Множество шагов

Вернувшись домой, Рома сразу полез на чердак. В банде не было принято дарить подарки на Новый год, да и на любые праздники в принципе, кроме дня рождения, так что Пятифан впал в легкий ступор. По пути до дома он все думал, что же делать — денег на подарок нет, по крайней мере на приличный, стрясти с малолеток он их не успеет, да и в целом каких-то идей не было. Петровы оказались оба крайне творческими, Рома так не умел, так что понадеялся найти что-то путное дома. Благо барахла в доме Пятифановых было, хоть отбавляй, особенно под крышей. Ромка поднялся по крутой пыльной лестнице, усеянной непонятно откуда взявшимся песком и щепками, и всунул голову в импровизированный люк. На чердаке было темно, холодно и неприятно — груды старых вещей и сундуков вырастали горами, казавшимися бесконечными, под сводами крыши были натянуты веревки, на которых висели старые железные вешалки-прутья с подгнивающими тулупами, куртками и фуфайками. Глядя на них, Рома вспоминал, как в детстве до жути боялся этих вещей. Боялся даже ходить мимо чердака, так как, если задрать голову и посмотреть через люк снизу из коридора, все время казалось, что на чердаке кто-то стоит. Сейчас это воспоминание вызвало лишь снисходительную улыбку. Рома залез на чердак, под его ногами жалобно пискнула половица. Он попытался найти подвесную лампочку на наклонном потолке, по пути пару раз стукнулся в темноте о кучу хлама и чуть не упал, но нащупал, наконец, выключатель. Лампочка поскрипела и осветила помещение слабым светом, с определенной периодичностью мерцая. Рома оглянулся, оценивая масштаб работы, вздохнул и закатал рукава. Он принялся разбирать все по порядку в надежде найти хоть что-то полезное. Наверняка здесь есть вещи, ценность которых родители преуменьшили, оттого и закинули пылиться под крышу, и Пятифан был намерен их найти. Спустя час у Ромы уже болели колени от пребывания на корточках, а руки все измазались в пыли. Он перебрал две больших кучи, но кроме альбомов, старой одежды, убитых в хлам допотопных гаджетов и отцовского армейского оборудования, ничего и не было. Пятифан почти бросил затею отыскать что-то приличное, как вдруг его рука зацепилась за плетеный ремешок, что торчал из-под упавшего с вешалки пальто. Рома приподнял полы, кое-где дырявые из-за погрызшей ткань моли, и его глаза загорелись. На полу в складках пальто лежал полароид. Слегка помятый, с отлетевшей крышкой и почти оторвавшимся ремешком. Ромка помнил этот фотик, он появился в семье невесть откуда года три назад и пропал так внезапно, что Пятифан не сразу это заметил. Ему нравилась эта штука, но родители разрешали фотографировать очень редко. Пятифан бережно поднял полароид и осмотрел на повреждения. Если протереть от грязи и переделать крепление ремешка на новое, то будет выглядеть вполне прилично. Ну и крышку приклеить бы обратно. Рома заглянул внутрь, кассеты не было. Искать ее не было смысла — если она и валяется где-то на чердаке, то наверняка пустая, так что Пятифан решил отложить решение этого вопроса на потом. Может быть, спросит в комиссионке. Рома начал спускаться вниз, весь уставший, грязный и промокший от пота, но довольный. Полароид казался хорошим и относительно весомым подарком, так что Пятифан решил, что это будет презент сразу для двоих Петровых-младших. В голове мельком всплыла мысль о том, что и Полине надо бы подыскать что-нибудь, но Ромка махнул рукой и подумал, что ограничится цветами или конфетами, а нормальный подарок вручит на день рождения девушки, который будет недели через две после Нового года. Все выходные Рома занимался полароидом, починил, что мог, хотя царапины и вмятины все равно остались на ребре корпуса. В комиссионке, к огромному счастью, нашлась именно та кассета, которая нужна, но она последняя. Пятифан подумал, что пусть Антон