Нибиру (Ледяная вуаль)

— Смотрите! — закричал кнокс, указывая куда-то в сторону.       Клинкз невольно поднял свой опустошённый взгляд на клочок земли перед собой.       Какого же было его удивление. Они прорастали из обледенелой почвы, они не страшились её холода и ледяного ветра. Сотканные из нитей Забвения, пропитанные светом чужого мира, бутоны раскрыли свои изящные лепестки подобно кувшинкам, зависая над землей, пронзая сиянием нефритовых звёзд.       Все присутствующие замерли — кто от восхищения, а кто-то с опасением, взирая на сие уникальное явление. Но каждый заметил: они окружали их обоих… зачем? Дабы защитить своего властелина? Но от чего?       Клинкз перевёл взгляд на Пугну: сердце его неумолимо заколотилось в груди, когда он заметил перемены на его лице. Веки были опущены, он больше не мог видеть его угасающих очей. — Пугна… — позвал Клинкз, и тихий голос его дрогнул, когда, склонившись над ним, придерживая его голову одной рукой, тот глубоко отрывисто дышал.       Зелёные очи теперь глядели на него сквозь расплывчатую пелену неясного, затуманенного рассудка. Их чарующий блеск озарил его душу, прогнав самые тёмные мысли. — Любимый, тебе лучше? — на одном дыхании проронил Клинкз, словно опасаясь, что всё может внезапно измениться.       Сейчас его совершенно не интересовало, что стало причиной, прервавшей телепортацию; забывая о присутствии кноксов, не замечая тихий неразборчивый шёпот у себя за спиной.       Пугна не спешил откликаться на тревожный голос Клинкза. Боль ушла, оставив лишь неприятный осадок сомнений и неизвестности. Мысли путались в догадках, но ни одна из них не могла ответить на один-единственный вопрос. Переход не состоялся.       Кости его быстро восстанавливались после лёгкого обморока, набирали сил. — Не понимаю, — растерянно пробормотал Пугна. Его голос был тихим, почти беззвучным, и только Клинкз мог расслышать.       Глаза его, горящие светом тысячи солнц, казалось, глядели в никуда. Кружащий водоворот мыслей затмил восприятие.       Холодные кувшинки растеряли былую красоту, рассыпаясь в вечности, исполнив своё предназначение. — Я очень испугался за тебя, — вполголоса проговорил Клинкз, даже и не думая о том, чтобы выпускать его из своих рук, всё ещё полагая, что он не до конца окреп, чтобы самостоятельно удержаться на своих тоненьких хрупких ножках. Но Клинкз всегда проявлял излишнюю заботу, порой даже чересчур навязчиво. Зато теперь он мог любоваться своим маленьким идолом. — Клинкз, ты уже можешь поставить меня.       Пугна был не настойчив и не требователен. Эта фраза скорее прозвучала как просьба, но лишний раз напомнила воздыхающему Бонику, как он по привычке слишком увлекся. Впрочем, Пугна нисколько не осуждал его. — Что произошло, вы в порядке? — послышался знакомый нервозный голос.       К ним буквально подскочил Ибрис, и его вопрос был адресован конкретно Пугне. Уж слишком озабоченный его состоянием, кнокс выглядел чересчур встревоженным, хотя сложно было сказать, где он был все эти несколько минут, пока Клинкз пытался привести Пугну в чувства.       Что бы там не творилось в его запутанной голове, он явно попал под немилость костяного лучника.       Ревностно, грозно зыркнув на кнокса, так невовремя вклинившегося, Клинкз, на его счастье, сейчас был слишком озабочен самочувствием Пугны и недавним происшествием, чтобы одарить его парочкой «приятных» фраз.       Поднявшись с колен, Клинкз аккуратно опустил Пугну на землю, но не спешил выпускать его из объятий: вдруг ему понадобится его поддержка, как физическая, так и моральная.       Озабоченность Ирбиса была бесцеремонно и нагло проигнорирована ими обоими. — Не было… ничего… его будто не существует.       