Призрак, медиум, отшельник

Что-то странное творилось с Хитоми. Её то охватывала невыносимая грусть и тоска, но стоило отвлечься и выглянуть на улицу, как тут же на сердце легчало. Она не понимала, почему так любит Коноху. Может это всё виноваты рассказы Шисуи. Он грезил прогулкой по Конохе, но Хитоми так ни разу и не вышла на улицу после одного раза — скупила в ближайшем магазине всю заварную лапшу и залегла на дно. Или это было чувство спокойствия и безопасности, которых она так долго искала? Прошло почти две недели с момента первого шага в ворота Конохи и неделя как Хитоми жила одна в ветхом доме на окраине. Полы скрипели от каждого шага, окна иногда свистели от ноябрьских ветров. Все будто забыли о существовании Хитоми, никто к ней не заходил. И это её немного расстраивало — Куренай помогла ей переехать, Киба пару раз заглянул, чтобы помочь с мебелью и принести обещанную кубышку с сушёным шалфеем. Он также принёс ей одежду и немного денег «от госпожи Пятой». После этого настало одиночество. Не то чтобы девушка набивалась к кому-то в друзья, однако она действительно успела поверить, что Куренай есть до неё дело. — Ты так и будешь весь день лежать? — Шисуи спрыгнул с подоконника и подошёл к кровати. Хитоми лежала с самого утра, накрывшись одеялом. На улице бушевал ветер и моросил, возможно, последний в этом году дождь. Морозы ещё не наступили, но в доме было очень холодно. А под одеялом было тепло и хорошо. Состояние полусна, медитация — это можно было назвать как угодно, но Хитоми чувствовала, что ей это сейчас нужно. Она так и не открыла кубышку с надписью «ШАЛФЕЙ ПРЕД. 500 г.», потому что, во-первых, сначала попросту забыла про неё, а когда вспомнила, решила не тратить попусту — кошмары больше не снились. Только вороны за окном иногда каркали и, пугая, напоминали об Итачи. Но Хитоми гнала такие мысли — здесь это просто птицы. — Угу, — Хитоми приоткрыла глаз. — Только не говори, что ты медитируешь. На этот раз я не поверю. — От того, что я встану и пересяду к окну, ничего не изменится. — Я предлагал тебе занятие. — Контроль чакры. Урок от великого Учиха Шисуи. Обойдусь, — Хитоми отмахнулась и повернулась лицом к стене. — Ты даже к книгам не притронулась за всю неделю. Да что с тобой не так? Что я сделал? Только сон мог спасти Хитоми от общения с Шисуи. Она не притронулась к книгам только по одной простой причине — она боялась узнать что-нибудь, что окончательно разрушит её надежды на спасение. «…ни при каких условиях с существом из загробного мира не должен быть заключён контракт. Случай итако Какусан, описанный монахом Гэнно в эпоху воюющих государств, является самым известным примером смерти итако от добровольной одержимости…» Когда Хитоми читала эту главу, ей становилось жутко с каждой новой строчкой. Шисуи тогда спросил, чего она так зачиталась, и пришлось соврать. «…таким образом началось слияние сознаний. Первыми знаками помешательства стало обращение к себе в мужском роде и ложные воспоминания о событиях, которые никогда не происходили с итако. Какусан в последние месяцы жизни утверждала, что она является воином клана Шиин, и совершила несколько попыток нападения на случайных людей, одно из которых и привело к её гибели. Очевидцы утверждали, что она была совершенно безумна в последние моменты своей жизни…» В каждом слове она узнавала себя. «…что, на самом деле, является не сумасшествием, как считал Гэнно, а замещением сознания. Расследование, проведённое сестринством итако, дало совершенно другую оценку этому случаю. Симптомы одержимости зависят от стадии, первые из которых можно достаточно долгое время успешно скрывать. Принятие — первая и самая опасная