Нибиру (Ледяная вуаль)

      Рассвет вот уже как несколько часов растворился в молочном облаке, что прозрачной пеной расстилалось от края до края.       Синий иней украшал сосновый бор, рисуя извилистым узором на колючих ветвях, и лес уснул в холодном безмолвии. Морозный воздух был чист и свеж, и негде было укрыться от его губительного влияния. Белоснежные кроны даровали покой и умиротворение. Но в этой вечной безмятежности таилась незримая, но ощутимая тревога, что закралась в самую глубину сознания, оседая темными пятнами, перерастающими в панический страх.       Небольшая группа выживших кноксов направлялась в город по узкой протоптанной тропинке, ведущей через лес, освещая путь фонариками, что лениво бросали пурпурные блики на заиндевелые сосны. Это помогало им не терять друг друга из виду и хоть как-то согреваться.       Несмотря на раннее утро, пасмурные небеса отбрасывали сумеречные тени, скрывая за собой солнце и утреннюю синеву. — Ты не должен был так рисковать ради меня, — с упреком произнес Клинкз, держа на руках любимого.       Они шли позади основной группы, дабы никто не вторгался в их идиллию; ни болтовнёй, ни любопытными взорами.       Прошло не так много времени с тех пор, как они покинули деревню, но Пугна по-прежнему был слаб. Ему потребуется какое-то время на восстановление. Тогда он не задумывался о последствиях. Он не мог вовремя остановиться, не причинив вреда самому себе, да и не хотел. Но даже сейчас, пребывая в болезненном состоянии, он не пытался вызвать к себе жалость или сочувствие, не требовал внимания, хотя и нуждался в заботе, не искал его теплых исцеляющих рук, не показывал своего изнеможения.       Любящие руки не смогли устоять перед соблазном воспользоваться редкой возможностью: его беспомощностью, когда он не в состоянии перечить, даже если бы захотел. На эти несколько минут Клинкз всецело был готов стать его персональной нянькой. — Я же не мог оставить тебя там, — тихим голосом отозвался Пугна, поднимая на Клинкза недоумевающий взгляд. Разве он должен был бросить любимого в минуту опасности? И даже если бы Забвение не вернулось к нему, он бы не оставил его.       Клинкз не злился, пусть и упрекал. Он признавал его правоту, понимая, что, несомненно, поступил бы также, окажись он в аналогичной ситуации. Лучник не в силах повлиять на его решение, даже если попросит, даже если возьмёт с него зарок более не рисковать собой. Он знал, все это — пустые обещания, которые Пугна не в силах выполнить.       Ничего не сказав, Клинкз только тихо вздохнул, нежно заглянув в его нефритовые очи.       Пугна не нашёл ответа в его чернильных глазах. Так хотелось прочесть его мысли в это мгновение, но они были скрыты от него за семью печатями. — И все же, как тебе удалось вернуть Забвение? — Клинкз решил сменить тему разговора, дабы избежать неловкого молчания и недопонимания. К тому же, ему действительно было любопытно услышать подробности.       Он мог более не терзать себя мрачными мыслями и гадать над тем, в чем отчасти была его вина. Теперь, когда они с Забвением вновь стали едины, лучник наконец мог скинуть с плеч груз волнений. — Оно всегда было со мной, просто… дремало, — пояснил Пугна, пытаясь подобрать подходящие слова, хотя сам с трудом понимал, как Забвению удалось вырваться из сетей чуждого разума.       Он всегда полагал, что знает свою вторую сущность лучше, чем самого себя, но ее незыблемая стойкость, скрытый потенциал скрывались в его пустоте.       Клинкз промолчал. Он лишь был счастлив и благодарил Забвение за его существование. Ведь только благодаря ему Пугна, как и сам Клинкз, бессмертен, и время не властно над ним.       Кем бы сейчас был Пугна, родись он обычным фрейдером? Его жизнь стала бы чередой однообразных событий, бессмысленных, никчемных, с мыслями о том, как прожить до рассвета следующего дня. На мгновение Клинкз задался этим вопросом. Сложись все иначе, их встреча никогда бы не состоялась.       