Пугна всё ещё пребывал в некоем смятении. Он уже почти перебросил их во дворец. Или ему так казалось, он не мог настолько глубоко заблуждаться в Забвении. Мост между ними и дворцом был разрушен, утерян во тьме, и даже Забвению не в силах собрать его по крупицам.       Никто кроме Клинкза и Ибриса не могли слышать сказанное им.       Кнокс предпочёл промолчать и не встревать между ними, давая возможность Пугне всё объяснить. — О чём ты? — рассеянно поинтересовался Клинкз, неустанно наблюдая за его мимолетным движением.       Затуманенный взгляд, тягостный, задумчивый… Клинкзу сейчас было необходимо сосредоточиться на его словах, попытаться уловить хоть толику смысла, но завлечённый его беспечной девственной красотой, он терял связь с реальностью. Околдованный его чарами, Клинкз был неспособен вникнуть… вновь их близость пробуждала в нём первобытные инстинкты, сейчас, когда он почти беззащитен… — Дворец, его больше нет, — констатировал Пугна.       В его словах не было ясной уверенности: он не смог найти более рациональных объяснений своим ощущениям, высеченным в сознании. — Больше никаких телепортаций, — твердо заявил Клинкз, смерив Пугну строгим взглядом.

***

      Пугна уже полностью оправился после того случая, оставив позади неопределённость, он более не удручал себя размышлениями. Что бы сейчас он не решил, это никак не поможет им попасть во дворец, разрушить незримую преграду или, точнее, её отсутствие.       Они с Клинкзом сидели рядом, облокотившись о широкий сосновый ствол, где среди его раскидистых могучих корней они вдвоём могли бы устроить себе ночлег.       Слова Пугны вселяли страх и отчаяние, осознание неизвестности не отпускало, сковывая прочными цепями. — Что ты предлагаешь? — поинтересовался Властелин Забвения.       Он не стал спорить с Клинкзом, поскольку его заявления были вполне обоснованы не только волнением за любимого, но и сложившимся на данный момент обстоятельством. Риск для них сейчас — непозволительная роскошь, но была ли альтернатива? Казалось, все сейчас настроилось против них, пресекая любые попытки попасть во дворец.       Вскинув брови, Пугна вопросительно посмотрел на растерянного Клинкза.       Костяной лучник тягостно вздохнул, примостившись к любимому меж двух массивных корней. Он нежно обвил его талию тёплой ладонью, не спуская неустанного взора с любящего силуэта. Он утешался лишь его прикосновениями и близостью его податливых костей, мягкостью его изумрудных очей, упоительным чарующим голосом. — Другого пути нет, — обречённо отозвался лучник, поникнув головой.       Он выглядел совершенно потерянным и подавленным. Сейчас ничто не зависело от него, обстоятельства диктовали свои правила. Но он всё ещё оставался защитником Ховена.       Если двигаться, не важно в каком направлении, возможно, это приведёт их к спасению, а может, к погибели, но оставаться здесь — верный путь к смерти. Что бы сейчас он ни решил, кноксы поддержат, последуют за ним, поскольку теперь даже у самых недоверчивых скептиков отпали сомнения касательно двусмысленных намерений Пугны.       Невыносимо было видеть его стенания, возникало непреодолимое желание приласкать и утешить. Опустив голову ему на плечо, Пугна коснулся холодной ладонью огненной груди, где теребилось беспокойное сердце, ощущая каждый тяжёлый вздох, что острой болью отдавался в лёгких, но его руки исцеляли. Он не знал, как более смягчить его тревогу, он не нашёл нужных слов; их было так много, но разве они будут лучшим лекарством, нежели эмоциональная близость, когда он мог всецело выразить свои чувства?       Сложно было поверить в то, что Король-маг оставил их. Возможно, та же беда настигла дворец. Вероятно, он был не в силах противостоять нависшей угрозе, а быть может, ему повезло куда меньше. Тени призрачных надежд ещё согревали их сердца.       