Я просто закрою глаза

Я ковыляю по коридору. Болит копчик и область под солнечным сплетением. Наверняка, там уже расползлась приличная гематома. Конечно, это не помешало мне закончить со стейками. В конце-концов, я знал, на кого замахивался. Ели мы, сидя на полу. Гостиничный номер оказался основательно разгромлен. Я хотел немного прибраться, но Фэйсяо отказалась. — Кровать уцелела. — она зачерпнула палочками комок подгоревшей капусты и показала им в сторону спальной зоны, где, действительно, стояла идеально заправленная кровать, как будто бы её сохранили какие-то высшие силы. — Надо, хотя бы, собрать мусор. — без особой надежды настаивал я. — Нет. Надо поспать. — отрезала она. — Завтра снова разгребать архивы. — Удалось найти что-то подозрительное? — И да, и нет. — Фэйсяо с её волчьим аппетитом уже приканчивала стейк. — Ты доедать будешь? Я покачал и головой, и она ловко подцепила с моей тарелки большой кусок мяса. — Нам удалось обнаружить неофициальное движение, которое называет себя Ревнителями традиций. Эти служащие пристально следят за правильностью заполнения формуляров и выполнением процедур. Часто избыточно придираются ко всяким мелочам и понукают более небрежных коллег. — И что здесь подозрительного? — спросил я. — Они же делают работу лучше других. — Не знаю. — Фэйсяо вылила в рот остатки вина. — Моё дело — топором махать, но я должна там присутствовать из политических соображений. Цзин Юань решил прогнать все эти переписки через Матрицу предвидения, а Верховная провидица, как всегда, отложила всё на завтра. Сначала послышалась сытая отрыжка, а потом Фэйсяо поднялась на ноги, потягиваясь и зевая. — Стоит вспомнить эти переписки, и меня тут же клонит в сон. Тебе пора. Я никогда не заставляю начальство повторять мне два раза. Нужно просто поспать, и я буду в порядке. Но сперва Цзяоцю. Я тихо подхожу к его номеру и прикладываю ухо к двери. Мне кажется, или я слышу какие-то всхлипы? Он вернулся, это главное. Я требовательно стучу в дверь. Ничего. Я был готов к такому развитию событий. Он должен понять, что я не уйду. Я не перестаю настойчиво стучать через короткие промежутки времени. Успеваю подумать, что у меня уже онемели костяшки пальцев, и надо бы сменить руку, но тут внезапно дверь открывается. Я вижу Цзяоцю, и вид у него неважный. Он стоит, ссутулившись и тяжело дышит, а лоб блестит от пота. — Это я. — говорю я ему. — Что случилось? Ты ранен? — Аа… да всё в порядке… просто… живот скрутило. Наверное, всё же, съел что-то не то на улице. Я приму пару пилюль, и всё будет нормально. — Что ты съел? — Закуски из ларька... ох, да не важно... Наверное, сейчас просто ещё не время для гастрономических экспериментов... Печень пока не справляется... — Я зайду. — говорю я, но он тут же выставляет руку вперёд. — Нет, Моцзэ… — с трудом выдыхает он и хватается за бок. — Не сейчас… пожалуйста… я просто… хочу отдохнуть. Я буду в порядке, я обещаю. Завтра… всё устаканится… Я в нерешительности топчусь на пороге. Я не хочу оставлять его, но мне совершенно нечем крыть. У меня язык не поворачивается просить его дать мне обезболивающее. — Хорошо. — наконец, отвечаю я. — Пойду к себе. Запиши мне голосовое, если станет хуже. Я найду целителя. — Спасибо. — он пытается улыбнуться, но выходит скверно. — Я буду в порядке. Я же сам целитель... У меня... всё под контролем. Я иду к себе с тяжёлым предчувствием. Принимаю душ и заползаю на кровать, но сон не идёт. Мысли вращаются вокруг Цзяоцю. Я опять оставил его одного... А