Все это теперь не имело значения. Но глядя на любимого, умостившегося у него на руках, он понимал, что полюбил его именно таким. Со всеми недостатками, вспыльчивым, сварливым, с характером, что смягчался лишь в его горячих любящих руках.       Пугна больше ничего не произнес. Он нежился в его объятьях, как всегда, позабыв обо всем на свете. — Клинкз… Я могу и сам идти, — послышался его сонный голос спустя несколько минут молчания, пока они шли вдоль узкой тропинки, укрытой тонким слоем ледяной корки, и даже посторонние голоса впереди, что негромко о чем-то переговаривались между собой, не тревожили их уединенный покой. Клинкз и так сделал для него достаточно, ему не хотелось, чтобы любимый Боник перенапрягался.       Глаза его были закрыты, и на эти несколько минут Клинкзу показалось, будто он задремал, но Пугне было вовсе не до сна. Он все ещё вспоминал те голоса, что врезались в сознание, таинственные фразы. Они не давали забыться, хотя он чувствовал усталость от потери жизненных сил. Ему следовало бы вздремнуть, но сон не шел.       Взгляды их соприкоснулись, когда он поднял взор. Задержав на нем свое восторженное внимание, Клинкз оцепенел, околдованный нефритовой красой, завороженный, потянулся к его «устам». Через секунду они ощутили сладковато-горький привкус на «губах», касаясь друг друга так плотно, обжигая.       Смыкая веки, Пугна приобнял его за шею. Клинкз еще крепче прижимал его кости к своим, ощущая, как каждая клеточка электризуется, пробуждая вожделенную страсть, непреодолимое желание слиться с ним воедино. — Вы видели это?! — послышался впереди чей-то встревоженный настороженный голос. — Я точно что-то видел, там, в кустах. Оно пробежало очень быстро.       Кнокс вгляделся в чащу, внимательно осматривая колючие кусты, где несколько секунд назад проскользнула чья-то тень.       Каждый теперь с опаской стал озираться по сторонам. Частокол разрисованных инеем сосен взирал равнодушно, с насмешкою, протягивая свои когтистые обнаженные ветви, завлекая в пучину отчаяния. — Здесь кто-то есть! — запаниковала одна из женщин, и по толпе мгновенно прошлась волна встревоженных возгласов.       Группа остановилась. Никто не решался сделать и шагу вперед. Все стали судорожно озираться по сторонам, ища взглядом тех, кто скрывался за деревьями и высокими кустами.       Сложно было не заметить всеобщую панику и пропустить возгласы мимо ушей.       Клинкз с крайней неохотой прервал их смачный поцелуй и, прищурившись, посмотрел вперед, на встревоженных кноксов. — Что там? — без всякого любопытства вяло спросил Пугна, даже не оглянувшись. — Держись рядом, — попросил костяной лучник, опуская его на землю и доставая лук из-за спины. Он подошел к двум кноксам, один из которых видел существо, прошмыгнувшее между деревьями. — Что вы видели? — спросил лучник, всматриваясь в полутени, ползущие по замершей земле среди заиндевелых сосен. — Я… Я точно не знаю. Что-то очень быстрое мелькнуло среди деревьев. Что-то живое, — растерянно ответил тот, разводя руками. — Господин Клинкз… — позвал кто-то из присутствующих. — Тихо, — оборвал его костяной лучник, жестом руки требуя тишины.       Там, среди деревьев, он заметил движение. Он привык полагаться на свое чутье охотника. Оно определенно было там не одно. Фантомы? Нет. Их присутствие ему никогда не удавалось ощутить.       Все тут же умолкли, застыли в ожидании неизвестности.       Натянув тетиву, Клинкз навел стрелу, казалось, в пустоту, но он точно знал куда целиться. Они были там, прятались в кустах. Нарочно или же нет. Возможно, наблюдали за ними из своего укрытия. Спустя минуту, два существа показались в тени ветвистых сосен, покрытые ледяными шипами подобно защитному панцирю с ног до головы, имея короткий отросток в виде хвоста, что вырастал на затылке. Светящиеся ледяным блеском крохотные глазки могли сбить с толку кого угодно. У каждого по четыре лапы с заострёнными, тонкими как лезвие когтями. Оставляя за собой следы на промерзшей земле, они на миг остановились, глядя куда-то совсем в другую сторону.       