Размышляя над словами Пугны, Клинкз пытался осмыслить: дворца больше нет? Разрушен, уничтожен? Это всего лишь предположение Пугны. Он находился в ещё большем замешательстве, не высказывая ничего более внятного и логичного.       Хотя для Клинкза сейчас было необходимым получить ответы, он не настаивал. Не хотелось оставлять Пугну после случившегося, впрочем, он ни на что не жаловался и чувствовал себя прекрасно, невзирая на то, как на нём отразилось недавнее происшествие.       Что толку от его магии, если она не способна даже помочь Клинкзу? Осознание этого удручало, нагоняя тоску. Он стремился внести свой вклад в разрешение нынешних проблем, пусть и не отдаваясь делу полностью, поскольку помощь кноксам для него вторична. — Куда мы теперь пойдем? У нас заканчиваются продукты! — послышался взбудораженный голос Шерви.       Она и остальные кноксы рассуждали о наболевшем. Их спор не утихал вот уже как несколько минут, пока Защитник Ховена, взвешивая все за и против, обдумывал следующий шаг, и никто не смел отвлекать его своими риторическими вопросами.       Только Элазар имел смелость и наглость потревожить костяного лучника. — Король-маг должен прислать помощь, правда? — в дрогнувшем голосе скользнула неуверенность. Элазар ещё не терял надежды, пусть её почти не осталось, и последняя искорка медленно угасала у остывшего очага. — Если бы он мог, то давно бы уже прислал кого-то, — сардонически заметил Трип, скрестив руки на груди.       Он бросил многозначительный взгляд на сладкую парочку у высокой сосны. Они то и дело прижимались друг к другу; вряд ли только для того, чтобы согреться. — Но с нами же Клинкз! — решительно произнес Ибрис, уперев руки в бока.       Он нисколько не сомневался, что Защитник Ховена найдёт способ вызволить их из этой передряги, и ему под силу во всём разобраться. И с умилением глядя на двух милующихся, он поймал себя на мысли, что вместе с Пугной они могли бы добиться куда большего. Увы, никто из присутствующих не разделял его оптимизма.       Клинкзу было лестно услышать столь патриотическую речь в свой адрес. Это немного приободрило его, несмотря на завуалированное отношение кнокса к Пугне. Он ещё не забыл его липких глаз, то, с каким интересом он разглядывал его бесценный алмаз. И с этими мыслями только плотнее прижимал его к себе, едва касаясь «губами» длинных рогов. От столь навязчивой ласки Пугна сжался, будто продрогший котенок, невзирая на множество негодующих и осуждающих взглядов со всех сторон. — Мой Боник… — выдохнул Пугна почти неслышно, прикрывая глаза, потираясь щекой о его плечо.       Клинкз ослабил хватку, скользя пальцами по его ребрам. Пугна редко позволял себе лилейную нежность, так же, как и нечасто мог назвать его этим ласковым прозвищем. Только Пугне было дозволено называть его Боником. Именно сейчас он нуждался в его ласках, задыхаясь от избытка чувств, от чего бросало в дрожь, и похотливые кости возжелали его… — Сейчас мы должны думать о своём выживании, а не слепо ждать, пока нас кто-то спасет, — встрял в разговор Торн.       Он уже давно смирился с присутствием Пугны и его всевозможными попытками хоть как-то подсобить. Просто каждый раз замечая, как эти два голубка мило воркуют в сторонке, старался не забивать свою голову всяческими похабными мыслями о том, чем занимались эти двое наедине.       Самое время вмешаться, не дать разгоревшемуся спору перерасти в конфликт. Взяв Пугну за плечи, Клинкз с неохотой отстранил его, когда тот уже примлел на его груди, однако никаких возмущений не последовало. Кристальные очи отпустили его, оставляя тонкий аромат нежности и заботы. Без лишних слов поднявшись и оставив Пугну в одиночестве, он направился к собравшимся кноксам. Те не прекращали разгоревшиеся споры о том о сем, и никто не мог прийти к единому согласию. — Тихо, — велел строгий, чуть надрывистый нечеловеческий голос, что не принадлежал живому существу, или отчасти пребывающему в своей физической оболочке в материальном мире.       