Красная бабочка

За свои прожитые двадцать пять лет там и почти пять лет жизни здесь Алекса мало побывала на свадьбах. Знакомые и друзья родителей на удивление были хорошими семьянинами или убежденными одиночками, а ее одноклассники и одногруппники если и устраивали свадьбы, то скромные, ибо денег никого особо не было. Роспись, посидеть у кого-нибудь дома, чтобы отпраздновать или какое-нибудь кафе, где были настолько глупые и пошлые конкурсы, что на следующее утро в похмелье ей было стыдно смотреть видео, но в моменте она радовалась, так что отпускала ситуацию. Так что сейчас Алекса почти сходила с ума. С раннего утра ей, невыспавшейся просто из-за глупого волнения, пришлось помогать сначала мальчикам в одежде и отцу, а после мачехе с тортом. Завтрак лез обратно из-за раздражения и желания, чтобы все заткнулись, ибо перевозбужденные сводные братья были сейчас как та самая капля, которая метко капала ей на макушку во время дождя. А после завтрака ей нужно было привести себя в порядок и продолжить помогать с украшением заднего двора, что ей совсем не хотелось делать. Тяжелые серые тучи с самого утра закрывали солнце, но общий радостный гул на улицах и в доме от этого не прекращался. Сегодня одобренная старейшинами свадьба! Алекса закатила глаза, обдумывая, что три старика ничего полезного не принесли в этот город, но пользуются слишком уж большим влиянием. Взяв все нужное, она уползла в ванную, обдумывая, как улизнуть к Агате. На кладбище тихо. Теплые капли смыли не только сонливость, но и раздражение. А уже надев на себя нижнее платье, а после заплела свои волосы в два колоска. А нежного зеленого цвета платье, которое доходило до колен и имел длинные рукава. Скромное, но и не ей быть главной звездой на сегодняшнем мероприятии. Ну и балетки на небольшом каблуке, чтобы не быть самой низкой на фоне семьи. Убедившись, что выглядит она хорошо, девушка на секунду замерла. Сегодня впервые за месяц возвращения домой не было никакого сна-воспоминания, что было развлечением для Рафала и каких-либо посторонних звуков в голове. На секунду ей стало даже как-то не комфортно, но быстро отогнала от себя эти мысли, понимая, что сейчас ей стоило радоваться. Хотя бы точно день не будет ничего. Поэтому с радостной улыбкой она схватила платье, которое должно подойти Агате и вышла из комнаты. И хотя сейчас было только где-то семь утра, а уже многие были слишком веселыми и покрасневшими. Особенно мужчины, с которыми работал Стефан. Они так еще и умудрялись делать очень странные поздравления, от которых Алекса хотела отмыться, но приходилось лишь улыбаться и отвечать: «Вам того же». И стараться уйти как можно скорее в сторону кладбища, где если максимум мог быть из посторонних людей смотритель. Потрошитель уже по привычке встретил шипением и готовился атаковать не званную гостью, но строгий голос Агаты из-за двери успокоил кота. Дверь открылась и запах чего-то знакомого вышел наружу, окутывая Алексу воспоминаниями уроков Мэнли. Ей просто причудилось. — Свадьба разве уже началась? — немного нахмурившись спросила Агата, смотря на подругу. Они не виделись неделю, а словно прошло несколько месяцев. — Она в обед, как и запланировано, — беспечно отозвалась Алекса заталкивая Агату внутрь дома и закрывая за ними дверь. — Я подумала, что стоит поделиться своим хорошим настроением с тобой и… — Я пойду в своем черном платье, — твердо сказала девушка, обрывая Софи на середине. — Но, Агата… — аккуратно начала девушка, принюхиваясь к кухне. — Чем вы тут занимались? — она нахмурилась, проходя мимо застывшей хозяйки. На кухне находился котел, заполненный каким-то варевом. — Мама все еще уверена, что я училась в школе Зла, — нахмурившись, ответила Агата. — Так сказала бы, что я там училась, а не ты… — она сунула платье в бледные руки, а сама подошла к котлу, черпанув половником из него. — М-м-м… Мы это зелье делали на первом занятии, но мало вероятно, что оно сработает, как там, — ловя на себе вопросительный взгляд, Алекса добавила. — Ингредиенты тут и там все же отличаются… Она оборвалась. Алекса повернулась