Группа кноксов, казалось, их вовсе не интересовала.       Каждый опасался отвести взгляд в сторону, страшась непредвиденного, пускай они и не выглядели враждебно.       Клинкз не спешил пускать стрелу в дело. Он наблюдал за каждым их действием, изучал, анализировал. — Пуджи, — послышался уверенный голос Пугны.       Множество вопросительных взглядов обратилось к нему, и Клинкз не стал исключением.       Как и всегда, Пугна выглядел невозмутимо. Он стоял позади, скрестив руки на груди.       Только теперь Клинкз осознал заметное сходство. Эти создания и вправду напоминали пуджей, ощетинившихся ледяными иголками. — Но что с ними стало? — в ужасе ахнул кто-то.       Страх перед неведанным проступил на лицах мужчин и женщин. — Это уже не важно, — сухо ответил Клинкз, без раздумья выпустив стрелу в одного из пуджей.       Животное не успело ничего сообразить, когда огненный наконечник поразил его точно в голову. Смерть была мгновенной. Пудж рухнул замертво, не издав ни звука. Его сородич, завидев такое, бросился было наутёк, но вторая стрела настигла его прежде, чем он успел скрыться из виду.       Бросив в их сторону безразличный взгляд, Клинкз убрал оружие. — Зачем вы убили их? Они же безобидны, — вклинилась Лалетта, осуждающе взирая на костяного лучника. — Мы не знаем, почему они изменились. Я бы не стал рисковать — так же бесчувственно отозвался Клинкз, смерив ее колким взглядом. — Эти твари уже не пуджи, — крикнул кто-то из кноксов, поддерживая лучника.       Клинкз посчитал необходимым уничтожать все, что прикасалось к этому миру и контактировало с фантомами. Он не мог предугадать последствий, однако его догадки только подтвердились. И Пугна непременно бы с ним согласился, хотя и остался в стороне, не проронив ни слова.       Да, костяной лучник был жесток, своенравен, но все же справедлив, не скрывал своих суровых намерений, и каждому жителю Ховена было известно о его демонической натуре, пусть и не все желали с этим мириться, а то и вовсе понять.       Прежде чем кто-то еще успел высказать свое мнение касательно недавнего события, Защитник Ховена быстро добавил: — Нужно двигаться.       Все немного утихомирились, хотя иногда слышалось недовольное бурчание и перешептывание.       Группа продолжила свой путь на восток.       Клинкз наконец смог присоединиться к Пугне; он шел в стороне, стараясь не привлекать ничье внимание. — Мне понести тебя? — поинтересовался лучник, лучезарно улыбаясь и навязчиво обвивая его за талию, привлекая к себе. — Ты такой заботливый, — заметил Пугна. Впрочем, он всегда это знал. Замечал, как каждый раз Клинкз вздыхает над ним, будто по уши влюбленный мальчишка.       Взглянув на его счастливое личико, Пугна, невольно улыбнувшись, приобнял за плечи, прижавшись. — Я не могу дождаться, когда мы останемся наедине, — шепнул Клинкз, взяв в руку его крошечные ладошки, и принялся расцеловывать его тоненькие пальчики.       Они неспеша шли за остальными, стараясь не отставать. — Может, сбежим куда-нибудь? — предложил Пугна. Конечно, он говорил это не всерьёз, потому как знал, что в любом случае Клинкз не бросит кноксов, хотя Пугне было на них глубоко начхать. Всеми фибрами души он желал, чтобы Клинкз навсегда позабыл о Ховене, о его треклятых проблемах. Хотелось унести его как можно дальше, туда, где ничто не помешает им стать единым целым. Того же, безусловно, желал и Клинкз, но он не забывал о долге и преданности своему народу. Его любовь к родине и верность ей не мог затмить даже сам Властелин Забвения.       