Все разом притихли, переводя настороженное внимание на говорящего. Каждый был готов выслушать. Отчаяние и безысходность — паразит, затаившийся в подсознании, пожирающий одну мысль за другой. От него не убежать, не спрятаться. Но любой страшился столкнуться с ним лицом к лицу. Осознание и принятие — мучительное испытание. Насмешка судьбы, быть может, злой рок навис над ними, над всем Ховеном. — Нужно вернутся, — произнес Клинкз, минуя короткую паузу, давая время каждому собраться с мыслями.       В жестяном голосе прозвучало утверждение, ни на секунду он не усомнился в своем решении. — Но куда, в деревню? — послышался робкий отзвук со стороны Элазара — он, как и многие, был потрясён подобным заявлением. — Там полно этих тварей, а здесь мы могли бы разжечь костер и… — резко возразила Шерви, но настойчивый голос перебил её. — Здесь нет еды и негде укрыться в случае чего, — костяной лучник смерил кноксу неприязненным взглядом.       Мимо него не прошёл тот факт, что данная особа всячески осуждала его методы так называемого спасения, забывая, правда, о том, что её брат и друзья всё ещё рядом с ней, и сама она не превратилась в горстку ледяного праха. Возомнив себя самой умной, кнокса решила, будто кто-то всерьёз прислушается к её словам, проигнорировав Защитника Ховена, что многократно доказывал преданность своему народу, пусть и довольно неординарным своенравным способом.       Клинкз не отказывался от мысли, что среди присутствующих она, несомненно, найдёт единомышленников, но никто не осмелится сказать это в слух и уж подавно последовать её совету. — Ты думаешь, костер защитит вас, как остальных в том амбаре? — язвительно хмыкнул Пугна, напомнив кноксе о том, о чём она, похоже, запамятовала, и, само собой, поддержав своего возлюбленного.       В данном вопросе они с Клинкзом были полностью солидарны, но такое случалось далеко не всегда.       В его глазах она оставалась второсортной девицей, желающей показать себя, поблистать не шибким умом.       После сказанного девушка, понурившись, умолкла, поскольку всё говорило в пользу костяного лучника.       Никто более не посмел раскрыть и рта.       Элазар попытался утешить раскисшую Шерви, но та ещё пуще обозлилась, бросая в него рассерженный взгляд: как её брат, он обязан был вступиться за неё.

***

      Молчаливый, выжженный ледяным дыханием лес скрывал лик угасающего заката силуэтами неподвижных стройных сосен, где, пробуждаясь, призрачные тени блуждали на фоне уходящего дня.       Группа кноксов двинулась обратной дорогой, минуя брошенный лагерь троллей, замёрзшую реку, сосновый бор, скованный вечным безмолвием, словно безликие идолы наблюдали, апатично взирали свысока.       За облачной пеленой небесное светило склонилось к горизонту и тлеющим лучиком скользнуло по тонкому льду, посыпая землю золотистой пудрой.       Усталые лица, изнуренные длительным путешествием, встревоженные таящейся неизвестностью, потерянные, рассеянные. Дети, уснувшие на материнских руках и отцовских плечах.       Ночь ждала у порога. Холод стал её предшественником. Страх поселился в сердцах, в глазах — ожидание неизбежности. Воздух насытился ледяной стужей, цепкой и тягучей.       Хотелось закутаться поплотнее, свернуться комочком, задремать в тепле любящих рук.       Пугна поёжился под пуховиком, ощущая внешнюю непогоду. Беглым взглядом он оглядел сумеречный горизонт, что лежал позади: там сизые тени сплетались плотной паутиной завитков; стало тревожно, чуть боязно. Как быстро передвигалась их группа? Он уже потерял из виду аномалию, но не клубящийся мрак. Успеют ли они добраться до деревни прежде, чем их настигнет ночь?       