Нибиру (Ледяная вуаль)

      Клинкз уже направился к Пугне, но чья-то настойчивая рука крепко стиснула его запястье, остановив.       Костяной лучник обернулся.       Перед ним стоял юный кнокс, с которым не так давно у него состоялся разговор — как раз перед появлением фантомных существ.       При первой их беседе молодой кнокс просил костяного лучника о помощи. Однако Клинкз отказал ему в меру сложившейся ситуации, поскольку тогда у них не было времени на поиски его пропавшей сестры, которая, как уже заметил лучник, могла не выжить. К тому же, было совершенно неразумно бросать остальных ради одной вылазки. Но теперь, когда ситуация значительно изменилась, юноша вновь решил попытать удачу, обратившись к Защитнику Ховена. — Теперь у нас достаточно времени, чтобы поискать мою сестру, — настойчиво и упрямо упрашивал кнокс.       Он уже убедил Клинкза, что не отступит, тем более сейчас, когда появились шанс и возможность. Он был готов на всё, только бы Защитник Ховена прислушался к его словам. — Там могут быть и другие выжившие, — юноша почти умоляя смотрел на костяного лучника.       В его глазах Клинкз видел несломленную веру и решимость. — Если вы не поможете, я пойду один, — твёрдо заявил юноша, только теперь отпуская руку Клинкза.       Костяной лучник не спешил с ответом: выразить отказ либо согласие. Он выслушал кнокса, его рвение и отвага невпячатлили лучника. Он бы назвал это беспросветной глупостью. Слепо жертвовать собой ради того, кто, возможно, уже погиб. Но раз уж он так решил, никто не станет его отговаривать.       Чёрные глазницы Клинкза ответили на его мольбу холодным безразличием. — Ты погибнешь там, если пойдешь один. Но это твоё дело, — сухо брякнул костяной лучник, давая понять, что для него жизнь одного кнокса — ничто в сравнении с общей массой.       Разумеется, отказать Торну и Илои тогда он не мог, к тому же они весьма любезно предложили им с Пугной ночлег.       Юношу нисколько не удивляло столь пренебрежительное отношение к нему. Для жителей Ховена жестокий нрав костяного лучника уже стал его неотъемлемой частью и чем-то самим собой разумеющимся. Демоническое пламя не просто изменило его. Переродившись заново, Клинкз лишился скорби и сострадания, но приобрел невероятную способность управлять пламенем. Это наделяло его хладнокровной расчётливостью, ясным и чистым разумом, не обременённым тяготами смертной жизни. И многие с должным уважением принимали его таким, ведь он не раз доказывал свою преданность королю и своему народу.       Юноша был глух к его словам. — Несколько кноксов согласились пойти со мной. Их родные тоже пропали, — упорствовал юноша, всё ещё надеясь услышать положительный ответ, так как Клинкз не дал отказ.       Костяной лучник не придал значения его словам. Он никогда не менял своего решения и крайне редко отказывался от своего мнения. Попытки переубедить его и вовсе выглядели бессмысленными; только Пугна был способен кардинально повлиять на Клинкза.       Отвернувшись, Костяной лучник, так ничего и не ответив, направился по своим делам. Он и так сказал достаточно, чтобы быть понятым. — Так вы поможете? — окликнул его кнокс, не желая отступать.       Он оказался ещё более упрямым, нежели Клинкз, и терпения у него было предостаточно. Возможно, всё же отчасти понимая, чем в итоге может закончиться этот поход без участия опытного сопровождающего, способного сражаться. Потому он не спешил сдаваться.       Клинкз вновь обернулся. — Я не могу сейчас оставить Пугну, — с неохотой отозвался Клинкз. Вовсе не потому, что он стыдился своих отношений, или же потому что помогать ему было в тягость, а скорее из-за нежелания лишний раз распространяться об этом всем и каждому, несмотря на его недавнее заявление во всеуслышание. Но, похоже, о болезненном состоянии его возлюбленного все просто позабыли.       Кстяной лучник ясно дал понять, что забота о Пугне сейчас для него в приоритете. — Но он в безопасности, а моя сестра нет! — взбеленился юноша.       Его драгоценному терпению пришёл конец. Он изо всех сил старался проявить уважение, рассчитывая на снисходительность и понимание собеседника, но Клинкз поставил на этом твёрдую точку, будто жизнь его сестры — всего лишь пустой звук, между тем как его любовничек сейчас сидел в тепле и ни в чём не нуждался. Именно этот факт вывел молодого кнокса из себя, раздувая очаг гнева.       Он бы хотел назвать Клинкза бессердечным эгоистом, не заслуживающим носить титул Защитника Ховена, но язык не повернулся сказать это ему в лицо или даже бросить эти слова ему вслед. Ярость костяного лучника безумна, гнев его ужасен, а стрела всегда попадает в цель. — Я сам найду её, — пробурчал он в спину уже уходящему Клинкзу, ощущая как волна злости накатывает неизбежно.       