Разговоры о любви по обе стороны Стены

Армин. Юноша, который не сбежал.

      — Какие-то проблемы? — добродушно улыбаясь, уточнил Марко. Флок всё так же сидел на земле, растерянно пялясь на полицейского. Его скула и щека алели от только что полученного удара, а из разбитой губы скатывалась капелька крови. Проблема Флока была очевидна всем тут, но, несмотря на это, Марко задал свой вопрос.       Заслышав то, что ему сказали, Форстер вскочил и быстро, собранно произнёс:       — Никак нет!       Член секретной службы, по-доброму и вроде бы даже счастливо улыбнулся, отвесив рядовому мягкий кивок. Со стороны этот сияющий взгляд казался самую малость безумным.       — Вот и отлично, — произнёс он и тут же отвернулся от Форстера, так, словно того тут и не было, — Пойдёмте со мной, Арлерт.       От чего Армин находился в большей растерянности: от того, что сказал Флок, или от текущих действий Марко, он и сам до конца не был уверен. Армин растерянно оглянулся на Флока, затем на Эрена, потирающего кулак, которым нанёс удар, и подумал, что уходить сейчас: не самая лучшая затея. Ему кажется, что именно в эту минуту, они с Эреном, наконец, смогли бы поговорить по душам. Как минимум он сможет попросить друга больше не заступаться за него перед кем-то вроде Флока. Но его желания были неважны, особенно, когда старший по званию, требует от своего подчинённого нечто иное. Армин последовал за Марко Боттом, а тому, похоже, было всё равно на печальный взгляд, брошенный младшим лейтенантом в сторону другого офицера.       — Солдаты злятся, — то ли спросил, то ли утвердительно сказал Макро, стоило им отойти подальше от толпы.       — А…да…       — Солдаты научены следовать приказам. Немного уверенности в себе, чуть харизмы и вот они уже идут за новым лидером. А цель, цель не так уж и важна.       — Возможно, это и так, — осторожно несоглашался Армин, — но у них есть причины быть недовольными. Их сослуживца, друга и товарища убили, а убийца всё ещё не наказан.       — А вы что, смогли добиться от Браун показаний? Она замешана в смерти рядового Франца? Призналась?       — Нет…нет, она этого не делала. Я говорю о том…как видят ситуацию остальные ребята.       — А…вы об этом. Тогда выходи, Арлерт, что вы и сами себя считаете предателем, раз так настойчиво убеждаете в этом меня.       — Нет, я…так не считаю…       — Потому что вам не близка концепция «предательства», верно?       — Я…ну… — Марко Ботт был прав, Армин был не тем, кто в полной мере считал клеймо «предателя» адекватной оценкой действий кого-либо. Назвать кого-то предателем слишком легко, слишком просто навесить этот увесистый ярлык.       — Ваши родители, они, предатели?       — Я…не знаю…       — Но даже узнай все детали, вы не будете считать их предателями, так?       — Скорее всего.       Он был уверен, что не будет считать их предателями ни при каких условиях, но с Марко стоит быть осторожным — шаг влево, шаг вправо и именно он заклеймит тебя этим званием.       Полицейский остановился и снова нацепил на себя сияющую улыбку, обожжённая часть его лица растянулась в пугающем оскале.       — Вы ведь хотите знать, что сталось с вашими родителями?       Конечно, Армин хотел. Только вот человек, что обещал ему ответы на вопросы о родителях, был похищен. Да и ледяной камень…он не имеет права разузнать о нём у кого-то, вроде Марко — это безумие и попросту опасно. А ещё…как бы безответственно и ужасно это ни звучало, ему сейчас просто было не до них.       — Признаюсь честно, мне абсолютно всё равно, что будет с той марлйикой. Но я бы предпочёл её повесить, в назидание другим, таким как она. Предварительно, конечно, узнав всё, что ей известно. Обманом, пытками…или как сейчас, с помощью её к вам доверия, Арлерт. Но тогда…я потеряю доверие ваше.       Вероятно, эти слова, произнесённые членом секретной службы, про повешение и прочее, должны были напугать Армина — заставить его паниковать. И, конечно, частично это и случилось, но сначала он ощутил потребность встать на защиту себя от подобного рода манипуляций. Он не дурак…он понимает, что Марко преследует свои цели.       