Чьи-то приятные тёплые руки приобняли его за плечи, привлекая к себе. Пугна размяк, в ответ обхватывая его талию, прислонившись к плечу, прикрыл глаза. Они молчали, и только приглушённые голоса о чём-то шептали неразборчиво.       Он даже не заметил, как ненавязчивый, но долгожданный сон сморил в его руках, мягких, будто бархат, обжигающих, как полуденное солнце.       Ощутив слабость в его костях и так внезапно нахлынувшую сонливость, Клинкз поспешил уделить ему немного своей заботы, без слов подхватив лёгкое тельце на руки, будто пушинку, чтобы любимый смог подремать пару часов, пока они в пути.       У всех выдался насыщенный тяжелый день. Полный тревожных и волнительных переживаний, что выжимали последние соки, оставляя лишь истерзанную оболочку. Но отдых сейчас был непозволителен. Отсутствие еды и холод гнали их против собственной воли, страх перед неизвестностью лишал покоя.       Слегка удивленный его чрезмерной заботой, Пугна промолчал, умостившись у него на руках. Было так мягко и уютно. Опустив голову на горячую грудь, Пугна смежил веки, прислушиваясь, как ритмично постукивает огненное сердце вечного живого пламени. Сейчас Клинкз был спокоен, и Пугна ощущал это по ровному дыханию.

***

      Эфир сновидений увлекал его в иное измерение, накрывая прозрачной вуалью. Тонкой струной касаясь его разума, тысяча голосов вновь звучала в унисон… Нибиру. Он касался низкими частотами разума, но оставался непостижим. Для них оно было больше, чем словом — само естество, подобно творцу, чье имя всегда горело на «устах». Хотя он по-прежнему спал, глаза его были открыты. Его взору распахнулось мироздание, пронизанное хрустальными нитями кристаллического льда. Он снова здесь? Нет. На сей раз все ощущалось иначе. Он — наблюдатель, что приоткрыл незримую завесу, скрытую от прочих. Он не понимал, почему Нибиру не отпускает его…       Пугна заёрзал на руках, беспокойные сновидения ворвались в сон.       Клинкз не хотел спугнуть его, глядя на безмятежное личико.       Пугна вновь успокоился, тихо и сладко посапывая.       Костяной лучник бросил задумчивый взгляд на горизонт — там, под бесцветным покровом, догорал последний луч уходящего солнца.       Тьма сковала древний лес. Пронизывающий холод стелился над землей, кусаясь, забираясь под одежду.       Пугна внезапно задрожал. Клинкз плотнее прижал его к себе, но дрёма была столь глубокой, что даже холод не стал помехой. Вереница огоньков блуждала во мраке, отдавая бездонной пустоте свои никчёмные крохи. Оставаясь единственным источником света, они уже не приносили тепла, тусклой дрожащей лужицей скользя по земле.       Небеса сменили свою палитру, наливаясь многообразием красок, будто намалёванные кистью цветастые маслянистые пятна. Непроницаемая тьма сменилась полумраком, растекаясь в тусклые разноцветные пятнистые тени. — О боги! Что с небом? — взмолилась молодая женщина, держа на руках свое крохотное чадо.       И каждый устремил свой встревоженный взор к разукрашенным небесам. Вздохи и восклицания послышались со всех сторон. Суеверные видели в этом предзнаменование злого рока. — Что это, господин Клинкз? — стараясь сохранять спокойствие, обратился Торн к костяному лучнику, что безмолвствовал все эти несколько минут всеобщего волнения.       Клинкз и сам хотел бы знать ответ. Могли ли фантомы влиять на окружающий их мир, а может, их восприятие? До сего момента он был убеждён в обратном. Теперь же он ни в чем не был уверен. — Я не…       Посторонние разговоры просочились сквозь сон.       