Малая теория свинца

... И нету ни кола, ни двора Мы идём из ниоткуда и в никуда И живём по принципу «была не была» Ты везде одиночка, коль нет связи с почвой Но рано на себе ставить точку...

Хрусткий красный кирпич и бетонная крошка грязно перемешались под ногами, после каждого шага отзываясь нелестным противным скрежетом. Старинные дома уже стояли покосившиеся, новые надстройки уныло просели после постоянных сейсмических толчков, вызванных спонтанными артобстрелами крупняка. Нет ничего страшнее участи быть разорванным в мгновение гигантским двадцатидюймовым "чемоданом". Однако старые здания, пережившие ещё этнические чистки и позабытые войны, стояли твёрдо, будто чётко осознавая свою культурную цель. Но выбоины от прямых попаданий, порой, не оставляли им никакого шанса, и многие из них теперь стояли словно потрясенные случившимся невиданным доселе катаклизмом, сиротливо глядя огромными, зияющими пыльной пустотой, прорехами. Дамир старался не смотреть на них, лишь часто заглядывал между, выискивая притаившихся в закоулках бойцов расквартированной неподалёку механизированной дивизии или даже частных полицейских теробороны, которые хоть и не представляли особой угрозы подготовленному бойцу, но могли с лёгкостью выстрелить в спину. От такого не застрахован даже самый опытный из людей подобных... "Профессий". Изредка он лишь сокрушенно мотал головой и устало шептал то ли проклятия, то ли молитвы. Они не могли разобрать не единого слова, и говорить с ним тоже было бесполезно — тот, казалось, так упивался наличием у него винтовки, что опасался хоть на миг ослабить бдительность, хотя предпосылок к этому банально не было. Поражённый недавними городскими боями и пожарищами, квартал стоял молча, погружённый в ошеломительную пучину военного кровавого безумия. Тел, почему-то, видно не было, лишь в обрушенных дома, среди частично обуглившихся балок и арматур, можно было заметить белеющие ткани платьев, полотенец и распашонок... Они до сих пор шли молча, лишь Прескотт иногда нарушал тягостное их молчание, с каким-то чужеродным чавканием проверяя нагрудный карман, и каждый раз злился, не находя очевидно отсутствующую вещь. Вообще, ей было очень любопытно наблюдать за его непонятными метаморфозами. Вот он идёт обозленный на мир, пиная особо крупный булыжник на своём пути и повторяя ругательства из раза в раз, из цикла в цикл. Потом он как-то резко сдувался, опускал руки и шёл с понурой головой, не глядя по сторонам, из-за чего часто и спотыкался об искореженные металлические штыри и листы. Ей приходилось помогать, подавать руку, а парень лишь отфыркивался и неуклюже поднимался. Не обращая особого внимания на их простой, Дамир уходил далеко своим чуть ли не маршевым шагом, так что они достаточно отстали от него. Макс очень хотелось прервать установившееся хрупкое безмолвие, но первый шаг она не делала. Ждала Нейтана. И тот, наконец, понял невербальные и вербальные намёки. — Хочется обратно? — задал он наиглупейший вопрос себе под нос. — А тебе? — оригинально ответила она и перевела на него взгляд. Он не смотрел в её сторону, лишь на развалины некогда уютных домиков. — Сложный вопрос... — неоднозначно промямлил Прескотт, и его реакция неожиданно взбесила её. — Как же так? Тут же нет твоих денег и папочки. — ехидно заметила Макс, наблюдая, как в презрении пошла вверх его верхняя губа, — Разве он не может тебя отсюда достать? Прескотт сузил глаза и сжал в кулак руку, как он это часто делал. Но потом как-то неожиданно отступил и громко выдохнул. — Наверное, это и к лучшему... Он ускорил шаг, отбрасывая ногой побелевшие от температуры угли, некогда бывшие красивым паркетом. Макс поспешила за ним. — Что ты знаешь