Разговоры о любви по обе стороны Стены

Анни. Девушка и море.

      Осень сменяла осень, а весна — весну. Зимы были ужасно холодными, а лето — невыносимо жарким. Куда более жарким, чем то, в которое она познакомилась с Армином. Тем летом, три года тому назад, ей казалось, что жарче уже просто не может быть, но сейчас каким-то абсолютно невероятным образом солнце пылало ещё более испепеляющим жаром.       Армин сидел на перевёрнутом дном кверху стальном ведёрке. Он закатал рукава рубашки до самых локтей и с большим увлечением промывал в океане ракушки. Занятие это так его увлекало, что со стороны это казалось даже забавным. Чем именно его так заинтересовал этот мусор, ей было невдомёк, но она была вовсе не против стоять рядом и просто смотреть.       Во-первых, ей нравилось смотреть на него, когда он был чем-то увлечён, во-вторых, нравилось, когда он вот так закатывал рукава рубашки. Раз за разом откидывая лезущую в глаза чёлку, Армин совсем её промочил — теперь она свисала мокрыми прядями, и с неё слетали капли воды, плюхаясь на влажный песок.       — И ты...собрался подарить им это? — решила она задать вопрос, стоило Армину сделать перерыв в своём необычном занятии. Вопрос этот был насквозь пропитан сомнениями, и вряд ли это могло ускользнуть от её ужасно наблюдательного парня.       — Не совсем "это". Эти раковины...они станут...картиной.       — Картиной? — Анни удивлённо нахмурила брови. Такое ей точно бы в голову не пришло. "Картина".       — Ну, тут ещё нужны будут рама...клей...полотно...скорее всего что-то голубое.       — Армин, но почему именно картина?       Подарок казался ей совсем непрактичным. Хотя…что такого «практичного» они могли подарить Эрену и Микасе? Здесь у неё тоже не нашлось хороших идей, ведь единственное практичное, что приходило в голову, из того, что могло понадобиться Микасе в совместной с Эреном жизни — была верёвка, при том очень прочная, чтобы связать Йегера и не дать ему удрать за очередной глупой мечтой, в которой он, неприменимо, потерял бы не только глаз и ногу, но и собственную жизнь.       Армин взглянул на неё с улыбкой. Как и много раз до этого, на этом залитом солнцем пляже в его глазах сверкали искры. Когда она смотрела на него здесь, все её мысли были о море, спрятанном в его взгляде, и всё это было не просто так — океан под боком, песок, берег — всё это очень шло его лучистой натуре и казалось с той одним целым.       — Ну...знаешь, — продолжая улыбаться, отвёл он взгляд обратно к горизонту. Следующие слова, кажется, его немного смущали: — что я вообще могу им подарить, если у меня нет никаких сбережений? То есть...те деньги, что у нас есть, всё равно нам их даёт Микаса.       Анни вздохнула склонив голову чуть набок. Пока Армин глядел на искрящийся горизонт, она смотрела прямо на него. Смущение Армина ей было хорошо понятно: каждый раз, когда поднимался вопрос на что и как они живут, в её груди росло недовольство.       Может, Анни Леонхарт и не была тут заложницей. Да и больше того: Микаса называла её подругой, а остальные считали гостьей, и всё равно ощущать себя зависимой от кого-то казалось очень неправильным.       Но однажды война закончится, и всё будет совсем иначе. Всё будет хорошо. По крайней мере, в это верил Армин. Те два года, что они провели здесь, в чужом для них обоих краю, за это время Анни привыкла доверять ему целиком и полностью. Если его глаза так искрились на солнце, со всей его добротой и искренностью в них, то кто она такая, чтобы раз за разом подвергать весь этот мир сомнению?       Может, всё, что её окружало, и было неидеальным, порой жестоким и куда чаще, чем хотелось бы, несправедливым. И всё-таки, если Армин Арлерт давал этому миру шанс, как дал его когда-то ей, то почему бы не поверить ему на слово? Ей никогда не стать такой, как он, но она может быть рядом с ним.       — Наверное...ты прав, делать кому-то подарок на его же деньги странно...И всё же: рама, клей, полотно — всё это ты купишь на то, что даёт нам Микаса.       Она увидела, как его губы вновь растянулись в улыбке. Он даже обернулся к ней, и Анни уже приготовилась было услышать изящное и ловкое объяснение: почему же потратиться на детали для картины куда более правильно, чем на подарок целиком, но вместо этого Армин лишь добродушно заметил:       — Ну...да. Получится не совсем честно.       Когда все раковины были очищены от песка, юноша поднял тканевый мешочек, в который они были сложены, и бросил его в ведёрко. Со звоном те оказались на дне.       