к Агате, внимательно смотря на подругу. В ответ та снова нахмурилась, явно не понимая, что не так. — Ты ей что-нибудь рассказывала о проходимых зельях? — наклонив голову, она подошла к подруге, но в ответ лишь получила отрицательный кивок. — Странно… — Ты имеешь в виду? — Агата остановилась, а после нескольких секунд воспоминаний о прошедшем месяце и нездоровом рвении матери к знаниям из школы Зла, будто она хотела вспомнить уже знакомое ей место. — Нет. Нет, такое не может быть, Софи, ты придумываешь. Алекса лишь улыбнулась и кивнула, отходя назад. Зачем сориться из-за этого, если можно потом наедине поговорить с Каллисой. Долгие часы девушка потратила на споры с Агатой, пытаясь вернуть ту самую девочку, что появилась в последние дни в школе Добра. Но даже самая твердая скорлупа поддается, если бить по ней молотком. Конечно, Алекса не применяла насилия к подруге, а просто использовала на ней метод «Выбери сам». И таким образом она сейчас уже заплетала волосы подруги, выслушивая недовольное бурчание, что платье недостаточно темное. — Слушай, тебе очень идет такой оттенок синего, — успокаивала подругу девушка, закрепляя небольшую заколку в чистых волосах. — Осталось только его надеть и ты просто красавица. Агата повернулась к Софи и хмуро посмотрела на подругу. Она знала, что девушка не желает ей зла и хочет, чтобы ее жизнь шла дальше, но Гавальдон и его жители слишком сильно давили на нее. После школы Добра, где ее окружали хотя и странные, но добрые люди, здешнее поселение ее совсем тяготило. Отдушиной была мать, кот и подруга, у которой жизнь шла дальше. Софи в целом после недели «восстановления» снова была той самой доброй девушкой, которая улыбалась, здороваясь с местными, настояла на свадьбе Стефана и Оноры, и помогала им готовится к ней. Взглянув в зеркало, Агата снова увидела себя: открытое лицо с большими черными глазами, светлой кожей и легкой улыбкой. И платье было похожим цветом на то, в котором она и Тедрос танцевали на Снежном балу. Отвернувшись от зеркала, девушка пыталась справиться с наступающими слезами, которые она старательно сдерживала в течение этого месяца. Тихий скрип кровати и крепкие объятия со спины от Софи окончательно добивали. — Я тоже скучаю, — тихо ответила Алекса, гладя по предплечьям Агату. Признаться в этом было, вроде, и не сложно, но все же девушка понимала, что не до конца честна с собой. Но достаточно для подруги. — Я хотела, чтобы ты просто жила, а не возвращаться обратно, — сквозь слезы шепотом сказала Агата. — Я хотела остаться там со своей живой подругой и принцем, но… Алекса решила ничего не говорить, чтобы не сказать лишнего. Все же правильно говорят — бойся своих желаний. Их первое желание в Школе Добра и Зла исполнено, но никто из них не получил свое счастье. Агата вернулась в Гавальдон, где ее презирают и рассталась с принцем, который ей не слишком уж и нравился, но ни ей решать кому кого любить. А самой Алексе пришлось вернуться в место, где хотелось утопиться. Она прекрасно помнила, как первое время была настолько в шоке, что шугалась всех и думала о том, насколько возможно вернуться, если клин клином. Но возвращаться некуда, учитывая, что возможно ее тело сейчас едят червяки или совсем превратилось в скелет, так что просто пришлось смириться с произошедшим. Так они провели полчаса, пока Агата резко не застыла. Алекса, нахмурившись, отпустила подругу и развернула ее к себе. У нее горел палец. — Магия здесь не работает, — шокировано сказала заплаканная Агата, а не менее шокированная Алекса лишь кивнула головой, вспоминая, как несколько раз пыталась либо поколдовать, либо использовать свой талант. — Может из-за твоего таланта? — аккуратно предположила девушка, отходя обратно к кровати. — Может нас сейчас вернут в школу? Но ничего не происходило. Палец лишь светился золотым цветом, а после погас. Подруги продолжали осматриваться, ожидая каких-либо изменений, но ничего не произошло. Разочарование читалось на их лицах, но после девушки все же собрались окончательно на свадьбу. Обе прекрасно понимали, что леса их не оставят.