Пугна более не нуждался в поддержке. Его состояние значительно улучшилось, и лучник сразу заметил его приподнятое настроение, однако он был не прочь поносить любимого на руках, если только Пугна попросит, если даст лишь намёк. Все что угодно ради своего маленького Пугненка, в пределах разумного, конечно. — Я так давно не входил в тебя, я истосковался по твоим костям, — волнительно и похотливо молвил лучник, скользя влажными обжигающими «губами» по его хрупким пальчикам, покрывая легкими поцелуями.       Он был готов хоть сейчас наброситься на него, будто оголодавшая гиена, повинуясь лишь инстинктам, что овладевали его разумом и костями. Он жаждал его фосфорной оболочки, изнеможённый ожиданием. И в своих сумасбродных извращённых фантазиях он жестоко и беспощадно насиловал его. Как же хотелось вновь услышать его жалобные стоны.       Пугна в смущении потупился. Пусть ему не дано было краснеть, но каждый раз, когда Клинкз желал его так исступлённо и яростно, он всегда испытывал неловкость, и лучник замечал это.       Пугна не отрицал и не скрывал, что ему было безумно приятно ощущать себя желанным. Он осознавал, что Клинкзу становилось все труднее сдерживать порыв животной страсти.       Обескураженный, Пугна не нашел что сказать. Он не прочь отдаться ему хоть сейчас, но вновь все вокруг было против них, препятствовало любой возможности.       Молодой кнокс приблизился к парочке и, поравнявшись с ними шагом, сразу же поинтересовался: — Как вы думаете, откуда взялись фантомы? — спросил Ибрис.       Его вовсе не смутило то, как они тесно обнимали друг друга, как Клинкз целовал его руки, так, будто это для него было обыденным и привычным. При этом он не спускал с них заинтересованного взгляда. — Нам все ещё мало что известно, но ясно одно — фантомы разумны и не все они враждебны, — разумеется Защитник Ховена не стал посвящать юношу во все детали и делиться своими предположениями.       Отпуская Пугну, он посмотрел на Ибриса, но будто скользя взглядом сквозь него.       Пугне на мгновение показалось, будто кнокс получал эстетическое удовольствие, наблюдая за их любовными утехами. — Все те, кого мы встречали, были враждебны, — скептически заметил юноша, при этом не пытаясь подвергнуть слова Клинкза сомнению. — Шерви говорила, что видела, как кноксы превращались в осколки льда, когда фантомы касались их. — продолжил он, догадываясь, что Клинкзу уже известно об этом; все же он счел необходимым рассказать ему, поскольку сама Шерви навряд ли проявит инициативу. — Так и есть, — кивнул лучник.       Он более не видел смысла продолжать эту демагогию.       Конечно же, все эти несколько часов до прибытия во дворец, ему хотелось подарить только Пугне. — Надеюсь, королю-магу известно больше, — пробурчал себе под нос Ибрис и неспеша ретировался к остальным.       Проводив его пустым взглядом, Пугна взял Клинкза под ручку. Они медленно продолжили путь. — Как думаешь, почему Сазерекс до сих пор не послал никого за тобой? — неожиданно спросил Пугна.       Не то чтобы он горел желанием упоминать короля-мага, но даже ему показалось подозрительным, что от него нет никаких вестей. В подобной ситуации он бы уже давно отправил кого-нибудь из своих приближенных на поиски Защитника Ховена, зная о его пребывании здесь. Обычно они с Пугной отдыхали где-нибудь в лесочке, подальше от городского шума и посторонних глаз. Однако Клинкз ни разу не заикнулся об этом, может, просто не спешил напоминать любимому о том, о ком он в принципе не хотел слышать.       Клинкз не без удивления посмотрел на Пугну. — Я тоже думал об этом, — признался лучник.       Конечно, подобная мысль уже не раз посещала его, и он опасался худшего. И все же надеялся, что Сазерекс предпримет какие-то меры, дабы уберечь дворец от этой напасти. Но вполне вероятно он знал, что Защитник Ховена рано или поздно прибудет во дворец за помощью и просто ждал его прихода. — Возможно, он просто не успел никого отправить, — предположил он, пожимая плечами. — Или с ними что-то случилось по дороге, — подхватил Пугна без особого энтузиазма.       Клинкз больше ничего не произнес, оставаясь таким же задумчивым.