стадия. Как только итако допустит мысль, что мёртвый может жить, она поражена болезнью. Её разум будет медленно отступать во мрак. Даже неопытная итако может противиться духу из Страны Корней, и каждая сестра должна об этом помнить: жизнь и смерть имеют похожие линии, которые, однако, никогда не пересекаются…» Дальше речь шла о слиянии чувств и эмоций, о чём Хитоми раньше уже читала в другой книге. Но она сделала ещё хуже — добровольно впустила Шисуи в своё сознание. Верила, что он живёт. Порой она сомневалась, что её настроение — это её настроение, её желания — её желания. Вспоминала вещи, которых просто не могла знать о Конохе. Каналы чакры ныли. — Всё, вставай. Ты не можешь просто лежать весь день! — раздражённо прикрикнул Шисуи. — Всю неделю! — Не хочу. — Хитоми, у нас есть время, чтобы сделать тебя сильнее, а ты так бездарно его тратишь. Неужели я не являюсь достаточным доказательством того, что всему стоит учиться вовремя? — Да плевать мне, — в который раз зевнула Хитоми. — Всё равно мы будем ждать возвращения Джирайи. Завтра поучишь. — А если он вернётся сегодня? Твоё рвение к учёбе появляется только тогда, когда смерть дышит тебе в спину. Очень скоро ты забыла, через что прошла. — Я ничего не забыла. Я слишком хорошо помню. И у меня… Как это… Исчерпалась душевная сила. До вечера Хитоми проспала. Когда она проснулась, шея болела от неудобной позы, а на подушке была слюна. Очень хотелось есть. Она села в кровати и потянулась. Шисуи сидел на подоконнике и грустно глядел в окно, даже не обернувшись на шум. Тогда Хитоми молча встала и пошла в очень маленькую и тесную кухню, чтобы вскипятить воду в чайнике и запарить лапшу. Девушка сама не знала, почему так пристрастилась к этой «гадости», как её называл Шисуи. Готовить она всё равно не умела, а лапша была вкусной и питательной. Если бы её так кормили в храме, то, может, она бы и училась лучше. А то что это за наказание? Сутки без каши на воде, двое суток без пресного хлеба с кусочками камней. Какая трагедия. Пока у Хитоми была возможность лениться, она этим пользовалась. Только Шисуи ей мешал напоминаниями о том, что они в опасности каждую секунду. Хитоми наполнила чайник водой и поставила на плиту. — Снова ты ешь эту гадость, — призрак появился в кухне. — У меня почти не осталось денег, что я могу поделать? — Не скупать на все сбережения эту дрянь? — Я даже не знаю, как яйцо разбить, потому что никогда в жизни мне не позволяли готовить. Так какой смысл покупать продукты, если я не смогу из них ничего приготовить? — Я мог бы… — Мог бы научить меня готовить. Знаю, ты очень хочешь меня чему-нибудь научить, — Хитоми открыла упаковку лапши и засыпала туда приправы. — Любое занятие пошло бы мне на пользу. Мне, в отличие от тебя, тяжело безвылазно сидеть здесь, в четырёх стенах, и ждать, пока ты выспишься. Чтобы затем наблюдать, как ты ешь эту отраву и потом лежишь, смотришь в потолок, игнорируя моё присутствие. — Я думаю, вообще-то! Медитирую. Ещё я хожу в душ. — Слишком часто. И сидишь там под ледяной водой. — Мне нужны омовения, чтобы злые духи не пробрались в мой разум. И вообще, тебе-то что? — мгновение назад Хитоми была равнодушна к претензиям Шисуи, но стоило ему к ней приблизиться, внутри вскипел гнев. — Мне? Ты меня привязала к себе! — Шисуи тоже прикрикнул. — И я вынужден сидеть и тупеть вместе с тобой! — Дай пожрать спокойно! Всю неделю слушаю твоё нытьё! — Да подавись! — Тьфу! — Тьфу на тебя! Сначала Хитоми, а следом Шисуи плюнули в сторону друг друга и внезапно замерли в изумлении. Девушка посмотрела на свои руки, пытаясь понять, что на неё нашло. Шисуи тоже опустился на стул, тяжело дыша. Он уставился