Охота за Тенью

      Каким бы долгим не был путь, рано или поздно он подходит к своему концу.              Мы бежали из Валенвуда. Брин боялся, что Талмор начнет на нас охоту, а потому не позволял мне расслабиться ни на минуту, пока мы не покинем провинцию. Я видела, что ему было страшно, хоть он изо всех сил пытался это скрыть. Он боялся Талмора, который был повсюду, боялся Лука Теней, спрятанного глубоко в походной сумке, боялся завтрашнего дня, боялся за меня… И меня тоже. Отчасти.              Мы устали. Если раньше мне хватало сил на долгие размышления о правильности своих поступков, о добре и зле, то сейчас моя голова была пуста. Я просыпалась и засыпала почти без мыслей. Перед глазами то и дело застывали кошмарные образы, но отклика на них не было. Все это останется со мной навсегда.              Мне ничего не снилось. Это было истинным благословением. Так было проще. Я больше не хотела видеть членов семьи, дом и родные леса даже в самых ярких красках сновидений. Засыпая, я видела лишь черноту, и была благодарна. Никаких кошмаров, никаких намеков… Только я и тишина. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое.              Но очень редко, когда я закрывала глаза, я видела свою покореженную хижину в осеннем лесу Скайрима. Он теперь казался таким безопасным… Раньше Рифтен был омерзительным, промозглым городом, а теперь так хотелось туда вернуться! В то время как любимый Валенвуд напоминал мне лишь о нескончаемой боли.              — Я должна искупить свою вину, — сказала я Брину, когда мы сделали привал у Сумеречной лозы. Измученный норд собрал отросшие волосы в пучок, поднимая на меня глаза. Обгоревшая кожа топорщилась повсюду полупрозрачной пленкой. Почесав усыпанную веснушками щеку, мужчина ответил мне:              — Не нужно этого, ты не виновата, Тера. Многие готовы убить за то, что им дорого. А ты даже была не в себе.              — Я совершила слишком много ошибок. Не только в Валенвуде, — пояснила я. — И все потеряла…              — У тебя есть друзья. Есть я. Ты жива — это главное.              Я не была с этим согласна. Я — избранная даэдра. Нельзя закрывать на это глаза. Я не могла знать, почему взор Ноктюрнал пал именно на меня — от того, что я украла Лук Теней, от того, что этот лук меня выбрал, может, по какой-то другой неведомой мне причине… Кто знает, может, среди моих предков были даэдрапоклонники? Или я сама в прошлой жизни отличилась? Я уже ничему не удивилась бы. Но спрашивать у Ноктюрнал я ничего не хотела: знала, что она ответит. А порой чем меньше ты знаешь, тем крепче спишь.              — У меня был образ «идеальной жизни» в голове… Это глупо, мы так не сможем, — я потерла руками лицо. Хотелось содрать с себя кожу до мяса. Хотелось всего и ничего одновременно. — Мне кажется, я не способна.              Брин, услышав такие слова, тут же сел ближе и перебил меня, хватая за руки:              — Что ты такое говоришь, Тера?              — Если снова попробую сбежать и тихо прятаться, я никогда не отпущу прошлое. Я уже пыталась: уехала в Скайрим, засела в лесу… Но я думала о причине своего ухода каждый гребанный день.              — Тебе было одиноко, но теперь ты не одна.              — Мне нужно что-то сделать со своей жизнью… Чтобы не чувствовать себя чудовищем. Что-нибудь хорошее.              Брин ласково погладил меня по щеке, и я закрыла глаза. Полгода назад я хотела уйти из Гильдии, чтобы… чтобы что? Просто хотелось убежать. Якобы так я снова стану лучше, но это ведь так не работало. Мне нужно было что-то придумать, выбрать дальнейший путь.              Из-под прикрытых век я посмотрела на норда. Заботливого, ставшего таким родным… Представить свою жизнь без него я была уже не в силах.              — Я хочу быть с тобой, — тихонько сказала ему. — Но я боюсь, что причиню тебе вред.              — Детка, я уже говорил тебе, что ты слишком много думаешь. Прекращай это.              Я сдавленно усмехнулась, кивая, хотя я, кажется, уже и не думала. Идеи рождались из ниоткуда. В голове словно растеклось Черное озеро, не имеющее ни начала, ни конца… Потянувшись к Брину, поцеловала его в губы и быстро отстранилась. Хотелось показать ему, что я благодарна за поддержку, но слова бы не передали этого. Брин мне улыбнулся и, приобняв, столкнулся своим лбом с моим.              — Я не хотела пугать тебя. Прости…              Брин сгреб меня в объятия и тяжело вздохнул, закрывая глаза. Все-таки мои странности не давали ему покоя, и я это чувствовала.              По пути до Арентии мы пару раз попадали в переделки. То натыкались на хорворов и гигантских жужжащих ос, то на нас из кустов выскакивали голодные сенчи. И пусть после всего пережитого ранее эти стычки казались мелкими трудностями, когда мы все-таки добрались до приграничного города, сил не осталось ни на что. Дальнейшая дорога представлялась туманной. Стоило подумать о том, сколько еще нужно пройти, как далеко от нас Скайрим, и руки опускались.              Талморские солдаты, коих тут было множество, вызывали во мне теперь одну лишь ярость. Брин боялся их и возможного преследования, а я вскипала. Среди них были и босмеры, и я все задавалась вопросом: они, мои родичи, что согласились надеть эти доспехи, знают, что скрывается за мнимой защитой? На чью сторону они встали? Что изменилось за те годы, что меня тут не было?              — Я так хочу, чтобы они поплатились… — сказала я, глядя, как пара альтмеров со знаменами болтали в сторонке. — За все злодеяния, что совершили… И заставили совершать других.              Брин оглядел Арентию и негромко согласился. Талмор — организация, которая поработила сначала альтмеров, потом босмеров и каджитов. Талмор диктовал свои правила, искажая факты, чтобы ему верили. «Талмор карает несогласных»… Я вдруг вспомнила.              — Киренар… он был там? У Танглхейвена.              Бриньольфа слегка передернуло, и я поняла, что моя догадка верна. В горле встал ком. Я вспомнила, как мои пальцы натягивали тетиву.              — Он… жив?              Брин взволнованно согласился. Я урывками вспоминала то, что творила… Я была невероятно сильна. Я ли?..              — Его ранили, но он должен был выжить, — сказал Брин. «Ранили»… Он, похоже, хотел, чтобы я не приписывала эту заслугу себе. Но это точно была я. — Таких, как он, простой стрелой не убить. Живучие, паскуды.              — Я в него стреляла, — я обозначила факт. Картинки мелькали, складываясь воедино.              Киренар что-то пытался мне объяснить. Кажется, просил у меня прощения. Сейчас я не могла понять, как относилась к этому. Одна часть меня вспоминала хорошее и твердила, что Кири, вероятно, жертва обстоятельств, как и многие другие. Я тоже однажды сделала неправильный выбор, который аукается мне до сих пор, и кто знает, может, у него также? Всё-таки мы знали его совсем немного… Но другая часть меня отвечала первой четко и ясно, заглушая: двуличный, лживый. Он знал, что Танглхейвена больше нет. Знал, но не сказал мне, хотя строил из себя друга… Трус.              Снова пора было переходить границу. Кругом солдаты, проверка документов… У нас с Брином от их вида начинался нервный тик. Я сказала, что не смогу спокойно пройти через мост. Меня просто колотило. Брина, впрочем, тоже. Было решено перебираться вплавь. Так, как мы собирались изначально, пока не появился Киренар. Опасно, безрассудно, но, казалось, это единственный шанс не ввязаться в драку. Мне нужно было держать себя в руках. Солдаты патрулировали берег, но их в округе было немного. Продав за копейки ненужные вещи местному каджиту, мы двинулись прочь из Арентии. Отошли достаточно далеко и засели рядом с рекой Стрид в ожидании ночи.              