что случится с тем, для кого он предназначено. У неё история, в этом я был уверен, но, увидев эту реакцию, стало ясно, что она не была счастливой. Она была не единственной, кто это понял, поскольку Макото наклонился вперед со сдержанным: — …Ты не могла подождать, не так ли? Грустная улыбка Джунко была его наградой. — Проницателен. Как ты догадался? — Я думал о том, что ты сказал мне некоторое время назад, когда мы разговаривали в прачечной. Ты немного рассказала мне о своей жизни до прихода сюда. — Окутанный печалью ответил Макото. — Это всего лишь предположение, но если то, что ты сказал, правда, тогда эти дети были в похожей ситуации, верно? — Гха! — выплюнула Джунко в ответ, её улыбка становилась всё более подавленной, но безумной. — О, нет. Извини, что говорю это, Макото, но то, что я тебе сказала, это верхушка айсберга. Моя жизнь была отстойной до того, как я занялась модельной карьерой. Но даже тогда я почти жалею, что мои дети прошли через то дерьмо, с которым мне пришлось иметь дело, потому что это было бы благословением по сравнению с тем дерьмом, через которое им пришлось пройти. — Что ты имеешь в виду? — Спросил Макото, но Хина перебила: — Подождите, о чем вы, ребята, говорите? — Я не могу сказать здесь точных деталей, в основном потому, что не хочу вас расстраивать, ребята… — Джунко продолжала без паузы, не глядя ни на что конкретно, поскольку она, по сути, продолжала монолог. — Все, что я скажу, это то, что есть определенные люди, которым нельзя становиться родителями, если они не планируют нести ответственность за воспитание в безопасной среде. Селеста почувствовала, как невольная дрожь пробежала по её спине. Джунко не трогала её, но яд, в её словах, заставили её почувствовать, что она все попала под перекрестный огонь. Хуже всего то, что последствия того, что она говорила, заставили её желудок неприятно сжаться, поскольку ее воображение разыгралось самым худшим образом. Хотя в ее сердце не было любви к детям, это не означало, что она желала им зла. Она любила старинное изобразительное искусство, но это не означало, что она была бессердечной. По общему признанию, она эгоистка, но не чудовище. — Это…! — Хина в ужасе прикрыла рот рукой, когда закончила обрабатывать то, что, как предполагала модель, было сделано с детьми. Она была не одна, так как Макото и Хифуми выглядели скверно, поскольку они догадались. Сакура, в частности, выглядела особенно убийственно, когда она стояла позади Хины, держась за плечо пловца, чтобы ей было удобнее. Даже Кёко не могла скрыть, насколько ей было неловко от разговора, когда она стиснула зубы и нахмурилась. — Я же говорила, что не хочу вас расстраивать. — Джунко нахмурилась и лениво постучала по валету с разочарованием. — Если тебе от этого станет легче, я лично позаботилась о том, чтобы лично затащить виновных в законодательный ад, какой только можно себе представить, за то, что они сделали. — Хорошо. — Сакура кивнула, пугающая аура, которая начала исходить от нее, отступила. — Да, это очень удачно. — Хифуми вздохнул с облегчением и вытер вспотевший лоб, наконец успокоившись настолько, чтобы положить монету. — Хотя, должен признать, я никогда бы не подумал, что ты из тех, кто может принять ребенка с таким эмоциональным багажом. Селеста тоже не могла, если честно. До сих пор она предполагала, что Джунко одна из девушек, которые живут настоящим моментом и одержимы своей внешностью и славой. Милое личико, но ничего особенного не происходит под этими обесцвеченными прядями волос. Кто-то, кто мог бы здесь и сейчас завести дружбу, но на самом деле не потрудился бы поддерживать эти отношения в долгосрочной перспективе. После того, как она так глупо рассердила похитителя тем, что казалось безрассудно идиотским проявлением нетерпения, Селеста только почувствовала подтверждение своим мыслям о модели. Даже когда у нее были краткие моменты проницательных мыслей, она списывала это на случайность, краткий момент, когда две из трех ее мозговых клеток, наконец, соединились для связной мысли. В конце концов, раз в год и палка стреляет. Тем не менее, чем больше они общались, она начинала думать, что в модели может быть что-то большее, чем она изначально думала. Однако, когда Джунко посмотрела на Хифуми с выражением, которое можно было описать как «Сейчас начнёт кромсать всё, что ты знаешь и любишь, настолько болезненным и ужасным образом, насколько я могу себе представить.» глядя на Селесту, она, без сомнения, правильно предположила, что с ее стороны было мудро не озвучивать эти мысли. — Итак, на что они похожи? — Макото вмешался в разговор и спас Отаку от гнева Модницы. Прежде чем вы успели сказать «эмоциональные американские горки», Джунко повернулась к группе с самым «гордым материнским» выражением на лице, которое только можно себе представить. — О, они просто замечательные! Мой маленький — один из тех суперспортивных типов, которые хотят быть героем, и он всегда изо всех сил старается стать лучше каждый раз, когда устанавливает новый рекорд в каждом виде спорта. Глядя на него, вы бы не догадались об этом, но в нем также спрятано много остроумия. Временами он немного злится на него, попадает в неприятности из-за своей твердой головы чаще, чем мне удобно, но его сердце обычно находится в нужном месте. Честно говоря, я думаю, что вы с Сакурой полюбили