***

Алекса хотела быть рядом с Агатой до самой церемонии, но Стефан послал ее помогать Оноре на кухне и следить за тем, чтобы фуршета было достаточно для гостей. Поэтому ей приходилось лишь в украдкой извиняющее улыбаться, когда очередные гости перешёптывались, что девочка из кладбища была ведьмой и зачаровала несчастную Софи на дружбу. Как только они с Онорой закончили с кремом для украшения торта, Алекса оценивающе посмотрела на мачеху и удовлетворенно кивнула, понимая, что женщина выглядит хорошо. И убежала помогать Стефану с мальчиками, которые все никак не могли поправить цветочную гирлянду, украшавшую арку. — Может ты меня подсадишь, и я поправлю ее, — спустя пять минут наблюдения за Джейкобом и Адамом, которые пытались дотянуться до украшения с помощью тыквы, спросила Алекса. — А то совсем скоро мы вчетвером испачкаемся из-за тыквы. — Неплохая идея, — и Стефан без особых усилий поднял дочь, держа ее за талию. — Тебе все же стоит есть побольше, а то ветром унесет. Мальчики ровно? После громких «Да» мужчина отпустил дочь и погладил ее по макушке из-за чего та, нахмурилась, но стойко продолжала терпеть момент порчи прически, на что он просто рассмеялся. — Если меня что-то и унесет от вас, то это только мои ноги, — поправляя косичку, сказала Алекса. — Я пойду к Агате, хорошо? После одобрительного кивка, Алекса поспешила к подруге и ее матери. Постучав по спине, пока Агата откашливалась, девушка поздоровалась с Каллисой. Женщина, не изменяя себе, была в темном платье и выглядела как мечта Мэнли, но ее недовольный взгляд в сторону старейшин напрягал. — Почему они обязательно должны давать свое разрешение на свадьбу? — успокоившись, спросила Агата. — Потому что сначала обвиняли женщин в похищении детей, — ответила женщина, вытряхивая перхоть сначала с волос, а после с одежды. — Незамужние женщины подозревались в зависти, что не имеют такого счастья, как семья, — недовольно продолжила женщина, пока Агата хмурилась все больше, а Алекса закатила глаза. — Тогда считалось, что если ты не вышла замуж сразу после окончания школы, то ты ведьма. «А если не родила через год, то ты просто бракованная», — усмехнулась про себя Алекса. — Поэтому старейшины принуждали всех холостых мужчин жениться, — кривая улыбка на тонких губах женщины была слишком грустной. — Вот только даже принуждение и угрозы не заставили ни одного юношу взять меня замуж, — Агата окончательно помрачнела, а Алекса быстро взяла ее правой рукой за плечо, поддерживая. — Но похищения продолжались и Старейшины с течением времени смягчали свои требования. Сегодня они только «одобряют» браки… Женщина резко замолчала, хмуро смотря на правую кисть Софи. Алекса проследила за ее взглядом и поняла, что рукав поднялся. Нахмурившись в ответ, она быстро скрыла кожу под тканью, а после повернулась к отцу, к которому подходили Старейшины. Джейкоб и Адам исчезли в толпе гостей, которые медленно заполняли ряды. — Кажется, мы начинаем церемонию, — тихо сказала Алекса. — Пойдешь со мной на первый ряд? Они сидели слишком близко. Это было понятно по взглядам, которые на них бросали священник, Стефан и Старейшины, но Алексу сейчас волновала больше Агата. Даже после слез девушка все еще грустила о потерянном счастье, которое случилось из-за благого намерения. И пока подруга была отстранённым наблюдателем, Алекса лишь безмятежно улыбалась, держа в руках похолодевшую руку Агаты. Ни один мускул на лице не дрогнул, пока Стефан присоединился к священнику у алтаря, пока музыканты играли церемониальную музыку, пока Джейкоб и Адам с прилизанными прическами в одинаковых белых костюмах разбрасывали белые