потом сам ищет, где их достать, если захочет. Банально во время поездки в город, это уже не Ромкиного ума дело. Его дело — вручить, чтобы достойно ответить на подарки. Которые, кстати, перед школой Пятифан оставил дома. Выложил зажигалку на стол, чтобы лишние глаза не увидели и не заинтересовались, откуда у Ромки такие чудеса рукоделия. По пути на учебу Пятифан курил и думал, как лучше поступить — подловить Петрова где-нибудь в школе и всунуть в руки? Как-то не очень — вдруг кто спалит, да и на реакцию Оли хочется посмотреть. Она наверняка будет прыгать от счастья. От мыслей о мелкой на Ромкиных губах вместе с табачным дымом поселилась улыбка. Он все больше убеждался, что подготовил хороший подарок, и был уверен, что эти двое белобрысых истратят кассету за несколько дней. Наверняка если уж Петров рисует, то имеет какое-никакое художественное видение. Ну или будет тупо щелкать деревья, кто ж его знает? В любом случае полароид ощущался козырем в рукаве, только в случае Ромы — в рюкзаке, замотанный в пакет для продуктов из местного сельпо. Главное случайно не сломать. Только Пятифан об этом подумал, как из-за угла ближайшего дома выбежал Бяша и налетел на Рому, чуть не сбив того с ног. Еще бы немного, и хулиган плюхнулся бы на спину. И тогда прощай подарок. — Уй, блять! — крикнул Пятифан, пытаясь вернуть равновесие, — Аккуратней, чучело. — Звиняй, — запыхавшись, выдал Будаев, наклоняясь и упираясь ладонями в колени. Он тяжело вздохнул, стянул с головы капюшон и смахнул со лба выступивший пот. — Ты куда так несешься, как на пожар? Вместо ответа на вопрос, Роме в лицо прилетел снежок, и тогда он все понял. Смахнул с щеки липкий снег, глянул за спину Бяше и увидел несущегося Семена. — Давай с нами в снежки, на! — Будаев наклонился, формируя новый снаряд, пока Бабурин стремительно приближался, хохоча. — Ну не, — сконфузился Рома. Ему не то чтобы не хотелось, просто боялся повредить подарок. Очень не кстати у его друзей заиграло детство в жопе. Пятифан вскинул руки и выдохнул: — Сдаюсь! — Ты че, играть не хочешь? — удивился Сема, когда приблизился к друзьям и остановился, спрятав покрасневшие от снега руки в карманы. — Нафиг надо, — пробубнил Рома, всковырнув под ногами лед носком ботинка, — Сидеть потом сырым на уроке. И вообще. Пошлите. Пятифан, игнорируя недоуменные переглядки друзей, прошел дальше и потопал в сторону школы. Добравшись до класса, он уселся на свое место и аккуратно повесил рюкзак на спинку стула, вместо того, чтобы просто бросить его в проход между партами. На пустое место рядом с Ромой — Антон еще не пришел — упал Сема, держа в руках ручку. Он принялся выводить что-то прямо на поверхности парты. — Че делаешь? — Профилактика, — усмехнулся тот, щелкнул колпачком и посмотрел на свою работу. Взгляд его скользнул на распластанное по парте Пятифановское запястье, украшаемое фенечкой. Рома поймал этот взгляд и натянул рукав олимпийки до пальцев, скрывая Олин подарок под тканью. Вот про фенечку-то он совсем позабыл. Сема вздернул брови в удивлении, но ничего не сказал и вернулся за свою парту. Тогда Рома склонился над столом и стал рассматривать, что там сделал Бабурин. На деревянной поверхности жирными и кривыми буквами была выведена надпись «Петров — уебище». Роме это не то чтобы понравилось, если не соврать — не понравилось совсем. Он опалил уничижительным взглядом Семенов затылок, но понял, что сказать против ничего не мог. Но и оставлять все, как есть, не хотелось. Пятифан в задумчивости поджал губы и побарабанил пальцами по парте. «Хуй с ним», — подумал Ромка, взял ручку и начал чиркать поверх букв, аккуратно так, чтобы громко не шкрябать. Теперь на столе синело размазанное пятно от ручки, и слова, написанные Семеном, можно было различить только склонившись максимально близко. Рома почувствовал облегчение.