бы его больше всего, Хина, потому что он супер во всех видах спорта, в которые он может быть вовлечен. — Неужели? Хе-хе, я бы хотел встретиться с ним когда-нибудь. — Взволнованно заявила Хина, когда Сакура улыбнулась от нежности слов Джунко. Без сомнения, девочки уже планировали выполнить какой-то план упражнений с мальчиком, которого они еще даже не видели. — Затем есть маленький художник, он невероятно креативен. — Джунко радостно продолжила. — Я видела несколько конкурсов, и каждый раз он занимал первое место. Он очень талантлив, когда дело доходит до живописи. Некоторые люди говорили, что он может стать следующим Леонардо, или Донателло, или Микеланджело, или даже Рафаэлем. Он действительно застенчивый, и я бы хотела, чтобы он не так сильно себя унижал, но я работаю над этим, когда могу. Я думаю, ты был бы тем, с кем он поладил бы. Хифуми…as при условии, что ты поклянешься, что никогда не покажешь ему ничего выше «PG», если понимаешь, к чему я клоню. — К-конечно! Я никогда бы не стал портить чье-то мировоззрение, прежде чем оно будет готово. — Хифуми заикался от страха перед яростью Эношимы, прежде чем принять взволнованное и задумчивое выражение. — Я должен признать, что мне, как начинающему художнику, было бы очень интересно сравнить и противопоставить наши стили. Возможно, нам обоим было бы полезно встретиться в будущем. Джунко улыбнулась ему, но затем немного подпрыгнула от осознания, заявила: — О, не могу забыть моего маленького Ангела. Она так хороша в актерском мастерстве, играла главную роль во всех школьных пьесах и была лидером школьного драматического кружка. Она немного придирчива, и, да, она имеет тенденцию быть немного придурковатой по отношению к мальчикам, и иногда она может быть немного драматичной, но я все равно люблю свою малютку. Честно говоря, Селеста, если ты когда-нибудь получишь этот замок, свяжись со мной, она бы чувствовала себя как дома, пья чай с пирожными с тобой. Селеста моргнула от внезапного включения, не ожидая, что её так окликнут. Часть её хотела обвинить модель в лицемерии за то, что она раскритиковала её мечту, а затем сказала, что она хочет заставить своего ребенка увидеть его, но решила промолчать. Вместо этого, улыбнулась потенциально биполярной девушке и сказал: — Посмотрим. Мне нужны деньги на покупку, прежде чем мы сможем строить какие-либо планы. — Справедливо. — Джунко уступила, прежде чем снова продолжить. — Верно, не могу забыть моего маленького Гения. Он, честно говоря, такой, такой умный, больше, чем кажется на первый взгляд. Серьезно, вы называете тему, и он, по крайней мере, на уровне средней школы разбирается в ней. Черт возьми, в некоторых категориях он словно закончил институт, и, вероятно, мог бы преподавать предмет. И когда он этого не делает, он всегда читает о том или ином и заставляет себя становиться ещё лучше. Порой страшно, насколько он умен. Если мне придётся говорить, что меня что-то беспокоит, так это то, что я бы хотел, чтобы он научился расслабляться и лучше заботиться о себе. Затем выражение лица Джунко слегка изменилось с намеком на искреннюю озабоченность. — Серьезно, он возлагает на себя слишком много ответственности и труда, для ребенка его возраста вредно продолжать взваливать на себя эту гору. Однако затем она дразняще ухмыльнулась и повернулась к Кёко. — Хех, на самом деле, он немного напоминает мне тебя, Кёко, теперь, когда я думаю об этом. Слишком, слишком, Слииииииииииишком серьезный. На сто процентов уверена что вы поладите. Со своей стороны, Кёко внешне не казалась слишком обеспокоенной тем, что её сделали центром внимания, но на её лице было любопытное выражение, когда она, казалось, изучала выражение модели с необычной интенсивностью. Как будто она делала то же самое, что делала Селеста, пытаясь понять, что именно Джунко рассказала им все это. То ли Джунко пыталась просто поддержать ход игры, то ли просто старалась избежать неловкого молчания, в любом случае, она продолжила: — Ну, в любом случае, последняя по счёту, но не по значению — это мой маленький социолог. Она такая маленькая очаровашка, умная для своего возраста. Она действительно хороша в межличностных отношениях, всегда может найти правильные слова для любой ситуации. Говорю тебе, у нее просто есть способ заставить всех ладить с ней, даже если ты обычно ни с кем не ладишь. Если бы я выражалась как игрок в настольные игры, то она повысила свою харизму, а остроумие и интеллект не сильно отстают. Я думаю, что она поладила бы с тобой, Макото. — Подожди, правда? — Везунчик вздрогнул, случайно нащупав несколько жетонов и непреднамеренно увеличил свою ставку. — О, да, конечно! Черт возьми, когда мы выберемся отсюда, я поставлю перед собой цель представить вас всех лично. Было так… странно видеть, как Джунко ведет себя подобным образом. Слишком многое расходилось с тем, что она знала о модели, как бы мало это ни было. Конечно, присутствовала язвительность, это факт, но то, как она говорила, как гордый родитель, восхваляющий и беспокоящийся о своих детях, было настолько любящим и страстным, что шокирующе легко представить модель как любящего родителя. Часть разума Селесты пыталась придумать объяснение. И всё же, как бы легко ни было сказать, что это была какая-то уловка, чтобы заслужить их восхищение и уважение, то, как она продолжала говорить