Покидать берег для Армина и Анни было делом уже привычным — даже люди на улицах, хизурийцы, давно привыкли к голубоглазому блондину и его такой же светловолосой спутнице; парочке иностранцев, что неизменно прогуливались здесь, держась за руки. С кем-то из местных людей Армин здоровался, с другими же заводил короткий разговор. У него было развлечение, хотя на её взгляд развлечением это назвать было сложно: страдая от скуки, Армин Арлерт выучил хизурийский язык.       Из-за того, что их жизнь теперь была плотно связана с этой абсолютно чуждой ей страной, Анни и сама пробовала заучить пару фраз — получалось просто ужасно. А ужаснее всего была понимающая улыбка на аристократичном лице Микасы, которая тут же поправила её произношение. Анни никогда не стремилась уметь всё на свете, но быть столь же ужасной в изучении языков, как Эрен Йегер, ей совсем не хотелось. Возможно, однажды она попросит Армина помочь ей в этом. Скорее всего, он от такого предложения был бы просто в восторге.       Но, так или иначе, всё это неважно — здесь она не навсегда, ведь война однажды закончится.       Лицо Армина вдруг сделалось хмурым, что случалось нечасто. Он умудрялся поддерживать хорошее расположение духа почти всегда, то ли делая это для себя, то ли для неё, то ли ради них обоих. Анни хорошо понимала, что находиться далеко от дома тяготило его так же, как и её саму. Может, Элдия не всегда была добра к Армину, как и не была добра Марлия к Анни, но расставание с местом, где ты вырос, каким бы оно ни было, почти каждому давалось нелегко.       К тому же, Армин прекрасно знал, какую репутацию он заработал в рядах элдийской армии: любимчик майора Зое, которому спустили с рук настоящее предательство. Среди солдат шептались и о том, по какой именно причине майор отправила лейтенанта Арлерта подальше от дома. Против такого её решения выступал лично Марко Ботт. Армин рассказывал Анни, что Марко видел в нём потенциал для службы в секретной полиции, но сам Армин…он так и не смог свыкнуться с тем, что именно люди короля забрали его родителей.       И это тоже тяготило Армина. После того как они выкрали принцессу и исчезли на том дирижабле, стоило им приземлиться вблизи города Одиха, принцесса растворилась, была укрыта в безопасном месте, где кому-то вроде неё и необходимо было быть. Так знание о судьбе родителей снова ускользнуло от Армина, ведь путь Хистории следовал обратно в Элдию, а дорога Армина заканчивалась здесь: в Хизуру, рука об руку с Анни. В роли двух беглецов.       И всё же, даже если им обоим было непросто — Армин находился тут в формальной командировке, хоть и походившей на изгнание; Анни же являлась дезертиром, к тому же предательницей. И хоть казалось, что на родине о ней никто и не вспоминал, такое положение вещей не давало ей расслабиться.       У Анни в голове промелькнула целая череда причин, по которым Армин сейчас мог испытывать недовольство. Но легче и проще всего было просто спросить. Это иногда казалось почти безумным, но было именно так — она могла задавать ему любые вопросы, и имела на это полное право, ведь они двое связали свои жизни крепко-накрепко, побегом от всех своих обязательств.       — Армин, что случилось?       — А? Ты о чём?       — Твоё лицо…       — Моё? А…ну…просто…люди шепчутся.       Анни осмотрелась вокруг — казалось, будто люди не обращали на них никакого внимания. Но и их язык ей был непонятен, так что, может, они и шептались. Так она и сама нахмурилась — не любила слухи и сплетни.       — Про нас?       — Нет… — Армин отрицательно покачал головой, — Про Микасу и…Эрена…       Ей вмиг стало легче на душе, про этих двоих пусть шепчутся сколько душе угодно.       — Ещё бы они не шептались. Правительница Хизуру, последняя из своего рода…и какой-то безродный элдийский парень. Они ведь теперь думают, что Азумабито продали их страну Элдии, Армин.       — Да, именно так они и думают…и именно об этом они и говорят, — обречённо пробормотал Армин.       — Я предупреждала Микасу, ничем хорошим это не закончится.       — Предупреждала? И как думаешь, что им стоило сделать? Что бы ты сделала на её месте?       Ответ был прямо на поверхности, так что когда Анни заговорила, голос её звучал очень убедительно, хоть и довольно устало — проговаривать очевидные истины её немного утомляло. Или...это была жара?       — Ей стоило выйти замуж за кого-то влиятельного, мужчину из другого...как это называется...