о моей семье? — сказал он как-то на первый взгляд угрожающе, но лицо его оставалось спокойным. — То же, что и остальные. — уклончиво ответила девушка, не желая конфронтации. Парень удолетворëнно кивнул. — Значит, знаешь, что закрываем заводы, разоряем работяг, покупаем копов... — начал он перечислять, и внутри у неё всё сжалось. То, от чего он так рьяно отбивался, сейчас говорил ей прямо, — Накачиваем на вечеринках разных религиозных телок... Да? Сама же эту телегу разгоняла. — Д-да... — неожиданно заикаясь, промолвила Макс, — А что... Это неправда? — Ты не веришь слову Прескотта? — как-то огорченно ухмыльнулся он и сжал зубы. — Нет. — Я тоже. Потому что его дают жадные сумасшедшие дураки. Он снова ускорил шаг, переходя чуть ли не на бег, и ей пришлось его останавливать, чтобы не сбить дыхание. — П-подожди... Послушай, Нейтан... — Это хорошо, что ты не смотрела в мой шкафчик. — продолжал он, словно ни в чем не бывало. Макс приходилось молча слушать, — Потому что там то, что не даёт мне спать по ночам, и... Как-то я разоткровенничался. — У тебя... Ещё есть? Это? — она запнулась, чтобы не выдавать своих знаний о таблетках, но Прескотт, казалось, уже давно догадался о том, что она знает. Рекурсия, получается. — Последние конфисковали эти... Молодчики. — иронично произнёс он, сплёвывая что-то красноватое в груду хлама, — А что насчёт моего папаши... Достаточно знать того, что он такой же жалкий, но более... Беспощадный, что ли... — Меня он за шею на парковке не держал! — неожиданно вспомнила Макс, — И на Хлою пистолет не направлял... — Да-да, я знаю! — раздражённо вскрикнул он, — Всё на меня, блять. Я... Кхм-м... Извиняюсь за то, что вёл себя как последнее хуйло... Вернее, веду. Это всё эти таблетки... — Что там всё-таки с Кейт? — решила Колфилд ковать железо, пока горячо, руководствуясь холодным прагматизмом. Что-то есть в этом всём столь скрытое... Столь ужасное и мерзкое, что даже думать об этом больно. — Слушай, — тон его стал одновременно и испуганным и стальным, — Я. Не. Виноват! Сколько ещё раз, блять, я это повторю? Да, я был там. Да, я фотографировал! Но... — Эй! — крикнул откуда-то спереди Дамир и приложил палец к толстым губам, активно прижимая его, — Тихо, сука! Макс не знала, что и сказать на это всё. Словно оглушенно она брела дальше, не видя дороги и не слыша ничего вокруг. Это всё казалось таким, блять, бредом, а в свете того, что всё это происходило не здесь, а в уютной и незаметно гниющей Аркадии Бэй, ещё больше удручало. Если складывать в паззл совершенно нескладные кусочки, то может что-то и вырисоваться, но ужасно не хватает вводных. Рэйчел сорвалась с насиженного тёплого местечка и в панике, а в этом Макс не сомневалась, окольными путями припетляла в эту Богом забытую страну, скорее всего, из-за этой их повальной англификации и американизации. За ней по пятам отправился самодур Нейтан, ведь недаром Макс и он приехали сюда в один день, но... Сам ли он сюда поехал? Макс с изрядной долей уверенности доказывала себе, что нет. В какой-то горячей лихорадке связывая ниточки, ведущие от Рэйчел к знаменитым обитателям прибрежного городка, всё разбивалось в пух и прах, вот только... Перед смертью она успела сказать пару слов... Как же отвратительно, что она умерла, а Макс наоборот, не смогла. Нет, это звучит ещё хуже... Жаль, что Макс не спасла Рэйчел. Самый ценный и обильный источник информации в этом деле безнадёжно утерян... Макс с ещё большим омерзением к себе подумала, что слишком уж заигралась в детектива. И теперь, рассуждая о смерти Эмбер, она жалела не родных ей людей, ту же Хлою, например, а о том, что не поймёт истинной причины произошедшего. Словно теряла не людей, а