Армин издал нервный смешок:       — Зачем вам моё доверие? Я ведь просто младший лейтенант, и звёзд с неба не хватаю. Возможно, я и…хорош в аналитике, но, во всём остальном…успеха не добился.       Марко дал ему свой ответ без малейших на то отлагательств:       — Скажу прямо. Я вижу в тебе потенциал, Армин. Потенциал принести пользу королю, всему Парадизу, Элдии, секретным службам — ты можешь стать нашим главным оружием. Люди твоего склада ума — эффективнее любых других. Просто, нужно перешагнуть через некоторые свои принципы.       Армин сейчас не ослышался? Всё это время, всё это было ради вербовки его в ряды секретной полиции? Да с чего он так всем сдался? Сначала Ханджи Зое, затем Хистория Рейсс, и вот теперь Марко Ботт. Что отвечать полицейскому, он не знал, поэтому просто промолчал.       Марко же, видя, что прямо сейчас полноценного ответа не получит, похоже, вернулся к тому, с чего их разговор и начался:       — Атмосфера накаляется, солдаты злы и жаждут крови. Чьей угодно…хоть твоей, хоть майора. А может, даже и моей. Я предлагаю тебе пересмотреть наши предыдущие договорённости.       Армин взглянул на него чуть искоса и немного недовольно. Он считал, что любые «договорённости» между ними были понятием крайне зыбким и зависели только от целей самого Марко. Поэтому слова эти казались ему пустыми.       — Чего вы хотите?       — Откажись от желания спасти ей жизнь. Выведай, всё, что получится, а после мы казним её. О нет, не делай такой вид. Я ведь не злодей. Я хочу всё уладить. Это будет выгодно нам всем. Мы получим информацию, солдаты — свою месть, а ты, тебе я обещаю информацию о твоих родителях, если согласишься. Всю, самую полную, все материалы их дела, детали их судьбы, живы они или нет, ты всё узнаешь.       — Они живы? — взволнованно выпалил Армин.       — О…так ты согласен? Так быстро? Никаких протестов, просто повесим марлийку?       — Нет! Конечно нет!       — Лейтенант, — Марко снова дружелюбно улыбнулся и даже чуть отвёл назад голову, создавая атмосферу несерьёзной беседы, — вы уверены, что можете отдавать мне такие приказы?       — Я…нет, нет…но ведь…вы сами пообещали мне…       — Обещал вам, дать возможность договориться с ней. Вызнать всё по-человечески, по-доброму, без страданий и боли. Обещал при её отзывчивости к нам, что не дам оказаться ей в петле. Но всё меняется, люди недовольны, как видите. А она, всего лишь марлийка. Поймаем другую?       — Нет, — снова отрицательно крутанул головой Армин, вероятно, более эмоционально, чем положено было в разговоре с секретными службами, — я узнаю всё, что возможно, и после не обязательно ведь её...казнить? Остаются же и другие варианты — обезвредить её?       Марко чуть сузил глаза, он словно догадывался, что эти «другие варианты» подсказал Армину некто иной. Но комментировать свои догадки член секретной полиции не стал.       — Арлерт. Я надеюсь, вы понимаете, что сейчас отказываетесь…от собственных родителей.       Нижняя челюсть Армина поползла вниз. Похоже…он…да…похоже, что на самом деле отказывался. Но тот выбор, что Марко ему дал — был бесчеловечным. Согласиться убить её, бросить её, чтобы узнать живы или нет его мать и отец? Он не мог на такое пойти, даже если правда о родителях была тем, чего он так страстно желал. И всё же, принимая это решение, он не сомневался ни секунды.       — Я даже удивлён.       — Почему? Разве…как…как я могу отправить кого-то на смерть, просто ради своих эгоистичных желаний, это неправильно…       Армин задал этот вопрос честно и искренне, он не понимал, как кто-то мог бы поступить иначе. Нет, конечно, логически рассуждая, он мог предположить "как", но сам чувствовал себя невероятно далёким от подобного.       — Я удивлён, что марлийка и правда вам дорога. Мне казалось, это просто увлечение. По долгу службы я много смотрю на людей, и такие несерьёзные увлечения в порядке вещей у солдат. В порядке вещей и забывать о них.       Возможно так, возможно, таков порядок вещей, но Армин всё же не ощущал себя тем, чьё «увлечение» могло развеяться с первыми летними ливнями.       — Я…узнаю, узнаю у неё всё, что смогу…       — Что ж, Арлерт. Вы упрямый человек. Даю вам неделю. Если нет. То не ждите ни сделки, ни помилования.       