Брин сказал, что добром это не кончится, и был прав. Когда стало темно, мы полезли в воду, и меня почти сразу начало сносить течением. Теплая река была достаточно широкой, неслась быстро, переплыть её было заданием не из простых. Брин боялся, что мы разминемся, а шуметь было нельзя, чтобы случайно не привлечь патруль. Сначала норд отчаянно пытался ухватить меня за руку, чтобы меня не отбросило слишком далеко, но ничего из этого не вышло. Он бултыхался где-то слева от меня, но уже через пару минут река и болезненный стук в ушах заглушили абсолютно все.       Пару раз накрывало с головой, уносило все дальше от места, где я должна была выйти на берег, но я мужественно плыла вперед. Я прошла слишком много, чтобы испугаться течения. Я не позволила бы себе сдаться сейчас, на этой проклятой реке. Я знала, что выстою.       По ощущением я боролась очень долго, но когда руки впились в мокрую землю, я даже не почувствовала облегчения. Я упала, позволила себе несколько минут просто полежать без движения. Вся мокрая, изнеможенная, со звоном в ушах и бликами перед глазами. Нельзя было задерживаться, талморцы точно патрулировали реку и по этому берегу тоже, а заметят нарушителя — конец всему. Я надеялась, что ночь укроет нас с Брином от беды.       «Раз ты меня благословляешь, прошу, укрой в тенях», — подумала я, как будто бы обращаясь к Ноктюрнал. Не всерьез, конечно, а потому ответа не последовало. Немного отдышавшись, я перевернулась на спину и посмотрела на запыхавшегося Бриньольфа, распластавшегося в сторонке.       — Надо спешить, — напомнила я сиплым голосом, стараясь подняться. Брин ответил мне бессвязно, поправляя промокшую насквозь походную сумку. Я попыталась скрыть наши следы у реки, присыпать их всем, что попалось под руку, размыть, но полностью это сделать было нереально. Бриньольф причитал над ухом, что нельзя тратить ни единой лишней секунды, так что мы поспешили спрятаться в лесу.       А утром, обсохнув и чуточку придя в себя, мы собирались пойти в Скинград. Там нужно было осесть на какое-то время, чтобы собраться перед долгой дорогой, позже, через несколько дней, найти извозчика. Бриньольф предложил ехать в Бруму через Коррол, и это разумно.       Я осознала, что мне искренне хотелось увидеть прежний задор норда в Корроле, ведь посещение новых мест всегда особенно радовало его. Но теперь Брин не думал ни о чем, кроме скорейшего возвращения в Скайрим. Как бы он не любил путешествия, все померкло. Я поняла: пока в наших руках Лук Теней, вернее пока мы от него не избавимся, Брин не позволит себе вздохнуть полной грудью. А это значило, что происходящее со мной действительно вселяло в него большие опасения.

***

      Бриньольф мирно спал рядом со мной в теплой постели. За окном красовались изящные шпили и каменные стены зданий, подсвеченные факелами. Я с трудом подняла припухшие веки и села, осматривая нашу комнату. Ощущала на себе чей-то липкий взгляд, хотя в помещении кроме нас двоих никого не было. Где-то внизу, на первом этаже таверны, веселились пьяницы, но даже их возгласы лишь изредка долетали до моих ушей.       — Кто здесь?.. — тихонько спросила я, всматриваясь в тени. Брин спал крепко, но я все равно боялась его потревожить. Аккуратно подтянув одеяло и укрыв его оголенное плечо, поднялась с кровати. Неосознанно встала на цыпочки: пол был очень холодный, словно я стояла на снегу.       «Шторы…» — я различила шепот в скрипе оконных ставней. Из приоткрытого окна подул ветер, и я поспешила закрыть его, после чего послушно задернула портьеры. Стало совсем темно.       Я оглянулась. Инстинктивно потянулась к столу в надежде нащупать и зажечь свечу, но, услышав очередной шорох, замерла. Я не разобрала приказа, но твердо решила, что обойдусь без света.       