что мне было делать? Просто вломиться к нему насильно? Он бы никогда не поступил так со мной. Он всегда прислушивался к моим желаниям, с самого начала. Даже в военном госпитале, куда меня поместили после ареста оставшихся Учеников Санктус Медикус… Я вспоминаю, как сижу на кровати в военном лазарете и рассматриваю свои ногти на ногах. Потом достаю маленький обломок пластика и краешком начинаю чистить их от грязи. На первый взгляд они чистые, но я знаю: если пройтись, обязательно что-то найдётся. Меня поместили в отдельную комнату, и по большей части я просто ем и сплю. На тумбочке лежат какие-то книги, состоящие из одних картинок, но я почти не смотрю их. Как-то я раз открыл одну и увидел двух женщин из лисьего народа в боевой стойке, и сразу же закрыл. Одна из них привезла меня сюда. Раз в день мне приносят ёмкость с дезинфектором и тряпку, и я мою всё вокруг себя. Так повелось после того, как меня застукал целитель, когда я тёр спинку кровати снятыми с себя бинтами. После уборки меня отводят в душевую, а потом на перевязку. Вот и все мои занятия. Дверь открывается, и на пороге появляется розовый лис с тарелкой супа в руках. Он всегда приходит с супом. Сначала это был разный суп, но уже в третий раз он приносит мне одно и то же. Мне нравится этот суп, но я съел бы даже невкусный. Почему-то я не хочу расстраивать этого человека. Он садится на край моей кровати. Пока я ем, он рассказывает мне про корабли Альянса. Совсем иное, чем то, что я помню из уроков Макши и других наставников. Когда я доедаю и ставлю тарелку на тумбочку, он спрашивает меня: — Ты здесь уже неделю, Моцзэ. Может быть, у тебя есть какие-то вопросы? Ты можешь спросить у меня что-нибудь, а я постараюсь ответить. Я напряжённо думаю, что будет правильным спросить, но от растерянности ничего не приходит на ум, и я просто мотаю головой. — Неужели совсем ничего? — сокрушённо спрашивает он. Меня это напрягает. Я должен что-нибудь спросить, иначе ему будет обидно. Я отчаянно шарю глазами по сторонам, пока мой взгляд не натыкается на... — Он настоящий? — спрашиваю я. У нас в поселении не было никаких людей-лис. — Что? — он щурится, когда размышляет. — А... Хвост! Да, конечно, он настоящий. Сейчас... Он запускает руку в карман, достаёт оттуда миниатюрный смартфон и несколько раз прикасается к экрану, а потом поворачивает его ко мне. На экране какая-то картинка: человек из лисьего народа стоит боком, виден только его силуэт, а скелет подсвечен белым цветом. Какие тоненькие косточки в таком большом хвосте... — У неё нет хвоста. — неожиданно для себя говорю я. — Ээ.. у кого? — переспрашивает лис, а потом догадывается. — У Фэйсяо? Верно. У неё нет хвоста. Тебя это расстраивает? Я мотаю головой и отворачиваю лицо. Эта женщина вызывает у меня только раздражение. С хвостом или без него. Она говорила очень неприятные вещи про моё прошлое. Правда, она не сделала мне ничего плохого... Но я... должен отомстить ей за всё. Когда поправлюсь. — А знаешь что? — восклицает целитель. — Ты можешь его потрогать. Тебе, наверняка любопытно... Многим любопытно. — он немного привстаёт и поправляет хвост, так, что тот ложится сбоку от него. — Что скажешь? — улыбается он. Раз он хочет, чтобы я потрогал его хвост, значит, так тому и быть. Я кошусь на хвост: он выглядит чистым. Целитель смеётся. — Знаешь, шерсть у лисьего народа самоочищается. Каждая шерстинка покрыта особым веществом, так что пылинки и грязь просто соскальзывают с неё. Если их, конечно, не слишком