лепестки роз. Только Алекса не могла в полной мере порадоваться ни за Стефана, ни за Онору. С каждой новой нотой музыки и шагом сводных братьев, она чувствовала, как в сердце что-то сковывается. И чем сильнее это происходило, тем труднее становилось дышать. Но музыка стихла, а мальчики встали рядом с ней и повернулись. Все гости, как и жених, повернулись к проходу, где появилась Онора, которая немного неуклюже шла по переходу. — Дорогие друзья и родственники жениха и невесты, — начал священник, когда женщина встала напротив мужчины. — Мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями союза двух влюбленных сердец… Стефан взял Онору за руку, и подруги почувствовали себя намного хуже. Улыбка на лице Алексы уже казалась вымученной, а Агата с трудом удерживала спину прямо. — Счастье рождается из искренности, из желания доказать свою любовь одному человеку, тому, который по-настоящему нужен, — продолжал священник. — Так взрастите любовь, которая заполнит вас полностью, такую любовь, которая будет длиться вечно… Алексе на секунду поплыло перед глазами, а уголок рта стал резко дергаться. — …потому что вы выбрали эту любовь. Вы сами выбрали именно такой, счастливый коней своей сказки. «А если…», — Алекса обрывала себя только в начале мысли, чувствуя, как в глазах защипало. — И теперь вы будете жить вместе долго и счастливо… Агата чувствовала, как сердце сейчас пробьет ее ребра, а желудок противно скрючивался. Алекса же начала часто моргать, но лучше от этого не становилось. — И если ни у кого нет возражений, то этот союз скреплен навсегда… Агата покачнулась, чувствуя прилив тошноты, но Софи крепко, почти болезненно, прижала ее к себе, уже не моргая, но улыбаясь, смотря на мужчину и женщину пустым взглядом. — Я объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту. И пока все аплодировали две подруги как в замедленной съемке наблюдали за целомудренным поцелуем. Агата побледнела, наблюдая за тем, как по щеке Софи скатывается слеза. Она забыла, что и подруга страдает здесь и лишь делает вид, что все в порядке. — Софи? — тихо спросила Агата, присоединяясь к аплодисментам. — Я в порядке, Агата, — повернувшись к ней, ответила девушка, понимая, что ни черта она не в порядке. — Я просто очень счастлива за отца и мачеху.

***

Знакомые до боли каменные стены башни Директора сейчас были освещены только лунным светом. Корешки знакомых и знаменитых сказок прекрасно читались, но вместо прочтения названий книг, девушка повернулась на шум пишущего пера. Но перо было скрыто старым телом Рафала, склонившегося над Сторианом. Алекса медленно подходила к мужской фигуре, опасаясь, что он может услышать ее. Хотя она и помнила, что ложилась спать у Агаты, но ощущение таинственности разыгралось в ней настолько, что не хотелось эту атмосферу ломать. Скользнув взглядом на книгу, в которой волшебное перо делало последние штрихи в рисунке: последние минуты жизни гиганта, которого пронзал мечом принц, другой рукой прижимающий к себе принцессу. Девушка сразу перевела взгляд на мужчину, понимая, что ничего интересного не увидит ни в тексте, ни в рисунке. То, что Рафал хмурился было видно по поджимающимся пухлым губам. Сейчас он был только в синем одеянии, а привычная серебряная маска закрывала большую часть лица, пока его белые волосы не были украшены ржавой короной. На секунду она захотела прикоснуться к ним, но напряженный взгляд голубых глаз на Сториан, который написал последнее слово, остановил ее. — Конец! — рявкнул Директор и с помощью магии швырнул книгу об стенку. Алекса испуганно шарахнулась от него. — Истеричка, — недовольно прошептала девушка, подходя