Нибиру (Ледяная вуаль)

— Простите, я ничего такого не хотела… — виновато проронила кнокса, торопливо поднимаясь на ноги, попутно собирая рассыпанные фрукты.       Она бросила испуганный взгляд на костяного лучника и поспешила удалиться восвояси.       Пугна неуклюже вытер сок, оставшийся на «губах», скрывая свой неловкий и растерянный взгляд от Клинкза.       Он не знал, что сказать. Как доказать свою непричастность? Что он отвлёкся всего на пару минут, позволив этой бесстыжей девке воспользоваться его мимолётной слабостью, его задумчивостью? Как объяснить, что она ни капли его не интересует?       Он непременно ожидал от Клинкза бурной реакции, обвинений, сцен ревности. Однако, после ухода кноксы последовала гробовая тишина. Пугна не нашёл в себе смелости поднять глаза, дабы посмотреть ему в лицо.       Костяной лучник подошёл к нему и сел рядом. Пугна ощутил тёплое прикосновение заботливых рук. Только тогда поняв, что Клинкз не злится, он осмелился поднять на него взор. — Прости, Клинкз, я… — поспешил оправдаться Пугна, прежде чем тот начнет его в чём-то обвинять.       Приложив палец к его губам, Клинкз заставил его замолчать. — Ты ни в чем не виноват, любимый, — нежно шепнул Клинкз, обнимая его.       Заглянув в чёрные глаза, Пугна не увидел раздражения или гнева: они, как и прежде, ласкали его своим вниманием. — Ты выспался? Тебе лучше? — принялся расспрашивать его Клинкз, нырнув руками под пальто и нежно поглаживая ребра. — Мне уже лучше, — невесело отозвался Пугна.       Хотя он уже не испытывал угрызений совести, но всё ещё гадал, как поведать Клинкзу о случившемся. В любом случае его слова расстроят Боника, и не без того заметное беспокойство о любимом только усилится.       Но на счастье, Клинкз даже не заметил его меланхоличности.       Расстегнув все застёжки на его пальто, Клинкз без спроса стянул его с плеч. Мгновенно приник к его костям, покрывая мелкими, но сочными поцелуями, и медленно, чуть навязчиво, с лёгким усилием опуская его на ту же мягкую травяную постель, навис над ним. Сильный порыв ревности сподвигнул его на очередные любовные шалости. Ощущая необходимость самоутвердиться в своей доминантности, в который раз доказывая свою власть и убеждая себя, что Пугна принадлежит лишь ему одному.       Присосавшись к его шее и смачно причмокивая, Клинкз прислонился «губами» к его ушку. — Телепортируй нас куда-нибудь, скорее, — возбуждённо прошептал он, с трудом сдерживая лихорадочный порыв необузданных инстинктов.       Как бы не разорвать на нём одежду и не наброситься на него прямо на глазах у всех, подобно изголодавшемуся зверю.       За всё это время откровенных и прямых намеков Пугна не издал ни звука. Ему и вовсе было не до любовных утех, но Пугна не умел отказывать Клинкзу ни в чём. Он позволил ему овладеть собой. И уже неважно; пусть за ними наблюдают множество посторонних глаз. Он был готов бездумно отдаться его похотливым желаниям, доверить свои кости, свою «плоть»…       До того момента, пока Клинкз не попросил его прибегнуть к магии. К магии, которой у него больше нет. Неизбежность, безысходность, отчаяние и едкая горечь переполнили чашу сомнения. Теперь ему придётся рассказать всё Клинкзу. — Я не могу… — еле слышно выдавил Пугна на одном дыхании, не пытаясь остановить его.       Клинкз не сразу отреагировал на слова Пугны, и, едва вникнув в суть сказанного, он, наконец очнувшись, отвлёкся от поцелуев и, отстранившись, посмотрел ему в глаза — пристально, с недопониманием. — Но почему? — с недоумением спросил костяной лучник, прожигая его взглядом насквозь.       Заметив, что Пугна чем-то сильно обеспокоен, Клинкз напрочь позабыл о своих сексуальных потребностях. Ему и самому стало не по себе. Любимому сейчас требовалось всё его внимание, а не исступленная жажда удовлетворения.       