Армин прижал рукав к лицу — все его планы, разговоры с Марко, выстраивание возможного решения проблемы с Анни как с заключённой — всё это утопало в нарастающем пожаре, который разгорался где-то в глубине тюрьмы.       Это…плохо — крайне плохо. Огонь в подземелье, возможно, и не уничтожит всё вокруг за доли секунды: холодные каменные стены, сырость и отсутствие свежего воздуха замедлят его распространение. Но есть и другая опасность — здесь недостаточно вентиляции, а значит, воздух закончится куда быстрее, чем сам огонь начнёт представлять серьёзную угрозу.       Откуда вообще тут мог взяться этот чёртов пожар? Лихорадочно соображая, Армин испуганно оглянулся на Анни. Если бы она не была заперта, им следовало бы немедленно начать пробираться к лестнице, ведущей наверх. Сейчас уже было опасно, а станет ещё опаснее, когда он, наконец, придумает, как вызволить Анни. Оставить её тут, не рассматривалось им даже как вариант.       Главная проблема — отсутствие у него ключа. Связка тех должна быть у Хитч и Марло, но, когда он открывал дверь, уже тогда явственно заметил, что комнатушка охраны пустовала. Что вообще произошло…где они, почему никто его не предупредил о случившемся? Что именно горит, каков масштаб пожара, кто-то пострадал от него? Мысль рывками метались от одной к другой, но раздумывать времени не было.       Армин быстро подлетел к клетке.       — Похоже…что-то горит, — произнёс он странным голосом, выдающим в нём нервное напряжение.       Анни ему не ответила, смотрела на него сухим взглядом, в котором читалось, что-то вроде: «Да неужели?», но, так или иначе, она этого не озвучивала. Он бегло осмотрел замок. Армин…не умел вскрывать замки. Анни…умела.       — Анни…что тебе нужно, чтобы открыть дверь без ключа? — сейчас бы его голосу необходимо звучать собранно, но…он паниковал и делал это очевиднейшим образом.       — Проволока…отвёртка…что-то вроде этого…       Как странно, что на её лице ни тени волнения. Странно…но успокаивает. Она всё стоит на месте, сложив руки на груди, и лишь слегка поглядывает на дверь, ведущую прочь из помещения.       — Хорошо…я посмотрю…там у поста…охраны что-нибудь. Посмотрю и вернусь.       И он снова ринулся к двери, всё сильнее ощущая, как воздух вокруг наполнялся запахами горения.       — Армин… — услышал он себе в спину кратко.       — А? — обернулся он, и на секунду ему даже показалось, что она всё же немного взволнована, но лишь на секунду.       — Бросишь меня тут, и я тебя убью.       — Я…нет…тебе не придётся. Правда.       Как ему и показалось в первый раз — в помещение охраны никого не было. Видимость тут, пока ещё была сносной, хоть к его горлу и начинал поступать щекочущий кашель. Хорошо бы дышать через платок, хорошо бы через мокрый…вроде как где-то его этому учили…или он читал, или дед ему рассказывал. Мысли путались. Он не помнил откуда знает это, да и не было у него сейчас ни платка, ни воды, ни времени. Армин замер, разглядывая полки и ящики. Там не было ничего подходящего. Он ринулся к столу, за которым, обычно сидели Хитч и Марло. На том карты…тарелки…вилка…Армин схватил её, может, подойдёт вместо отвёртки? Со стороны, где обыденно, располагалась Хитч, лежало зеркально, какая-то заколка и несколько тонких шпилек для волос. Армин сгрёб все побрякушки молодой полицейской в ладонь и побежал обратно.       Увидев горку украшений, Анни посмотрела на него с небольшим сомнением, но затем выудила оттуда пару шпилек и забрала у него ещё и вилку. Присев на корточки перед замком, девушка внимательно стала изучать тот.       Вот же и правда шпионка, настоящая шпионка за работой — Анни Леонхарт. Может, и неуместная мысль, и всё же, ему бы хотелось узнать, в каких обстоятельствах её этому научили. Возможно, они были не самыми приятными, а может, наоборот, ей это было интересно?       Армин закашлялся, едкая дымка по чуть-чуть проникала уже и сюда. Оставалось надеяться, что когда Анни разделается с замком, по коридору всё ещё можно будет передвигаться. Он рассеянно посмотрел на заколку в своей руке. Дорогая…наверно, надо будет вернуть её Хитч, когда они выберутся…если они выберутся. А что, если сама Хитч не выбралась? Он не имеет ни малейшего понятия, что случилось. А что если…их атаковал враг? Ну нет…это невозможно, он всё же аналитик и знает о перемещениях врага.       