Приоткрыв слипающиеся веки, Пугна рассеяно посмотрел на Клинкза, не понимая, с чего все вдруг всполошились, и ещё не замечая перемен. — Клинкз, — тихо позвал он, внезапно заметив, как вокруг стало слишком светло.       На мгновение ему подумалось, что наступил рассвет, но тогда почему они до сих пор не добрались до поселения? — Что-то случилось? — вялым голосом пробормотал Пугна, уловив краем глаза пурпурные и фиолетовые пятна, разбросанные по небу абстрактной кистью.       Ему не потребовались объяснения: небеса переливались феерией красок, ничего подобного ему ещё не приходилось наблюдать. Так восхитительно и устрашающе. — Всё хорошо, — трепетно пролепетал лучник, опустив глаза на Пугну, и нежность переполнила глубокие как бездна очи.       Когда драгоценный сон любимого был потревожен, он не хотел понапрасну беспокоить его. Пугне необходимо выспаться, чтобы набраться сил после той неудавшейся телепортации. Только Клинкз был озадачен состоянием Пугны больше, чем он сам.       Морозная стужа просочилась из бездны, продирая до костей даже сквозь зимнюю одежду. И хотя все уже свыклись с тем фактом, что холод отныне сопровождает их везде и всюду, сейчас он казался противоестественным, как в ту ночь, когда все началось. — Нужно двигаться быстрее, пока мы не окоченели, — дрожа от холода, поторопил окружающих Трип.       Группа кноксов ускорилась, не оглядываясь по сторонам.       Пройдя несколько шагов, Клинкз замешкался, остановившись. Опустив любимого, он замер, сосредоточенно всматриваясь вдаль, где Пугна не мог разглядеть ровным счетом ничего.       Клинкз сбавил шаг, отколовшись от группы. Но улавливая остротой зрения едва заметное движение.       Пугна поёжился. Лишившись горячих объятий, он чувствовал себя совсем некомфортно, и пальто уже вовсе не спасало.       С укором и недовольством он покосился на лучника, гадая, с какого перепуга тот отпустил его; а может, ему просто надоело нянчиться с ним?       Холод прогнал последние остатки сна. Недавний вопрос был им проигнорирован. — Почему ты остановился? — заныл Пугна, потирая плечи руками, чтобы немного согреться, но всё было тщетно.       Клинкз не отреагировал. Он выглядел напряжённым, осматривая окружающую их местность, будто ища то, чего нет.       Пугна притих, смекая, что Клинкзу сейчас не до него и он, похоже, что-то «учуял».       Пепельная дымка скользила по земле, струилась по воздуху, насыщая его изморозью, змеилась, подобно хищной рептилии. Молниеносно, целенаправленно. Кноксы не замечали, движимые безысходностью прямиком в его мраморные объятья. — Что-то движется, — констатировал лучник. Пугна попытался что-то сказать.       Конечно, он всегда прислушивался к нему, поскольку даже близко не владел столь острым слухом и зрением. Но всё происходило слишком быстро, и недавний сон, кажется, всё же выбил его из колеи.       Никто кроме Ибриса даже не заметил, как Клинкз и Пугна отстали от основной группы. Он обернулся, притормозив, недоумевая, почему они отстали. — С запада движется туман. Слишком быстро. Неестественно! — сообщил костяной лучник окружающим, повысив голос, теперь, несомненно, убеждённый в этом. — Как тогда в амбаре… — ахнула одна из женщин, прижимая ладони к губам.       Тогда судьба была благосклонна к тем, кто смог спастись благодаря собственной смекалке. — Нужно бежать! — в панике крикнул молодой мужчина, озадаченно озираясь на всех, будто они не понимают, не осознают, что их ждёт неминуемая гибель и нужно бежать — как можно скорее, как можно дальше, как можно быстрее.       Он ринулся с места, как ошпаренный. Клинкз в одно мгновение оказался рядом, уберегая его от непоправимой ошибки. — Никто не успеет убежать, здесь негде укрыться, — просветил его лучник, бесстрашно глядя на напуганного кнокса. Тот, кажется, и вовсе потерял рассудок, раз решил, что сможет скрыться от неведомой ледяной напасти.       