Недопонимание перешло в озадаченность и волнение. — Что-то не так? — спросил Клинкз, с содроганием ожидая ответа.       Он лёг рядом с Пугной и нежно обнял. — Я не ощущаю Забвение… — обречённо выдохнул Пугна. Не глядя на Клинкза, он опустил глаза, уставившись в пол. Он не хотел видеть его встревоженный взгляд.       Несколько секунд Клинкз хранил молчание.       Пугна боялся поднять взор; он понятия не имел, какой реакции ему ждать от костяного лучника. Но тот безмолвствовал, и в душу закрался страх. — Прости, это моя вина… — угрюмо пробормотал Клинкз, накрывая Пугну своим пуховиком. — Я так боялся последствий… — он виновато потупился, сглотнув застрявший в горле ком.       Пугна не нуждался в объяснениях, дабы понять, о чем идет речь. Что-то произошло с ним в тот момент, когда существо прошло сквозь него. Теперь, складывая все кусочки мозаики воедино, Пугна лишь отчасти разгадал смысл своего видения. В тот миг Забвение пыталось его защитить, но чужеродная потусторонняя энергия проникла сквозь незримый барьер, разрушая его. Вероятно, всё, что с ним сейчас происходит — отголоски того события.       Теперь же Клинкз глубоко раскаивался в содеянном, что тогда вовремя не выстрелил. Не уберег любимого, за что теперь приходится расплачиваться Пугне. — Но… разве такое возможно? — запинаясь выдавил Клинкз, ошеломлённый и озадаченный.       Забвение всегда казалось ему чем-то непостижимым, опасным и могущественным, но в то же время соблазнительно прекрасным, как и его властитель. — Я думал, твоя связь с Забвением… — он не нашел в себе сил договорить, но в этом не было необходимости: Пугна без труда читал его мысли. — Я сам этого не понимаю, — недоумевал Пугна.       Он печально смежил веки, когда смятение захлестнуло его. Мысли перемешались, то рождаясь, то угасая; спонтанные, насыщенные, они разрезали разум остриём бритвы. Он потерял над ними контроль.       Как бы Клинкзу ни хотелось, но даже он сейчас не в силах понять его истинные чувства, что тот держал глубоко в себе, скрывая их даже от любимого.       Клинкз мог лишь разделить с ним его боль. Поддержать в этот тяжёлый час, утешить, приласкать. Но это всё, что Пугне было сейчас так необходимо. Он не требовал чего-то большего, невыполнимого, запредельного. Только его присутствие и поддержка. Пусть они не залечат глубокие раны в его душе, но станут опорой, даруя силу воли, дабы преодолеть эту преграду, как и все прочие. — Я видел странный сон, — вполголоса проговорил Пугна, не поднимая на Клинкза своих отрешённых очей. — Что тебе снилось? — заинтересованно спросил костяной лучник.       Он желал знать обо всём, что имело отношение к Пугне. Быть может, это прольёт свет на произошедшее. Быть может, это даст им возможность понять случившееся.       Клинкз, приобняв его за плечи, привлёк к себе, глядя заботливо и кротко. — Это… трудно описать… — замешкался Пугна, пытаясь отыскать подходящие слова.       Как объяснить то, чего не понимаешь? — Всё было как в тумане, — рассеянно добавил он, прижимаясь к любимому.       Он более не нашёл нужных слов. Имел ли этот сон какое-то значение? Что скрывал он в своей пучине?       Клинкз не стал более расспрашивать его о сновидении. Очевидно, что Пугна сам запутался в своих снах, едва ли понимая смысл расплывчатых образов. Клинкз не хотел быть навязчивым, пусть этот вопрос насторожил его и не выходил из головы. Пугна не стал бы упоминать об этом, не имей оно хоть какую-то важность. — Я обещаю, мы всё исправим. Я найду способ, любимый, — Клинкз внезапно будто ожил, вдохновившись этой мыслью. В нём воспылали решимость и упорство.       