Стоило ему об этом подумать, как сверху что-то загромыхало. Он глянул на потолок, его глаза испуганно замерли.       — Что-то рушится, — проговорила Анни очевидное. Вообще-то, это была его роль — говорить подобные вещи, но страх сковал его по рукам и ногам.       — Там…наверху, — пытался он что-то сказать, — Там…       — Горит штаб, — помогла она ему сформулировать мысль до конца.       Он с усилием перевёл взгляд на Анни. Какой же он жалкий, что так трясётся перед такой спокойной девушкой. Щёлкнул замок, и дверь со скрипом отворилась. То ли это, а может, осознание собственной никчёмности заставило его резко схватить её за руку и ринуться прочь. Вероятнее всего, виной всему был всплеск адреналина. Им нужно бежать — сейчас или никогда, не медлить и не раздумывать. Сейчас не до планов, не до формирования стратегии. Необходимо убираться.       Но бегом зайти далеко они не успели, уже соседнее от охранного пункта помещение заволокло едким дымом, таким от которого слезились глаза. Дым непрошено забирался в нос, в рот и в лёгкие; он не давал нормально дышать, раздирал горло кашлем. Тут посреди густого смога и жара, бежать было попросту невозможно.       Анни тоже закашлялась, и это снова заставило его паниковать. Армин обернулся к ней, видя, как девушка пытается закрыть хотя бы часть своего лица рукавом. Он не мог ей чем-то помочь сейчас. Даже сказать что-то было бы лишней тратой сил и оставшегося в лёгких чистого воздуха.       Если пытаться раздумывать о ситуации объективно, эти запутанные катакомбы для любого станут смертельной ловушкой. Правда была именно такой. Он сильнее сжал её ладонь. Видимость вокруг была ужасной, а он не был силён, не был храбр, и не являлся героем войны или спасителем несчастных. И всё же…кое-что он умел. Армин Арлерт помнил каждый поворот, каждый угол, и каждую комнату в этих коридорах, ведь за последний месяц исходил их вдоль и поперёк по одному и тому же маршруту. Он мог бы и с закрытыми глазами достигнуть её камеры и покинуть её, выйдя из тюрьмы прочь. Главное, чтобы им обоим хватило сил.       Так они кашляли и крались сквозь дым, опираясь на каменную стену. Так они задыхались и крались сквозь дым, минуя поворот за поворотом. Им везло: на пути не встретилось ни одного препятствия, хотя Армину уже всё сильнее хотелось упасть на землю и забыться в ужасном кашле. Над их головами, в штабе, что-то рушилось.       Ему требовалось сказать ей хоть несколько слов. Может, приободрить, произнести: «Эй, Анни, мы обязательно выберемся отсюда», или, быть может, он желал попрощаться с ней и сказать спасибо. Спасибо за то, что хоть и на краткий миг появилась в его жизни. Он постарается сказать ей это, если поймёт, что они не смогут спастись. Но пока…пока они ещё могут идти. Вместо слов он лишь ещё раз сильнее сжал её ладонь.       Было бы так глупо умереть здесь и сейчас, после всего, что им обоим пришлось пережить. Череды бессмысленных надежд и безутешных волнений. Череды лжи и обмана, правды и честности. Череды попыток выкрутиться, попыток остаться в живых. Было бы так глупо умереть, так и не поняв даже была ли это на самом деле любовь или, что-то куда проще и глупее?       Армин не верил в Прародительницу Имир, религиозность, была ему чужда и всё же…если она когда-то жила в этом мире, когда-то существовала и смотрит на них откуда-то сверху, на своих детей — элдийцев, быть может, она даст ему шанс выбраться отсюда живыми. Он сейчас не просит у неё о многом. Пусть они просто останутся живы. Это всё, что он может хотеть. Не лучший мир для них обоих, не совместное будущее, не отсутствие в их жизни тягот и противоречий — просто пусть она выживет и сможет прожить эту чёртову жизнь на свободе, а он сможет выжить и знать, что она жива.       И тут, раздумывая о Прародительнице, он и наткнулся ногой о ступеньку лестницы… лестницы, что вела прочь из подвала.       — Давай Анни… — прокашлял он ей ободряюще, хоть и вряд ли она его услышала. Всё же разговаривать тут и правда не имело никакого смысла.