об этих детях с другими, выражение ее лица было настолько невероятно серьезным и материнским, что она почти купилась. Но все равно, пятеро детей. Она взяла под свое крыло пятерых недоношенных детей и даже намеревалась привести их в свою семью через усыновление. Сама идея поражала воображение. Даже если принять во внимание, что у Джунко мог быть некоторый уровень резервных средств, факт состоял в том, что у нее не было возможности иметь достаточно средств, чтобы должным образом воспитать стольких детей. Не говоря уже о том, что ей нужно было бы иметь место, достаточно большое, чтобы они все могли жить вместе. Вдобавок ко всему, они, вероятно, нуждались в какой-то терапии, если то, что подразумевала Джунко, было достаточно плохим, а также в обучении. И все же, несмотря на все, что могло быть, Джунко, казалось, была наименее напряжена из-за всего этого. Как будто она все продумала, знала, какие испытания ждут, и уже всё спланировала. Это, конечно, объяснило бы, почему она знала о расходах на ремонт. Это… честно говоря, довольно вдохновляюще для таких женщин, как она. Однако, даже когда Джунко поочередно разговаривала с Хиной о различных видах спорта, которыми можно заняться одному ребенку, а Макото — об интересах остальных, она не могла не заметить кое-что. Итак, похлопав Джунко по руке, чтобы привлечь ее внимание, она спросила. — Простите, что прерываю, но я не мог не заметить, что ты не назвала их имен. Есть ли для этого какая-то особая причина? Джунко ничего не сказала, просто подняла бровь и растянула губы. Это был взгляд, который ясно спрашивал, действительно ли она была такой ненаблюдательной и разочаровывающей. Как будто она смотрела на Ясухиро, а не на Селестию. Это заставило ее хихикать от пренебрежения, но прежде, чем она смогла что-либо сказать, Джунко ткнула пальцем в пустой монитор в углу комнаты, на котором не так незаметно также была видна черная полоса, и вся ярость Селесты заменилась на понимающее «Ах.» — О-о, точно. — Хина имела удовольствие быть застенчивой на месте Селесты. — Да, это имеет смысл. — Действительно. — Согласилась Сакура, презрительно хмурясь на монитор, чувство, которое не ускользнуло ни от кого здесь. — Да. — Джунко без необходимости подтвердила. — Ублюдок уже заполучил одного важного для меня человека, я не собираюсь рисковать тем, что он выследил моих детей. Будто они нуждались в напоминании. Селеста уже пережила слишком много беспокойных ночей, размышляя о судьбе своей любимой кошки, Гранд Буа Шерри Люденберг, и о том, как плохо с её любимым питомцем жестоко обращается кукловод. Сама мысль о том, что оно оторвало волосок на его голове, вызвала у нее чувство убийственной ярости, подобной которой вряд ли видели щенки, которых она условно называла своими одноклассниками. Только клятва, что она свернет никчемную шею тому, кто посмел перечить ей таким образом, сдерживало её гнев, но это не мешало ей так сильно желать, чтобы её дорогой друг был рядом с ней, чтобы предложить утешение в эти трудные времена. — …Ты думаешь, оно пойдёт за другими людьми, с которыми мы близки? — Спросил Макото, по понятным причинам обеспокоенный обстоятельствами. — Это возможно. — Кёко, в свою очередь, заявила, просто и кратко. — Оно уже доказало, на что оно способно, поэтому нет причин предполагать, что оно не нанесёт удар. — Ты не ошибаешься. - Джунко стоически признала. — К счастью, о моих детях заботятся, так что я не думаю, что у них будут слишком большие проблемы, но нет смысла кому-то тыкать палкой медведя, если вы понимаете, о чём я. — Д-да. — Это было все, что Хина могла добавить, настроение было достаточно испорчено, поскольку все они смотрели вниз в глубокой меланхолии в своих сердцах. Напоминание о неизвестных судьбах их близких оставило шрам, который с самого начала не зажил полностью, и непреднамеренно дали ране раскрыться. Жгучий, глубокий порез, царапал их сердца и наполнял тревогой. Даже Селеста не могла утверждать, что застрахована от боли и разочарования, не зная по-настоящему судьбы тех, кем она дорожила в эти тревожные времена. — Ладно, хватит об этом. Джунко наконец прервала их депрессию ударом по столу. — Мы пришли сюда играть, давайте играть. Кто-нибудь собирается повысить ставку, или мы снимаем эту руку? — Да, ты права. Селеста согласилась, улыбаясь, чтобы скрыть, как дрожат ее руки. — Я действительно верю, что это сейчас ход Хины, не так ли? — Ха? — Пловчиху вытащили из облаков, позвав ее по имени, прежде чем она быстро поняла, чего они ждут, и резко положила горсть монет. — Эм, да. Полагаю, я делаю рейз…? — О, д-да, конечно. — Хифуми вздрогнул, прежде чем заглянуть в карты, прежде чем бросить свои карты. — Я сбрасываю карты. — Эм. Верно. — Пробормотал Макото, обдумывая свои варианты, но в конце концов поставил на ставку Хины одним из своих. — Я коллирую. И так игра продолжалась. Ставки сделаны, карты размещены, руки идут своим чередом. Время от времени все еще велись светские беседы, но после первого они были не такими заметными, так что Селесте не хотелось слишком много думать об этом. На какое-то время они вошли в ритм, продолжая играть, медленно пробираясь через груды монет друг друга, останавливаясь только для того, чтобы дать Джунко возможность перетасовать, когда колода иссякла, и для ведения кратких бесед. В конце концов, они повышали