Взяв в свои ладони его холодные пальцы, он сжал их, с надеждой и верой посмотрел в его пьянящие, кристально чистые очи. Но сквозь эту хрупкую пелену Пугна уловил мольбу о прощении. Он понимал, что Клинкз не мог предугадать исход, что всё произошедшее — просто нелепая случайность.       Клинкз поклялся себе, что больше не совершит подобных ошибок. Если он снова подвергнет Пугну опасности, то уже никогда не простит себе, даже если Пугна сможет простить.       Пугна ничего не ответил, но по его глазам Клинкз прочел понимание. Он не упрекал, не злился, или просто сейчас ему было не до того. Пугна дал понять Клинкзу, что тот прощён, и ему более нет нужды терзать себя этими мыслями. — Я так люблю тебя… — в порыве чувств Клинкз прижался к нему, крепко обняв, уткнулся лицом в плечо, думая только о том, как защитить его теперь, когда он так уязвим и беспомощен.       Сейчас он нуждается в его сильных заботливых руках, как никогда. Для Клинкза Пугна всегда был мягким и ранимым, несмотря на его огромный потенциал, таящийся в сознании, но теперь всё стало буквальным, и Клинкзу стоит быть вдвое бдительным и более внимательным к нему, нежели прежде.       От этих мыслей волна раскалённого пламени поднялась из глубины его сердца, захлёстывая, погружая в омут с головой; и он не мог отдышаться, ему не хватало воздуха. Он неистово жаждал раствориться в нём. — Всё хорошо, мой милый Боник, — поспешил утешить его Пугна, заметив, что он всё ещё казнит себя за тот проступок.       Прислонившись ладонью к его щеке, он ощутил обжигающий жар, что причинил боль его холодным костям. Но Пугна не дрогнул, не отстранился, нежно заглянув в его печальные глаза. — Ты всё такой же холодный, — с угнетающим беспокойством заметил костяной лучник.       Пусть холод больше не причинял Пугне неудобства, Клинкз не мог себя утешить, касаясь его леденящих костей. Ему казалось, что если он не согреет его, то маленький Пугнёнок замёрзнет без его тепла.       Пугна оставался таким же безмолвным. Клинкз не разжимал объятий. Он дорожил каждым мгновением, прожитым с ним наедине. Когда его пылающие руки накрывали своим жаром фосфорное тельце, заключая в пылкие объятья. Когда он с благоговейным трепетом любовался божественным образом, забывая об окружающем мире, о том, что творится вокруг, на миг утонув в бездонной глубине нефритовых очей. — Как мы будем выбираться отсюда? — внезапно спросил Пугна, заметив его отсутствующий взгляд.       Клинкз вновь блуждал среди грёз, зачарованный его красотой.       Голос Пугны вернул Клинкза в реальность. И тяжёлая ноша проблем навалилась на его плечи каменной стеной, однако вопрос Пугны был как нельзя кстати. И как бы ему сейчас ни хотелось позабыть обо всём на свете и отдать всего себя лишь ему одному, Клинкз понимал, что несёт ответственность за кноксов и обязан сдержать свое обещание. Его долг — защищать свой народ, так же, как и Пугну. Он всё же Защитник Ховена. — Надо сообщить всем, — уныло вздохнул Клинкз.       С неохотой освобождая Пугну из своих объятий, он поднялся с лежанки и направился к собравшимся у костра кноксам.       Пугна вновь остался наедине со своими мыслями. Он заметил лежащий рядом фиолетовый фрукт: один из тех, что выпали из корзины той кноксы, который, по-видимому, она не заметила, когда убегала в спешке.       Подняв причудливый фрукт, Пугна не отказал себе в удовольствии отведать этот манящий аппетитный плод. Он был мягким и сочным, сладким и приятным на ощупь. Может, Ховен и не самое лучшее место, в каких ему довелось побывать, зато пища здесь отменная. Он был вынужден признать, что эти никчёмные кноксы умеют выращивать пищу, воистину достойную Богов.       Пугна и сам не заметил, как проглотил последний сочный кусочек этого фрукта, ещё долго ощущая облепиховый вкус.