* * *

Понедельник оказался последним учебным днем. Несмотря на то, что на вторник поставили пару уроков и классный час, все это решили заменить чаепитием и каким-то Новогодним концертом в скромном актовом зале. Лилия Павловна строго произнесла: «Посещение школьного мероприятия обязательно для всех!» Но Рома уже знал, что не придет. Дневник с оценками за четверть получен на руки, все контрольные написаны, а значит, он больше никому ничего не должен. С чувством облегчения он вышел из школы и вдохнул покалывающий нос морозный воздух. Бяша и Сема спускались за ним по ступеньками, похрустывая снегом и ледяной крошкой под ногами, когда сзади послышался оклик знакомого голоса. Ромка обернулся, не успев преодолеть и половины расстояния до ворот, и увидел в толпе Полину. Та прям светилась и бежала в сторону Пятифана, потрясывая помпоном на шапке. — Потом увидимся, ага? — сказал Рома с явным намеком в глазах. Друзья все быстро поняли и завернули в сторону угла для перекуров, перед этим Бяша ободрительно похлопал Пятифана по плечу. — Рома, слушай, — начала Полина и приложила к покрасневшим от спешки щекам ладони. К этому моменту из толпы подошел и Антон, видимо, отставший от подруги, — Я тут подумала, может, пройдемся? Прежде чем уйдем на каникулы, — девушка перевела взгляд на Петрова, который слабо улыбнулся ее словам, и снова посмотрела на Рому, — Давно мы вот так втроем не болтали. Пятифан аж удивился, часто заморгав. Предложение приятно кольнуло под ребрами, Рома как раз очень скучал по совместным провожаниям одноклассницы до дома, но не надеялся больше это повторить. Думал, что Полину утянуло в школьную жизнь. — Чего бы и нет, хули, — улыбнулся он, шмыгнул носом и взялся за лямки рюкзака. Появилась возможность после этого напроситься к Антону в гости и вручить подарок, так что Пятифан был в двойном плюсе. Морозова лучезарно улыбнулась и кивнула в сторону ворот. — Тогда пойдемте? — и пошла чуть ли не вприпрыжку. — А ты чего такая радостная? — усмехнулся Рома, еще раз подмечая особую активность подруги. — Узнала, что завтра буду играть на концерте! — Который школьный? — спросил Антон и принялся протирать запотевшие очки краем шарфа. — Да. Я и еще несколько ребят с нашего музкружка. — Крутотень, — протянул Рома почти искренне и начал подкуриваться. — Придешь посмотреть? — Полина чуть склонилась в сторону Ромы, а тот замялся. — Э-э-э… Ну, я… — бубнил он в нежелании нарушать планы по прогулу. Пятифан неловко улыбнулся и притянул Антона за плечо, — Антоха за нас двоих посмотрит. Да? — Ромка потряс Петрова, не успевшего надеть очки, оттого сощурившегося. Он неопределенно кивнул, за что Пятифан благодарно улыбнулся. — А ты что, не придешь? — слегка разочарованно протянула Полина. В ее глазах было больше смятения, чем грусти, оттого Рома не чувствовал особой вины. Раньше он бы все отдал, чтобы Морозова позвала его посмотреть, как она играет, но сейчас… Пятифану снова стало неловко от осознания, что прошла любовь, завяли помидоры. Как-то это все глупо и резко, — И на чаепитие не придешь? — Не… Не хочу. Не люблю все это, говорил же, — Рома пожал плечами и отвел взгляд. В качестве оправдания он добавил: — Потом всем классом у тебя на дне рождения зависнем. — Это можно, — мечтательно протянула Полина, — Никогда еще не праздновала с одноклассниками, даже интересно. — А у тебя что, день рождения скоро? Когда? — спохватился Антон, разобравшись, наконец, со своими окулярами. Теперь он хлопал глазами и удивленно смотрел на Полину через линзы. — Да, в середине января. — Что хочешь в подарок? — Кстати, да, — подхватил Рома, вспомнив, что Морозова обещала подумать. — Еще не придумала, — хихикнула та беззаботно, — Еще есть время. — Только ты звезд с неба не хватай, надо успеть все подготовить, — пошутил Пятифан, отпульнув окурок в сугроб. Становилось совсем холодно, так что Рома поднял ворот кожанки и почему-то подумал про Антонов теплый шарф. — Постараюсь, — Полина остановилась у калитки своего дома, до которого одноклассники уже успели дойти, и замерла. Окинула взглядом, наполненным доброй грустью, парней и поджала