на Хитоми, когда она подняла на него взгляд. — Это… Я злилась? Или ты? — Я был спокоен, но когда ты спросила, какое мне дело… Нет, конечно, я был возмущён, но не до такой степени. Я бы ни за что такого не сделал, меня будто что-то заставило. — Я тоже. Но в меня как… Ёкай вселился. С пустого места я пришла в ярость. — Ты плюнула в меня, — Шисуи посмеялся, широко улыбнувшись. — Мы поссорились, как старики. — Смею заметить, ты в долгу не остался, — чайник вскипел, и Хитоми залила лапшу кипятком. — Повторюсь — я бы никогда себе такого не позволил. Это словно был не я, — Шисуи задумчиво наблюдал за тем, как Хитоми роется в ящике стола. — Вот что, Хитоми. Думаю, нам действительно стоит выйти наружу. Мы провели в одной комнате слишком много времени. — Про меня все забыли. Меня будто нет здесь. — Именно поэтому мы должны выбраться куда-нибудь. В спокойное место. В словах Шисуи был смысл. Они постоянно были друг у друга на виду, почти не меняя местоположения. Хитоми раздражало, что Шисуи вечно смотрит в окно и вздыхает. Шисуи, наверное, утомило безделье и сон Хитоми. Резкая смена обстановки привела к тому, что они не знали, куда себя деть в этом маленьком жилище. — Там холодно. И ветер, — возразила девушка. — Ничего. Напомню, не так давно ты спала в медвежьей берлоге и даже пережила ту ночь без жалоб. А теперь у тебя есть тёплая одежда и место, куда ты вернёшься и согреешься. После недолгих уговоров, доев лапшу, Хитоми всё-таки согласилась. На улице уже почти стемнело и зажглись фонари. Когда она вышла из дома, в нос ударил холодный воздух и ветер растрепал волосы. Шисуи повёл её, не говоря, куда они идут. — Скоро будем на месте. Так странно… Когда Киба вёл нас к реке, мы прошли совсем рядом с районом моего клана, но мне совсем не хотелось заглянуть туда. Ичираку находится недалеко от моего дома, их разделяет только тренировочная площадка. Я издалека заметил место, на котором раньше стоял магазинчик дедули Теяки. Он со своей женой продавал очень вкусное рисовое печенье. — Мы же не идём туда? — Хитоми потёрла замёрзшие руки. — Нет, мы идём совсем в другую сторону. Нас поселили рядом с кланом Абураме, а мы идём к сектору клана Нара. За ним будет третья тренировочная площадка. — Будто мне это о чём-то говорит… У меня даже зонта нет, а дождь продолжает иногда капать. Надеюсь, это рядом. И что нам делать на тренировочной площадке? Очень скоро стены зданий и голоса людей сменились деревьями и шумом шелеста последних листьев осени. Ветер поутих. Шисуи ускорил шаг, и Хитоми пришлось почти бежать следом. — Да подожди! Не беги так, я же не шиноби! — причитала она, перебирая ногами по мокрой траве. — Хм? Когда она выбежала из леса на большую поляну, перед ней предстал высокий камень странной формы. На нём были высечены какие-то надписи. Рядом с камнем спиной к Хитоми стоял мужчина. Он посмотрел на неё через плечо. Хитоми тут же смущённо опустила голову, не зная, как объяснить незнакомцу свои крики. — О, я слышал о тебе. Но в таком месте не принято кричать, — заговорил мужчина. — Хитоми, я не знал, что он будет здесь. Это Хатаке Какаши, тот человек, о котором ты слышала, когда встретила отряд Асумы-сан. — Какаши-сан, — девушка поклонилась, — простите. — Что? Но откуда ты меня знаешь? — теперь мужчина развернулся к ней и оглядел, поправив маску на лице. — Про медиума Хитоми я слышал на службе, но вот ты… — Я… — Хитоми, Цунаде-сама обещала сохранить нашу тайну. Будь и ты благоразумна, — Шисуи подошёл к камню. — И так слишком многие знают обо мне. Куренай-сан и все её ученики, Джирайя-сама, Цунаде-сама, Итачи, тот… другой Учиха. — Я медиум. Мне сказали духи, которые здесь находятся, — девушка