Анни. Девушка, попавшая из клетки в клетку.

      Армин выпустил её из кошмарной ловушки первой. Только вот там, за дверью, на первом этаже штаба их вновь ждал огонь. Ситуация наверху оказалась не хуже, но и не сильно лучше. Спасало то, что здесь оставался кислород, которым наполнились её лёгкие. Ей всё ещё хотелось выкашлять те, вывернуть себя наизнанку, но вместо этого она сделала над собой усилие и обернулась. Юный лейтенант выглядел, словно щенок, спасённый из пожара добрыми людьми: перемазанный в саже, весь встрёпанный, с огромными испуганными глазами. Она и сама, наверно, выглядела не лучше — но, скорее всего, даже не на сотую долю так трогательно. Анни смотрела на него и думала: по всем логическим предпосылкам они должны были погибнуть внизу — заплутать в кошмарных тюремных коридорах, а там, минутой дольше, их ждал бы конец.       Они спаслись. Он их спас. Как-то.       Что ж, лейтенант жив и, похоже, даже не собирается умирать здесь и сейчас. Она отвернулась обратно: языки пламени были и справа, и слева. Здание штаба горело, и было затруднительно понять, горело оно целиком или лишь частично. Где-то за звуками пожарища раздавались крики, шум воинского свистка и даже колокол, который обычно означал пожарные работы.       — Армин…Армин… — позвала она его. Кажется, присутствие пожара наверху снова ввело его в состояние небольшого ступора, — Нужно выбираться…найти окно или что-то вроде того…       Юноша встрепенулся, взял себя в руки и быстро огляделся. Он уверенно указал вправо:       — Туда…там…       На маленьком пятачке коридора и правда отсутствовал огонь, и, вероятно, где-то там должно было находиться одно из многочисленных окон, к которому можно было бы подступиться, или, быть может, другой выход. Анни кивнула и, подумав пару мгновений, взяла его за руку, поведя сквозь пожар и дым. Он вывел её, и ей теперь хотелось быть хоть немного полезной в ответ — ох, она ненавидела быть в должниках. Пришлось двигаться аккуратно, пробраться через огонь можно было лишь так. Взгляд Арина растерянно гулял по видимым им разрушениям.       — Что могло случиться…не понимаю… — повторял он.       У Анни были свои соображения на этот счёт. Были с того самого момента, как она увидела дым в подвале.       — Разве они не хотели убить тебя…и меня.       — Они? — в глазах юноши сверкнуло осознание, и не только оно…досада…печаль, — Нет…Флок не мог поступить так безответственно. Устроить такой хаос…нет…       Он отрицал самый очевидный из всех выводов. Он снова переоценивал людей. Так было и с ней. Всё то, что произошло между ними за два долгих месяца лета, случилось только потому, что он был тем, кем был, дал ей шанс и предпочитал верить в лучшее.       Минуя один из завалов, она снова взглянула на него — если сейчас она правильно воспользуется моментом, если будет осторожной, то они больше никогда не увидятся. Да, она думала об этом — вернуть право на свою жизнь в свои собственные руки. Сейчас или никогда.       А Армин…что до него. Пожалуй, он слишком хороший человек, чтобы следовать за ней. В конце концов, он до конца оставался на её стороне, даже когда её личность стала ему очевидной. Он, конечно же, сделал то, что был должен как солдат, но, похоже, в глубине души Армин Арлерт выдал ей безграничный лимит прощения и понимания. Вряд ли когда-либо она встретит такого человека снова.       Вот впереди показался выход, и Армин немедленно перехватил её ладонь в свою. Он ускорился, ведя её именно к тому месту в штабе, где скорее всего, им будет проще другого выбраться. Похоже, он рассчитал всё в своей умной голове. К тому же, здесь и пожар уже почти не ощущался; огонь неминуемо достигнет этого места, но не сейчас, позднее.       — Мы возле старой конюшни, — произносит он, — Тут...сюда не так просто добраться, не самое очевидное место, вряд ли...там кто-то будет сейчас. Скорее всего нет...но я не уверен...       