минимальную ставку, по крайней мере, по пять монет на каждую ставку, и тогда всё становилось интересным, поскольку им действительно приходилось обдумывать свои ходы. Вот тут Селеста проявила себя с лучшей стороны, они больше не играли в песочнице, а старались выиграть руки. Разговор, который они вели о своих близких, всё ещё был в глубине её сознания, но он медленно исчезал, уступая место ставкам. Когда жетоны поднимались и падали, когда карты брались и сбрасывались, когда ложь смешивалась с правдой, она чувствовала себя непринуждённо. По ходу игры она делала то, что у неё получалось лучше всего, и пыталась узнать о своих конкурентах. Хифуми предсказуем. Он играл быстро и проигрывал большую часть времени, легко вводился в заблуждение первыми двумя картами, думая, что он может выиграть, он чаще не делал рейз до того, как общая рука дойдет до её второй карты. Однако это не значит, что он не расстраивался так часто. — Я иду ва-банк! — Произнёс он, поразив их всех во время одной раздачи, когда Джунко только что раздала их карты. — Подожди, подожди! — Хина запротестовала, шлепнув его по руке. — У тебя не может быть хорошей руки сейчас! Ты хоть посмотрел на свои карты?! — Напротив, моя дорогая Асахина. Ты сильно недооцениваешь мою силу, если считаешь, что я не могу выиграть моей превосходной рукой. — Самоуверенно он заявил, поправляя очки, чтобы сверкнуть на нее взглядом, который он назвал «На три параллельные вселенные впереди.» — Я стал просветленным во внутренних карточных махинациях. — Начал он монолог, к раздражению Селесты. — Я уже видел исход этих событий по мере их развития, и я могу без всякой уверенности сказать, что я не могу проиграть эту комбинацию! — Он говорит, что заберёт у вас все жетоны. — Заявила Джунко прямолинейным монотонным голосом, когда все остальные сбросили карты, не поставив ни единой монеты. Хифуми застыл и Селеста разочарованно вздохнула. Казалось, что он был слишком взволнован, получив хорошую руку, он поторопился. Какой позор. Он мог что-то выиграть, если бы просто держал язык за зубами. Однако затем это превратилось в удивление, когда он перевернул свои карты и показал, что у него только двойка и четверка, обе трефы. У неё было два туза, и она верила, что у него могло быть что-то получше. Подумать только, очкастому рыдающему дураку удалось её облапошить. Если бы у него было больше времени, он, возможно, действительно преуспел. Похоже, ей нужно пересмотреть свое мнение о его способностях. Но самым большим потрясением в игре оказала Хина. Несмотря на то, что она вела себя так, как будто скрывала свое сердце в рукаве, и обычно она так и делала, также стало совершенно очевидно, что она была гораздо более смелой, когда чувствовала соперничество. — Я… делаю рейз. — Заявила Хина, посмотрев на три карты, которые в настоящее время выложены, и вставила большую часть своего запаса жетонов. Селеста смотрела в замешательстве, так как текущие три карты были шестеркой треф, семеркой бубен и десяткой червей. Не самая многообещающая стопка карт, но Хина теоретически может сделать стрит из этого и теоретически победить. Она была не единственной, кого смутил этот ход, поскольку двое других их соперников тоже смотрели на стопку любопытными взглядами. — Правда? — Вопросил Хифуми, за которым последовал Макото: — Хина, ты уверена в этом? — Да, конечно. — Она со смаком выпятила грудь. — Я уверен, что знаю, что делаю. — Неужели? — Селеста усмехнулась, слегка надавив на девушку, смотря пловчихе в глаза. Сначала казалось, что Хина не отступит, так как она решительно смотрела ей в спину, но через некоторое время… Вот она, мгновенная ошибка, когда её глаза отклонились в сторону. Это был ответ, который она искала. Селеста уже некоторое время видела, как говорила пловчиха, и несколько раз видела её жалкие попытки солгать. Это была просто еще одна из плохо завуалированных попыток девушки, и, честно говоря, было довольно грустно, что она всё ещё пыталась их одурачить. Она должна была бы уже лучше знать, что у неё ничего не получалось. — Хорошо, тогда я делаю ход. — Селеста ухмыльнулась, бросая равное количество монет в стопку. Возможно, у нее не так много сил, чтобы противостоять флешу, но с ее шестеркой червей и десяткой бубен она, по крайней мере, сможет гарантировать, что у нее есть Две пары, чтобы побить любую единственную пару, которая может быть у Хины. После минутного размышления мальчики решили сбросить карты, не имея ничего, что могло бы сравниться с ними обоими. Джунко на мгновение остановилась, держа шестую карту. Она посмотрела на них, чтобы увидеть, сбросят ли они карты, и когда они этого не сделали, перевернула их. Шесть бубен. Селеста ухмыльнулась. Три карты по шесть и две карты по десять. Теперь, когда у Хины был фулл-хаус, у неё не было никаких шансов, шансы были просто поставлены против девушки-пловчихи. Даже если бы Хине удалось получить стрит с тем, что у неё есть, она все равно проиграла бы против этой руки. Что касается Селесты, то у неё всё прекрасно, и она показала это, откинувшись на спинку стула, изящно закинув одну ногу на другую, и закрыла глаза, сделав глоток из своей чашки с чаем, ожидая, когда Джунко объявит о её победе… — Четыре одинаковых, Хина забирает банк. …и тут же выплюнула свой чай на лицо Хифуми великолепной струйкой, на мгновение превратив её в