много. Здесь их не слишком много. — тут он подмигивает мне. Я не знаю, куда деть глаза от неловкости, а потом протягиваю руку и дотрагиваюсь до кончика его хвоста. Шерсть оказывается не мягкой, но и не жёсткой. Мне странно прикасаться к нему: до сих пор только он прикасался ко мне. Руки у него проворные, и он почти никогда не делает мне больно. Напротив, от его прикосновений у меня по спине бегут мурашки и сводит внизу живота. Я надеюсь, что он этого не заметил... Я осторожно убираю руку. — Ну как тебе? — улыбается он. — Мм... не знаю. — Ладно, прости, кажется, тебе было не очень приятно. — Нет. — я смотрю ему в глаза. — Мне было приятно. — Что же, хорошо, если так. Я тоже рад, что мы поболтали. А, кстати, о приятном... — он встаёт с постели. — У меня для тебя есть ещё кое-что. Погоди, я сейчас вернусь... Целитель идёт к выходу и исчезает за дверью. Я разваливаюсь на кровати и вытягиваю руки перед собой. Обращаю внимание на свои крупные ладони, потом с удивлением перевожу взгляд на свои длинные ноги. Оказывается, я одет не в робу а в мою привычную неброскую одежду с перьями. Когда это я успел вырасти? И куда делся Цзяоцю? Я проворно встаю с кровати. Дверь не заперта. Я выхожу наружу, но вместо лазарета вижу длинный коридор с дверьми по обе стороны. Я не спеша иду вперёд и заглядываю во все двери. — Цзяоцю... — зову я. — Цзяоцю... ты здесь? За одной из дверей я обнаруживаю Цзяоцю. Он не один. В комнате стоит только большая кровать, а на ней сидит обнажённый человек, облокотившись на спинку. Цзяоцю стоит ко мне спиной и снимает рубашку. Я оказываюсь ближе и узнаю в сидящем на кровати человеке самого себя. Розовый лис бросает одежду на пол, смеётся, забирается на кровать и садится сверху на бёдра другого «я». Не веря своим глазам, я подхожу ещё ближе, но парочка совсем не замечает меня. Другой «я» обхватывает талию Цзяоцю, а тот кладёт ему ладони на грудь. Ещё пара секунд, и лис тянется к партнёру, а их губы соединяются в поцелуе. Я так шумно втягиваю в себя воздух, что меня легко обнаружить, однако этого не происходит. Сердце бухает так громко, что отдаёт в висках. Я чувствую себя здесь абсолютно лишним, но, почему-то, не могу оторвать глаз от двоих на кровати и сдвинуться с места. Мне кажется, что я чувствую прикосновения губ Цзяоцю, как чувствует их мой двойник. Это мои руки сплетаются у него на талии, скользят вверх по спине и спускаются к бёдрам... Но тут Цзяоцю внезапно отрывается от своего любовника и поворачивает голову ко мне. — Спасибо, что так долго ждал меня, Моцзэ. — произносит он, глядя мне в глаза. От неожиданности я отступаю на шаг назад. Меня охватывает ужас застигнутого врасплох, и я отступаю куда-то назад, но моя нога проваливается в пустоту. Я размахиваю руками, но мне не за что схватиться, и я, обмерев, проваливаюсь куда-то вниз... Я резко сажусь на кровати и долго не могу отдышаться. Окна в номере затемнены, но мои глаза быстро привыкают к полумраку, сон окончательно развеивается, и страх уходит. Но не желание. Я кладу руку к себе на пах и трогаю член через бельё, и тут же замираю от вспышки удовольствия. Кажется, я уже готов взорваться. Я встаю и быстро иду к душевой кабине. Ещё минута, и я кончаю, едва владея своим телом: меня охватывает судорога, и какое-то время я корчусь под струями воды. Я часто мастурбирую в душе, но в этот раз ощущения особенно сильные. Это всё руки Цзяоцю и его губы… пусть даже воображаемые. Мне нужно его увидеть и убедиться, что с ним всё в порядке. Сейчас же.