лишь безликих пешек. Ей захотелось срочно помыть руки, что будто до сих пор были обагрены кровью безвременно погибшей знакомой. Но от вопросов это всё равно не избавляло, а уж очень ей надо было на них ответить. Макс показалось, что этим она лишь разрушит что-то неподдающееся сомнению в её жизни, но не боялась этого. Если это должно рухнуть — рухнет всё равно, разница лишь в том, как скоро. Лучше поздно, чем никогда. Чем позже всё выяснится — тем больнее будем всем вокруг. Она заикнулась про "фотоманьяков!" , неожиданно вспомнилось Макс, когда их группка завернула за угол неказистого здания, и взору их открылся невиданный простор вымощенной гранитной брусчаткой площади, доскональный обзор на которую мог получить любой человек, забравшийся со снайперской винтовкой на крышу высотных зданий, окруживших своеобразную эспланаду почти по периметру. Макс передернула плечами. — Что за хуета ещё... — задумчиво пробормотал Нейтан, а ему почти сразу ответил Дамир. — Площадь Революции. — разочарованно помотал он головой, — Брошевая площадь. Высенское поле... А вот, — он протянул руку и указал ей на небольшой издали, но величественный в целом монумент, — Монумент Крови. Остатки. Он хмуро закончил свою самую большую речь и начал осторожно спускаться вниз по раздробленным каменным ступенькам, ведущим ко входу на площадь. Нейтан было подал ей руку, но Макс решительно взглянула ему в глаза и стремительно двинулась дальше сама. Ей надо было подумать без него. Но о нём. И как бы не хотелось ей думать о Нейтане только лишь в положительном ключе, глупо было отрицать, что он всё так же нестабилен и непредсказуем. И в каких-то случаях настойчиво жесток. Если она разберётся, кто такие фотоманьяки... Колфилд сама, в каком-то смысле, считала себя фотоманьяком, клеймя свою неотвратимую любовь к этому тонкому виду искусства. Сто раз она уже рассуждала об этом, и данный факт лишь подтверждал это её звание. Но... Что, если Рэйчел упоминала об этом в самом что ни на есть буквальном плане? Джефферсон, с трепетом и животным диким страхом вспомнила она последнее недосказанное слово Рэйчел. Был ли он фотоманьяком? Да, ещё как, блять, был. Был ли он маньяком? Что-то упорно сбоило в её разуме, словно невидимый ментальный блок не мог допустить этой ужасной, рушащей всё дальнейшее спокойное существование, мысли, основанной на нелепых совпадениях. Кейт, Хлоя... Рэйчел. Все они так или иначе были знакомы, все учились в одной школе, и... Началось это всё примерно тогда же. Когда приехал Марк... Ну и блядство. Нет, ну... Это же не может быть так, а? Рэйчел? Не так ли? Сзади обиженно сопел обиженный, замкнутый в себе ребёнок. Он слишком слаб, они оба знают это. Прескотт сам по себе не может стоять за чем-то столь... Богопротивным, что ли. Как ведомый на заклание агнц — сам по себе невиновен, но и не ведает, что творит. Нельзя ставить человеку в упрёк его слабость и отсутствие нужного ему внимания, иначе ничем хорошим это не закончится... Джефферсон удобен для подобных развязок — почти так же неожиданно, как и отравитель-дворецкий в замшелых романах. Его известная одержимость фотографией, этот невинный образ застаревшего в своём соку хипстера — всё указывает на то, что он просто конченный псих. Клише никуда не деть. Стремные типы в очках всегда первые попадают под подозрение. А если серьёзно, то в это тоже верилось с трудом. Нейтан всегда, считай, на виду. Активно варится во всей этой студенческой тусовке, постоянно контактирует с Фрэнком, по словам Хлои, часто пытается доказать, что он главный, таким образом старательно отводя от себя подозрения о его истинной роли. Обычный исполнитель с кучей бабла. Власти. А источник этого? Раз он