Бросив ненавистный вгзляд ему вслед, юноша направился к товарищам, что согласились идти с ним на поиски своих родных. Они ждали хороших известий, но по его сокрушённому виду стало ясно, что ему не удалось уговорить костяного лучника. — Ладно, и сами справимся, — махнул рукой пожилой кнокс.       Все кивнули в знак согласия. Никто не стал вдаваться в подробности и расспрашивать его, почему Защитник Ховена отказался помочь.       Несмотря на то, что Пугна находился в стороне, он не мог пропустить выступление Клинкза перед толпой.       Теперь им предстоит опасное путешествие, однако Пугну это нисколько не заботило; только кноксы, возможно, сейчас трясутся от страха, хоть и не показывают этого.       Он не сидел сложа руки, пока все были поглощены неожиданной новостью, развесив уши, выслушивая Клинкза. Пугна нашёл одну из корзин, наполненных разноцветными плодами. Выбрав среди их многообразия ядовито-зелёный мохнатый на ощупь фрукт, Пугна направился в своё укромное местечко за тюком сена, подальше от жара костра и здешних обывателей. Он не спешил наслаждаться его ароматом, а хотел угостить и своего возлюбленного.       Он стоял, облокотившись о стену, когда к нему подошёл Клинкз, и разглядывал причудливый ярко-зелёный плод, что держал в руках. — Ты здесь, — улыбнулся Клинкз, только чтобы скрыть свои эмоции.       Он уже не корил себя за совершённую ошибку, но его по-прежнему одолевало смятение. Ему не хотелось омрачать такой чудесный момент, когда он мог с умилением наслаждаться его образом.       Пугна излучал беспечное спокойствие, будто позабыв о том происшествии. Клинкз восхищался его выдержкой.       Он подошел совсем близко, упёршись одной рукой в стену, и склонился над ним, коварно ухмыляясь. — Так ты не поможешь ему? — полюбопытствовал Пугна, подняв на него вопросительный взгляд.       Похоже, всё это время он следил за Клинкзом с небольшого расстояния. Ему не удалось подслушать весь разговор из-за гула толпы, но судя по тому, что костяной лучник ещё здесь, Пугна мог сделать вывод — он отказал ему.       В изумрудных очах Клинкз прочёл лишь безразличие.       Его вовсе не интересовало содержание той беседы, и он поинтересовался только чтобы поддержать разговор или, быть может, заполнить глухое молчание. — Я не оставлю тебя, — настойчиво заявил Клинкз, улыбка испарилась с его лица.       Взяв из его руки фрукт, Клинкз отломил маленькую дольку, и из мягкого сочного плода выступил сок. Потянувшись к нему, он желал, чтобы Пугна отведал яство из его рук.       Только посмотрев слегка удивлённо, Пугна не сопротивлялся. Его «губы» коснулись сочной за, когда Клинкз, чуть надавив, заставил его заглотить дольку целиком. Сладковато-кислый сок разлился во рту, когда Пугна прожевал ее. Разделив фрукт на две половинки, Клинкз протянул одну к его «губам» без лишних слов. Предлагая ему вкусить этот плод. Стоило слегка надавить «губами», и липкий сок брызнул на руки Клинкзу и ему в лицо.       Однако Пугна только вошёл во вкус. Он надавил ещё сильнее, слегка надкусив, и сок тонкой дорожкой побежал по длинным костлявым пальцам. Но Клинкз не убрал руки. Он с волнением, трепетом и восторгом наблюдал, как Пугна нагло соблазняет его, растягивая это мгновение. Кусая медленно и неспеша, закатывая глазки.       Клинкз ощутил нарастающее напряжение в костях, и назревающая волна захлестнула жаром. Он даже не пытался это остановить, всё ещё не осознавая, что Пугна делает это нарочно, пробуждая в нём похоть и животный инстинкт.       Забрав кусочек фрукта из его ослабших рук, Пугна принялся за его пальчики, обмазанные фруктовым соком. Вылизывая каждый по очереди, тщательно слизывая язычком ещё оставшиеся капельки сока, обсасывая их, словно сладкий леденец.       Клинкз уже не осознавал себя. Его дружок встал колом, напряжение нарастало снежным комом. Невыносимо было ждать, наблюдая за каждым движением его «губ», за тем, как шаловливый язычок скользит, слизывая жидкость с его пальцев. Так хотелось ощутить его на своем малыше. Наблюдать, как любимый обхаживает его так же сладко и аппетитно.       Молниеносно расстегнув доспехи, освободив своего малыша, томившегося в плену, свободной рукой Клинкз взял его за рога, грубым жестом заставив опуститься перед ним на колени. Крепко держа за оба рога, он вынудил Пугну коснуться «губами» его члена.       Пугна не отстранился, не издал ни единого звука. Он жадно заглотил его орган: сперва головку, затем полностью, до основания.       Клинкз вскрикнул, запрокинув голову, закатывая глаза, упиваясь наслаждением. Всё так же держа его за рога, он начинал манипулировать ими, вынуждая Пугну отсасывать все интенсивнее. Клинкз стиснул их в мертвой хватке, до ощутимой боли, но Пугна безропотно повиновался, даже когда он заставил его повернуться спиной к стене, применив силу, при этом не вынимая своего органа. Пригвоздив его затылок к стене, Клинкз, наконец, отпустил рога, но теперь он безжалостно долбился в него, растирая его «губы» и язычок. Упираясь руками в стену, Клинкз стонал и кряхтел, интенсивно работая бёдрами, насилуя его ротик…

