В объятиях Бонтен

Убить… убить… убить… Растоптать. Растерзать. Вывернуть их внутренности наружу. Что-то темное, мерзкое, склизкое поднимается из глубин души Такемичи, у него даже слюна стала обильно выделяться, клыки вспарывали нежную кожу губ, от чего рот наполнился соленной жидкостью, оседая металлическим привкусом. Но все что он мог, так это мечтать об убийстве альф. Он не мог пошевелить даже пальцем, боль была такой обжигающей, сковывающей, казалось, что даже глазные яблоки болят. Из его задницы непрерывным потоком текла смазка перемешанная кровью, спермой. Отвратительно. Они поступили с ним отвратительно. Какая же это стая, раз его просто так могут насиловать непрерывно несколько часов. Как они могли сжечь часть его тела лишь из-за мимолетной прихоти. Молчать. Всё, что мог Такемичи так это молчать, хотя внутри него всё дрожало, он был на грани истерики, омега внутри выла и скулила не понимая, за что с ней так, они ведь ничего плохого не сделали. Дверь отворилась, шаги, пришлось поднимать голову и натыкаться на пристальный взгляд Какуче. — Как ты себя чувствуешь? — в голосе ублюдка так и сквозит обеспокоенность, и Такемичи хочется закричать ему в лицо, что бы тот убирался прочь! — пить. — хрипит он, вновь прокусывая губы и ощущая металл на языке. Он никто тут. Пустое место. Его могут насиловать, жечь кожу, и еще бог его знает что этим ублюдкам фантазия подскажет. А она подскажет, если он начнет брыкаться. Краем глаза омега видит, как массивная фигура альфы проходит к столику на котором стоят стаканы, уверенным движением открывает бутылку, берет трубочку и идет к кровати. — вот. Ну же, не кусай губы. — Какуче нежно, словно подбородок Такемичи был чем-то хрупким, держит его со всей заботливостью, от этого жеста начинает печь глаза. Ну уж нет, он не позволить себе расклеиться от этого маленького заботливого жеста. Омега с осторожностью подхватывает губами трубочку и начинает пить маленькими глоточками, каждый раз сдерживая дрожь, когда альфа гладит подбородок большим пальцем. — Такемичи, вчера, — альфа замялся и отвел взгляд. — они перестарались, понимаешь? Просто твоя амнезия, она не такая как у всех. Ты иногда делаешь не правильные вещи, это делает нам больно. «Интересно, это какие вещи я делаю, что бы мне заживо кожу жгли?» — подумал Такемичи, выпуская трубочку из губ. Он сдерживая рвотный позыв, потерся подбородком о пальцы Какуче, поднял свои синие глаза на собеседника и попытался улыбнуться. — Всё так плохо? М? — взгляд Такемичи отражал полное раскаянье и готовность искупить свои ошибки. — Да. Ты часто грубишь нам, это неприятно. — Какуче сел на край кровати, положил голову Такемичи себе на колени, его пальцы тут же зарылись в волосы, мягко массируя голову. Альфа и подумать не мог, что омега так покладисто себя поведет. Его отправили в качестве парламентера и груши для битья, но всё оказалось не так плохо. — прости. — тихо произнес Такемичи, трясь щекой о бедро Хитто. — Эм, ты тоже, хорошо? Доктора уже вызвал Такеоми, он всё посмотрит и исправит. «Что исправит? Шрамы на моем теле? Или он что-то сделает со мной? Вколет какую-то дрянь?» — губы вновь были прокушены, казалось это стало чем-то вроде нервного тика. — Какуче, а с каких пор я такой? Ну я имею ввиду, я всегда был с вами? — осторожно поинтересовался омега. — Всегда. — резко произнес Какуче, чуть сжав пальцы и причиняя легкую боль. Оба затихли, никто не произносил ни звука. По комнате разносилось только звуки дыхания и запах феромонов. Какуче сидел и гладил Такемичи, наслаждаясь прикосновениями к бархатной коже. ОН едва скрипнул зубами, когда его взгляд натыкался на спину, что сейчас пестрела уродскими ожогами. Рана еще сочилась сукровицей, но края стали покрываться едва заметной пленкой, эти придурки даже не удосужились плеснуть хотя бы рома или виски на рану, что бы её обеззаразить. Такемичи затих, казалось он даже задремал. Вся ситуация была абсурдной по своей сути. Они обманывают омегу, но только ради его же блага. Ему с ними будет только лучше. Они готовы бросить к его ногам весь мир, так и будет. Разве это не прекрасно? Они знают его с детства, каждый в своих ранних подростковых влажных фантазиях мечтал только об этом теле и синих глазах наполненных желанием. Его радовало, что он стал тем единственным, на кого не накричали, позволили прикоснуться к себе, высказали просьбу. Казалось, это все мелочи, но нет. У них тоже была конкуренция и Какуче знал наверняка, что омега будет побаиваться Акаши и братьев Хайтани. Значит у него есть фора, стать любимчиком, как в детстве, когда он не отлипал от Такемичи и тот позволял ему кататься на своем байке и даже частенько давал порулить.