радугу. Ее глаза распахнулись, когда Хина вскочила с возбужденным восклицанием и опрокинула свой стул; случайно, где он столкнулся с головой на мгновение очнувшегося Ясновидящего и отправил его обратно в бессознательное состояние. Перед ошеломленными глазами Селесты была правда, четыре семерки, по одной в каждом виде, две из которых у Хины, последняя была поставлена Джунко, когда она была потеряна в уверенности в победе. Какая-то часть её разума отметила различные поздравления, которые другие поздравляли Аой, а другая заметила противоречивое выражение на лице Хифуми, когда он достал розовую салфетку, чтобы протереть очки. Однако всё заглохло, поскольку часть ее разума призывала грохнуть её здесь и сейчас. Как, черт возьми, она так неправильно истолковала ситуацию?! Она была так уверена, что выиграет, шансы были в её пользу, все казалось подходящим для её победы, только для того, чтобы вырвать из ее рук в последнюю секунду. Как будто перед ней поставили тарелку с высококачественным блюдом, только для того, чтобы официантка выхватила его, прежде чем она успела откусить кусочек, и поставила на соседний столик. Это приводило в бешенство, даже смущало, её ввели в заблуждение, заставив совершить такую ошибку и неправильно понять такую простую, как Хина. Она сделала всё возможное, чтобы скрыть свои чувства. Скрывай, не чувствуй, не давай им знать. Надень улыбку, в которую ты не веришь, пусть это будет настоящим тобой. Возможно, она и проиграла раунд, но игра всё ещё продолжалась. — Поздравляю. — Селеста заявила Хине, сдерживая свой внутренний крик ярости, когда Джунко передала выигрыш пловчихе. — Во что бы то ни стало, это чистая победа. — Хехех, спасибо, Селеста. — Хина скромно похвасталась. — Мне очень повезло с начальными семерками, но я не была по-настоящему уверена, пока Джунко не положила третью. — И не говори. — Макото добавил: — Ты даже получила четвертую. — Да, я действительно сорвал джекпот. — Она пошутила, и Селесте потребовалось невероятное самообладание, чтобы не закричать, когда Хина закончила. — Я очень нервничала, но я просто приняла близко к сердцу то, что сказала Селеста. Ну, разве это не был удар по лицу? Подумать только, Хина назвала её плохой лгуньей и использовала это как оправдание, выйдя из ситуации как нож сквозь масло. Еще одна деталь, на которую следует обратить внимание. Честно говоря, Макото для неё был спасительной соломинкой. В то время как Хина и Хифуми могли время от времени неплохо лгать на протяжении всей игры, Макото мог выигрывать только время от времени, когда у остальных были плохие руки, хуже, чем у него. Он даже не сделал должной попытки притвориться, что блефует, как остальные, хотя это, безусловно, было бы плохо. Хотя это означало, что он не собирался делать никаких игр, которые могли бы дорого ему стоить, это также означало, что его куча монет осталась в основном такой же, как и у остальных, хоть и изменённой. Даже сейчас, после того, как она исправила свою ошибку с Хиной, а затем и с некоторыми другими, его колода продолжала истощаться мучительно медленно. Очевидно, он не собирался затевать дорогостоящую игру, пока был большой риск, или он был абсолютно уверен в своей победе. Поскольку и она, и Макото были единственными, кто все еще держал свои монеты в трехзначных числах, было ясно, что, если она не найдет способ заставить его сыграть, она никогда не выиграет все с такой скоростью. Ей нужно было что-то, что заставило бы его уступить рискованной игре, что-то, что гарантировало бы, что он сдастся и рискнет всем. Динь-дон, бин-бон. — Это ночное объявление? — Спросил Макото, когда звук школьного звонка вывел их из игры. Они все прекратили то, что делали, когда услышали звонок. — Похоже на то. — Джунко разочарованно вздохнула. Она тоже только что выложила первые несколько карт текущего раунда, валета и десятку червей. — О, но мне было так весело! — Хина оплакивала, надув губы, играя с одной из оставшихся монет. — Я думаю, мы довольно долго играли. — Добавил Хифуми, слегка зевая в ладонь. — Хорошо, тогда прикрываю эту лавочку. — Джунко взяла на себя ответственность, взяв оставшиеся карты из использованной стопки и перетасовав их обратно в колоду. — Не забудь свою обувь у двери и постарайся, чтобы она не ударила тебя на выходе. Тебе не обязательно идти домой, но ты не можешь оставаться здесь. — Но как же игра? — Спросил Макото, выглядя разочарованным. Он действительно начал получать удовольствие, как только понял, как играть. — Кто выиграл? — Эх, нам просто придется назвать это мертвой игрой, и вы, ребята, можете забрать то, что выиграли сейчас, и мы снова сыграем в другой день. Заявила Джунко и сделала попытку собрать карты из их рук. И вот она открылась. — Простите, я на минутку. — Селеста прервала её, заготавливая капкан. — Если вас это не затруднит, я хотела бы сделать предложение. Видите ли, это печально — покинуть игру до её завершения. Итак, как насчет того, чтобы поднять ставки. Джунко сделала паузу, ее рука накрыла руку Хины, когда пловчиха как раз передавала ей те две, которые у нее были, когда их прервали. Медленно глаза Джунко переместились с загорелой девушки на ее собственные рубиновые с любопытным блеском, но было заметно, что она больше не забирает карты обратно. — …Продолжай. Попалась. — Я подумала, может быть, проведём последнюю