Вскоре глаза начали привыкать к темноте, а ноги — к холоду. Поправив ворот замызганной рубахи, в которой спала, я с сложила на груди руки и чуть вскинула подбородок. Словно передо мной стоит кто-то, кого я ни во что не ставлю, кто-то, кого не боюсь… Конечно, это было ложью.       «Как ты? — шепнули мне расползающиеся тени. Я лишь устало пожала плечами. Ответ был очевиден. — Зато ты стала сильнее».       Я истерически усмехнулась, закатывая глаза.       — Кому теперь нужна моя сила? — еле-слышно спросила я.       «В первую очередь тебе самой. Согласись: заставлять платить других приятнее, чем платить самой», — я услышала, как щелкнула застежка на сумке Брина. Она лежала на сундуке в самом черном и мрачном углу, но я видела ее отчетливо. Я ощутила внезапное желание подойти ближе…       — Нет.       «Мир жесток. Люди, меры… Все жестоки, и все они будут пытаться причинить тебе боль. Тебе и твоим близким. Неужели того, что уже случилось, недостаточно, чтобы ты поняла?» — тени говорили моим голосом, хриплым, словно я плакала несколько часов напролет. Царапали кожу. Стало сложно стоять на месте без движения, я начала потирать покрывшиеся мурашками руки.       — Я… не сделаю этого снова.       Ветер начал биться в окна, и ставни тихо заплакали.       — Тера?.. — я вздрогнула от того, насколько реальным было это обращение ко мне. Я осознала, что уже не сплю, а стою у сундука и мну в руках краешек рубахи. — Ты чего встала? Опять кошмары?       — Нет… — ровным тоном ответила я, отходя обратно к кровати. — Все хорошо.

***

      Повозка, в которой мы ехали, покачивалась на ухабах и поскрипывала. Укутавшись в теплый плащ, украденный несколько недель назад прямо с прилавка в Корроле, я почти задремала. Над ухом мерно пыхтел Брин, закинув мне на плечо руку и запрокинув голову. Промелькнули приграничные башенки с выцветшими сине-серыми флагами, и я хотела было растолкать мужчину, но стало жалко его тревожить. Да и я так пригрелась у него под боком, что лишний раз шевелиться было практически невозможно.       Долгие месяцы ожидания, скитаний по свету, и вот мы здесь. Снова в Скайриме. Осенняя прохлада Рифта пощекотала лицо, и на моем лице растянулась печальная улыбка. Снова наступил месяц Начала морозов, и, глядя на белые худенькие березки, я осознала, что прошел год. Год, как мы убили Мерсера Фрея. Год, как погиб Товен. Год, как мы не видели наших друзей… Полгода с момента, как я навсегда потеряла Танглхейвен.       Я плохо ощущала себя во времени. Брин говорил мне о числах, о планах, а я словно была в другом пространстве. И пусть раны немного затянулись, но рубцы все равно остались. Ярость уже не вспыхивала, но я ощущала внутри тихую ненависть, когда видела золотые доспехи. Благо, чем дальше на север мы уходили, тем меньше талморских солдат встречалось. Треснувшая свистулька моего брата всегда лежала в кармане, напоминая об утрате. Я была не в силах с ней расстаться. Она — напоминание и об отце, и о матери… О всей жизни, что когда-то была, но канула в лету.       Брин настаивал на том, что мне надо начать отпускать все это. Настраивал, что наш путь почти закончен, мол, «доберемся до Сумеречной гробницы, а дальше —свобода». Я соглашалась вслух, но была против про себя. Не знала я, как отпустить все это, я была просто не в силах. Жизнь разделилась на «до» и «после». И это «после» пугало меня не меньше, чем «до», потому что я совершенно не представляла, что там вообще случится.       Когда умерли родители, у меня был план: найти Товена, вернуться в Валенвуд, жить как раньше. Он провалился.       Когда Товен прогнал меня, у меня был новый план: сбежать, спрятаться, стать охотником и вести мирную жизнь без приключений. Он тоже провалился… Хотя сейчас, оглядываясь назад, я понимала, что этот план уж точно был обречен на провал с самого начала. Потому что это просто была глупость. Стечение обстоятельств.       