продемонстрировала свои чётки, с трудом вытянув их из-под куртки. — Духи? Кто? — неподдельный интерес мужчины напряг разум Хитоми — теперь придётся выдумывать ещё что-то. — Кто сейчас здесь? — Э… — протянула Хитоми, косясь на Шисуи у камня. — Учиха Обито. Я помню его, — подсказал призрак. — Он погиб на войне. Бывший напарник Какаши. — Обито. Как только Какаши услышал это имя, он издал странный возглас и быстро подошёл к Хитоми: — Что? Он здесь? — Ну… Не совсем. До меня доносятся отголоски его слов, — враньё начинало принимать опасные обороты. — Место душ — в Стране Жёлтых Вод. Он сейчас там. Какаши почесал подбородок, одним глазом внимательно глядя на Хитоми. Второй его глаз, левый, был закрыт повязкой. Хитоми подумала, что, наверное, он потерял его во время какого-нибудь боя. История точно поинтереснее, чем у неё самой — бегала по двору и упала. — Ты слышишь ещё кого-нибудь? — мужчина посмотрел на камень. — Нет, только Обито. Учиха. Он сказал мне, что был вашим напарником и погиб на войне. — Всё, достаточно. Не стоит с ним разговаривать. Давай вернёмся домой, — Шисуи подошёл к Хитоми. Вороны на деревьях зловеще закаркали и замахали крыльями, когда ветер поднялся. По лицу Хитоми захлестали холодные капли дождя, и она натянула капюшон на голову: — Простите, мне пора. — Постой, — окликнул её Какаши, протянув к ней руку. — Я пойду, пока не стемнело. Я плохо знаю Коноху, боюсь заблудиться. — Я провожу тебя, только… Ответь на мой вопрос. Спроси… у Обито. — Что? — Почему сейчас? — мужчина подошёл к Хитоми слишком близко, и она сделала шаг назад. — Что вы имеете в виду? — она медленно пошла к деревьям. — Ты второй медиум, которого я встречаю в своей жизни. Первая сказала, что Обито не желает со мной разговаривать. Почему сейчас он заговорил со мной? — Какаши шёл следом за ней, и только теперь девушка заметила, что он слегка прихрамывает. Вздохнув, Хитоми перевела взгляд на Шисуи. Он недовольно покачал головой. Повернув голову к Какаши, девушка натянуто улыбнулась: — Похоже, вы его чем-то обидели? — Лучше бы ты вообще промолчала, — тихо сказал Шисуи. — Я… Пойду, — и быстрым шагом Какаши удалился, свернув на мощёную тропинку через кусты. Когда Хитоми ступила на порог своей квартиры, она была совершенно промокшей, а закоченевшие руки с трудом повернули ключ в скважине. Шисуи был чем-то недоволен. Он молча прошёл внутрь и отправился на своё любимое место — подоконник. — Что? — спросила Хитоми, стянув промокшую куртку и бросив её на стул. — Ничего. Ты могла бы и не говорить этого. — Не говорить чего? — она без сил рухнула лицом в подушку. — Этот Обито… Я помню его лишь потому, что он был в команде нашего Хокаге. И он погиб, защищая своих друзей. Пожертвовал собой и спас Какаши. А ещё я помню, как роптал клан, когда до нас дошла новость о том, что он отдал Какаши свой шаринган. Поэтому Хатаке-сан и скрывает свой левый глаз. — Что? Значит, у Какаши не было глаза? — девушка растянулась на кровати. — Потерял в том же сражении. Но последняя воля Обито… Фугаку-сама, глава нашего клана, счёл нужным уважать его решение. Хотя многие были недовольны. — Я что-то не совсем понимаю. Как Обито отдал свой глаз? Что, просто взял, вырвал у себя и сказал «бери»? Ему разве не было больно? — Половину его тела размозжило камнем, Хитоми. Как думаешь, насколько его волновала боль? Его бабушка… Никогда не забуду, как она рыдала, когда узнала обо всём. Крик стоял страшный. День и ночь, несколько недель подряд. Я плохо знал Обито, видел на собраниях издалека. Но он всегда казался мне слишком добрым. И я отчасти рад, что Фугаку-сама согласился оставить глаз у Какаши. Теперь, можно сказать, ещё