Дневники апокалипсиса

Я, конечно, для вида, немного отругала Джерри, но скрыть радость от того, что он теперь с нами, все равно не удалось. Я даже не подозревала, что так сильно привязалась и полюбила этого мальчика. Возможно, прозвучит до нелепого банально, но теперь мне было для кого жить, а точнее выживать. Мы ехали уже несколько дней, и я не оставляла попыток отговорить Джона и к° от возвращения в город. Увы, успехов на этом поприще я не одержала, меня никто и слушать не хотел. Все буквально пребывали в эйфории от скорой "встречи" с вертолетом и мечтали, как полетят во Францию и как там все тихо и спокойно. Возможно, где-то там за морями-океанами и сохранилась спокойная жизнь, но, увы, не здесь. Мы пребывали буквально в аду, в чем имели радость убеждаться каждый день. Навстречу часто проезжали машины, некоторые отчаянно сигналили, но чаще - прибавляли газу и стремительно скрывались за горизонтом. Нередки были и группы людей, так и одиночек, которые провожали нас вскинутыми на плечи ружьями и автоматами, иногда нам махали, но Калеб ни разу не останавливался, даже когда кто-то начинал бежать за нами следом в отчаянной попытке догнать. Не добавляло оптимизма и то, что все они шли навстречу нам, и не было никого, кто, как и мы, направлялся бы в Лондон. Я даже решила, что где-то появился лагерь для выживших, но моим спутникам было совершенно все равно, у них была одна маниакальная цель - вертолет. Похоже, что никого кроме меня не удивляло такое количество живых людей, ведь живя в клинике мы практически никого не видели, не считая тех скинхедов да нескольких агрессивных граждан, с которыми у нас случилась как-то перестрелка. Джона будто не волновали эти встречи, он категорически запретил останавливаться и расспрашивать людей. Да будь там хоть гнездовье самых жутких монстров, он твердо намерился добраться до вертолета и улететь. По ночам тоже было не спокойно: встречи с зараженными не проходили так безболезненно, как с людьми, и приходилось вступать в бой и отстреливать тварей, нападающих на наш фургон. Они упорно пытались прорваться внутрь, вырвать двери и выломать ставни на окнах, атаковали лобовое стекло и мы буквально выживали от ночи к ночи. Пока удача была на нашей стороне, нам удавалось отбиваться, отстреливаться, а иногда и просто уезжать от них, но чем ближе был Лондон, тем страннее становились твари. Иначе их и назвать не получалось - многие из них уже мало походили на людей, скорее уж на каких-то жутких человекообразных манекенов с неестественно длинными конечностями, гладкими, с натянутой кожей телами и поистине жуткими мордами, лишь отдаленно напоминающими человеческие лица. Зараженные определенно мутировали, хотя и не все. Чаще, все же, мы видели обычных, так сказать, зомби. В основном они тусили на обочинах и пировали на чьих-то останках, и каждый раз натыкаясь на такую группку Калеб тормозил и Джон убивал недо-покойничков, не оставляя им ни малейших шансов на свою неживую жизнь. А потом мы встретили заражённых днем. Это и были как раз те, мутанты. Они долго преследовали наш фургон, но догнать, все же, не смогли. От этого стало страшно: если раньше на улицах было более менее безопасно днем, то теперь, если эти твари принялись разгуливать под солнцем, нам несдобровать. За день до приезда в Лондон одним все еще солнечным днем Калеб вырулил к какой-то речке и мы остановились на отдых. Всем хотелось размять ноги, подышать свежим воздухом, искупаться. Однако Джон запретил заходить в воду, и все что нам разрешалось - пополнить запасы Н2О да порыбачить. Калеб завалился спать, а мы вышли на свободу. Щенок с лаем бегал вдоль берега, чем вызывал страшное недовольство у Джона и не выдержав, он загнал его обратно. Я была солидарна с ним, не хватало еще, чтоб кто-то услышал лай и зашел к нам на огонек, все же часик покоя нам не помешал бы. В речке отражалось солнце, дул едва ощутимый ветерок, где-то пела птица и можно было подумать, что это обычный вечер обычной семьи, путешествующей в доме на колесах. Джон откуда-то притащил удочку и уселся на берегу. Я присела рядом, заметив, что Аня с Алексом тоже вышли и прогуливались недалеко от нас. Мы молча сидели и смотрели на неподвижный поплавок, когда Джон нарушил тишину: - Ты тоже считаешь, что это я во всем виноват? - Нет, но убить того скинхэда все таки стоило. - Но не было никаких шансов, что он выживет! - вскрикнул Джон и тут же осекся, не желая шуметь. - Ну так и не было никаких шансов, что может случиться зомби-апокалипсис. Однако ж, вот он! Но ты действительно не мог знать, что он выберется, начнет нас преследовать и тем более, что объединится с каннибалами или кем там были те ушлепки. Но в