Очередной план был куда более проработанным и, казалось, даже имел смысл. И снова провал. Я подумала, а может моя ошибка в том, что я ищу вот этой «спокойной жизни»? По пути в Танглхейвен я тоже только о ней и грезила, и чем это обернулось?       Теперь я не строила никаких планов. Это было страшно, но оправдано. Я чувствовала, что Сумеречная гробница снова может вывернуть мои представления о жизни наизнанку, а потому проще было ничего и не представлять. «Пусть только близкие в этот раз останутся со мной», — молила я, тревожно предвкушая очередную встречу с Ноктюрнал.       Она больше не обращалась ко мне. За эти полгода мне иногда снились дурные сны, но они не были похожи на видения, что посылала мне Императрица тени. Иногда я ловила себя на желании задать даэдра вопрос касательно своей судьбы, но вовремя останавливалась. Мне нельзя было еще сильнее укреплять связь, меня и так словно «цепями приковали», как говорил Брин…       Тем не менее, Лук взывал ко мне. Я чувствовала это, ощущала покалывание в пальцах, дрожь в теле. Если Брин доставал оружие из сумки, он старался отходить подальше, а то и вовсе отворачивался. В какой-то момент мне стало казаться, что из-за сопротивления даэдрическому артефакту прежние ловкость и скрытность стали меня покидать. Это было сугубо мое наблюдение, и, когда я поделилась им с Бриньольфом, тот посмеялся и всплеснул руками. «По тебе не скажешь, что что-то изменилось, но если тебе кажется, что пакость тебя отвергает — это не может не радовать!» — сказал он тогда. Я, помнится, не разделяла его восторга: меня чуть не словили за руку на городской улице, когда я пыталась раздобыть денег на еду, а в лесу днем ранее я случайно спугнула возможную добычу. Я привыкла к тому, что у меня почти всегда все получалось, хотя я не хотела, а теперь… Теперь что-то изменилось.       Я всё-таки попыталась вывернуться из рук Брина, но он только крепче меня обнял, что-то промычав. Легко улыбнувшись, я оглянулась на нашего извозчика. По его спине нельзя было понять, как он себя чувствует, но я подозревала, что он сильно устал. «Ничего… Уже почти всё» — подумала я, и приятное тепло растеклось внутри. Наше безумное путешествие законченно.       Мы дома.

***

      Опыт показывал, что хорошее случалось в моей жизни донельзя редко, а потому мне до последнего казалось, что по возвращению домой нас будет ожидать что-то ужасное. Я перебирала все приходящие в голову варианты вслух, чтобы Бриньольф мог оценить их реалистичность и по возможности вразумить меня. Когда я отметила, что за год с нашими друзьями могло случиться буквально что угодно, норд глупо отшутился: «Только если Векс перебила всех за несоблюдение дисциплины». Когда я заговорила о разгаре гражданской войны, Брин просто отмахнулся, вновь попросив меня «поменьше думать». А когда я допустила мысль о том, что город мог спалить дракон, как уже было с Хелгеном, рыжий плут вовсе рассмеялся и, взяв меня за руку, потащил вниз по дороге.       Тем не менее, несмотря на все опасения, Рифтен встретил нас стражей, пытающейся стребовать деньги, криками пьяных бродяг, грязными лужицами после дождя и неприятным запашком с рынка. Как и год назад, как и всегда. Пройдя через главные ворота мы с Брином остановились, осматривая деревянные дома так, словно видели их впервые. Брин крепче сжал мою руку, и я на секунду зажмурилась. Казалось, открою глаза и все исчезнет… Но все было по-настоящему.       — Как думаешь, в Гильдию уже доложили о нас? — широченная улыбка на лице мужчины застыла, и теперь он был не в силах ее убрать.       — Зависит от того, узнали ли нас, — ответила я, делая глубокий вдох.       — Мы разве так сильно изменились? — усмехнулся Брин, и я оглядела его с головы до пят. Он был все такой же веснушчатый и рыжий, как в день нашего знакомства, однако теперь длинные волосы были собраны в какой-то кривой узелок, чтобы не мешать. После событий на реке Зило на лице осталась пара шрамов. Кустистую бороду Брин сбрил перед выездом из Брумы, но с того дня уже успела выступить колючая щетина.       — Совсем немного, — с теплотой ответила я, проведя пальцами по его подбородку.       Мы неспеша пошли вперед. Пусть нам и хотелось как можно скорее спуститься в «Буйную флягу» и увидеть гильдейских, спешка как будто уже была ни к чему. Мы добрались. Теперь можно было просто мирно идти, слушая, как с каждым шагом сапоги шлепают по лужам.       Проходя мимо усадьбы «Рифтвельд» я приостановилась. Дом, где жил Мерсер… Брин обернулся ко мне и негромко окликнул.       — Как думаешь, кто-нибудь заселился сюда после?.. — спросила я.       — Не знаю. Наверное…       Опустив глаза, я глянула на свое отражение в окошке, словно «изрезанное» витражом. Растрепанные грязные волосы липли к голове и поблескивали на свету. За полгода обратной дороги они немного отрасли, но все равно каждый раз, когда я смотрела на себя, я вспоминала Гролага с ножом и посмеивающихся орков. Щеки впали, глаза потускнели…       — Красавица, — словно прочитав мои мысли и решив оборвать их, Брин окликнул меня, — пойдем, нас ждут.       Конечно, ни он, ни я не могли знать, ждут нас на самом деле или же нет, но я кивнула и пошла дальше, оставляя позади «Рифтвельд» и мысли о Мерсере Фрее. Он остался в прошлом. В настоящем нас ожидало воссоединение с нашими друзьями.       Я хотела пройти через «нору», но Брин настоял на том, что оттягивать встречу бессмысленно, а потому стоит сразу спуститься в Цистерну через тайный ход в склепе под храмом Мары.       — Только представь их лица! — с предвкушением сказал он, нажимая на кнопку с символом Гильдии, открывающую короткий путь в главный зал. Я ничего не ответила, потому что от волнения у меня стало перехватывать дыхание, вспотели ладони… Я посильнее затянула ремешки на перчатках, чтобы они не сползли, и шагнула в склеп. Мы спустились по лестнице бесшумно, как мыши. Немного хотелось закричать и привлечь всеобщее внимание, но духу не хватало, так что мы тихонько зашли в Цистерну и начали озираться, ожидая, когда нас хоть кто-то заметит.       Это случилось быстро.       Что-то с лязгом упало слева от нас, и мы с Брином одновременно повернули головы. Совсем недалеко от нас стоял ошарашенный, словно увидевший двух призраков Синрик Энделл. Выронив жестяную кружку, он приоткрыл рот, точно готовый закричать, но не издал ни звука.       Сидящий у воды Нируин нехотя повернулся, выглядывая из-под своего старенького капюшона:       — Ты чего, руки совсем ослабли? Нехрен столько… — босмер не договорил, заметив, на кого именно смотрит застывший Синрик. Как ужаленный мер вскочил на ноги, скинул капюшон с головы и закричал во весь голос: — О, Боги! Это вы!       Мгновение — и я ощутила, как меня стискивают в крепких объятиях. Запах сырого подвала перебил ударивший в нос аромат жаренного мяса.       — Глазам не верю! — вопил Нируин, кидаясь то к Брину, то ко мне, вызывая у нас обоих искренний смех. Синрик наконец зашевелился и бросился к нам. Коснувшись Бриньольфа, как бы убеждаясь, что перед ним не мираж, бретон начал орать и бегать вокруг, созывая всех обитателей Цистерны.       Внезапно за спиной раздался чуть ли не визг Тониллы. Я никогда бы не подумала, что она способна так верещать. Пока она откровенно душила Бриньольфа, приговаривая, что нас уже готовы были «похоронить», к нам начали подтягиваться совершенно незнакомые мне люди. Глядя на их броню я быстро догадалась, что Гильдия набрала себе новеньких рекрутов, и немало. А это означало, что изменения за этот год все же произошли, и, видимо, в лучшую сторону для воров.       — Да ну… Твою мать! — прогремело на мостике, и мы сразу узнали в этом одновременно злом и восхищенном восклицании новую главу Гильдии. Векс со всех ног рванула к нам, соскакивая с мостика: — Бриньольф?!       