раздачу, но без ставок. Вместо этого на этот раз мы все идем ва-банк, и тот, кто выиграет раздачу, получит всё. — А? Зачем нам это делать? Разве мы не можем просто повторить это позже? — Со скепсисом в голосе спросила Хина, и обычно она была бы права. Когда они все оказались в ловушке, было мало шансов, что получится быстро сыграть. Однако она не собиралась им это говорить. — Я боюсь, что, если мы попытаемся это сделать, вполне вероятно, что один из нас может случайно потратить свой выигрыш и сделать игру недействительной, или, что еще хуже, Монокума может вмешаться и все испортить. — Это правда. — Макото согласился, прежде чем посмотреть на все еще бессознательного Хиро, распростертого на полу. — К тому же, я не уверен, что Хиро будет так же охотно одалживать нам свои карты после этого. — Мы могли бы спрятать их, пока не сыграем снова, и просто… не говорить ему, что они у нас есть. - Предложила Джунко, но Сакура нахмурилась, покачав головой. — Я бы не советовал этого делать. Такое воровство было бы…неприемлемо. — Да! Ты же не хочешь, чтобы кто-то украл твои вещи, верно? — Хина поддержала Сакуру, на что Джунко закатила глаза. — Я пошутила, дурачки. — Затем она развернула карты веером с трепещущими глазами и начала отмахиваться с преувеличенным американским южным акцентом. — Мои милочки, подумать только, что женщину моего положения подвергнут сомнительному моральному осуждению. Воистину, настали тёмные времена. — О, прекрати. — Хина надулась, толкнув модницу, на что получила игривую улыбку в ответ. — А что насчет ночных правил? — Спросил Хифуми, в страхе оглядываясь, опасаясь, что они могут расстроить своего похитителя. Тем не менее, Джунко только отмахнулась от него. — Правила говорят только о том, что мы не можем войти в столовую, а не о том, что мы не можем оставаться здесь, если мы уже были там, когда прозвучало ночное объявление. Затем Джунко указала на молчащий монитор, доказывая свою точку зрения. — Я имею в виду, я бы не хотела оставаться на всю ночь, но если медведь не придет прерывать нас, тогда мы можем начать игру, если вы все готовы. Наступил переломный момент, страх разозлить своего плюшевого похитителя боролся с их желанием довести эту игру до конца. Кёко и Сакура явно не проявляли особой заботы, но, поскольку они не были в игре одного, они собирались позволить другим принять собственное решение. В конце концов, Джунко надоело ждать. — Хорошо, так мы делаем это или нет? Вы знает, что Така или Моно-хрен всё прервут, если мы не поторопимся. — Джунко смягчилась и вернула карты Хины обратно, на что получила благодарный и решительный кивок в ответ. — Да, хорошая мысль. Я в деле. — Хина согласилась, на что Хифуми взглянул на свое скудное количество монет, а затем сначала вздохнул. Но затем он посмотрел на беспорядочную стопку Макото и тщательно сложенную заначку Селесты, а затем набрался решимости на реванш. Макото мог только раздраженно вздохнуть, когда все выжидающе посмотрели на него, но он все равно сел обратно. Упёртый. Селеста спрятала улыбку за своей чашкой, ради приличия, конечно, так как-то что осталось напитка остыло без поддержки Хифуми. Теперь всё, что ей нужно было сделать, это позволить своей судьбе победить, и все будет принадлежать ей, и, наконец, она сможет получить то, что она желала. Она уже знала, что у неё есть восьмерка и девятка червей, и ей нужно было только еще одна карта, чтобы сделать стрит-флеш с валетом и десяткой из текущей комбинации. Даже если бы она не смогла и у нее будет обычный флеш, маловероятно, что кто-то сможет победить её. Джунко выложила первую карту, и все уже выглядело великолепно, поскольку это был король червей, обещающий ей, по крайней мере, флеш-комбинацию. Следующей была тройка пик, но это не имело значения. Да, казалось бы, победа наверняка будет за ней, и стоны Хины и Хифуми подсластили пилюлю. Еще одна карта покажет им, кто здесь настоящий азартный игрок, и поставить точку в этой игре. Джунко посмотрела ей в глаза, когда она сжимала последнюю карту в руке на столе. Напряжение в воздухе было ощутимым, поскольку все финальные участники смотрели, затаив дыхание. Их брови были напряжены, когда они с нетерпением смотрели на последнюю карту. Пот, накопившийся со временем, оставил их лбы блестящими в искусственном свете, и все они затаили дыхание в ожидании. Последний шанс, чтобы что-то произошло. Джунко перевернула карту. Дама червей. Ее любимая карта из всех. — Ну, теперь я верю, что это все. — Селеста счастливо улыбнулась, переворачивая свои карты. — Ты видишь, что у меня есть стрит-флеш. Было приятно играть со всеми вами, но с учетом этого, я верю, что не может быть ошибки, кто победитель в игре, не так ли? — Кажется, да. — Джунко заявила прямо, почти скучно. — Честно говоря, несколько разочаро́вывающе. — О, дорогуша, не будь такой застенчивой. — Злорадствовала Селеста. — Мы все знали, что победит лучший игрок, это вопрос времени. Зачем разрушать хорошее, будучи плохим спортсменом? Не нужно расстраиваться, когда мы все знали, что это неизбежно. — Да, я просто не могу поверить, насколько предсказуемо все это было. Вся напряженная драма, удача в ничьей, ложь и хитрость, но в конце концов он все равно выиграл. — Джунко надулась и скрестила руки с разочарованным гневом. — Да, хорошо, как вы можете видеть… — Селеста моргнула. Что-то