***

      Каждый был занят своим делом. Кто-то сплетничал, кто-то вёл занятные беседы, рассуждая о происходящем вокруг, вырисовывая невероятные догадки, просто пытаясь всё осмыслить. Кто-то предпочитал отдых бурным обсуждениям, подальше ото всех. А те, кто потерял родных и близких, сейчас скорбели об их утрате. Другие же не теряли веры и надежды отыскать их. Но каждый здесь присутствующий терзался мыслью: что же теперь будет с ними, с Ховеном? Никто не хотел показывать свой страх, и все они ждали, когда вновь окажутся в безопасности.       Пламя костра вздыбилось, языки зарделись, всколыхнулись, лизнув колючий воздух, и все присутствующие, бросив свои дела, оставили разговоры, привлеченные этим зрелищем.       В самом центре, у костра, стоял костяной лучник. В руках он держал свой лук, чья стрела мгновение назад оживила пламя. Как и ожидалось, ему удалось добиться необходимого внимания. — Мы не отправимся сейчас во дворец, — властным тоном объявил Защитник Ховена.       По залу пронеслась волна возмущения и негодования. Множество вопросов посыпалось со всех сторон. — Мы не сможем телепортировать всех туда, но найдём другой способ, — повысив голос, продолжил Клинкз, заглушая рокот голосов, требуя быть услышанным. — Через час начнёт светать. Днём у нас больше шансов выжить на холоде. И эти существа, возможно, будут не так активны. Мы доберёмся до города, а там посмотрим, — Клинкз, закончив свою речь, всмотрелся в лицо каждого.       Неопределённость и тревога сейчас повисли в воздухе. — Но почему мы не можем переместиться? — крикнул кто-то в толпе. — Пугне нездоровится. Но вам не о чем волноваться, — заверил их костяной лучник.       Он не горел желанием упоминать Пугну и обсуждать его личные проблемы, зная, как многие недолюбливают его, однако сочинять какую-либо небылицу было ни к чему. Конечно, он не станет вдаваться в подробности. Никто кроме него не должен знать о том происшествии. — Не стоило полагаться на него, — сетовал кто-то в толпе.       Каждого здесь заботила лишь собственная безопасность. Никому не было дела до чужака, столь неприветливого и брезгливого по отношению к их народу и к Ховену. Даже несмотря на его близость с костяным лучником. Несмотря на то, что он согласился помочь, невзирая на их взаимную антипатию. Все сию же секунду позабыли об этом. Никого не заботило его мнение или проблемы. Никого, кроме Клинкза. — Выходим через час, — дал указание костяной лучник, на этом закончив своё объявление.       Многие оказались возмущены такой новостью. Кто-то недоверчиво и ворчливо отзывался о Пугне, решив, что это какая-то уловка. А те, кто так мечтал распрощаться с этим проклятым местом, сейчас впали в отчаяние: ещё час им всем предстоит просидеть в этой деревянной коробке, и неизвестно какой напасти ещё ждать. И лишь немногие, рассуждавшие так же здраво, как и Клинкз, были встревожены их будущим походом по теперешним небезопасным землям Ховена. Но отчаяние сковало их мысли, они страшились неизвестности, не имея полной уверенности, что костяному лучнику под силу защитить каждого из них.       Его слова не обнадёживали, но требовали от них незыблемой уверенности в его способностях. Клинкз никогда не давал кому-то ложных надежд. Каждому необходимо осознавать всю степень опасности, им необходимо проявить терпение и все возможные усилия ради своего выживания. Они обязаны бороться, а не слепо полагаться на Защитника Ховена.       Волнение не утихало ещё несколько минут. Некоторые по-прежнему пытались докричаться до Клинкза, в надежде услышать ответ, дабы утешить себя призрачными иллюзиями. Но их зов не был услышан.