Панические возгласы послышались со всех сторон.       У лучника не было времени разжёвывать каждому, что, оставшись с группой, у них больше шансов выжить.       Все устремили свои взоры в лесную чащу.       Седое облако накрывало плотным одеялом тропинку, что была ими протоптана, растекаясь молочной пеной. Вздымаясь хребтом чудища, касаясь небес, где всё так же пестрили краски.       Несколько кноксов бросились бежать, охваченные паникой. Никто не успел их остановить. — Стойте, вы же погибнете! — крикнул вслед Трип, но не был услышан. — Но где же нам спрятаться, господин Клинкз? — с содроганием спросил Торн, лелея последнею надежду, которую он возлагал на Защитника Ховена, впрочем, как все те, кто остался, кто ещё сохранял самообладание.       Мужчина старался не показывать своего смятения, он держался стойко и уверенно. Даже отдал своё зимнее пальто сыну, а сам оделся во что-то менее теплое. Илои стояла рядом, прижимая к себе Арока, укрывая его от безжалостного ветра.       Прежде, чем Торн успел закончить фразу, огненная стрела была выпущена с одной-единственной целью. Времени было слишком мало, нужно найти укрытие прямо здесь, сейчас. Именно над этим размышлял Клинкз эти несколько минут молчания. Стихия, способная противостоять большинству из фантомов, полностью в его власти.       Одну из ближайших сосен пламя поглотило целиком, прожигая насквозь.       Кноксы вздрогнули и отпрянули назад. Женщины вскрикнули от неожиданности, отводя детей подальше от вздыбившихся языков пламени.       Клинкз рассчитал всё с филигранной точностью, дабы никого не задеть. — Встаньте ближе друг к другу, держитесь подальше от деревьев, — велел костяной лучник, давая понять, что у него созрел план, как надвигающийся ледяной поток.       Вняв его словам, кноксы встали как можно плотнее друг к другу.       Издав оглушительный треск, охваченное пламенем дерево рухнуло, создавая баррикаду.       Кноксы не двинулись с места, напуганные лишь резким звуком. Стылая мгла скреблась по земле, цеплялась за ветви, подбиралась слишком близко, слишком рано, а костёр был ещё недостаточно большим, недостаточно жарким, чтобы сдержать ледяную мглу. Ещё одно дерево рядом, казалось, самовоспламенилось, вспыхивая фитилём по самую макушку. — Что он делает? — крикнул кто-то в толпе.       Клинкз не сразу обратил на это внимание, слишком увлечённый мыслью о том, как защитить кноксов и Пугну…       Только сейчас обернувшись, он не увидел его рядом… Но ведь буквально несколько секунд назад он стоял возле него…       Клинкз бросил истерзанный взгляд на клубящееся морозное облако.       Пугна не хотел отвлекать и, тем более, посвящать лучника в свой замысел. Он видел то, чего, возможно, не замечали остальные, уверовавшие в Защитника Ховена — своего единственного спасителя. Как бы он не пытался, ему не хватит времени для создания огненного барьера из поваленных деревьев. А Пугна мог дать ему эти несколько минут: он знал, Забвение защитит его, как тогда, у амбара.       Белая мгла ослепляла, надвигаясь гигантской морской волной. Не было страха… только боязнь за любимого впивалась ядовитыми шипами в его душу, и даже судьба кноксов не волновала его.       Лучник попытается отговорить его, он пойдёт на всё, чтобы защитить любимого, зная, как холод губителен для его фосфорных костей…       На таком расстоянии Пугна нутром ощущал веяние стужи, он щипал даже сквозь меховую одежду, но он мог и потерпеть… Всего несколько минут… Ему нужно только выстоять эти несколько злосчастных минут.       А сейчас необходимо сконцентрироваться. Он не мог и не видел, как отчаяние и боль овладевают лучником. Оно и к лучшему — это лишь затормозит его, заставит повернуть назад.