было не так. — …Простите? Я действительно думаю, что я, должно быть, ослышалась. Ты хотела сказать, ОНА выиграла, не так ли? — Я знаю, что говорю. — Джунко заявила прямо, всё ещё выглядя полностью разочарованной. — Я имею в виду вообще. Как и предсказывалось, Макото — победитель. — Н-но, этого не может быть. — Селеста запнулась в шоке. Быть такого не может. — У меня стрит-флеш, выигрышная комбинация — И он победил. — Джунко ещё раз небрежно наступила на эту мозоль этим невозможным заявлением. — У вас обоих стрит-флеш. У него всего на одну карту выше. — Одна карта выше… — Селеста поперхнулась словами, когда ее взгляд метнулся к двум картам на стороне счастливчика, и холодный страх наполнил её сердце. Макото посмотрел на неё с застенчивой улыбкой на лице, на его лице появилось выражение вины, подобного которой никогда раньше не видели. Она хотела, чтобы это была жестокая шутка, забавная шутка, месть ей за то, что она могла сделать с ним. И все же, когда он переворачивал свои карты, темная яма в ее груди продолжала расти, поскольку правду слов модницы подтверждала жалкая двойка пик. Туз червей. Флеш-рояль. Единственная рука, которая могла побить её. Нет, единственная карта, которая побила её. Теперь её держит Абсолютный Счастливчик. У него даже не хватило наглости выглядеть гордым своим достижением, сделать то, что считалось немыслимым, вместо этого он стал ещё больше походить на щенка, грязную дворнягу, которая разбила любимую вазу своего хозяина. Часть ее разума застонала в агонии. Конечно, конечно, блять, да. Единственный чертов талант, который её погубит, должен быть связан с удачей. Это было бы более очевидно, если бы это не было такой глупой вещью с самого начала! Это было хуже, чем когда Хина выиграла, по крайней мере, тогда это было достойное поражение, потому что она пыталась выиграть. Макото получил победу на блюдечке с голубой каемочкой, хотя он даже не пытался её заработать. Черт возьми, он даже не выглядел так, как будто хотел выиграть. Она сделала ставку с полной уверенностью, что сможет вырвать победу у всех, и всё же она упала ему на колени всего с одной, долбаной, картой! Это приводило в бешенство, тот факт, что какой-то неудачник вырвал у неё победу в последнюю минуту без всякой праздности. Даже когда манекенщица выложила перед ним весь запас монет, он даже не выглядел довольным результатом. Она не была уверена, что это было хуже, чем мысль о том, что он злорадствует, вытаскивая такую невозможную победу из своей задницы, но все равно это ее расстраивало. И все же, даже когда она продолжала смотреть в ошеломленном молчании, пока ее кровь кипела, она услышала, как Хина задала вопрос, который только привел её в еще большее бешенство, чем раньше. — Эй, подожди. Откуда ты знал, что он выиграет? Что-то в голове Селесты дрогнуло, когда она уставилась на модницу. Да, это верно. Макото даже не показал свои карты, когда Джунко сказала это, и все же, несмотря на это, она точно знала, какая именно позволит победить. Это не могло быть удачной догадкой, она была слишком уверена в себе, чтобы это было чем-то настолько обыденным. Сделала ли она что-то, чтобы гарантировать, что везунчик заберет её законную победу? Какое-то легкое движение руки, когда она тасовала карты? Она каким-то образом подсунула ему выигрышные карты до того, как они сделали свои ставки? Она разложила колоду веером ранее в качестве шутки, смотря тогда на карты? Она что-то сотворила, чтобы убедиться, что этот везучий жулик выиграет?! Джунко положила руку на подбородок и загадочно улыбнулась. — Ну, две причины. Первая: потому что я поняла, как работает его талант. Селеста почувствовала, как ветер сорвался с ее парусов, когда она в замешательстве произнесла эти слова, а Макото спросил: — Как работает мой…талант? — Я заметила это раньше, когда дело касалось Саяки, но не была уверена, пока не увидела его в действии. Видишь ли, большинство людей в каждом конкретном случае попадают или промахиваются, у тебя либо первое или второе. — Затем Джунко указала на Макото с усмешкой, которая говорила, что она гордится тем, что она открыла что-то невероятное. — Однако твоя удача, похоже, основана на извращенной логике «Меньшее зло для предотвращения большего зла.» — Меньшее…подожди, о чем ты говоришь? — Спросил Макото, не совсем понимая ее жаргон. Селеста тоже, если быть честной. — Хорошо, послушай, ты помнишь, как Саяка пыталась подставить тебя, верно? — Начала она. — Первый пример, заклинившая дверь. Ты единственный, кто знал о ней, но из-за неё она не смогла спрятаться и в конечном итоге, едва не погибла, таким образом, оставив тебя в качестве главного подозреваемого. Небольшое невезение для предотвращения наихудшего. — Это несколько косвенно, не так ли? Кеко указала, но Джунко пожала плечами. — Возможно, но подумай вот о чем: у Саяки был нож, она могла убить его тогда и забрать ключ, и никто не смог бы найти его тело. — Джунко повернулась к счастливчику. — Я имею в виду, без обид, но ты вроде как легкая мишень; но так получилось, что она выбрала кого-то более сильного, чем она, вместо тебя, возможно, потому что ты ценил её и не сдашь. Снова. Меньшее, для предотвращения большего. Это явно задело гордость мальчика, но он не отреагировал, кроме небольшой гримасы. В конце концов, нелегко смириться с предательством, но было