один Учиха живёт в чужом теле. Видит этот мир своим глазом, даже будучи мёртвым. — Даже для меня это как-то жутковато. Не хотела бы я носить в себе какую-нибудь физическую часть тебя. — У тебя ничего и не выйдет. От меня… Почти ничего не осталось. Но, в любом случае, я благодарен за эту короткую прогулку. Хотя, если бы не дождь, я бы отвёл тебя ещё в одно место, — Шисуи посмотрел на стекло, по которому скользили вниз крупные капли. — Думаю, пока что не стоит. Не то опять скажу кому-нибудь что-нибудь не то, — Хитоми привстала и посмотрела на призрака. — Знаешь, Шисуи, ты был прав. Пока мы в безопасности и покое, ты мог бы научить меня чему-нибудь. Хитоми стояла в центре комнаты, сложив руки перед собой. — …шиноби складывают печати для лучшего управления чакрой. Если ты научишься… Ну как ты держишь руку? — Да я уже устала так стоять! Ты всё говоришь, говоришь, от скуки сейчас усну. — Я объясняю основы. — Я и так знаю, где у меня какой палец. Вот этот безымянный… — Это мизинец. Тебе вообще объясняли такие вещи? — Ха-ха, вот чёрт, вечно путаю, — нервно посмеялась Хитоми и почесала затылок. — Тебе нужно помнить не названия, а номера пальцев в разных позициях. Первый к третьему или… — …так, третий это вот сюда… — Ты понимаешь, как считать? — Шисуи нетерпеливо подошёл к девушке и поднёс свою раскрытую ладонь к её руке. — Смотри, ты должна просто считать от большого пальца каждой руки. Не надо, у тебя нет восьмого пальца. У тебя их пять на каждой руке. — Нет, подожди. Если я считаю вот отсюда, получается пять. Плюс пять. Шисуи выдержал тяжёлую паузу, прежде чем заговорить: — Отдельно. Номер один, два, три, четыре, пять на левой, — он указал пальцем на руку Хитоми. — И номер один, два, три, четыре, пять на правой. — Нельзя было сразу так и объяснить? — Ладно, — призрак приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза. — Теперь я покажу тебе печать постоянной концентрации чакры. Сложи первые и вторые пальцы вме… Не сгибай. Вот так. Теперь прижми согнутые третий, четвёртый и пятый костяшками друг к другу. — Вот так?.. Сейчас посчитаю пальцы. Раз, два… — Хватит! Вот так! — не в силах больше выносить эту пытку, Шисуи быстро сложил печать. — Вот! Согнувшись от боли, Хитоми упала на колени. В голову словно вонзили раскалённую кочергу. Перед глазом всё плыло. Она чувствовала злость, почти до дрожи. Хотелось разнести всё в этой комнате и сбежать. Руки тряслись, она не могла подняться. — Что с тобой? — Шисуи уже сидел рядом и обеспокоенно оглядывал её. — Не знаю. Голова болит. И… такая злоба в груди. Сейчас, надо посидеть немного, — Хитоми схватилась за голову. — Да что со мной творится… — она дотронулась до верхней губы. — Кажется, даже сопли потекли от такого. — Это не сопли, — Шисуи отпрянул от девушки. — Это… — Это твоя чакра! Опять! — Спокойно, не делай резких движений. У тебя взгляд совершенно рассеянный. Осторожно переберись на кровать и ложись на бок. Так и поступив, Хитоми устроилась поудобнее на подушке и закрыла глаз. Сердце беспокойно металось в груди от догадок, почему это произошло. Она ведь совсем не злилась, тогда почему её охватила такая ярость? А вот Шисуи, складывая печать, очень даже выглядел взбешённым. Если их сознания продолжают сливаться, то дело плохо. Просто меньше говорить с Шисуи не помогает. — Там кто-то идёт, — Шисуи выглянул в окно, а затем подошёл к кровати. — Но из-за темноты его почти не видно. — Только этого мне не хватало, — тяжело дыша, Хитоми перевернулась на спину. Спустя некоторое время в дверь постучали. Этот звук напугал Хитоми. — Я посмотрю, — призрак направился в прихожую. Хитоми ладонями обтёрла лицо от испарины и чакры и