клана? А Эрена она могла бы оставить при себе, её положение позволило бы ей иметь любовника, — спокойно размышляла Анни, пока не заметила крайне сосредоточенный взгляд Армина. В итоге она на секунду прикрыла глаза и мотнула головой, одёргивая себя, — Ты прав. Мне ли советовать Микасе отказаться от собственных желаний ради интересов какой-то страны? Я не самый лучший человек на свете, но точно не лицемерка.       Хорошо видно было, как внимательно он слушал каждое её слово, а когда Анни закончила, губ Армина коснулась мягкая улыбка:       — Я думаю, всё будет хорошо. Всё закончится неплохо.       Во взгляде Анни промелькнуло лёгкое подозрение.       — Знаешь что-то, чего не знаю я?       Конечно, он знал. Если не знал, то догадывался — в конце концов, он был одним из лучших аналитиков южного, а после и западного военного штаба. Анни не могла об этом забыть. Глаза юного лейтенанта метнулись к небу, и он загадочно проговорил:       — Ну, может, немного…       Что хорошего было в её жизни в Хизуру, так это то, что дни тянулись, может, и очень медленно, но в то же время крайне спокойно. Летнее утро всегда начиналось со стрекотания цикад, а после в комнату проникали солнечные лучи; в помещении тут же становилось невыносимо жарко, хотя на часах ещё и не было шести.       После такого спать уже было невозможно. Ей, но не Армину. Он умудрялся продолжать это делать даже в стремительно накаляющейся от жары комнатушке. Но, скорее всего, это лишь от того, что последние дни он ложился поздно — полночи корпел над той странноватой картиной из ракушек. Правда…чем дальше он продвигался, тем более понятной и красивой она становилась, и даже ей, при всём её рациональном скептицизме, приходилось это признавать.       В одну из таких ночей, когда дневной зной хоть немного да спал, она сказала ему: "Может, когда война закончится, займёшься этим профессионально? Тебе ведь совсем не подходит быть солдатом".       Он тогда даже немного растерялся и, не отрывая взгляд от картины, дал ей ответ: "Ммм...я люблю мастерить разное, но, может быть, нечто…другое?". Что именно другое занимало мысли Армина, сказать ей было сложно, но дело было не в том, что она плохо его знала — как раз наоборот, ей казалось, что за эти два года она узнала его достаточно хорошо, ровно настолько, чтобы понимать, что в его голове могло быть абсолютно всё на свете.       Быть может, всё на свете ему сейчас и снилось. Анни взглянула на его подрагивающие ресницы, на лицо, уткнувшееся в подложенную под голову руку, на смешно сплющенную щёку и, улыбнувшись только самыми краешками губ, поднялась открыть окно. С жарой нужно было что-то делать, тем более что сегодня их ожидал очень длинный день.       Людные места и суматоха Анни не нравились и раньше, но сейчас — куда больше. Всё-таки она дезертир и предательница, и даже если Бертольд уверял её в своих письмах, что её никто не ищет, никогда нельзя было быть до конца уверенной, особенно когда имеешь дело с Марлией.       Написать Бертольду было её идеей. Она сделала это первой, соблюдая при этом великую осторожность. И, возможно, это было очень неправильно. Во-первых, это просто опасно. Во-вторых, писать юноше, который был в неё влюблён и отпустил с другим парнем, казалось как-то…слишком уж эгоистично. Но Бертольд был единственной нитью, связывающей её со своим стариком.       Переписка эта была довольно краткой и по-дурацки зашифрованной. Порой, когда она писала эти больше записки, нежели письма, ей вспоминались те времена на Парадизе, когда они трое играли в шпионов по приказу Марлии — ну и безрассудные же они были дураки. Существовала только одна причина, по которой элдийцам не удалось их всех поймать и повесить, и заключалась она в том, что и среди элдийцев дураков было предостаточно. А тот единственный, что дураком не являлся, влюбился в неё, в итоге ничем от дурака не отличаясь.       Но так или иначе, из писем Бертольда ей стало ясно: Марлии было на неё плевать. Они не считали её ни живой, ни мёртвой — им было всё равно. Сейчас её родину волновали проблемы поважнее — ужас, с которым они ожидали, как их фронт посыпется после новых налётов Элдии. И волнения эти были не беспочвенны — стальные птицы вновь и вновь наносили урон, который отбить было невозможно.       Армин так часто говорил ей, что мир возможен, но неужели он имел в виду полное военное поражение Марлии?       