к отброшенной книге. «Джек-победитель великанов». Но долго Сториан не отдыхал: из одного его острых кончиков вышла струйка дыма. И появилась новая книга с зеленой обложкой. Он открыл ее своим кончиков и начал новую сказку на чистой первой странице. Девушка с интересом посмотрела на первые слова новой сказки. Давным-давно жила-была девочка по имени Дюймовочка… Она наклонилась над книгой, хихикая от того, что сквозь ее волосы проходило перо. И только спустя несколько секунд на страницу упали тени летающих насекомых. И Алекса, и Рафал повернулись к рою краснокрылых бабочек, которые просочились через окно и, собравшись вместе, превратились в женщину лет тридцати. — Эффектное появление, — девушка немного зааплодировала, удивляясь, что сам мужчина все еще никак не продемонстрировал себя. Только восхищение сразу же потухло, как она уловила ее взгляд — злость и ненависть, которые она впервые видела настолько явно, но самое интересное — это обожание, когда неизвестная смотрела на мужскую фигуру. — Тебе нельзя здесь находиться, Эвелин, — прошипел Директор школы. Он вытянул палец, стирая кусок пола под ее ногами и оставляя вместо него белые полосы. Алекса неприятно поежилась от воспоминаний об этом заклинании. — Мой брат лжет тебе, — спокойно сказала некая Эвелин. Рафал прервал заклинание, оставив женщине небольшой кусочек пола посреди белого забвения. Алекса возмущенно нахмурилась, не понимая, что его остановило. С ними он действовал радикально, а тут резко прекратил. — Я знаю, что ты принадлежишь Злу, Директор. Ты настолько злой, насколько добрым был твой брат, — произнесла гордо Эвелин, не дрогнув под пронзающим взглядом голубых глаз. — И я пришла сказать тебе, что ты выбрал не того профессора Садера, чтобы создать свое будущее. Мужчина медленно опустил палец, и пол вокруг Эвелин снова восстановился, а глаза Алексы становились все шире и шире от удивления и возмущения. Она уже точно не могла вспомнить была ли их встреча до того, как ей рассказали о войне, но о том, что он «плохой близнец» мысли у нее были с самого начала. — Я знаю, что ты ищешь, Директор, — продолжила Эвелин, танцующей походкой двигаясь к нему, на что Алекса лишь выгнула бровь. — Сердце, которое обратит вспять проклятие, наложенное на Зло… Сердце, готовое на любое злодеяние во имя любви… Сердце, достойное своего «несчастливого конца»… Она положила руку ему на грудь, и ее зеленые глаза впились в него. Девушка чуть нахмурилась, чувствуя легкую ревность, но про себя она просто скинула все на слишком уж наигранный глубокий голос. — И это сердце — мое! После громкого заявления женщины вся атмосфера для поцелуя, которого ожидала Алекса, растворилась. Рафал же стоял не шелохнувшись, уставившись на нее слишком безразличным взглядом. А затем его губы скривились в неприятной усмешке: — Уходи, Эвелин. А не то выставишь себя еще большей дурой. — Август говорит тебе, что та, кого ты ищешь, появится с другой стороны Дальнего леса. Вот почему ты оскверняешь нашу школу этими гнусными читателями. Голос женщины был полон яда и желания избавить от якобы лишних людей. Возмущенная таким нацизмом, Алекса хотела послать эту Эвелин, но губы резко заклеились между собой, а повернувшийся мужчина смотрел прямо на нее, обдумывая слова. Девушка закатила глаза, но сдалась. — Это смертельная ловушка, Директор, — сказала Эвелин. — Я знаю своего брата. Он ведет тебя не к твоей истинной любви, а к тому, кто тебя уничтожит. Рафал обернулся к ней, и Алекса почувствовала, как губы снова освободились: — Ты просто завидуешь дару своего брата, как обычный третьесортный прихвостень. Ты не можешь предвидеть