Малая теория свинца

Поверь — когда в нас подлых мыслей нет,

Нам ничего не следует бояться.

Зло ближнему — вот где источник бед,

Оно и сбросит в пропасть, может статься.

Покуда Небо силы мне дает,

Дурного я могу не опасаться,

И адский жар ступней моих не жжет...

Ад, Песнь вторая.

Сырой потолок неизвестного помещения уже начинал действовать на нервы, пока Хлоя тщетно ковыряла руками за спиной, то цепляясь за сиденье стула, то растягивая плотный армированный скотч, каким были крепко примотаны её предплечья, но ничего не выходило. Она смутно помнила, как их импровизированный ретро транспорт приземлился на специально отмеченной полоске бетонированной земли, а за окном приветливо развевались звезды и полосы. Но лучше она помнила то, с какой претензией спрашивал её мутный тщедушный человечек с лычками спецназа, определивший её сюда на "небольшой срок". Прайс с каждым моментом всё больше убеждалась, что этот срок может уже никогда не кончиться — на это довольно толсто намекала буро-коричневая надпись на стене напротив, отливавшая под причудливым углом малиновым блеском. "Люби ближнего своего, обретя спасение Всевышнего"... Звучит... По-уебански сектантски, вот как. Девушка который раз оглядела эту непонятную каморку, очень напоминавшую какой-то технический закуток в каком-то городском коллекторе, и она сама не особо помнила, откуда в её голове появилось такое сравнение, но оно было на удивление точным — одинокий стол из спресованных опилок и давно морально устаревшая керосинка на нём, освещавшая обычный грязный бетонный пол и такие же голые пошарпанные серые стены, неизменно давившие на психику. Ей было ужасно неприятно, что она вынуждена прозябать здесь без своих собственных вещей, без хотя бы одного сочувствующего ей, всё ещё далеко от попавшей в беду подруги... Но всё что ей оставалось — это ждать. Ждать вердикта своих же официальных номинальных защитников... Какая ирония — с детства ожидать от тех, кто должен тебя защищать, лишь подвох и зло... Опять она пошла по старой дорожке. Какой смысл в этой пустотелой болтовне? Разве ей нечем больше заняться здесь, кроме как перекатывать в черепе старые мысли? Она, блять, хер пойми где, иногда слышит отдалённые подземные толчки, заперта и связана в заблокированном подвале... Что, больше нечего обсудить, Хлоя? Мы же всё уже с тобой порешали, не так ли? Просто прикрой глаза — что ты видишь перед собой? Ничего. А ведь действительно — ничего. Мы же по сути ничто без нашего материального представления. С закрытыми глазами мы живём лишь в своём разуме, во сне мы живы лишь номинально... А когда мы живы тогда? Это же должно быть осознанным выбором, ненавязчивым действием — существовать... Но если так подумать... Замок с грохотом задребезжал металлом внутри, и Хлоя ожидаемо напряглась всём телом, уже готовясь подпрыгнуть на месте и встретить удар своим, но никто не собирался расстреливать её на месте. В проёме стоял полковник, а сзади него суетились два молодых крепких паренька, видимо каких-то мелких сошек. — Вам повезло, что вы взяли с собой сюда американский паспорт, Хлоя Элизабет Прайс, тысяча девятьсот девяносто четвёртого года рождения... — пробасил он неспеша, пока два его подручных резво оббежали её импровизированную плаху и начали старательно отдирать клей от грубой древесины. — Мы с вами поговорим. Благо, нам похоже есть, о чем разговаривать. Живо за мной. В уже набившей оскомину резкой военной манере прорубил мужчина лет пятидесяти с нелепыми редкими усами а-ля Дэвид, устремляясь на выход из комнаты. Хлоя, подчинившаяся уже отработанному рефлексу, поперлась вслед, заносчиво шаркая ногами в знакомых чёрных берцовых сапогах, бряцая по голому размягченному щебню.