И всё же, даже если Анни было немного дискомфортно, людей вокруг было не так много, как могло бы быть. Как должно было бы быть на свадьбе правительницы Хизуру. Но вот незадача: жених оказался одним огромным разочарованием для всей политической верхушки этой страны; к тому же формально Эрен Йегер грозился стать правителем-консортом, что вызывало у многих жуткое негодование.       Армин аккуратно коснулся её плеча, словно стараясь дать ей опору посреди этого беспокойного места.       — Не переживай, здесь уйма охраны.       Анни вовсе не хотела показаться резкой, но плечом она дёрнула, явно сильно нервничая.       — Армин, ты не думал, что эта свадьба — отличный шанс для государственного переворота?       Вместо того чтобы удивиться или попытаться её разубедить, Армин только кивнул. Ещё и так уверенно, что спокойней от этого совсем не стало.       — Согласен. Момент для этого просто идеальный. Кланы противники Азумабито вполне могли объединиться, чтобы устранить здесь всех. Народу Хизуру они преподнесут всё так, словно защитили их честь и свободу от инородных захватчиков. Наши с тобой тела отлично бы дополнили этот рассказ.       Анни даже поёжилась. Слишком уж он рационализировал возможное здесь кровопролитие. И было это жутковато.       — Ты понимаешь это, но не остановил их от этой дурацкой затеи?       — Кто я такой, чтобы их разубеждать? Да и…не прийти было бы грубо, Эрен никогда бы мне этого не простил.       — Армин… — хмуро взглянула она на него. Конечно, Анни всё понимала, но стать жертвой политических интриг не входило в её планы на сегодня.       Но совсем не разделяя её волнений, Армин лишь снова подарил ей одну из своих нежных улыбок.       — Всё будет хорошо, я обещаю. Да и...посмотри какая она счастливая…       С трудом переключив внимание с Армина на зал, Анни столкнулась глазами с Микасой. На девушке было белоснежное кимоно, а чёрные волосы, собранные в аккуратную прическу, лишь подчёркивали его непогрешимый цвет. Глаза её были такими же насыщенно тёмными, как и волосы, а лицо, на первый взгляд безэмоциональное, на самом деле выражало счастье.       Когда-то давно Анни Леонхарт уже видела Микасу Азумабито невестой, но тогда у неё было совсем иное лицо.       Рядом с Микасой шёл юноша, что бессовестно нацепил на себя армейскую форму, которой, похоже, гордился, несмотря на все пережитые в ней трудности. Анни подумалось, что поступок это дурацкий, но и Йегер светился от счастья и, возможно, от собственной глупости. Он с задором поглядывал на девушку рядом с собой тем своим единственным глазом, что остался ему после этой войны.       Анни вздохнула, быть может, их всех и прирежут этим вечером, но те двое хотя бы умрут счастливыми. Она перевела взгляд обратно на Армина, остановила внимание на его профиле — вздёрнутом носу, круглых щеках. В нём тоже угадывалось счастье, он был искренне рад за своих друзей. И Анни…она тоже была счастлива, просто имея возможность смотреть на него, не скрываясь и не обманывая, без лжи и выдуманных легенд, где-то далеко от той Стены, что их когда-то разделяла.       Может, и ей умереть этим вечером покажется чем-то не таким уж и паршивым?       А впрочем, её волнения не оправдались — церемония была короткой и довольно неловкой, да и улыбались из гостей совсем немногие: Армин, Киёми Азумабито и высокий широкоплечий мужчина со светлыми волосами. На него Анни и поглядывала с удивлением, смешанным с подозрительностью.       — А это…кто? — спросила она у Армина, поняв, что и юноша изучает странную кучку гостей в другом углу комнаты.       — Ты про того мужчину? Это генерал Эрвин Смит...кажется.       — Тот самый генерал?       — О...ты о нём слышала?       — Я время от времени делала свою домашнюю работу в Марлии.       — Выходит, он и у вас знаменитость? — вновь улыбнулся Армин явно шутя, — Смотри, рядом с генералом — капитан Леви Аккерман…его ты знаешь.       — А точно…это он…сложно разглядеть отсюда такую мелюзгу...       — А с ними…вон там, — указал Армин пальцем в толпу, — принцесса Хистория.       Анни взглянула на него, как взглянула бы на подлеца и обманщика. Но этот обманщик был ей дорог, так что и взгляд её был куда мягче.       — Так вот откуда уверенность в том, что никакого переворота не будет. Ты заранее знал, что все они будут тут?       — Что-то я знал...а о чём-то догадывался.       — Почему не сказал мне?       — Ты была так увлечена мыслями о перевороте…к тому же, в какой-то степени ты была права.       Она нахмурилась — терпеть не могла политические интриги. Хитросплетение игр больших людей её раздражало, а больше всего бесило то, что от такой ерунды зависела её жизнь.