следующий раз, ты уж всех врагов добивай окончательно, - я усмехнулась и Джон облегченно улыбнулся мне в ответ. - Но о себе ты уж расскажи, и желательно правду, - продолжила я и он заметно помрачнел. Он выдернул крючок из воды, насадил на него кусочек вяленого мяса и снова закинул далеко в реку. - Не думаю, что тебе понравится, - вздохнул он. - Мне просто хочется знать правду, - и я выжидательно на него уставилась. - А насколько она неприглядная в нынешнее время, наверное, и значения уже не имеет. Он снова глубоко вздохнул и начал свой рассказ: - Мне и правда сорок девять лет, я американец. И военный, так же, как и Калеб. Мы воевали вместе в разных горячих точках, однажды меня контузило, я получил довольно серьезное ранение, а дальше история стара, как мир: в госпитале я подсел на морфий, а когда вернулся, то превратился в банального наркоманом.  Я даже толком не помню, как существовал те несколько лет, пока на моем пороге не появился Калеб. Он приехал в штаты в отпуск, мой адрес у него, естественно, был, пришел - а там я, в луже собственной блевотины лежу, пузыри пускаю... - Джон напряжённо посмотрел на меня, но увидев, что я не сбегаю с криками ужаса, продолжил свой рассказ. - Он отвез мою тушу в больницу, потом решил меня не бросать и предложил поехать с ним в Лондон - лечь в клинику для наркоманов, где он служил личным телохранителем доктора Мартина. Меня ни что в Штатах не держало: жена ушла, дочку забрала, я понятия не имел, да и до сих пор не знаю, где они. Хотя сейчас-то, скорее всего, их уже нет... У меня отвисла челюсть, Джон женат и у него есть ребенок! Почему-то этого я совершенно не ожидала услышать. -...Ну, а после того, как вылечился, я остался здесь, - снова расслышала я голос Джона. - Вот ты думаешь почему я не отвечал взаимностью Кэт? Так я знаю ее с десяти лет, она мне как дочь, а то, что произошло в супермаркете... Когда ей исполнилось пятнадцать, она призналась мне в любви, я конечно выкрутился, но вечером она принесла мне банку, наполненную бумажками, и сказала, чтоб я выбрал, и что там будет написано, то я ей и подарю. Ну я, как дурак и вытянул, забегая наперед скажу, что "подарок" везде был одинаковый, только дата и возраст менялись. Вытащил я бумажку с числом "19".  В тот день нашей вылазки у нее был день рождения. Помнишь, какой она была тогда веселой? И да, я отдал ей обещанный "подарок" в супермаркете. Кстати, в клинике нас бы ждал праздничный ужин и даже торт. Конечно, я мог бы забить на все, но...- Джон опустил голову и вздохнул. Ему отчаянно не хватало Кэт, - Когда началось ВСЕ ЭТО, Калеб связался со своими ребятам армейскими, но приехав увидели, что зараженные добрались и до них. Мы и еще около двадцати человек, оставшихся на базе, вернулись в больницу, вместе с фургонами, вертолетом и еще кое-какой техникой, оружием и прочими военным барахлом. Но я тебе не соврал, так приукрасил немного. Нас в больнице за две недели действительно собралось около пятидесяти человек: мы, солдаты, обычные люли и пациенты. Не выгонять же их, раз за ними никто не пришел, и я с очередной вылазки привел семью - бабушку с двумя внуками, и они все, все трое, были заражены на ранней стадии и...от нашей группы почти никого не осталось. А потом Мартин принялся изучать заражённых, но не все шло хорошо. Так погиб один из друзей Калеба, Сэм. А Мартин словно с катушек слетел, начал ставить опыты над выжившими, специально заражать, требовал, чтоб мы приводили ему новых людей. Вы с Ханной тоже должны были стать его подопытными, но на ваше счастье ему понравилась Ханна. - он снова замолчал, - однако для Лиззи это стало приговором. Теперь ты знаешь все, - Джон окончательно замолчал. - Что ж, спасибо за правду, - улыбнулась я. Однако в груди моей бушевал пожар, я все еще не могла поверить, что он женат, что есть дочь. - А если мы выберемся и там все спокойно, ты будешь искать свою семью? - я непроизвольно задержала дыханье, ожидая его ответа. - Нет, слишком много всего произошло тогда и сейчас, - и он вдруг улыбнулся, притянул меня к себе и поцеловал в висок. - Воу, воу, полегче, - послышался сзади голос Ани, - а то так всю рыбу распугаете! И действительно - поплавок ожил и запрыгал по воде. Джон вскочил на ноги, ловко подсек и вытащил на берег длинную и очень знакомую рыбину. - Это же щука, - радостно потер руками Алекс, умело подхватил извивающуюся рыбу за жабры, вытащил крючок и побежал в фургон, пообещав приготовить нам королевской ужин. Мы с Аней и Джоном еще немного посидели на берегу, но вскоре тоже вернулись в фургон. А на следующий день, на удивление спокойный и безлюдный, мы подъехали к Лондону, о чем и оповестил знак на дороге : до Лондона 6 миль.