обычный исполнитель, то должен быть и тот, кто поручает ему эти грязные и нелепые дела. Отец? Марк? Прокурор Эмбер? От странных логических цепочек ныло в затылке и пульсировало где-то в горле. Она, детектив Колфилд, обязана разговорить последнего из живых свидетеля. И тогда всё встанет на свои места — в паззле не хватает пары самых важных частичек... Отстранённо ей подумалось, что если бы здесь была Хлоя, то ничего подобного бы не было — они бы все успешно сбежали, она выбила бы из Прескотта показания, она... А стоят ли они чего-то по отдельности? Точнее, сама Макс стоит? С другой стороны, кто знает, чем там занимается подруга... Может, в запое... Неожиданный протяжный свист быстрых пуль заставил сразу пригнуться. Они, тем временем, прошли примерно с треть площади. Похоже, их небольшой отряд таки попал под снайперскую развязку. Макс словно проснулась от глубокого сна и помотала головой, фокусируя взгляд на том, что представало перед её глазами, пока они с суетящимся сзади Нейтаном прятались за бетонным ограждением. Впереди, метрах в двадцати, лежал Дамир. Каким-то образом тренированный мужчина слёг от первого же залпа военных, но был ещё жив и даже сумел заползти за названный им ранее монумент. Времени терять было нельзя, надо спасать человека. — Есть идеи, как нам к нему добраться? — спросила Макс ровным тоном, пытаясь не выдать своего трепета. — Да ты издеваешься, блять? — странно смотря на неё и активно жестикулируя, взьярился парень, — Он нам никто! Надо быстрее возвращаться к этим недоумкам... — Нет. — дрожащим от напряжения голосом ответила девушка и немного выглянула из-за ситуативного бруствера. Оглядев все здания вокруг, благо, солнце спряталось за тучами, Макс остановила свой взгляд на подозрительно копошащиеся в каком-то недострое две маленькие фигурки. Это вовсе не значило, что это снайперы... Пуля чиркнула прямо над её головой, покрошив верхний контур заграждения. Макс резво нырнула вниз, ложась в неудобной позе и стараясь успокоить нещадно бьющееся сердце. Вот, что заставляет чувствовать себя живым. Близость смерти. Хоть она ей и нихера не грозит. Она отряхнула бетонную крошку со своих волос. — Пиздец... — только и смог сказать Нейтан, подползая ближе и выглядывая из-за спины девушки, положив на неё горячую ладонь, — Ладно. Он ещё корчится. Попробуем... Эм-м... Выявить интервал между выстрелами! — Хороший план. — сплюнула Колфилд витающую в воздухе зубодробительную пыль, осевшую на нëбе, — Кто будет приманкой? Нейтан точно засомневался. Примерно полминуты от него не было ни звука, пока Макс боялась даже пошевелиться, чтобы не подставиться под удар. Ноги уже начали затекать. — Их двое? — спросил тот. — Я насчитала двоих, но... — Тогда плохи наши дела. Одновременно они стрелять не будут. — Слушай... — ей пришла в голову идея, и ей пришлось вылезти из неудобной позы, — Значит, надо чем-то прикрыться и идти вместе с этим. Есть идеи? — Так только в фильмах бывает. — неуверенно ответил Нейтан, — Хотя, если мы возьмём два листа и сложим вместе... — Ищи! — полуприказным тоном ответила она и начала искать глазами хоть что-то похожее на шифоньер. Однако, прикрытие не понадобилось. Прогремело сразу два выстрела, и они крикнули синхронно: сейчас. Рванув так, как никогда ещё не стартовала, Макс, вопреки всем правилам войны, встала в полный рост и устремилась сразу к монументу, минуя другие укрытия. За ней по пятам поспешал и парень. Рухнув на колени у посеревшего военного, Колфилд заставила его убрать руку от раны. Входное отверстие было видно, как отметина наискосок, а выходного не было. — Я, конечно... Не врач... — заговорил запыхавшийся, — Но, мне кажется... У него нет особых