Армин. Юноша и план.

      Когда, после церемонии бракосочетания, Армин услышал речь Микасы — речь, объявляющую о том, что Хизуру откажется от монархии, он уже понимал, в чём заключался план Эрвина Смита: нанести Марлии военное поражение, заключить союзы с антимарлийской коалицией и установить мир — таков был его план. Только вот у Эрвина Смита на пути ко всему этому была одна большая проблема — монархия в целом и семья Рейссов в частности. Рейссы не хотели мира — он был им невыгоден. Жажда власти или раздутое эго затянули вражду Элдии и Марлии на многие и многие десятилетия вперёд.       Эрвин Смит же, вопреки всему, страстно мира желал, хоть вовсе и не из-за врождённого гуманизма. Скорее, этого серьёзного мужчину угнетали мысли о том, сколько всего эта бесконечная битва уже отняла у них, и как истощила и затормозила возможности к развитию и процветанию их нации. Эрвин Смит был умён и не зря являлся настоящей легендой в рядах элдийской армии. Так он и придумал план, в котором монархия должна была стать пережитком прошлого — как в Элдии, так и в Хизуру. Пазлами в его плане оказались две юные принцессы: одна, чей дом потонул в кровавом перевороте и которой требовалось укрытие, и другая, что была так непохожа на всех остальных Рейссов.       Ничего из этого Эрвин Смит ему не говорил — они вообще никогда не разговаривали. Но стоило Армину увидеть Микасу, Хисторию и генерала, стоящих плечом к плечу и объявляющих о конце монархии, как в его голове наконец сложилась картинка — он всё понял.       О том, что Микаса сложит с себя бразды правления целой страной, он, впрочем, знал заранее, ведь именно он был тем, кто с волнением пришёл к ней и Эрену, прямо предупреждая их о том, что решение о свадьбе способно их убить. Анни ведь была права — их затея отличная причина для нового ужасного кровопролития.       Но всё вышло как нельзя лучше. Хизуру жаждала изменений, и для этого наступило подходящее время. Микаса дала народу то, чего он хотел — возможность самим выбирать своего правителя, сразу после того как она запятнала себя связью с низкородным иностранным захватчиком. Или кем ещё Эрен Йегер был в глазах разгневанного народа?       Так что Армин знал, что Эрену не предназначено стать правителем-консортом далёкой азиатской страны — это ведь было бы сущим безумием и совсем бы ему не шло.       Вот только что беспокоило Армина больше другого, так это их с Анни будущее. Если Микаса перестала быть гарантом их мирной жизни здесь — на кого же им теперь было положиться? Может, они могли бы вовсе уехать…далеко-далеко отсюда?       Но ответ на этот вопрос не заставил Армина ждать, его ему дала сама принцесса.       — Лейтенант Арлерт, — услышал он голос девушки, которая когда-то, украдкой, укрытая зарослями густой травы, давала ему приказы на рассвете: найти шпионов, сблизиться с ними.       Армин немедленно ей поклонился. Девушка, сопровождаемая охраной, спешила к нему, и к его удивлению её сопровождали Хитч и Марло, а с ними и…веснушчатая девчонка-диверсант с недобрым взглядом. Последний раз Армин видел её на дирижабле. Там она так же — не отставала от принцессы Хистории.       — Я смотрю, хорошо вы устроились, голубки, — проговорила девчонка с веснушками, ухмыляясь, — Если подумать, кому-кому, а вам точно не суждено было оказаться вместе. Хотя я вас ни капли не осуждаю: вы поступили правильно, наплевав на всех и всё. Только так и можно выжить. Думать надо о себе.       Армин заметил, как Анни быстро сложила руки на груди. Ей этот разговор не нравился, и множество людей вокруг тоже совсем не радовали. Хистория, словно заметив это её напряжение, обратилась прямо к ней.       — Анни Леонхарт, верно? Элитная разведка Марлии?       Анни осторожно кивнула.       — Я знала, что Армин справится.       — Справится…с чем? — прохладно переспросила её Анни.       — С налаживанием связей с марлийцами, конечно.       Послышался громкий хохот, что ощущался сейчас абсолютно неприлично. Взгляды немногочисленных гостей тут же прилипли к их небольшой компании.       — О да, связи лейтенантишка наладил, — наконец отсмеявшись, проговорила бывшая диверсантка.       — Имир! — тут же одёрнула её принцесса, бросив на веснушчатую девчонку осуждающий взгляд. Но сразу после она вернулась к разговору с Анни: — Наш с генералом план включает ваше в нём участие.       — Наше? — в голосе Анни было столько недоверия, что казалось, она всё ещё ждёт того страшного государственного переворота, который сама себе и придумала.       — Верно. Лейтенант Арлерт всё ещё мой подданный, формально, и моим приказом ему было — найти марлийца или марлийку, согласных на сотрудничество. Конечно, если бы ваши друзья тогда не похитили меня, мы могли бы поговорить об этом куда раньше. Ну и...если бы лейтенант Арлерт, — принцесса скользнула по нему очередным серьёзным взглядом, — удосужился сообщить мне о том, кто вы. Так или иначе, сейчас настало время для нашего с вами сотрудничества.       Анни отрицательно покачала головой.       — Я ни о каком сотрудничестве не договаривалась. Узнай про это Марлия — и моим… родным не сносить головы.       — Вам кажется, что не договаривались, — не согласилась с ней Хистория, — Если мы все хотим мира — и для себя, и для тех, кто нам дорог — мы должны над этим работать. Элдийцам придётся принять и понять марлийцев, и то же касается марлийцев. Вы двое этим и займётесь.       Честно говоря, где-то здесь Армин совсем потерялся. Он мог почти в точности разгадать план Эрвина Смита, но логику в голове принцессы Хистории уловить оказался не в состоянии.       — Этим? — осторожно уточнил он.       — Вы двое — живой пример того, что мы не враги друг другу. Именно это, вы миру и покажете.       — Криста…не перегибай палку, — будто бы одёргивая энтузиазм принцессы, проговорила Имир. Почему она называла ту «Кристой», для Армина оставалось загадкой, — А то так дойдёшь до того, что погонишь их под венец ради красивой картинки в газетах.       Армин приоткрыл было рот от возмущения, при этом краем глаза замечая, как Анни рядом с ним явно смутилась — а от смущения приняла вид глубоко оборонительный. Только вот возмутиться до конца Армин не успел. Совсем рядом раздался хохочущий мужской бас.       — Хорошая идея, но этот козырь стоит приберечь на потом.       Рука Армина сама собой потянулась ко лбу.       — Генерал Смит… — пролепетал Армин нестройным голосом.       — Отставить, лейтенант. Мы на празднике, всё же.       — На празднике…насквозь пропитанным политикой. Я даже сочувствую тем двоим… — недовольно проговорил другой, более знакомый голос.       — Капитан! — вновь встрепенулся Армин, видя, как Леви Аккерман кивнул в сторону Эрена и Микасы, что стояли поодаль, занятые гостями.       — Четырёхглазая скучает по тебе, Арлерт, все уши мне прожужжала, пора уже возвращаться домой. К тому же…твои родители ждут.       Если бы не тот беспечный тон, с которым капитан Леви произнёс эти слова, и не то, как ладонь Анни вдруг цепко переплела пальцы с пальцами самого Армина, он бы точно провалился на месте. Но всё это дало ему возможность остаться в сознании. Армин беспокойно оглянулся на Анни…найдя поддержку в уголках её губ, которые, только заметно ему, только ради него, ободряюще приподнялись.       Он ведь успел оставить в прошлом тщетную надежду получить ответы о судьбе своих родителей. Он ведь выбрал Анни и отдавал себе отчёт а том, что выбрал её вместо всего другого: вместо родителей, дома, Элдии, дедушки. Он преодолел Стену между ними, лишь отказавшись от того, что осталось за той Стеной.       Ощущая, как заслезились глаза, Армин улыбнулся Анни в ответ и, кивнув, обратился к Леви Аккерману:       — Мои…родители..живы?       — Живее всех живых, Арлерт.