губы. Будто хотела что-то сказать, — Слушайте, а может… может соберемся как-нибудь у меня? Втроем. Я совсем истосковалась по нашим обсуждениям фильмов. Хочется повторить, прежде чем начнется новый год. Там уж экзамены не за горами, не до этого будет. Рома с Антоном ошарашенно переглянулись, одновременно открыв рты в удивлении. — Ну… Давай… — скромно улыбнулся Петров и опустил взгляд, — Может, завтра? После концерта. — Обязательно завтра? — жалобно протянул Рома, морщась. — А мы потом уезжаем в город. — Блин, — Пятифан почесал затылок и промычал что-то несвязное. Идти в школу очень не хотелось, он уже настроился проспать весь день, — Ладно, давайте я вас после концерта встречу, и пойдем. — Вот и супер! — оживилась Полина. Она упорхнула за калитку, помахала рукой с крыльца и скрылась внутри дома. Рома сразу, как хлопнула дверь, неловко опустил взгляд, завел руки за спину и тихо сказал: — Кстати о подарках… У меня есть кое-что для тебя. Ну, и для Оли… Но надо, это… как бы… — Пошли в гости тогда, — хмыкнул Антон так обыденно, что Роме аж стало неловко. Он посмотрел исподлобья, а Петров уже разворачивался в сторону проселочной дороги, — Оля, наверное, уже дома, она раньше заканчивает. Пятифан засеменил за Антоном, отчего-то очень волнуясь. Несмотря на мороз, его ладони горели, да и в груди формировалось какое-то тепло трепета. Он редко дарил подарки, так что списал все на это. — Полина в последнее время вся в делах, — обыденно усмехнулся Петров, на что Рома многозначительно угукнул. — Даже непривычно. — Разве она не всегда была такая? — Не-е-ет, что ты, — выдохнул Пятифан, — Поля раньше вообще нелюдимая была, не дружила ни с кем, даже с девчонками. — Я почему-то думал, что вы с ней давно хорошо общаетесь. — Да если бы. — А можно вопрос? — Валяй. — Как она тебе понравилась? Антон глянул на Рому искоса и чуть прищурился, а сам Пятифан задумался. — Ну… Красивая она, — выдал он не особо уверенно, пока в его мыслях крутился заданный вопрос. «Как?» Полина хорошая девушка, это несомненно, но Рома узнал об этом только в десятом классе — до этого он лишь строил догадки, смотрел и любил издалека, не знал ее характера. В общем, увидел красоту, напридумывал всякого и по молодости втюрился. А будучи упрямым, все эти годы пытался добиться хотя бы чего-то. Конечно, об этом Антону он не скажет, нечего ему в хулиганской душе копаться, так что Рома буркнул: «Не твое дело», и весь путь до дома Петровых прошел за беседой, лишенной любовных тем.

* * *

— Я думаю, вам понравится, — взбудоражено сказал Рома, вытаскивая из рюкзака замотанный в пакет полароид. Антон сидел на Олиной кровати напротив Пятифана, а сама хозяйка постели стояла между ними, опираясь о край руками и по-детски заведенно подпрыгивая. — Что там, что?! — лепетала она, не отрывая от пакета взгляд. Рома положил подарок на кровать перед собой и Антоном и сложил руки на груди. — Открывайте, — сказал он севшим от волнения голосом и стал наблюдать, как Петров трепетно разворачивал пакет, отрывая скотч, которым Рома закрепил края. Антон заглянул внутрь и заметно побледнел, отчего Пятифан аж испугался, что тому не понравилось. — Рома… Это же очень… — начал Антон, но договорить не успел, потому что Оля запрыгнула на кровать, навалилась на брата сзади и, свиснув через его плечо, тоже уткнула взгляд внутрь пакета. — Клево, фотик! — вскрикнула она, сунула руку вглубь и выудила полароид наружу, став его рассматривать. — Ну чего ты? — удивился Рома, видя, что Петров все еще ошарашенно и испуганно смотрел на гаджет. — Это же дорогая вещь очень. — Ага, — рассмеялся Пятифан, — Такая дорогая, что валялась несколько лет никому ненужная. Ты ж не думал, что я его взял и купил? — На секунду была такая мысль, — признался Антон, наконец-то расслабленно улыбнувшись. — Еще чего, — язвительно усмехнулся Рома, — Буду я на тебя деньги тратить, — Петров цокнул языком, но не стер с лица улыбки, а Пятифан решил умолчать о том, как он над этим полароидом горбатился и как ему пришлось сдать в комиссионку пару своих вещей, чтобы взамен получить кассету для фото — денег-то не хватило, — Этот