шансов... — Помолчи, и помоги мне его поднять! — Как ты его потащишь? Гандон быстро на тебя среагирует! Она начала лихорадочно думать. Так его не протащить, носилки мало чем помогут... Макс оглядела безопасную зону вокруг себя и к своему счастью увидела, что канализационный люк, вмонтированный прямо напротив покосившегося монумента, зияет открытой крышкой. Какое-никакое, а спасение. — Мы пойдём через коллектор! — воскликнула она, указав пальцем на дыру в полу. — Как ты себе это представляешь? — привычно возразил Прескотт, но Макс увлекла его за собой, заставив взять Дамира за ноги. Донести его до люка было тяжёлой задачей — окровавленные руки выскальзывали из её слабеющих ладоней, а общая масса мужчины тянула их всех вниз, но, двигаясь с передышками, они сумели справиться с этим. Однако теперь им предстояло и вовсе непосильное действие — спустить обмякшую тушу вниз. Но Нейтан, неожиданно для девушки, проявил инициативу и сделал вывод, что лестница невысокая, и что им надо будет бросить тело в свободное падение на пару секунд. Ей не оставалось ничего, кроме как согласиться. Они взяли по руке каждый и легли рядом, лицо к лицо, нос к носу. Обстоятельства хорошо сближают даже самых худших врагов, и сейчас это явление чувствовалось особенно остро. Тело плюхнулось буквально через секунду с характерным хлюпком. Видимо, подземелье немного затопило. Макс кивнула Прескотту и пошла первой. Тот, похоже, был немного расстроен.

***********

Так они и выбрались сначала из подземелья, а потом и из-под снайперского обстрела. Эти чудилы совсем не жалели патронов, будто стремились скорее расстрелять весь боекомплект. Дыхание Дамира с каждой минутой неаккуратной носки становилось всё тише и тише, но пульс ещё прощупывался, так что парочка не отчаивалась и продолжала нести его куда-то. Но вскоре и пункт назначения обозначился вполне ясно — Макс, оттерев со лба уже лившийся ручьями пот, увидела совсем неподалёку наполовину светящееся здание, вывеска которого, однако, сияла ярче всех и, если верить ей, это был федеральный военный госпиталь для ветеранов. Там должны были остаться хоть какие-то медикаменты, а квалифицированные врачи уж точно поставят бойца на ноги в кратчайшие сроки. Совсем выбившись из сил, Нейтан с Макс занесли уже потерявшего живость вида Дамира в холл и с величайшим облегчением положили на пол. Охранник в предбаннике только лишь навёл на них свет от тактического фонаря и потерял всяческий интерес. Вот только больше никто на помощь им не выходил. Госпиталь вообще мало походил на подобное учреждение: вместо стерильной чистоты — грязь не только по углам, но и на стенах и потолке, а вместо специального морга — просто кушетки в коридоре... — Мы вообще туда пришли? — начал сомневаться Нейтан и нацепил маску наглого ублюдка, — Эй, блять! Есть тут кто-нибудь!? Зря я этого гандона так долго тащил? Откуда-то сверху послышалось копошение, и с лестницы послышался донельзя уставший голос. — Хули разорался? Здесь общественный госпиталь, люди отдыхают! Тащите сюда, м-мля... Делать им вновь было нечего, и парочка ринулась в последнее наступление, затаскивая раненого, а возможно уже и мёртвого мужчину наверх, по невысоким ступенькам лестницы. Благо, на них тоже осело много пыли и грязи, и они прошли без приключений. Наверху сидело три врача. Один из них, выглядевший наиболее уставшим — набрякшие под глазами почти чёрные круги и потухший выцветший взгляд, встал из-за импровизированного стола, на котором они играли в карты. Он был одет в уже посеревший больничный халат, а рукава у него были по плечи в коричневой засохшей крови. — Только этого не хватало... Заносите... Да как вы его тащите? Макс стало понятно, что всё было