И правда всё продумал. Он понимает, что выводит из пожара заключённую, которую, по мнению любого элдийца, стоило бы бросить в камере и дать задохнуться, а её телу сгореть. Он понимает, что никто не будет рад видеть её спасённую. Вот он собирается отпустить её, чтобы разобраться с тяжёлой задвижкой на деревянной двери. Анни тянет его руку к себе обратно, поддаваясь неуместному и неразумному порыву.       — Армин…       Юноша оглядывается. Даже измазанный в саже, он выглядит таким чистым и невинным. Его глаза внимательно следят за ней.       — Армин, ты же понимаешь, что я не останусь тут?       — А…да, конечно, я же не…       «Дурак» — похоже, хочет сказать он.       — Твои друзья тебя недолюбливают из-за меня…       Где-то гремят звуки разрушения кровли. Вдалеке звенит колокол, и не перестаёт свистеть свисток. Нужно идти, но она хочет договорить. Здесь и сейчас, или никогда.       — Ну…да…недолюбливают... — его глаза мечутся в сторону.       — От некоторых проблем можно просто сбежать, знаешь ли.       Его вид снова растерянный, а затем…опять раздаётся грохот. Он переключает своё внимание на звук; им и правда нужно идти дальше. Но там, за стенами этого штаба, она исчезнет так быстро, как только сможет. Армин возвращает к ней взгляд…и снова печаль в его глазах. Она хмурится. Он не хочет бежать с ней — это очевидно, сбежит и станет предателем в глазах тех, кого так ценит, и тех, кто ценит его. У Армина Арлерта есть такие люди, она знает это.       Слыша от Армина лишь молчание в ответ на свою попытку предложить им покинуть это место вместе, она отворачивается и с усилием открывает дверь, ведущую прямо в старую конюшню. Но оказавшись на улице, Анни замирает: перед ней трое люди в зелёной форме с розами на той. Элдийцы…солдаты... Чёрт, неужели момент упущен? Вот же дура. И снова всё из-за него, из-за её глупых чувств. Который это уже раз?       Она злится на себя или на него, не уверена, в ком именно причина, но злится сильно, хотя и только мгновение. Ведь затем её взгляд достигает лица первого из людей в форме, пока позади ей слышится голос Армина, который тут же обрывается:       — Анни...я...       Широко распахнув глаза Анни произносит:       — Бертольд…       Если здесь этот незадачливый высоченный парень, то другой… Райнер! Третий же — бородатый мужчина в очках. Она знает, кто это: их «связной», тот парень, что жил на острове десятилетиями, полностью слившись с местными. Он именно тот, кто организовывал их проход через Стену; поговаривали, что он был чистым элдийцем. Но как его завербовала Марлия, оставалось тайной для всех. Свыше этого ей известно только его имя — Зик.       Мужчина хохотнул, видя её растерянность.       — Анни. Тебя найти оказалось куда проще, чем я думал. Сама вышла к нам! А ведь твои парни чуть не поколотили меня, чтобы я снова провёл их сюда, — говорил бородач легко и беззаботно, будто они находились не посреди элдийского военного штаба, пылающего, да, но штаба врага. Затем Зик обратился к Бертольду, — Вот она, твоя дама в беде…принцесса в башне? Спящая красавица? Нет...       Хувер тотчас смутился, обращая лицо к Зику, но Анни было не до этого. Она быстро оглянулась и тут же встретилась взглядом с Армином, который так и замер у двери. Кажется, он в который раз за этот чёртов день был шокирован до оцепенения. Его взгляд застыл на трёх шпионах.       Она сделала пару шагов назад, словно стремясь встать между ним и остальными. Анни даже не могла сказать ему, чтобы он отступал назад, скрывался. Куда? Если там, в штабе бушует огонь, а впереди её "друзья" и его "враги".       — У вас есть план как нам выбраться? — спрашивает она, довольно нелепо пытаясь сместить внимание с Армина на себя.       Но Зик её не слушает; зачем ему слушать какую-то молодую шпионку? Он подходит к ней и бесцеремонно отодвигает ладонью вбок, как очень небольшую помеху. Анни ловит на себе взволнованный взгляд Бертольда, но не успевает вообще ничего сказать или сделать, как Зик хватает Армина за грудки и впечатывает того в стену. Она отчётливо видит, как у юноши перехватывает дыхание от удара.       — Мы же не будем игнорировать помеху? — говорит связной, обернувшись на них.       