будущее… — Зато могу слышать настоящее, и это намного более мощная сила, — бесстрашно произнесла Эвелин, перебивая мужчину. — Я могу слышать слова, желания, секреты… Даже твои, Директор! Я знаю, что люди ищут, о чем мечтают, за что они готовы отдать жизни. Я могу изменить ход любой сказки и сделать ее конец таким, каким захочу. — Вау, ты такая умная тетка, — Алекса закатила глаза и похлопала три раза. И ей показалось, что она услышала мужской смешок. — Законы нашего мира запрещают вмешиваться в сказки Сториана, если ты не хочешь быть уничтоженной, — произнес Рафал, кивнув в сторону пера, которое все еще продолжало писать знакомую всем сказку. — Этот урок я уже усвоил. — Потому что ты все еще веришь в силу пера. Ты пытаешься прекратить расправу над Злом, не пошевелив и пальцем. Ты пытаешься контролировать перо, которое только и мечтает наказать тебя за убийство твоего брата, — лицо Эвелин стало мягче. — Но я вижу твое сердце, Директор, и, вне сомнений, ты видишь мое. Только ты и я представляем, на что действительно способно Зло. Зло, которое намного величественнее, чем то, о котором можно рассказать в сказке. Поцелуй меня — и на твоей стороне будет любовь. Проклятая любовь столь же сильна, как и истинная. Зачем нам унылое «долго и счастливо»? Пусть у нас будет «вечно и несчастливо»! Наш злой союз будет таким прочным и ядовитым, что у Добра не найдется оружие против нас. Поцелуй меня — и сокрушим Добро. По одной сказке за раз… Пока у пера не останется сил! Алекса после длинного монолога женщины окончательно поняла, что такое «испанский стыд». Она никогда не любила громкие слова ни в книгах, ни в фильмах, а тут ей пришлось почти в реальности выслушивать подобное. Она даже успела сделать несколько кругов, чтобы немного заглушить чувство неловкости. А Рафал лишь поднял на нее сияющие синие глаза. — И ты уверена, что именно ты — моя истинная любовь? — он приблизился к ней, а сама женщина с надеждой ждала поцелуй. Алекса сильно сжала свое плечо. — Та, которую отчаянно ищет моя душа? Женщина покраснела, превращаясь в маленькую школьницу, которая только и ожидала первого поцелуя. — От всего моего темного сердца. Рафал наклонился ниже к ней останавливаясь в сантиметре от ее губ. Он шаловливо улыбнулся. — Тогда докажи это. И вместо продолжения Алекса снова увидела пустоту видя перед собой ухмыляющегося Рафала. Она слащаво улыбнулась, расслабляя руки. — Познавательно, но мало, — как ни в чем не бывало сказала Алекса, подходя к мужчине. — Не поделишься продолжением? Она улыбнулась, стоя рядом с ним. Рафал же ухмылялся, прикасаясь к ее волосам. Мурашки пробежались с головы до спины, а ей самой хотелось все еще потрогать его белые волосы. Медленно протягивая руку, позволяя ему решить дать ей возможность прикоснуться к нему или нет, — он слегка наклонил голову, уже улыбаясь мягче, понимая, что лед тронулся. Аккуратно прикасаясь к кончикам волос, словно они могли растаять, как льдинки, Алекса удивленно почувствовала их мягкость, не смотря на прическу, которая напоминала ей ежа с длинными иголками. — У тебя какой-то фетиш на волосы? — спросила она, когда почувствовала, как он поцеловал прядь ее волос. Мужчина на секунду застыл, а после посмотрел на нее строго. — Я забываю, что в твоем мире другое воспитание, — он положил руку на ее щеку. — Тебе не стоит забывать, что здесь некоторые вопросы стоит не спрашивать, — он ущипнул ее за щеку, чуть потянув в сторону. Алекса зашипела и дернула его за прядь волос. Улыбнувшись, он расслабил хватку, наклоняясь к ней. — Мне нравится цвет твоих волос, — он поцеловал ее в покрасневшую кожу. — Тебе пора просыпаться.