тщетно. Пуля не вышла, а осталась в теле, и за всё время их манипуляций должна была уже изворотить там всё. Ей стало совестно и стыдно, но она была рада, что хотя бы попыталась. Когда дверь за ворчащим героическим хирургом закрылась, двое его товарищей велели паре сидеть тихо и не отбрасывать тень. Макс восприняла буквально, посмотрела на лампочку. Нейтан же уселся буквально бесшумно, а когда она развернулась к нему, то тот уже вовсю спал. Девушке же ничего не оставалось, кроме как сидеть смирно и не рыпаться. Мыслей не было абсолютно никаких — расследование пока поставлено на оперативную паузу, а с Дамиром они сделали всё, что могли. Сейчас она понимала, что надо было бы поискать его аптечку, перевязать раны прямо там, на площади, но Макс быстро гнала подобные мысли прочь, сосредоточившись на том, как бы поскорее вернуться домой. Выходило всё запутано, а бесконечные стоны и просьбы раненых вместе с нескончаемым потоком слов игроков только усугубляли это бедственное положение. — А я тебе не рассказывал, — произнес на каком-то чужом английском один из врачей, одетый в сине-красный халат. Красный из-за крови, — помнишь, я партию раритетного лонг-плея выкупил? — Ну-у. — протянул как-то странно и второй, похожий больше на санитара. — Так всё погибло! — немного громче положенного воскликнул он, — Сложил я их, значса, в шкаф мой... И как ты думаешь? Просыпаюсь утром от взрывов, всё целехонькое, а шкаф — вдребезги! — снова вскрикнул он, заканчивая душевный монолог. — Тьфу ты, ë, — отмахнулся второй. Макс поняла, что напоминает он ей одного австралийца, которого она встретила во время своего пребывания в Канаде. Говор был очень похож, — ты дундук, штоле? Щас бы послушали Рецедив твой родный... — Та не... Рецидив я под подушкой храню, он-то целый. — Ну та и чë не притащил-то, ëмае? Врубили бы щас смертникам... — Да я как-то задумался... Думал, что зря я сюда пошёл... — Куда — сюда? В страну эту, чтоль? Или на работу сегодня? — хохотнул тот и перевернул три карты. — Да нет же! На врача! Я ведь когда поступал в мед... Думал, всё у меня прекрасно будет! Как в Докторе Хаусе буду такое проворачивать, что меня в двадцать пять к столу поставят и скажут — командуй, Джо! Угощаем, б-бля... — И че? Хотел в трупаках копаться? Кардиохирург-гений, ты гля! Ты лучше посмотри, когда руку отрывает? Это ж пиздец, будто фарша свежего из мясорубки достал... — А я дай договорю. Вот, думал, что даже если не будет мне это вкатывать, и что даже если (странно это будет, конечно) меня не поставят на отделение в двадцать пять, то хотя б деньги большие будут. А я как пять лет назад в операционной ошмётки выносил, так и ассистирую. И ведь считался одним из лучших студентов дома... — Охо-хо! — иронично крикнул второй и ударил себя по коленке, а потом перевернул одну карту, — Ты, верно, жопой, бля, думал. Сказочек начитался? Как тебе такая, бля? Новокаина не хватает, это что? Медицина и есть. А всё что читал-смотрел — забудь! Будешь, вон, до конца жизни в кишках этих копаться, обратно засовывать... Будь ты хоть сто раз гений, тебя никто и никогда на операции не поставит! Сто лет будешь слабительное выписывать, да бабкам уколы колоть... Даже в Штатах твоих хваленых. — Да теперь-то вижу... Ни денег, ни славы, ни ебаных препаратов даже... Куда это годится? Даже в сраном федеральном госпитале новокаина на три дня автономки! Представь, что в Высени творилось... Неудивительно, что такое началось. — Извините, — решила вступить в разговор Макс, — откуда вы родом? — Ух ты! — восхитился эмоциональный, — И всё родные люди! Новый Уэльс, малая. Этот хмурый, — он показал пальцем на собеседника, — из Шотландии. А вы откудова будете? — Соединённые