села. Если это Куренай, то она будет несказанно счастлива. В этой женщине было что-то, что очень нравилось Хитоми без объяснимой причины. И так как она понравилась ей ещё в первую встречу, когда девушка не сомневалась в целостности своего сознания, от этого было радостно. — Я… Хитоми, это Какаши, — растерянный Шисуи вернулся в комнату. Глубоко и медленно вдохнув и выдохнув, девушка с трудом встала на ноги и пошаркала в прихожую. Повернув ручку замка, она потянула дверь на себя. — А, Хитоми, — мужчина улыбался одним глазом. — Значит, ты всё-таки добралась до дома. Просто зашёл проверить. Я так внезапно ушёл, прости. У этого человека было много тайн. Его энергия была совсем другой, не такой, как у Цунаде или Куренай. — Ничего, — превозмогая головокружение, Хитоми кивнула и попыталась закрыть дверь, но Какаши упёрся в неё рукой. — На самом деле… Не бойся меня, — он заметил, как девушка побледнела и смотрит на него исподлобья. — У меня нет дурных намерений, — он неловко засмеялся и убрал руку. — Тогда чего вы хотите? — Я хотел бы провести сеанс. Сегодня ты сказала то, чего не сказал ни прошлый медиум, ни кто-либо другой. То, о чём догадывался и думал только я, — Какаши закашлялся и достал из кармана конверт. — Разумеется, я заплачу. Самочувствие было паршивым, но Хитоми впустила его внутрь. Похоже, настало время открыть кубышку с шалфеем. Если помогало сконцентрироваться учителям, по их же словам, то поможет и ей. — Садитесь за стол. Я сейчас, — Хитоми полезла под кровать за бочонком, пока Какаши располагался за маленьким столиком у стены. — Это плохая идея, Хитоми. Если у тебя из носа льётся моя чакра, это плохая идея, — Шисуи следовал за ней по пятам, пока девушка доставала тарелку и спички, чтобы раскурить шалфей. — С тобой может что-нибудь случиться. Вдруг Обито действительно таит обиду и захочет отомстить Какаши? Мы же не знаем всей правды. Вопреки всему, Хитоми захотелось помочь этому мужчине. Он буквально источал атмосферу таинственного одиночки, но решил обратиться к ней, даже понимая, что она узнает одну из его тайн прошлого. Стоя у столешницы в кухне, она достала волосы из-за ушей и немного растрепала их. Поправив чёлку, Хитоми зажгла спичку. — Ты об этом пожалеешь, а я буду прав. Опять. — Что ж, — Хитоми вернулась в комнату, неся в руках дымящуюся тарелку, — давайте попробуем, — и поставила её на стол. — Что это? — Какаши кивнул на тлеющий шалфей. На тумбочке у кровати стоял будильник. Хитоми взяла его и переставила на стол. — Это для меня, — девушка села напротив Какаши и сняла с шеи чётки. — Дайте мне руку. Я буду вашим проводником. Только… снимите перчатку. Когда холодная рука Какаши крепко сжала руку Хитоми, на неё нахлынуло чувство тревоги. Незначительное, но знакомое. Несмотря на внешнюю мрачность, девушка ошиблась насчёт энергии Какаши — его чакра была лёгкой и светлой, но в ней словно была примесь черноты. Хитоми вдохнула дым шалфея и ощутила приятную слабость. — У вас будет не больше трёх минут, — Хитоми продолжала глубоко вдыхать аромат шалфея, и в груди потеплело. — Твой зрачок… — Просто продолжайте дышать и молчите. Мне понадобится немного времени, — впервые за долгое время Хитоми чувствовала полное расслабление — настолько, что даже предметы вокруг как-то округлились и исчезли острые углы стола. — Когда я скажу, вы позовёте своего друга. — Что за… — Какаши смотрел на свою руку, обмотанную чётками, слегка прищурив глаз. — Так и должно быть? Они сидели в тишине, окутанные дымом тлеющей травы. Хитоми видела, что проход Ёмоцухира открылся, в этот раз почему-то в стене. Но вместо чёрной дымки оттуда лезли человеческие руки, они пытались уцепиться за