***

Он повидал в своей жизни не мало дерьма. Он видел омег, которых насиловали толпой, десять, двадцать альф. Он видел растерзанные тела, но почему — то именно этот омега с глазами прекрасного ночного неба вызывал сочувствие. Хрупкое тело утопало на большой кровати. На мраморной коже зияла отвратительная рана, все тело было покрыто многочисленными следами от рук, длинные борозды глубоких царапин, укусов. Эта омега отличалась от всех, она молчаливо села поворачиваясь спиной и давая себя осмотреть. Док чувствовал, как его затылок прожигает пара глаз, он прям чувствовал, что одно не ловкое движение и его тут же убьют, не смотря на все заслуги перед организацией. Его ловкие пальцы осмотрели рану, нанесли анестетик, это все, что он мог сделать на данный момент. Рана открытая, тем более это ожог, все что нужно так это держать плечо в чистоте, не мочить и наносить мазь. Он достал из кармана ампулу и стал набирать прозрачную жидкость. Сердце забилось сильнее. Босс сам приказал вколоть специальный препарат, от нежелательной беременности и судя по тому, что тот видел, это сделано будет не зря.

***

Майки сидел полу развалившись в кресле, его обсидианы с бесконечной пустотой взирали на своих подчинённых. В ногах у него сейчас сидела симпатичная омега, которая самозабвенно сосала член босса. Громкие хлюпающие звуки были словно раскаты грома, но никто даже не обращал внимания на это. Сам же Сано нервно побарабанил пальцами по краю стола, а затем тихо рыкнув пнул омегу. — Санзу, убери. Пес с молчаливой покорностью тут же схватил омегу за волосы и потащил на выход, не обращая никакого внимания на громкий болезненный скулеж. — Ну как он там? — Жить будет. — произнес старший Акаши. — Мы знатно повеселились~~~. — Ран Хайтани позволил себе довольную усмешку, он не обратил внимание на то, как Риндо неодобрительно поджал тонкие губы. — хммм… его наказание ещё не закончено. — задумчиво произнес Манджиро Сано. — Босс, — Мочи нахмурил брови. — он же, как бы, это… — здоровяк почесал затылок. — память потерял, так зачем? — и что? — холодные ониксы уставились на помощника, не моргая. — ничего. — стушевался Мочи, вызывая усмешку у Такеоми. — Тебе не удастся его защитить. Сейчас с ним Какуче, не о чем беспокоиться. Мы же не звери, да Хаджиме? — усмешка всё еще играла на губах Такеоми Акаши. — Ебало завали, какого хуя вы приперлись? Весь кайф обломали. Фу, я теперь мясо есть не смогу. — Коко поджал губы и нервно поправил белоснежные волосы, на них еще остался запах молочного шоколада. — Кисаки хочет встретиться. — произнес глава «Бонтен». Он поморщился словно от зубной боли. Этот Кисаки, чертов ублюдок. Умеет выкручивать руки. — Разве сейчас время для встреч? — нахмурил тонкие брови Коко, он тут же моментально переключился на деловой режим. Разговор сам собой зашел о поставках, о копах, о облавах. Тема обсуждения поведения Такемичи так и осталась повиснув в воздухе.