***

      Через пару минут группа неожиданно остановилась. — А это ещё что? Раньше тут была тропа, — озадаченно и растерянно произнес кто-то.       Повисло затяжное молчание, когда все, раскрыв рты, уставились на нечто необъяснимое, не поддающееся никакой логике и законам природы.       Тенистая роща, испепеленная дотла, предстала пред ними, так, будто пронесся огненный смерч, пожирая все на своем пути. Соженный покалеченный лес стонал и выл в агонии. Выжженный дочерна, разодранный в клочья. Явление могло бы показаться вполне объяснимым, если бы не парящие в воздухе обрубки обугленных коряг. Словно законы невесомости не властвовали здесь или же невиданная сила удерживала их над землей. Воздух цвета меди, казалось, дребезжал. Он был ощутимый, давящий, тяжёлый. — Город уже недалеко, как мы пройдем?       Кноксы стали заметно нервничать, беспокойно перешёптываясь и причитая.       На сей раз увиденное поразило даже костяного лучника, коему приходилось видеть немало чертовщины.       Подойдя ближе, он держался на безопасном расстоянии от странно колышущегося воздуха.       Клинкз тщательно осмотрелся. Тропы не было видно — похоже, опаленная земля полностью поглотила её. — Придётся идти в обход, — решительно произнес костяной лучник.       Он не видел иной альтернативы. Конечно, это займёт куда больше времени, поскольку он понятия не имел, как далеко простирается эта аномалия. Однако идти через нее было неразумно и слишком опасно.       Краем глаза он заметил силуэт Пугны, подошедшего слишком близко к дрожащему пространству.       Клинкз успел остановить его, взяв за запястье. — Что ты делаешь? — строго спросил лучник, сурово надвинув «брови».       Пугна обернулся, взгляд спокойных глаз коснулся его нежно. — Хочу понять, что это, — ровным голосом ответил он.       Клинкз покачал головой, вспоминая, что его возлюбленного всегда притягивает необъяснимое.       Пугна прекрасно осознавал всю опасность, исходящую от этой аномалии, но теперь, когда Забвение вновь вернулось, он мог сделать гораздо больше, нежели помочь в поисках оставшихся кноксов. — Нет, ты еще не набрался сил, — категорически отрезал Клинкз, сжимая его запястье. Он не намерен отпускать его в неизвестность, даже если Пугна станет упрямиться как всегда. — Не волнуйся, Забвение защитит меня, — настойчиво добавил Пугна, в преддверии возможности отговорить его, ощутив тревогу любимого.       Глубоко в подсознании лучник понимал, насколько бессмысленны его попытки, но сердце отказывалось слушать.       Клинкз не сразу отпустил, но он верил его словам. Пугна был вовсе не беспомощным, хотя Клинкз всегда старался защитить его от чего бы то ни было, но порой так сложно сопротивляться своим чувствам, не терзаться мыслями, отбросить сомнения прочь.       Изумрудные очи, что сияли ярче всех звезд в зимнюю ночь, согревающие, словно утренний бриз, наполненные решимостью, несломленным духом переубедили лучника. Он должен был настоять на своем, удержать во что бы то ни стало, но оказался беспомощен против взора Забвения.       Молча кивнув, Клинкз отпустил его.       Все присутствующие, затаив дыхание, с изумлением наблюдали за Пугной.       Даже мягкий любящий взгляд не утешил раненое сердце.       Пугна ступил сквозь незримый барьер колыхающегося воздуха, где испепелённый раздробленный лес принял в свои колючие немые объятья. Никто больше не смог видеть его, и Клинкз лишний раз убедился в том, насколько аномалия может быть опасна.       Тревога за Пугну лишь усилилась, но сейчас он мог только довериться Забвению и ждать.