***

      Несколько секунд они сидели молча.       Клинкз вытирал с его лица остатки своей жидкости подолом пончо и попутно любовался очарованием, не имея возможности вдоволь насладиться прелестным умилительным личиком. — Я был не слишком жёстким? — поинтересовался Клинкз, помня, что в моменты полового акта не способен контролировать свои действия, зачастую проявляя чрезмерную грубость и жёсткость.       Однако не было похоже, что Пугна чем-то недоволен или обижен, как случалось иногда. Всё же он решился на этот вопрос, дабы наверняка удостовериться, что не причинил ему боли. — Я ведь хотел этого, — отозвался Пугна, сверля насквозь изумрудными глазницами, будто хотел привлечь его внимание либо в попытке начать разговор, который вряд ли придётся Клинкзу по душе. — Но я сделал что-то не так? — с осторожностью спросил лучник, ощущая на себе пристальное внимание и напористый взгляд.       Он всё ещё не понимал, на что намекает Пугна. — Мы должны пойти туда. Сейчас. Вместе с ними, — настойчивость Пугны восхищала и удивляла, несмотря на отсутствие своих способностей и нынешнюю ситуацию, в которой застряли они все.       В первую очередь его интересовала причина. Не было сомнений, что речь шла о том кноксе и его пропавшей сестре. Клинкз бы никогда не поверил в то, что Пугну заботит чья-то жизнь, или что в нём внезапно проснулся глубоко дремлющий альтруист. Само собой, причина кроется в другом. — Нет. Даже не думай, это слишком опасно, тем более в твоём… — Клинкз не желал слушать объяснений. Он был категорически против этой затеи, неважно, чем она обоснована.       Его строгий взгляд ничуть не смутил Пугну. — Я должен выяснить что со мной и как вернуть Забвение, — резко оборвал его Пугна.       Как и Клинкз, он был упрям и настойчив.       Пугна даже не старался вникнуть в смысл фразы, сказанной Клинкзом. Его не интересовало мнение костяного лучника, но сообщить о своих намерениях он был обязан, поскольку его замысел не будет осуществим без участия Клинкза, и его поддержка ему сейчас необходима. — Я ничего не добьюсь, сидя здесь, — добавил Пугна, надеясь, что это придаст его словам вес. Пытаясь донести до Клинкза, что риск необходим, что для него крайне важно выяснить, что за чертовщина тут творится, и как случившееся повлияло на его связь с Забвением. Ведь он должен это понимать как никто, невзирая на свой страх и опасения.       Клинкз не спешил отговаривать его. Выслушав Пугну, он смотрел с чуткостью и пониманием, борясь с переполняющим его чувством тревоги за возлюбленного. Он видел в его глазах решимость и уверенность, готовность пойти на риск, только если он будет рядом, если защитит при необходимости. — Хорошо… — с тяжестью на сердце вздохнул Клинкз.       А если бы лучник отказался? Пугна, проигнорировав все его предостережения, отправился бы в одиночку? Клинкз бы не отпустил, даже если бы ему пришлось его связать. Разумеется, Пугна не столь безрассуден, чтобы вот так опрометчиво рисковать собой. Скорее всего, после его несогласия последовали бы злость, непонимание, обида, ссора... Клинкз не хотел раздора между ними. В конце концов, Пугна умел убеждать.       И почему Клинкз всегда бессилен перед его обаянием и умоляющими глазками? — Но я не одобряю этого, — поспешил добавить лучник, не пытаясь тем самым обнадежить его, но высказывая свое личное мнение.       Хочет того Пугна или нет, он должен услышать это из его уст. К тому же это была отличная возможность для Клинкза загладить свою вину перед ним. — Спасибо, — ровным тихим голосом поблагодарил Пугна.       Незыблемое спокойствие. Холодный и расчётливый. Именно таким сейчас видел его Клинкз. Будто предстоящий поход ничуть не тревожил Пугну, словно Забвение так же наполняло его, как и прежде. Увидеть страх в его глазах было не дано Клинкзу, ибо в подобных ситуациях Пугна никогда не позволял себе и мимолетную слабость. Таким видели его все, но только в объятьях Клинкза он превращался в кроткое ранимое создание, будто сбрасывая себя прочный панцирь.       Это была отличная возможность взять свои слова обратно и поспешить на помощь юному кноксу и его друзьям.       Раз они отправляются на поиски ответов, так почему бы попутно не помочь бестолковым кноксам, что, несомненно, искали приключений на свою голову?