фотик уже давно никому не нужен, так что пользуйте на здоровье. — Спасибо, — прошептал Антон, прежде чем Рому ослепило вспышкой. Кажется, Оля, довертев в руках полароид, нажала на кнопку фото. — Прямо в глаза… — заныл Пятифан, зажмурившись. Перед взором заплясали мелкие пульсирующие кружки. — Ой, — пискнула мелкая, пока Рома натирал глаза. Он слышал, что фотик выплюнул снимок и кто-то — то ли Антон, то ли Оля — взял его в руку и начал трясти с характерным звуком для более быстрой проявки. Когда Пятифан открыл глаза и кое-как проморгался, то увидел, что и брат, и сестра смотрят на фотку, которую держит Антон, и явно пытаются не заржать. — Че там? — Ничего, — выдавила Оля сквозь смешок, — Ты очень смешной. — Че?.. Покажи! — Не отдавай, он отберет! — захохотала мелкая и потрясла брата за плечо, но Антон, кажется, и не собирался ни отдавать фото, ни показывать. — Петров, блин, — шуточно рявкнул Рома и потянулся за снимком, тогда Антон поднял руку и немного отклонился назад, весь красный от подступающей волны смеха, — Я по-хорошему прошу, покажи. — Попробуй по-плохому попросить, — парировал Антон и с вызовом стрельнул глазами. Пятифан ухмыльнулся и рванул вперед, пытаясь дотянуться до фотки, но Петров отодвинулся еще дальше, почти дополз до изголовья кровати, в то время как Оля прыжком сменила дислокацию и прислонилась к стенке спиной, обнимая полароид и прижимая его к груди. — Заебал, — шепнул Рома, хищно оскалившись, и попробовал выхватить снимок еще раз, и снова безуспешно. Оля со стороны удовлетворенно хихикнула, — Ну, все. — И что ты… — задать свой вопрос полностью Антон не успел, потому что Пятифан налетел на него и начал сильно напирать, пытаясь обеими руками схватить нужную ладонь с фото. Петров уткнулся спиной в подушку и попытался отпнуть Рому коленом, но промахнулся, началась возня, хохот, сбитое дыхание, поддерживающие брата Олины вскрики и возмущенные восклицания. — Куча мала! — услышал Рома возглас мелкой, после чего почувствовал на спине лишнюю тяжесть. От неожиданности он грохнулся вниз, припечатываясь к Антону, распластанному по кровати. — А-а-а, — хрипло выдохнул тот, — Вы меня сейчас раздавите. Воспользовавшись тем, что Петров отвлекся, Рома выхватил у того фотку и, пока Оля, лежа у него на спине, перекатывалась туда-сюда, смеялась и болтала ногами, посмотрел на свою рожу. Сморщенную от вспышки. И правда смешно, но в целом ничего такого в этом снимке нет — отобрать его было делом принципа. Рома устало выдохнул и уронил руку с фото на кровать, только сейчас осознавая, что лежит, уткнувшись подбородком в Антоновы ребра. Тот тяжело дышал после общей суеты, Пятифан улавливал бешеный стук его сердца, да и сам чувствовал, как в груди завелся моторчик. — Слезайте уже, — выдавил из себя Антон, дернувшись, и зачесал локоны волос челки назад, обнажая вспотевший лоб. Лицо его все еще горело румянцем, очки чуть съехали на лоб, а глаза светились весельем. Пятифан сглотнул и попытался встать, пока Оля хваталась за его плечи в надежде еще и покататься у парня на спине. С такой ношей подняться было не так легко, так что пару раз Рома чуть не рухнул на Антона повторно и даже успел несколько раз задеть своим коленом его бедро. Встав, наконец, с кровати, Рома подхватил Олю под коленями, а та обвила его шею руками. — Оставлю вам эту фотку на память, — усмехнулся он, краем глаза наблюдая, как Петров садится и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, обмахивает себя ладонями, пытаясь остудить лицо. У Ромы оно, почему-то, тоже очень горело, а где-то в области желудка чуть-чуть ныло. — Спасибо, Рома! Классный подарок, — сказала Оля и помахала ногами, намекая, что ее нужно покатать. — Да, и правда классный, — отозвался Антон со стороны кровати и еще раз посмотрел на Ромкино фото, которое тот оставил на покрывале. Еще одна веселая улыбка украсила его губы, и пока Пятифан наматывал круги по комнате, выступая в роли импровизированного извозчика, Петров прикреплял фото кнопкой к стене над Олиной кроватью, располагая между плакатов и рисунков. Внутри теплилось приятное ощущение собственной важности.