Штаты, Орегон. — решила не томить она и выложить правду людям, которых видит в последний раз. — О-о, столица мира! — И как у нас вам? — с усмешкой спросил долговязый, речь которого она понимала через раз, — Местные не обижают? — Ещё пару дней назад всё было отлично... — потерянно сказала Макс, вспоминая беспокойные, но такие, блять, спокойные несколько первых дней. — Мда-а... С места и сразу в карьер. Мы здесь уже несколько лет. И, надо сказать, всё у нас было неплохо. Внезапно, дверь напротив открылась, а Нейтан резко проснулся и подскочил на месте. Хирург вытер засаленной тряпкой окровавленные руки, особенно тщательно вымывая сукровицу из под ногтей. — Крови много потерял. Внутреннее кровотечение не остановлю, селезёнка порвана, пуля у лёгкого застряла. Даже обезбола нет. Пойдите, попрощайтесь, если нужно... — устало проговорил хирург и уселся на прежнее место. Товарищи сразу начали уговаривать его, чтоб он отправлялся отдыхать, а они ему зелёного чая заварят последнего. Макс встала с места и искренне произнесла. — Спасибо. Тот лишь бессильно кивнул. Дамир очень посерел лицом и ужасно осунулся. Там, где когда-то можно было разглядеть даже второй подбородок, теперь было видно обтянутый тонкой кожей кадык. Грудная клетка у него была разворочена, но боец был ещё жив — было видно, как сокращаются в последние разы лёгкие и сердце. Макс замутило, но она не отвела взгляд. Нейтану же хватило пары секунд, чтобы выскочить из палаты, ставшей только что последним пристанищем солдата, который даже ни разу не вступил в бой. Ужасная смерть от иссушения. Макс нерешительно подошла к залитой жидкой кровью кушетке и заглянула в открытые глаза мужчины. Зрачки быстро бегали. Внезапно, он слегка повернул голову в её сторону и что-то зашептал. Она наклонила к нему голову и почти прислонила ухо ко рту. То, что она услышала, пробрало до дрожи. — Ма-ма... У неё не хватило смелости отпрянуть, лишь положить ладонь ему на лоб. Он был до безумия горячий. Внутри что-то ёкнуло и надломилось. Она будто не слышала ничего больше вокруг. Лишь тихий, на грани слышимости, шёпот уходящего из этого плана реальности человека. Так, наверное, ушёл и Уильям, подумала она невпопад, а в глазах жгучей болью встали огненные слезы. Во рту пересохло, в горле словно что-то ухало вверх-вниз. С каждым угасающим вздохом она то возвращалась к жизни, то как-то вновь её покидала. Наконец, спустя минуту, Дамир затих навсегда. Стараясь не смотреть на изувеченное тело, она провела рукой по его векам, подобрала его винтовку и сумку с припасами, оттерла предательские слезы и направилась на выход. Походка была твёрдой, словно не было всех сегодняшних злоключений. Изведшийся Нейтан нервно ждал у входа в палату. — Всё? Она лишь быстро кивнула и вручила ему ранец, повесив винтовку на спину. Распрощавшись с трудягами грязного фронта, парочка вышла на улицу. Вновь загорелись зарева пожаров, рвались снаряды, а небо угрюмо потемнело, как назло пустив моросящий то ли дождь, то ли снег. Опустошенные и всеми забытые, они побрели дальше, пока холод не стал вовсе уж пробирающим и заметным. Прескотт указал на с виду целое здание. — Пойдём, проведаем. Переночуем, а завтра опять в путь... — Не против. — потерев красные глаза, ответила Колфилд, и первая открыла изрядно покосившуюся входную дверь. Войдя внутрь, она заметила, что здесь действительно достаточно тепло, чтобы... — Руки хох, плиз. — проговорил спокойно чей-то степенный голос, и дуло какого-то крупного ружья уперлось ей в висок. Один выстрел — и головы как не было. Скрипнув зубами и тяжело сглотнув, Макс подняла руки на уровень груди. — Молодец. А теперь — винтовку. Сзади послышался звук падающего тела.