Анни резко обернулась к тем двоим идиотам. Райнер, очевидно, не был уверен, что делать; он казалось был немного не в своей тарелке, находясь под командованием кого-то вроде Зика. Возможно, ему не хотелось убивать очередного невинного, а может…она не знала, что творится у него в голове. Бертольда же понять ещё сложнее, но сочувствия к своему бывшему сослуживцу, хоть и ненастоящему, она в нём не видела. Анни резко обратилась к Зику.       — У нас нет на это времени. Оставь его.       Мужчина смерил её таким понимающим взглядом, что ей в секунду стало ясно: он видит все её мотивы и знает все её мысли. Её холодный тон нисколько его не обманул.       Чёрт. Непростая ситуация. Она пыталась придумать хоть что-то, но Анни была честна с собой: она никогда не блистала в придумывании изящных планов. Дать Зику по морде, вдарить в пах, по колену? Она не могла. Он служит Марлии больше десятка лет, он преданный и честный офицер, даже уважаемый, хоть и чистый элдийец. Она не может пытаться спасать Армина, не подставив при этом саму себя и, что ещё более важно, того мужчину, что назвался ей отцом. Может, раньше она и надеялась на то, что Марлия просто забудет о ней и так же забудет о её отце, но теперь, когда перед ней стоит Зик, этому не бывать.       Армин закашлялся, скрючиваясь у стены. Она прикрыла глаза, соображая. Секунда… две. Ей слышится голос Райнера, заметно неуверенный, но всё же старательно выговаривающий слова:       — Давайте просто убираться. Я его знаю, он не представляет угрозы.       — Но он ведь свидетель… — проговорил Бертольд еле слышно.       «Вот же…» — подумалось ей раздражённо. Бертольд, конечно, не обязан был во всём её поддерживать, и всё же, он частенько был на её стороне, но похоже не сегодня.       И снова ей слышится кашель Армина. Похоже, его догоняла дурнота от всего того дыма, которым он надышался в подвале. Ей тоже было нехорошо — голова кружилась, и, вероятно, ещё пару минут и ей придётся опорожнить весь свой желудок, хоть в том ничего и не было.       — Я…могу пойти с вами, — проговорил вдруг Армин откашливаясь.       И хоть очевидно, что его голосовые связки подрагивали от режущего горло кашля, голос Армина для неё прозвучал ясно и звонко, как колокольчик, как чистая мелодия. Но тут же она осеклась…он не собирался делать этого раньше. Она ведь предложила ему это...сбежать, и он…Анни взглянула на лейтенанта: он стоял, чуть выставив перед собой руки, словно защищался. Он не передумал, просто спасал свою жизнь. Ему здесь некуда было бежать и некого звать на помощь. Она бы, наверное, поступила так же, будь такой же слабачкой как он. Да и разве не она совсем недавно сама же сдалась врагу?       — Мы ведь можем взять его с собой, — до странного оживился Райнер.       Зик лишь пожал плечами, а после поправил очки.       — Если парень хочет, чтобы Марлия его пытала, я в этом не откажу, у каждого в жизни свои удовольствия, — Зик перевёл взгляд на неё, странный, задумчивый, но всё ещё понимающий, — Х-э-э-э-э…понял, кажется, Леонхарт хочет запытать его лично…       Она не понимала, что это значит. Этот бородач издевается над ней или что? Но развить свою мысль Зик не успел — ему помешал Бертольд, который вдруг заговорил громко, как никогда прежде.       — Послушайте! Что мы себе позволяем? Мы же воины Марли…у нас есть миссия, — и хоть Бертольд начинал говорить громко, очевидно, призывая всё их внимание, с каждым словом голос его становился более спокойным и вкрадчивым, хоть и всё ещё куда увереннее обычного, — Он должен умереть, это ведь очевидно…просто потому, что должен, о чём мы спорим? Таково наше положение, наша миссия, таков этот мир, никто не виноват в этом. Ты же понимаешь, Анни, так надо?       Если верить всему, чему её учили в Марлии, он был прав: так надо. Вот только ей было плевать на все те уроки. Хувер, вероятно, хорошо считывая в ней сопротивление, непокорность в её глазах, продолжал говорить, пытаясь её убедить:       — Мы можем даровать ему лёгкую смерть.