стену, а из дыры доносились крики. — Позовите его, — заплетающимся языком произнесла девушка. — Обито, — вяло выкрикнул Какаши, смотря на лицо Хитоми помутнённым взглядом. Только теперь Хитоми заметила, что зрачок мужчины был странно расширен, делая и без того тёмный глаз почти чёрным. Ей это показалось забавным, но она сдержала улыбку. — Ещё раз, — она сжала руку Какаши. — Учиха Обито! Ничего не происходило. Какаши позвал своего бывшего напарника ещё несколько раз. — Не хочет, — вздохнула Хитоми. — Что ж… — Я могу позвать другого человека? — У нас осталось мало времени, но вы можете попробовать, — рука Хитоми не упала на стол только потому, что Какаши удерживал её. Очень хотелось лечь на спину и закрыть глаз. — Нохара Рин. На момент, когда Какаши позвал духа в пятый раз, время вышло. Хитоми кивнула ему с грустной улыбкой и, резко выдохнув, стала разматывать чётки. Осознание молнией ударило в её макушку: она всё это время могла говорить с Какаши, хотя, если итако видит проход Ёмоцухира, это значит, что её сознание хотя бы частично должно быть не в теле. Но она полностью себя контролировала и чувствовала своё тело. — Простите, — неловко обронив чётки, Хитоми ещё раз улыбнулась. — Похоже, ты была права. Не стоило мне приходить, — опираясь руками о стол, Какаши встал и пошатнулся. — Да что с вами творится? — недовольно фыркнул Шисуи, наблюдая за всем с подоконника. — Как-то тут… Жарко, — оттянув воротник водолазки, Какаши посмеялся. Вся комната была наполнена полупрозрачным дымом. Хитоми едва ли могла понять, почему кровать дрожит, но не издаёт при этом шума, а Какаши болтается из стороны в сторону, как отражение в воде. Она проводила его до двери, он неловко вручил ей конверт с деньгами и ушёл. — Он такой загадочный… — выдохнула девушка, вытащив из конверта несколько бумажных купюр. — Интересно, что же произошло между ним и его напарниками? — Ты бы открыла окно. И залила это водой, — Шисуи указал на тарелку с шалфеем. — Ты очень странно себя ведёшь. Неровным шагом Хитоми прошла мимо Шисуи, взяла со стола тарелку и стряхнула всё содержимое в раковину. Потом она будто телепортировалась к окну, но открыть его не получилось — механизм заело, а руки ослабли. Ещё один секундный отрывок был вырван из памяти — она каким-то образом оказалась в ванной, глядя на своё отражение в мутном зеркале. Что-то было не так. И с её лицом, и с сеансом. Не может такого быть, чтобы сразу два духа не откликнулись на зов. — Чего ты здесь стоишь? — за её плечом появился Шисуи. Присмотревшись к своему глазу с полуопущенным веком, Хитоми заметила, что её зрачок расширен до предела, а вокруг него поблёскивает зелёный свет. Она наклонилась вперёд и уткнулась лбом в стекло, закрыв глаз. — Что-то мне нехорошо. — Я это заметил. Ты еле ходишь. И еле стоишь на ногах. Лучше бы тебе лечь. — Нет. Я найду Обито. Этот… Какаши, он дал мне деньги, а итако берут деньги только если работа выполнена. Шисуи?.. — Хитоми открыла глаз и увидела за собой подрагивающий зелёный силуэт без лица. — Хитоми, — его речь замедлилась, — только не сейчас. Завтра… Не слыша слов Шисуи, Хитоми сняла с шеи чётки и стала подкидывать в руке, глядя на своё отражение. Свет погас в ванной, но она всё так же могла видеть свою зеленеющую радужку глаза. Чётки тоже источали зелёное яркое сияние. Внезапно стекло под её лбом исчезло, и она, пробежав пару метров, упала на колени, уперевшись руками в рыхлую землю. От испуга она не могла даже крикнуть, просто сидела и смотрела по сторонам. Это был проход Ёмоцухира. Яркий свет чёток освещал стены с лицами, которые плавно перемещались по кривой поверхности, то открывая, то закрывая рты. — Шисуи?..