По ее тону могло показаться, что она в бешенстве, но глаза и растягивающиеся уголки губ выдавали обратное. Легонько и быстро коснувшись моего плеча в знак приветствия, она коротко, но крепко, как-то «по-мужски» обняла Брина и тут же поспешила отстраниться. Мне показалось, что ей не хотелось отпускать норда так скоро, но она не позволила себе ни одной лишней секунды объятий.       — Давно не виделись, малышка Векс, — ухмыльнулся норд, демонстративно кивая ей.       Поднялся шум: наши давние друзья и знакомые сбегались со всех уголков Цистерны и из «фляги», радостно приветствуя нас, похлопывая по плечам и обнимая, а те, кто с нами не был знаком, топтались неподалеку и достаточно громко шушукались, обсуждая наше внезапное появление. Раза четыре мне сказали, что все были уверены, что мы живы-здоровы и обязательно вернемся, раз шесть — что нас убили где-то на границе Сиродила и Валенвуда. Бриньольфа такие совершенно противоположные друг другу предположения рассмешили, а меня заставили неловко покачивать головой.       Когда появился Делвин, все тут же расступились. Я тоже отошла на пару шагов, понимая, что старику моя персона совершенно не важна: гогоча и хлопая в ладоши, Меллори подлетел к Брину.       — Ха-ха, мой мальчик! Я знал, что ты вернешься!       — Конечно, куда бы я делся, — шутя отозвался Брин. По его умиротворенному лицу я поняла, что увидеть Делвина было особенно важно. И наблюдая, как старый вор по-отечески радуется возвращению Бриньольфа, я ощутила растекающееся по телу тепло. Мы действительно были дома.       Я начала выискивать в толпе еще знакомые лица, но Нируин быстро раскусил меня и сообщил с досадой:       — Тринн, Рун и Векел на задании в Данстаре, уехали пару дней назад. Вот они обрадуются, когда узнают, что вы вернулись!       От слов родича я улыбнулась, хотя было жаль, что сегодня не удастся увидеть всех своих друзей.       — А где…       — Тера! — опережая мой вопрос, донеслось из толпы. Расталкивая молодняк, к нам вылетела Карлия. Она оказалась рядом так молниеносно, что я даже не успела всмотреться в ее лицо — просто темная фигура влетела в меня и стиснула что есть мочи. И я сделала то же самое. — Тени укрыли тебя, я знала, знала!       Качнув меня из стороны в сторону, она чуть отстранилась, но не отпустила меня. Большие сиреневые глаза засверкали передо мной, полные счастья.       — Карлия! — Бриньольф, скучавший по подруге не меньше меня, шагнул навстречу. Данмерка тут же повисла на его шее, бормоча благодарности Ноктюрнал.       Это были по-настоящему невероятные минуты. Уже бывало, что я возвращалась в Гильдию после долгого отсутствия, но, конечно, это было несравнимо с отъездом на целый год. Пусть я и пыталась отправлять в Скайрим хоть какие-то весточки, я была почти уверена, что ни одно письмо до Рифтена так и не дошло. Мы были отрезаны друг от друга на долгие месяцы…       Нируин держал мое запястье и вторил о том, как все скучали. Гильдейские наперебой что-то спрашивали, выкрикивали… Вот так искренне встречают членов семьи. Такой реакции я ждала от Товена, когда нашла его в Сиродиле. «Нет, не смей сейчас думать об этом…» — приказала я себе, мотнув головой. Сейчас не было времени для скорби и печали. Сейчас было время лишь для Гильдии.       Мы решили переместиться в «Буйную флягу», чтобы хорошенько все обсудить. Все уже поняли, что пары часов для этого будет маловато. Карлия приобняла меня за плечи и повела через мостик, словно если она не будет меня касаться я куда-то убегу. Впрочем, я была совсем не против.       В центре мостика я вдруг снова ощутила липкий взгляд… Остановилась и обернулась через плечо. В тенях Цистерны красовалась статуя Ноктюрнал. Поняв, на что я так внимательно смотрю, Карлия с придыханием сообщила:       — Она прекрасна, правда? Мы снова обрели свою покровительницу.       Я сглотнула подступивший к горлу ком и кивнула. Статуя вправду была красива.