ясно, что он, по крайней мере, пытается принять это, поскольку он не пытался отрицать, что это произошло. Трудный подвиг, но тем не менее заметный. — Эта игра — еще один пример. — Джунко не ослабевала напор. — Каждый раз, когда ты проигрывал руку, она всегда была маленькой, потому что ты почти никогда не делал рейз. Но каждый раз, когда ты фолдил карты, это было, когда ты гарантированно проигрывал, ситуация стала бы ещё хуже, пойди ты ва-банк. Только когда тебе была практически гарантирована победа, ты напирал и шёл к победе. Есть только то, что можно объяснить хорошими инстинктами, прежде чем всё перейдёт в абсурд. — Хорошо, я думаю, что понял…вроде? - Он начал в какой-то степени соглашаться с её теорией, это объясняет совпадения, которые, казалось, поддерживали эту идею, но он остановился, обдумывая что-то. — Подожди…это все равно не объясняет, как ты узнала о моей победе. Да, это была суть проблемы, которую она отказывалась принять, пока не получила правильный ответ. Наивно верить, что она поверит в удачу, позволив подавить свой гнев. Если Джунко не хотела, чтобы её лицо встретило неудачный союз с чашкой чая Селесты, ей лучше иметь чертовски хорошее оправдание. — Легко, вторая причина: я всё время считала карты. -…Что? — У Селесты отвисла челюсть. Это был самый недостойный взгляд, который она когда-либо бросала, но ей было все равно. Это было то, чего она не могла предвидеть. — Эм, я не понимаю. Какое значение имеет подсчет карт. — Хина спросила, поскольку она не была игроком в карты, это было понятно, так что Кёко повезло, что она смогла ей это объяснить. — Подсчет карт — обманчивое описание. Это серия сложных формул и понимание вероятности, чтобы заранее предсказать, какая карта будет разыграна. Технически это не запрещено, но в профессиональных кругах это сильно осуждается. Это ещё легко сказано. Селеста побывала во многих нелегальных игорных заведений и видела, как десятки людей безуспешно пытались скрыть тот факт, что они пересчитывали свои карты и получали за это по полной. Это было сделано для того, чтобы все были на одном уровне без каких-либо преимуществ перед другими. Хотя у нее было понимание того, как этим заниматься, она никогда по-настоящему не эксплуатировала этот приём поскольку считала, что гораздо проще и надежнее блефовать и манипулировать окружением, добиваясь побед. Подсчёт карт слишком сильно нагружал голову. То, что Джунко делала это всё это время и всё ещё имела умственные способности, чтобы вести с ними светскую беседу, было слишком ошеломляющим. — Очаровательно! — Пробормотал Хифуми, достал маленький блокнот и начал записывать. — Скажи мне, как ты научилась это делать? — А, это забавная история. — Модница ностальгически улыбнулась. — Итак, когда я был маленькой, мой дядя был тем, кто втянул меня в азартные игры. Всякий раз, когда он отвечал за наблюдение за мной и моей сестрой, он всегда приносил колоду карт и учил нас играть. Более конкретно, он научил нас обманывать, выдавая это за урок математики. Я являясь прирождённым счетоводом, потому что примерно через год мне удавалось время от времени обыгрывать его. Дошло даже до того, что я мог сделать это, не задумываясь. Он был так взволнован этим, что однажды привел всю семью в Лас-Вегас и отвел меня в игорные заведения, когда мои родители не смотрели. Пока мы были за столом, он сажал меня к себе на колени и наблюдал, затем придумывал какой-нибудь предлог в середине игры и оставлял меня за столом, чтобы я разыгрывала его руки за него, и я выигрывала его игры за него. Затем мы уходили, и он отводил меня в другой игорный зал и так продолжалось до победного, с перерывами на обед. За столами не было ни одной пары глаз, которые не были бы широко открыты в недоумении от рассказа модницы, и у многих отвисла челюсть от ужасной тактики. Трудно было решить, что хуже: учить ребенка обманывать в юном возрасте или учить того же ребенка обманывать ради тебя. Тем не менее, Джунко все еще не закончила. — Ну, я имею в виду, я была маленьким ребенком, так что по большей части все меня недооценивали. Я имею в виду, кто мог ожидать, что десятилетний ребенок будет знать, как считать карты? — Джунко сделала паузу, затем добавила: — Между прочим, мне и моему дяде запретили посещение игорных заведений на всю жизнь. Селеста не упустила из виду, как Хифуми разочарованно щелкнул пальцами. Если быть честной с собой, она чувствовала такое же разочарование из-за того, что не могла использовать удивительно многогранные таланты модницы в своих целях. И все же, как бы сильно она этого ни хотела, она не была уверена, что сможет простить Джунко этот проступок. Единственным утешением, которое она чувствовала, было то, что, по крайней мере, она не потеряла ничего по-настоящему ценного, вроде, своего достоинства. Проигрывать было…неприятно, но Селестия Люденбург была из тех людей, которые спокойно относятся к своим потерям. Она была сторонницей адаптации к ситуации, поэтому она нашла бы другой способ получить то, что хотела. Она королевская женщина европейского достоинства, которую, в конце концов, не могла поколебать такая ничтожная потеря. Макото не пожалеет об этом дне, но он, безусловно, извлечет из него урок. Селестия Люденберг всегда получает то что хочет. — О, моя голова… — Кстати, похоже, что ещё один разрыв в ее боку проснулся. Чудесно.